***
Будь на месте Эрена кто-то другой, кто-то, кто не проходил экстремальные эпизоды, ему бы не хватило такого короткого срока на восстановление здравого рассудка. Ему везет: пробыв в уединении остаток дня, поднимаясь лишь за водой и печеным картофелем, а потом и ночь в полной изоляции от других, хотя и хорошо знакомых ему обстоятельств, удалось принять правила новой игры. О прибытии друзей Йегер так ничего и не припоминает, пусть и пытается сопоставлять более или менее точные отрывки в памяти. Армин, Жан и другие появятся внезапно, ошарашат новостью о смерти Марко и исчезнут из поля зрения на несколько дней. Тогда ему было не до общения, а им не до сопереживания. Кто бы знал, что биография Эрена по ценности выше разрабатываемой десятилетиями техники боя с УПМ и стоило, как отец, вести дневник, а не заучивать количество титанов, убитых каждым из разведчиков. Быть свидетелем и участником творящейся истории мирового уровня значит гораздо больше, чем Йегер воображал. Ворота в обновленный виток жизни открывает Петра. Выпуская его на свежий воздух после кромешного мрака, девушка вновь приобретает в глазах подопечного позитивный окрас. — Сегодня ты выглядишь лучше, чем описывал Эрд. Выспался? — незатейливо заводит дружескую беседу она, уже расписав фронт работ на ближайшие пару часов. Эрену кажется, что ничего сложного им не поручили. Напоить лошадей в деннике, помыть их и подрезать копыта — практически основа, с которой начинали разведчики. Лошадь в их случае совершенно не то же самое, что для настенного гарнизона или полиции. Если животное окажется нерасторопным, больным или нервным, вероятность оказаться в желудке девианта сильно повышается. Нельзя не отметить, что лошади, выдаваемые разведке Синой, были выращены в Эрмиче — родине скачек, образовавшейся после падения Марии. Стоимость их высока не только в профессиональном плане, но и в денежном эквиваленте, а аналогов этой породе вне Парадиза не существует. Как-то за пинтой, в период активной зачистки острова, Ханджи обмолвилась, что погибший Дуплет Леви несколько раз подряд становился чемпионом на Тройном Ипподроме, за что и получил имя. Сейчас конь отмахивается хвостом от мошкары и без спешки жуёт подкинутую кем-то из старших траву, ожидая своей очереди окунуть морду в ведро. Петра, больше наблюдающая за деятельностью, чем реально помогающая, подгребает солому, поглаживая дружелюбное существо по подбородку и шее. — Ему не нравится. — Что? — Опешив, Ралл все же не одергивает руки сразу. И Эрен, стоящий к ней спиной, невозмутимо повторяет. — У Дуплета была сломана челюсть, поэтому капитан сам чистит ему зубы. Ему не нравится, когда трогают морду. Выражение лица Петры Йегер не видит, но шаги напарника по работе, направленные дальше от стойла, слышит прекрасно. Когда он возвращается от колодца, помощница отдыхает на скрученном стоге, вытянув ноги в солдатских сапогах, растирая руками колени. Первая часть их поручения почти выполнена, и Петра только теперь спрашивает, поставив Йегера в неловкое положение: — Я этого не знала. А кто тебе рассказал? Эрен тоже задумывается. Кто же? Может, все та же Зоэ, когда они с ребятами выпивали за удачное завершение очередного боя без жертв? Может быть, этим поделился и сам Аккерман между чавканьем Саши и слезливой историей Конни о девочке с сюрпризом из Рогако, в шутку отметив, что чудо-бегуна ему предоставил Смит, подкупив любовью к животным и склонив к согласию на особый пост вне карьерной лестницы офицеров, хотя Леви больше всего не желал брать за кого-то ответственность. Йегер не вспомнит, потому что был пьян, да и, по правде говоря, знать об этом ему ещё не положено, поэтому даже оправдаться беспамятством нельзя. — Я подслушал, это была случайность. Я не хотел говорить. — Петра слышит голос удачно скрывшегося за перегородкой собеседника, и только Атлант, мотающий головой, засвидетельствовал, как неприкрытые длиной волос уши отвечающего заливаются румянцем. Осколки от копытных клещей летят во все стороны, и, пока в руках не оказывается рашпиль, Эрен предпочитает стоять с закрытым ртом. Только когда дело доходит до последнего нуждающегося в его услугах, и он размыкает губы, инициативу поболтать снова подхватывает Ралл, подтягиваясь на носках и заглядывая к рядовому. Она по-старому навязчивая и, в отличие от Эрда, не понимает, когда стоит вовремя затормозить с попытками в коммуникацию. Понятно, что ничего плохого она не делает, но Эрен сильно отвык