***
2021 Мисти проснулась обычным утром. Таким же утром, как и все другие. Она обнаружила, что было далеко засветло, но на часах рутинно мигала половина шестого. Женщина предпочла бы умереть в кровати тому, чтобы вставать и идти на работу. Каждое утро она просыпалась с нездоровой улыбкой до ушей, ведь это очередной день в её одиночестве, и он означал прибытие новых сил для захвата всего грёбаного мира. Правда, Мисти не повезло. Люди ростом чуть выше пяти футов и телосложением худощавой куклы не устраивают конец света. Такие индивиды, вроде Мисти, обычно выступают посредниками между Сатаной и Господом. Это не особо интересно — наблюдать за божьей карой и дьявольской похотью. Зачем бы Мисти наблюдать? Ей и своих чертей достаточно. Пусть себе купаются в маленьком омуте её кудрявой головы. Чужие же пороки и грехи были совсем скучны для Куигли. Хотя она покорно выполняла свою роль посредника, у неё всегда при себе имелась лишняя канистра с бензином и коробок спичек. Если уж низкие люди не могли захватить мир, они легко могли его сжечь. Мисти поднялась на кровати, сбросила с себя одеяло и почувствовала, как прохлада окутала её ноги. Странно, ведь даже пижама не спасала её. Комната была по-утреннему тихой, из-за жалюзей в неё пробирался лёгкий оттенок светлеющего неба, едва освещающий интерьер вокруг. Всё здесь было, как и в других частях дома, ярко и приторно. Будто дизайнера загнали в рамки идиотизма. Даже темнота не лишила спальню красок, заставляющих минималиста биться в конвульсиях. А Мисти это вполне нравилось. Она каждое утро просыпалась с мыслью, что, если бы не эта огромная куча старомодных вещей, картинка её идеальной жизни трещала бы по швам. Соскользнув ногами на пол, женщина быстро проснулась, ведь отговорок, чтобы остаться в кровати уже не было. Её взгляд заострился на прикроватной тумбочке с небольшими, самыми важными вещами. Как только Мисти дотянулась до очков, тут же устроила их на своём носу, демонстративно ткнув вверх. Теперь она отлично видела находящиеся перед собой вещи. И стакан с водой, и недочитанный роман, и аккуратно оставленную в рамке, выцветшую фотографию. Так глупо было для неё хранить этот снимок даже после всех лет. Но кого бы это волновало? Никто не приходил к Мисти, никто не спал в её постели. Никто не знал, что за девочка рядом с ней крепко сжимала её руку в своей на групповом снимке. Что это групповой снимок, тоже не было известно никому, кроме самой Мисти. Потому что фотография в этой уродской, кремового цвета, рамке была согнута на две части так, что казалось, будто только она и эта девочка стояли на фоне лесной хижины, держась за руки. На лицо Мисти падал косой луч солнца, от чего она предательски зажмурилась прямо на фото. Но она знала, что в тот момент молчаливо радовалась этой фотографии, которая тогда могла бы оказаться последней в её жизни. И Мисти было плевать, как убого она получилась на ней. Её волновала только прекрасная Пэгги, которая, морща нос, грустно улыбалась. Мисти знала, что это было от того грустно, что её подружка всё понимала: они останутся там надолго; они приложат множество усилий, чтобы выжить; они больше никогда не станут младше. Но Пэгги улыбалась. Пусть не радостно, но в глубине души Мисти чувствовала, что она тоже была тогда немного счастливой. И женщина могла часами разглядывать этот снимок, сделанный на старый фотоаппарат, пожелтевший от времени, но такой родной. Потому что, несмотря на то, что на обороте продолжалась фотография, где Джеки тоже держала Пэгги Гонсалес за руку, Мисти всё равно знала, что её ладонь в тот день сжимали крепче. Начало дня прошло рутинно. Мисти сходила в душ, почистила зубы, успела раскритиковать