Я тебе разрешаю всё

Лето сменилось осенью, на прощанье макнув верхушки деревьев в золотые и багряные краски, а дружеские отношения превратились в дурацкое месиво из тщательно скрываемых чувств, странных подначек и блядских намёков. — Дюх, — Мишка отпустил плечо Андрея, за которое держался, чтоб придать себе устойчивости, и притормозил, — подожди, мне отлить надо. — Прям здесь? — ухмыльнулся Андрей. Они шумной толпой шли по широкой улице, весьма людной в этот вечерний час. Громко смеялись и показывали всем подряд прохожим факи. — Не, — несмотря ни на что, Мишка был культурным панком. Он свернул в запутанные дворы, где сырой ветер танцевал под аккомпанемент падающих листьев, и уже пристроился в укромном уголке, как вдруг услышал над ухом вкрадчивый шёпот: — Стоп. Терпеть. Руки за голову. — Офигел? — Миха искренне возмутился, но послушался. С недавних пор приказной тон Князя действовал на Горшка как гипноз. Андрей осмотрелся по сторонам, убедился, что их никто не видит, поставил Мишу возле стенки и отошёл на несколько шагов. — Чё ты хочешь? Расстрелять меня? — заинтересованно сверкнул глазами тот, даже слегка подзабыв о причине, по которой забрёл в этот двор. — Нет, — Князь полюбовался встрёпанным Михой, его косухой и кожаными штанами и шагнул ближе. Совсем близко. Мишка чувствовал тепло его тела, ощущал влажное сбивчивое дыхание и видел, как отражаются фонари в наглых уверенных глазах. Этот взгляд лучше слов говорил, что всё под контролем. Что можно опять расслабиться и стать марионеткой, мягкой тряпичной куклой в руках этого грёбаного извращенца. — Ссать, говоришь, хочешь? — Хочу, — прерывисто ответил Миша. — И только? А теперь? — Андрей положил ладонь на его расстёгнутую ширинку и медленно погладил сквозь ткань. Миха сглотнул и отвернулся в сторону. Оправдываться, что у него встал только потому, что мочевой пузырь переполнен, было глупо. Князь ободряюще хлопнул Миху по щеке и поднёс к губам почти полную бутылку: — На, выпей ещё. Захлебываясь, Миша глотал и всей душой проклинал Андрея и глухие питерские подворотни, но не сопротивлялся, хотя мог. Какой дурак откажется от халявного пива, которое к тому же любезно вливают прямо в глотку? Когда бутылка опустела, Миха облизнулся и в упор посмотрел на Князя. — И что теперь? — Ничего, — Андрей грубо стёр подтёки с его подбородка. — Идём. Мы вроде к кому-то в гости шли? Он вытолкал Миху на улицу, взял за руку, как нашкодившего дошколёнка, и повёл догонять друзей. Быстрые шаги отдавались в животе очень неприятными ощущениями. Через пару кварталов Мишка дёрнулся и почти бегом свернул в очередной двор. — Куда? — задержал его Князь. — Андрей, отъебись, мне правда очень надо… — Терпи, — Андрей резко прижал Миху к сплошной стене дома, надавив на плечи, и вдруг упёрся коленом в низ живота. — Князь, я уверен, что ты не настолько дебил… — прохрипел Миха, еле сдерживаясь, и переступил ногами, чтоб найти более удобное положение. Но Андрей не сдавался и вжимал его всё крепче в каменную холодную кладку. Давление было почти невыносимым. Хотелось скулить и выть, подобно собаке, которую хозяин на сутки запер дома и строго-настрого запретил гадить на ковры. — Давай, моли о пощаде, — Андрей был непреклонен, а в глазах его водили хороводы адские черти. — И я, может быть, сжалюсь. Миха прикусил губу и ничего не говорил, изо всех сил напрягая нужные мышцы. — Пись-пись-пись, — издевался поглощённый своей ролью Князь. — Буль-буль. — Андрей, — гордость была засунута поглубже в жопу, — пожалуйста. Я прошу, блять! Ты ёбнутый! — Нет, так не пойдёт. Проси заново. Умоляй. Скажи, что будешь хорошим послушным мальчиком, Мишенька. Мишка всё же не сдержал стон и протянул, надеясь, что удастся избежать позорного мокрого пятна на штанах: — Умоляю, умоляю, отпусти! Я буду хорошим! — Не-а, — ухмылка стала ещё более зловещей. — Но справить нужду, так уж и быть, разрешаю. Ссы. В штаны. Он отпустил Миху и сделал шаг назад. — Ебучий случай… Миша согнулся, свёл колени, пережидая резкий позыв, и не стал выполнять идиотский приказ. Рывком расстегнул ширинку, вытащил на свободу прижатый орган и с облегчением прикрыл глаза, кое-как направив мощную струю вниз. Выпитое пиво и чёткий стояк помешали выбрать правильную траекторию, поэтому половина, разбрызгиваясь, попала на новенькие заграничные джинсы Князя. Мишка расхохотался, но потом низко опустил голову и потупился. Стыдно не было. Было возбуждающе страшно. Андрей зло прищурился, протянул его к себе прямо за твёрдый член, несколько раз передернул кожу и тихо сказал: — Завтра в восемь утра жду тебя у моего дома. И только попробуй не прийти. Я отучу тебя ссаться по углам. А сейчас проваливай. Не хочу тебя видеть, непослушная сука. Он толкнул Горшка вниз, на мокрый грязный асфальт, и скрылся за углом, а последние его слова всё звучали набатом в буйной Мишкиной башке. Всю ночь он бродил по городу и давился пивом, вспоминая, как пил его из рук Андрея. Вот как, значит, Князь к нему относится. Как к суке. К неразумному животному, которое во время течки похотливо готово на всё. Позвал к себе, да? Думает, что Мишка не сможет ослушаться? А не пойти ли ему на хуй? Ровно в восемь утра Миха оказался возле дома Андрея.