общаться на отвлеченные темы без необходимости. — Ты все еще обижен на то, что тебе запретили видеться с друзьями? — А должен? На вашем месте я поступил бы так же. Если у главнокомандующего есть план, то стоит исключить риски. — Я знаю, что это трудно. Но доверься нам, ладно? — Огромной ошибкой с его стороны было верить окружающим. Именно в ней корень всех проблем. Эрен сжимает крепче нож для обрезки, но сразу вешает его на стену к остальным инструментам. Он закончил со стрижкой, осталась только чистка. — А вдруг я не хочу давать вам шанс? Если вы провалитесь, тогда как быть мне? Если вы погибните, потому что я сидел сложа руки? — Тогда... — Петра запинается. Меняется в лице, отстав на пару шагов от Эрена, несущего катку и ведущего одну из лошадей наружу. Но уже во дворе разведчица нагоняет его, и ответ оказывается настолько честным, насколько она способна судить о гипотетической ситуации. — Когда нас отбирали в отряд специального назначения, капитан Леви спросил, если придется выбирать, то рискнем ли мы товарищами или только собой. Правда была в том, что иногда ситуация не зависит только от нас. Даже если ты не будешь верить в нас, мы будем держаться принятого решения и тогда все равно погибнем. — И как тогда быть? — Эрен повышает голос, не принимая такой ответ. — Мы не умеем заглядывать в будущее, чтобы знать последствия, — пожав плечами, Петра улыбнулась. В этой улыбке Йегер разглядел смирение, которое читалось во всех разведчиках. Они все готовы погибнуть ради цели. И погибнут. — Даже если бы кто-то мог, в этом нет смысла. Один человек не может ничего изменить, это невозможно. — Выходит, как бы человек ни боролся, ничего не выйдет? — Не существует абсолюта, который может сделать все сам. Даже капитан, который может убить десяток титанов в одиночку, в конце концов выбьется из сил и умрет. Но если будет тот, кто выиграет ему время, пусть и ценой своей жизни, он убьет на десяток больше. — Щетка падает в ведро с мутной водой, и девушка вздрагивает. Йегер трет щеку рукавом куртки, чтобы убрать воду, и морщит нос, понимая, что вспылил. Ее мнение звучит как приговор. Как прощение, которое Эрен не мог получить в прошлую попытку и которое дало направление его поведению. Он не заслуживает. — Неважно. Приведешь следующую?***
С самого начала ему померещилось, что смерть не конец. Чувствуя стук сердца среди неразборчивых криков, как сквозь толщу воды, он подумал о Микасе. Что среди падающих колоссальных тел, пылающих трупов и неразберихи, объятый ее руками, он еще мог некоторое время побыть с ней рядом. Эрен искренне любил ее, как любят в первый и в последний раз. Как любят тех, кого нельзя любить, потому что это чувство слишком велико с ее стороны, очевидно, больше, чем Йегер мог ей подарить в ответ. Слишком жертвенное, порабощающее и неправильное. Он не хотел владеть ей, но, как любой, кто уже вкусил сладость богатства, не мог расстаться. Наверное, то, что сердце, которое он в конце концов услышал, принадлежит Леви, весьма неожиданное стечение обстоятельств. Пересекая комнату уже энный раз, Эрен снова повторяет про себя подведенный итог. У него есть время, отобранное у юной версии, и опыт со знаниями, унаследованные с более позднего возраста. В этот раз будущее изменится окончательно и, вероятно, в последний раз. Могут ли Гриша или Крюгер знать о переселении? Может ли Зик увидеть странности, происходящие с ним, при просмотре воспоминаний? Никто не скажет наверняка, но что он точно решил — повторять события по предыдущему шаблону не станет. Причина вполне очевидная: Ханджи никогда в жизни не проводила акупунктуру, но здесь это произошло. Что еще может пойти не по сценарию? Вполне возможно, принятое Эреном решение сделать все одному и убить миллионы людей в корне неверно, и Петра права. — Нужно ли продолжать бороться? — Чего ты там бормочешь? Время ужина приблизилось быстро и незаметно, скорее воздушного шара на ветру. На этот раз ключи, схожие по форме с кривыми куриными лапами, находятся в ловких пальцах Оруо, раскручивающих их на кольце по часовой стрелке и назад. Он не сразу отпирает прутья, в которых томится пленный, ожидая, пока тот соизволит отчитаться. — Я пел, — Эрен врет, может быть, даже слишком неосторожно в присутствии такого человека, как Бозард, дотошного и подозрительного, пока не погладишь его эго. Во мраке изменения в шифтере не так очевидны. — Значит, вместо того, чтобы отдыхать, ты тратишь силы на бесполезное надрывание