свои волосы во время укладки. Приготовила завтрак на двоих: себе и Калигуле. Но как обычно, птицу она покормила кормом, а вторая тарелка осталась нетронутой в идеальном состоянии. Эта идеальность, уместившаяся в узорчатом блюдце, ровной, круглой яичнице и выложенных под прямым углом столовых приборов, рождала в ней самозванца. В какой момент всё пошло на спад, если даже завтрак Мисти готовила на две порции, хотя каждое её утро было привычно одиноким? Что-то явно было не так, но она не замечала этого, пыталась скрыть под слоем наигранной и фальшивой жизни кого-то другого, но точно не настоящей себя. Она вымыла тарелку, убрала её в шкаф с посудой и ещё раз обернулась на часы. Вовремя. Ровно, как Мисти и планировала. Проверив положение ключей в сумке, контейнер с обедом и запасной телефон, женщина со спокойной душой выбежала из дома. Ей пришлось не глядя закрывать дверь, придерживая ту локтём, и долгое время она даже не замечала, что было что-то не так. Только потом она услышала нетерпеливое похлопывание по металлу за спиной, но и тогда не обернулась, приняв это за соседские хлопоты. Раздалось ещё несколько хлопков, будто кто-то отбивал неторопливый ритм песни. И правда в этих закономерных, раздражённых постукиваниях было что-то, похожее на мелодию. Мисти наконец выдернула ключ из скважины и обернулась. В её горле застыл крик. Пэгги стояла возле её машины и картинно стучала по капоту ладонью, в другой руке зажав сигарету. Испуг в Мисти сменился усмешкой. Она дёрнула уголком губ, осматривая женщину с ног до головы. И Пэгги не могла не заметить этот оценивающий взгляд. — Привет, Пэгс... — самым спокойным из своих тонов поприветствовала её Мисти. — Что ты здесь делаешь? Пэгги избавилась от сигареты, притоптав её ботинком, а потом точно так же изучающе пробежалась глазами по виду Мисти. Абсолютное отсутствие вкуса в её одежде осталось неизменным. Эти бесформенные джинсы, кофты тусклых цветов, поношенные кеды... Умершая бабушка Пэгги, и та одевалась лучше. Да и выглядела она не так-то плохо, несмотря на то, что рак лёгких убил в ней всё молодое. От этого взгляда Мисти ухмыльнулась шире, старательно сдерживая порывы эмоций в себе. Но контроль пропадал, когда ей на ум приходили не самые подабающие мысли о том, что Пэгги всё таки к ней приехала. И тут уже стали неважными дела, на которые Мисти так суетливо спешила, и работа, на которой она должна быть уже очень скоро, и тупые ублюдки, которые вероятно снова проводят её презрительным взглядом. Она почувствовала, что у неё свело челюсть, потому что Мисти не могла перестать улыбаться, уже даже забывая, что ждала ответа на свой вопрос. Странно... почему она не могла просто позвать Пэгги Гонсалес на свидание? Что её останавливало от этого? Страх? Или тот факт, что в глубине души она была совсем немного обижена на свою старую подругу? Но сейчас Мисти показалось неважным даже это. Она простила Пэгги всё. Простила все обидные слова, все дурацкие ссоры, простила ей то, что Пэгги бросила её совсем одну. Ей просто хотелось оставить её навсегда с собой. Боже блядь, запереть её в своем подвале, прицепив наручниками к кровати, и тогда бы Пэгги всегда была рядом. Однако Мисти показалось кощунством такое отношение к ней. Да и она знала, что, даже заперев Пэгги, ей не удастся уговорить её остаться. К сожалению, она всегда убегала от Мисти... — Прыгай в машину, мы едем на работу. — бесцеремонно раздалось настойчивое указание. Мисти просияла, приняв это за ухаживание. Женщина сжала руку на своей сумке и поспешила спуститься с порога, навстречу Пэгги. — Подвезёшь меня до работы? Пэгги, не знала, что ты... — Умоляю, замолчи. Следом за этим последовал смущённый взгляд Мисти, которая совсем не поняла, что нужно было сделать. Но она покорно замолчала, хотя в её сведённых бровях и сжатых губах читалось недоумение. Пэгги открыла дверцу своей машины, припаркованной рядом, и жестом руки пригласила женщину сесть на пассажирское сиденье. — Мы едем не на твою работу, а на мою. Мисти долго думала, своим возмущённым взглядом сверля то ладонь Пэгги, то её лицо, выражающее полную безмятежность. Но ей показалось не многим хуже поехать с Пэгс куда угодно, даже на рабство. Даже не на работу, которой Мисти посвятила всю свою взрослую жизнь. Безответственность. Это была безответственность, и Мисти это понравилось. Она нашла это немного сексуальным. За всю дорогу до больницы Пэгги не проронила ни слова. Только когда они оказались в морге, Мисти первая нарушила тишину между ними, пока другая женщина сидела на коленях, подбирая ключи к двери в помещение. — Зачем мы здесь? — Кое-что произошло. — с полным отсутствием интузиазма отозвалась Пэгги, прикусив кончик языка. Мисти сунула руки в карманы, осматриваясь. Тут было мрачно и пусто, как в любом фильме ужасов. В этот момент ей не удалось сдержать смех, поэтому мрачный хохот разнёсся по безлюдному коридору. Здесь было некому мешать. Разве что спящим мертвецам. Мысленно Мисти уже извинилась перед покойниками. Пэгги же покосилась на неё немного осуждающе. Она даже перестала ковыряться с замком, а устремила всё внимание на развеселённую Мисти. Та покраснела, приняв невозмутимое выражение лица, будто избавив себя от ответственности. «Боже, Мисти, она наверняка подумала, что ты ненормальная», — пронеслось в голове женщины, от чего она покраснела ещё сильнее. Пэгги же не стала озвучивать свои мысли, а только удобнее подобралась к замку, продолжив предпринимать попытки открыть дверь. — Этот чёртов ключ вечно не хочет нормально вставляться! Мисти с деловитым лицом подошла чуть ближе, уверенно протянув к чужим рукам свои собственные. — Дай я попробую! Лишь бы не дать Мисти коснуться своих рук, Пэгги навалилась на дверь, и та на удивление податливо скрипнула. Раздался щелчок в замке, а после этого дверь открылась, и Мисти почти упала в помещение следом за Пэгги. Вторая, по своей особенности быть не такой криворукой, спокойно зашла в секционную и только потом медленно извлекла из своего рта заключение: — Трэвис умер. — Ч-что?! — встрепенулась Мисти, подняв ноги так высоко, как могла, чтобы не упасть. — Вернее... подожди! Трэвис Мартинес?! Как это умер?! Да... быть не может! Пэгги одарила её ледяным взглядом глаз небесной синевы. Теперь Мисти приходилось верить во всё на свете. И в то, что Пэгги Гонсалес — патологоанатом, и в то, что Трэвис мёртв. Она долго пыталась вытянуть из женщины хоть какие-то слова, но Пэгги стояла, смотря на неё так, будто жалость была где-то глубоко в её сердце. Наверное, ей бы и самой хотелось показать наличие у себя эмоций, но с самой их первой встречи Пэгс держалась особняком и могла только слегка усмехаться. Они были совсем разные. Мисти была излишне эмоциональной. В ней помещались эмоции всего мира сразу. Она могла активно размахивать руками, кричать — даже порой визжать, быстро бегать глазами и громко смеяться. Ни Пэгги, ни Мисти не знали, что могло бы их тянуть друг к другу. Но всё равно карты выпадали так, что они приходили в одно место, даже если проделали путь с разных концов вселенной. Они встречались вновь. И вновь было между ними что-то, неподвластное объяснениям. Да и у них было слишком мало времени, чтобы объяснять друг другу человеческие истины. А мало было от того, что Пэгги была скупа до эмоций, а Мисти иногда очень сильно врала о своих чувствах. (Потому что Пэгги была холодна, а