глотки, щенок. — Йегер и сам понимает, что претензия имеет смысл, но подача ее, явно безрезультатно стремящаяся имитировать праведный гнев всем известного человека, вызывает волну отторжения. Оруо с самого начала цепляется к нему с причиной и без, пытаясь доказать доминантность. Снова столкнуться с этим явлением спустя почти четыре с половиной года не так приятно и невинно, как представлялось в рамках веселых товарищеских бесед за чашкой чая. Эрен позволяет себе оценить подчиненного Леви с ног до головы, чего не посмел бы сделать открыто будучи подростком, провоцируя мужчину на неуверенное пожимание плечами, пусть их и разделяла ограда. Стресс отражается на его внешности сильнее, чем на остальных членах отряда, старит и уродует кожу, скручивая морщины даже на руках. Его нелепая попытка стричь волосы под горшок и носить аскот подобно Леви, порождает смех, а уверенность и высокомерие, источаемые им, тают, стоит только показать неподчинение. Мишура, которую он на себя навешал, делает из него клоуна. Как к фанатику образа относится сам капитан, Эрен не имеет понятия, но будь он на его месте, то это бы порядком раздражало. Леви совершенно не такой. В нем есть что-то гробовое и непоколебимое. Что-то, что сломать даже зубами титана Челюсти нереально, потому что любую свою неудачу он оборачивает в силу. На фоне дешевой подделки это особенно сильно видно. Оруо надо перестать наносить на себя несвойственный личности лоск. Если на Леви образ держится аристократично, насколько может быть утонченным бывший рецидивист с острым языком, то Бозард выглядит точно угольщик в балетной пачке. Это тоже самое, если представить Эрена в кителе, пьющим бурбон с оттопыренным мизинцем среди королевской знати. — Эй, кто разрешал тебе так на меня пялиться, отродье? Что с тобой сегодня? — Однако долго эффект неожиданной дерзости на подражателя не действует. — Оруо, я же просил вытащить его от сюда поскорее. Чего замешкался? Все приходится делать самому. Этот человек умеет пропадать в промежутках тьмы, прятаться в ней, использовать в свою пользу, избегая света, но, когда все же попадает в сияние открытого огня, выглядит в нем так устрашающе, будто живая тень, отделяющаяся от каменной кладки. Эрен делает шаг назад, интуитивно сопоставляя свое поведение и вечно апатичное настроение наставника по делу, синхронно совпадая с Бозардом в этом решении. Аккерман и правда ненавидит подвал, кажется, здесь ему не нравится абсолютно все, от тошнотворного душка до мха в щелях, но правила не перепишешь, и Эрен должен здесь находиться. Вообще-то, в прошлом Йегер сомневался, что это так. Парень считал, что Леви один из тех, кто предпочитает держаться от чудовища подальше, не испытывая симпатии к едва знакомому подростку. Кто бы предсказал, что это впечатление полное дерьмо. «Если среди разведчиков есть кто-то более лояльный, то пусть гул земли начнется прямо сейчас». — Он дерзил, вот я и подумал, что стоит его проучить и оставить без ужина, капитан. — Ему пятнадцать. Или ты рассчитывал, что он вечно будет покладистым? Годами ранее Эрен был бы уверен, что получит от строгого блюстителя порядка трепку, но Леви никогда не ведет себя неадекватно, даже если есть весомая причина. Вот почему Оруо никогда не будет на него похож. Аккерман не нудит, хотя тоже умеет вымещать свое плохое настроение на нашкодивших подростках. Просто нужно улавливать эти перемены и не попадать под горячую руку. Поймав себя на болезненных, но все же забавных инцидентах, губы тронула улыбка. Минутная, которую он тут же гонит от себя, забывшись и полностью пропустив мимо себя суть спора. — Чертова ведьма. Простите. — Эрен успевает заметить лишь сверкнувшие пятки сбежавшего обидчика, прежде чем остаться с капитаном наедине. Никак не выходит понять, что такого сказал Леви. Но исчез визитер быстро, почти профессионально, как может только разведчик, убивший сколько-то там десятков титанов. Сколько конкретно Эрен запамятовал. Как-то неуютно. Клетка все еще закрыта, хотя ключи Леви держит прямо в руках. Голову посещает догадка, и первым сдает позиции сердечный ритм, хотя убедительных доказательств не было. Под ребрами резко затихает, а потом два удара подряд подгоняют похолодевшую кровь, чтобы владелец отмер и со скепсисом взглянул на бледное лицо, ставшее почти рыжим из-за огня. — Вы ведь солгали, да? — с сомнением уточняет Йегер, сразу посчитав, что опоздание на несколько минут, как повод спуститься сюда, в