Мисти смеялась слишком громко. Понимаете?) — Ох... это ведь... это так! — Мисти всплеснула руками, не найдя подходящего слова. — А как же Натали? Она уже знает? О Боже! — вновь засуетилась она, каждый раз громко вздыхая. — Боже, для неё это очень тяжело, да?! Давай... давай поедем к ней! Ей наверняка нужна поддержка и... Ладони Пэгги легли ей на плечи, пару раз встряхнув. — Нет. Нет, нет, нет. Нам сейчас не до этого. И ты здесь тоже не для этого. Мисти совсем ничего не поняла, её огромные ореховые глаза смотрели исподлобья на Пэгги. — Хорошо... что нам тогда делать? Как это вообще произошло... Она опустила взгляд и долго разглядывала ладони Пэгги, сжимающие её плечи. И только потом до последней дошло, что ей пора убрать руки. Поэтому женщина засунула их в карманы куртки, чтобы уж точно создать расстояние между ними и не рискнуть случайно дотронуться Мисти. — Это вообще не по моей части, потому что смерть была насильственной, но мне удалось получить доступ к трупу. Пэгги отошла к столу, достала оттуда резиновые перчатки, которые с противным звуком обтянули её худые ладони. Мисти молчаливой фигурой стояла в стороне, от греха убрав руки подальше от стола с трупом. Ей было неловко даже коснуться простыни и оголить лицо умершего. Какой-то непонятный страх сковал её тело. Затем Пэгги надела очки, совсем обычные, как для чтения, и тогда Мисти узнала о её потребности в них. Наконец женщина сбросила с тела покрывало и зажгла лампу, направив её искусственный свет на безжизненное лицо Трэвиса. Мисти внимательно свела брови, ей было не до забавы над тем, как захватывающе было то, чем они занимались. Бедняга Трэвис выглядел ужасно. Под его глазами темнели огромные круги, он был бледнее мела, и по всему его телу были ужасные жёлтые гематомы. Но лицо его сохраняло спокойствие, будто спал покалеченный ребёнок. И снилось ему что-то хорошее, что-то за гранью мрачной реальности. Мисти показалось, что он даже улыбался. — Асфиксия. — прервала изучение Пэгги, приподнимая голову Трэвиса так, что отчётливо виделся темнеющий след вокруг его шеи. — Бедняга повесился. — Самоубийство? — удивилась Мисти, ткнув ладонью очки на место. — Но зачем Трэвису убивать себя? Пэгги поджала губы, когда её пальцы легли на ссадину и очертили ровную линию на шее. — А я и не думаю, что он сделал это сам. Мисти громко втянула воздух, будто вдруг ей наступили на горло. — Тогда зачем мы здесь? — Хотела, чтобы ты сама увидела это. Пэгги потушила лампу, оттянула перчатку и таким образом избавилась от неё. Затем избавилась от второй и зацепила очки за волосы. Она медленно повернулась, проследив за бегающим взглядом Мисти, которая старательно разглядывала складки на простыни. — Я думала, ты не хотела, чтобы я вмешивалась в твоё расследование. Пэгги гоняла язык во рту, издавала какие-то невнятные звуки и только потом сурово заметила: — Мне будет неинтересно ехать за рулём без радио. — У тебя нет дорожного плейлиста?! — удивленно спросила Мисти, будто не поняла намёка. — Нет, нахрен он мне нужен? — Хочешь, я скачаю тебе пару песен? Пэгги подняла бровь, пытаясь понять, издевается она над ней или действительно является идиоткой. — Умоляю, Мисти, не надо мне твоих песен! — взъелась она. Как же Пэгги ненавидела этот взгляд невинности и непонимания на лице кудрявой психопатки. Она ненавидела игру, которую вела Мисти. Ненавидела всё, что она делала с ней. — Тогда я ничего не понимаю. Мисти словно не притворялась, а до неё действительно ничего не дошло. — Просто я... агрх... я не справлюсь без твоей помощи! Окей? Ты это хотела услышать? Брови Мисти поплыли вверх. Она ликовала, но скрывала это примесью удивления. Будто бы Пэгги не могла раскусить её тайных желаний. Хотя она-то уже давно обо всём знала. О всех слабых и сильных местах Мисти. Но одного не знала наверняка: самым слабым местом Мисти Куигли была она сама. Пэгги не удосужили ответом. Она всё равно знала, каким он должен был быть. И в тот самый момент, когда Мисти хотела что-то сказать, в коридоре раздался шум. — О нет, мы разбудили мертвецов? — как некстати пошутила Мисти. Эта шутка не нашла отклика в Пэгги, она схватила женщину за руку и поволокла за собой к шкафам с формалином. Скользнув вниз, она подобралась к краю покрывала, скрывающего один из трупов, и отдёрнула слегка вверх, забираясь под стол. Мисти не осталось ничего, кроме как последовать её примеру и устремиться за ней. Пэгги вернула простынь в исходное положение. Они притихли. Не рискуя быть пойманными, Пэгс прижала ко рту Мисти ладонь, и та на удивление быстро замерла. Дверь в секционную открылась, кто-то тяжёлыми шагами прошёлся по помещению. Он громко говорил по телефону. — Нет, Мартин, он всё ещё здесь. Я уверяю тебя, что вскрытие было проведено успешно. Да... да, я тебя понял. Нет, разумеется его родственники в курсе... Пэгги и Мисти пересеклись взглядами. Дыхание Куигли было тяжёлым и обжигало ладонь. Этого было вполне достаточно, чтобы Пэгги почувствовала себя напряжённой. Её даже так сильно не волновало присутствие одного из сотрудников, сколько тот факт, что она так близко оказалась к Мисти, еле дышащей ей в руку. Опустив глаза, та умудрилась потесниться к Пэгги, старательно не издавала звуков и только медленно поднимала плечи в такт дыханию. Этот момент был будто бы интимнее всего на свете. И Пэгги даже не поняла, почему это заставило её так сильно вспотеть. Она лишь сжала пальцами щёки Мисти чуть сильнее, и та совсем не возразила. Сотрудник смерил шагами секционную, обменялся парой реплик с «Мартином» и выдвинулся на выход. Тяжёлая дверь за ним грузно захлопнулась. Секунды длились так, словно утекала вечность. Пэгги совсем не шевелилась, пряча свой взгляд от Мисти, которая только плотнее прижималась к ней. Если бы не их положение, она бы оттолкнула её подальше, если бы они только... Она тяжёло дышала. На мгновение Пэгги подумала, что её накрыла паническая атака, как вдруг губы Мисти в подобие поцелуя коснулись её пальцев, успокаивающе прижимаясь. Пэгги предпочла верить, что это ей только показалось, но нет. Мисти вновь подняла на неё букашечьи глаза и вновь подчёркнуто поцеловала. Это было странно; она как-будто обхватила губами её пальцы, бесшумно к ним прильнув. И этих идиотских махинаций было достаточно, чтобы вогнать Пэгги и в ступор и в краску одновременно. О чём только думала Мисти? Какого хрена она вообще вытворяла это?! Злость зачерпнула Пэгги с новой силой. Она отпрянула от Мисти, как от огня, свалилась на покрывало, а то в свою очередь рухнуло на пол, накрыв её, как приведение. — Нет! — громко запротестовала она, заставив Мисти испуганно чертыхнуться. — Тише, Пэгс! Всё в порядке... — подбадривала Куигли, пытаясь помочь Пэгги выбраться. Боже, это был напуганный щенок. Мисти показалось, что Пэгги очень сильно её избегала. Как только ей удалось избавить женщину от белого барьера, она сразу же схватила её за лицо, начиная нервно щупать. — Всё в порядке. — твердила она. Пэгги бегала взглядом по её лицу, необычайно доброму в этот самый момент. И ей очень захотелось спрятаться снова. Но прятаться было некуда, ведь Пэгги Гонсалес уже такая большая. И когда она успела так вырасти?.. Пэгги думала о том, что заставило её в тот момент так резко отпрыгнуть от Мисти. Она терялась в этих мыслях всю дорогу, пока её спутница не рассеяла облако этих размышлений: — Почему мы прятались? Это оторвало