плесень, слишком притянуто за уши. Обычно якорем служит только шаткое моральное состояние полутитана или наказание, других моментов Эрен не знает. Почти получилось застать его врасплох, но Йегер научился мимикрировать и завел привычку сомневаться в каждом. — Я что-то сделал? — Если бы сделал, мы бы не разговаривали. — Замешательство отсутствует в обоих. Только в воздухе повисло немое напряжение, ставшее чем-то вроде ментального перетягивания каната. И чем сильнее Эрен его тянет, тем легче Леви получает приоритет в немой схватке. Аккерман полностью владеет ситуацией, так что было бы даже правильнее сказать, что Йегер не держится за веревку, а пойман в петлю, затягивая узел сопротивлением, и пока не понимает, как в него угодил. — Ты ведешь себя странно даже сейчас. — Ведь может нажать сильнее. Придушить, подчинить и узнать, что хочет, но в очередной раз сдает назад и дает сбежать, показательно вздыхая. Прислонив ладонь к носу, псевдо проигравший стирает фантомный отпечаток подвала и цокает, словно что-то должно было произойти, но метод не действует. — Ханджи свое получила. Я понимаю, откуда враждебность, и не прошу вести себя, как прежде. Но если я ошибаюсь, и тебе есть, что сказать, то не молчи. Забавно, как Леви, имея чуйку на подозрительные вещи на уровне животного рефлекса, намеренно ею не пользуется. Именно поэтому Эрен не теряется, а лишь тормозит от такой быстрой реакции на изменения. Капитан всегда был поразительным человеком и фантастически прямолинейным. Он имел шанс дольше наблюдать за Йегером, найти неопровержимые доказательства подозрительных перемен, но решает выяснить все здесь и сейчас, добровольно. Хотя о многом говорит и то, что диалог не состоялся наверху, от посторонних он ловко избавился, а на бедрах висит УПМ, готовый к эксплуатации, видимо, на случай, если нестабильный подросток решил побуйствовать. Эрен не винит Леви в предосторожности, припомнив, что только для самого Йегера пролетели года. Всего на полсекунды фантазия обрисовала реакцию мужчины на истину, недоступную ему. Плечи этого человека выглядят достаточно крепкими, чтобы разделить бремя. Непозволительная роскошь для измученного разума, для которого даже снесенная с шеи голова кажется соблазном. Он уже решил менять ход истории с основания, но не мог понять, насколько серьезные шаги способен предпринять. Эрен боится остаться отщепенцем, которого возненавидят за его поступок близкие. Стать черным пятном для них при жизни, получить ненависть и недоверие. Лучше сдохнуть, чем терпеть косые взгляды и не иметь права оправдаться. — Предположим, что если вы не убьете меня прямо сейчас, то я утоплю этот мир в крови и похороню вашу надежду в меня, как спасителя человечества, под горой трупов. Что вы предпримите? Йегер не помнит, когда пробовал сигареты, но в такие моменты ему очень сильно хотелось закурить. Присесть на холодную кладку, затянуться косяком до оскомины, а потом разгладить морщины на переносице, потому что громкое заявление звучит слишком враждебно. Путь, который должен проделать владелец Атакующего, полон одиночества и боли. В нем нет места связям, только верность свободе, и в более раннем возрасте он был готов. Но тезисы Петры тоже имели смысл, ведь Эрен пытался все сделать один — и вот он, результат. Страшно. Он оценил контроль над эмоциями, показанный капитаном, но, сняв пробу, Эрен решил отступить с неизвестной ему территории. Снова ждать, что его подхватят, падающего с крыши, по-детски наивно. — Это был риторический вопрос... — Я захочу узнать причину, — настойчиво перебил его молчавший ранее капитан. — Прежде чем я убью тебя, мне будет любопытно узнать причину, Эрен. — Вы бы дали мне хорошего пинка и сделали вид, что ничего не произошло, раскрой я рот. — Твоя правда, сопляк. Леви понятия не имеет, о чем идет речь, но поведение его не изменилось ни на грамм. Эрен с горечью и комом в горле припоминает предложения наставника из Разведкорпуса в координате, выдавленные всерьез, по-отечески строго и вместе с тем жалобно. Если бы Йегер сдался, его бы и правда приняли назад. Но тогда он боялся лицемерия, шанс проверить которое получает лишь тут. Переживал, что в тех, в ком он нуждается больше всего на свете, поселится животный ужас от одного его вида. Крепкий, неубиваемый, подсказывающий, какой он монстр. Лучше смерть. Слова Аккермана не снесли стену, но пробили брешь, в которую и была протянута рука помощи. И он дает шанс. — Я могу зайти к вам после отбоя?