Пэгги от искусывания собственного кулака, однако взгляд от дороги она по-прежнему не убирала. — Потому что тебя не должно было быть там. — спокойно отозвалась она, будто снова прибывая в своих мыслях, отстранненых от реальности. — И потому что я не совсем легально добилась доступа к телу. Мисти ткнула дужку очков вверх. — Но это твоя работа, разве нет? — Должность патологоанатома — очень сложный механизм. И они снова умолкли. Мисти избегала разговоров о том, что произошло между ними там, в морге, потому что знала, что сама Пэгги будет против того, чтобы поднимать эту тему. Поэтому Мисти болтала обо всём подряд: о погоде, о навязчивых бойфрендах, о клубе частных детективов. А Пэгги слушала. Не потому что ей было интересно, с кем последний раз пыталась замутить Куигли. Просто потому, что это помогало ей отвлечься от неправильных образов в голове. Голос Мисти сравнивался с гудением телевизора на фоне; был похож на ненужные комментарии диктора во время футбола. Пэгги иногда нервно постукивала пальцами по рулю, иногда сжимала его крепче. Она почти не уделяла внимания болтовне рядом, поэтому не сильно заметила, когда та оборвалась. Мисти поникла, смотря в окно, где мелькали только размытые силуэты проносящихся мимо машин. Ей прекрасно была знакома эта тишина в ответ. Будто её наказывали молчанием за провинность в детстве. Поэтому Мисти насторожилась и поспешила закрыть рот, чтобы избавиться от этого неприятного чувства навязчивости. Пэгги ненавидела, когда она так много говорила. Поэтому-то они и не общались. Однако, чтобы навсегда всё прояснить, Пэгги громко обратилась к Мисти, когда чаша её терпения была переполнена, а образы влезли в голову. — То, что ты сделала в морге... Мисти заёрзала на сиденье, стараясь не показать своей заинтересованности. — Я хотела тебе помочь. — Что ж, у тебя вышло дерьмово. Мисти сглотнула и даже сняла очки, чтобы протереть их. Будто отвлекалась от нервозности, возникшей у неё ни с того, ни с сего. Пэгги только крепче сжала руль, оставив пару ярких вмятин. — Мисти, это отвратительно. — Отвратительно? — она взвизгнула и даже хрюкнула от нервного смеха. — Пэгс, ты же знаешь, что это ещё не отвратительно. Пэгги закусила кончик языка, а затем пару раз погоняла его во рту. — Тебе следует помнить, о чём мы договаривались. Всё, что было в лесу — это же просто так. Мисти, нам под сорок, мы почти старухи. Кто старое помянет... — Да знаю я. — грубо отозвалась Мисти, словно её ударили в слабое место. — Я не злюсь на тебя за то, что было между нами, и за то, чего не было... я просто... И она замолчала. Так и оставив это "просто" на суд самой Пэгги.***
1996. Таисса нашла озеро. Команде пришлось принять достаточно трудное решение. Им нужно было либо бросить самолёт, где они ждали спасение, либо не узнать, что может скрываться в этих нескончаемых лесах. Не то, чтобы заманчиво звучала идея наткнуться на медведя или ещё какую опасность, но от мыслей об освежающей воде озера у девочек сохло в горле. Сколько ещё они бы протянули здесь, на одном месте, к тому же без источника питания? А в зарослях, в этой мрачной долине деревьев и гор, там, где их ещё не было, могло расти и жить что угодно. Их виной будет, если они наткнуться на опасность; их виной будет, если они умрут от голода. Выбирать долго не пришлось, да и уговаривать выдвигаться к озеру пришлось только Джеки. Казалось, она была единственная, кто абсолютно осуждал идею Таиссы бросить самолёт и направиться на свой риск в манящий лес, который с восходом солнца ещё более внимательно наблюдал за футболистками. Отстранённость со стороны Джеки вызывала презрение у других членов команды, которые не поддерживали её слепую веру в то, что если они останутся здесь, у них будет больше шансов быть спасёнными. Потому что даже Пэгги уже понимала, как мала эта вероятность, что возможно, помощь не придёт за ними в ближайшее время. В глубине души остальные тоже понимали это, им просто хотелось сделать что-то, чтобы не прирости к одному месту и умереть так же бессмысленно. Всех пугали лишь расстояние, неизвестность и ампутированная нога тренера Скотта. Этот страх заставлял девушек задумываться над мерами осторожности и планом действий. От голода уже сводило животы, еды у них не было, только остатки сладостей. А обнаружение озера внушило футболисткам надежду на отдых от всех ненужных мыслей и немного удовольствия. Все снова оживились и даже охотно стали искать попытки передвижения по лесу с раненым тренером. За час девушки соорудили носилки, чтобы перенести Бэна к озеру вместе с остальными, пусть тот и отказывался от этой затеи в первое время. Мисти следила за всем особенно внимательно, она вечно носилась возле тренера, пытаясь обеспечить его ноге комфорт. Движело ли ей желание помочь, или это была её ненормальная причина, или вовсе Мисти хотела отвлечься... было неизвестно. Однако она была втянута в работу больше всех и ни на секунду не отходила от дела. Это, как всегда, вызывало насмешку у других девочек, которые иногда отмахивались от неё, как от мухи, чтобы та не лезла везде, а наконец успокоилась. В отличии от остальных Пэгги даже не обращала внимания на Мисти с того самого разговора в кустах. Было ясно, что ей не хотелось и смотреть в сторону чокнутой Куигли, а та в свою очередь боялась во второй раз нарваться на силу чужой руки. Джеки стояла рядом с Пэгги, когда та выписывала направляющую надпись на рухнувшем самолёте красной помадой Шоны. Она и сама была достаточно мрачна, но так было лишь от того, что Джеки — единственная, кто не поддерживал идею бросать их миниатюрный лагерь. После крушения многие девушки недоверчиво косились на неё, для Пэгги было неизвестно, что заставляло их так к ней относиться. Ей казалось, что даже Шона была холодна и немногословна со своей лучшей подругой, но это было не её дело. Когда все выдвинулись в сторону озера под руководством Таиссы, лес словно расступался перед командой, представляя их взорам вытоптанную кем-то тропу. Дорога петляла, а местами поросла травой, ведь уже давно по ней никто не ходил. Девочки шли собранно. Впереди двигались Таисса и Ван, иногда обмениваясь шутками и парой взглядов, говорящих всё за них. Следом шли Мари, Мисти, Акила и Пэгги, неся вчетвером тренера Скотта. Остальные следовали парами, и ряд замыкала плетущаяся позади Джеки. Несмотря на то, что и Мисти и Пэгги были рядом, держа изголовье джампана, они всё равно не могли даже посмотреть в адрес друг друга. Поэтому шли молча в то время, как другие девушки старались двигаться бодро, не обращая внимания на голод. Некоторые девочки даже тихо напевали в унисон друг другу, смеясь и будто оживая. Не до этой атмосферы стало лишь тогда, когда футболистки наткнулись на выпотрошенного медведя. Ворона, как властелин, восседала на безжизненной морде животного и клевала содержимое его вскрытого черепа. Мисти сморщилась, оказавшись достаточно близко к этой картине, чтобы заметить облепленные мухами липкие кишки, вытекающие из вспоротого брюха зверя. Многие бросили немые взгляды на сытный обед вороны, покосились в сторону и ускорили шаг, вновь напевая под нос. Озеро оказалось недалеко. Его блеск был заметен ещё из-за кустов, откуда вышла команда и обомлела. Они, как стайка дикарей, впервые увидивших воду, рванули напролом на берег, позабыв о стеснении и брошенных на песок вещах. Пэгги выругалась под нос, когда девушки, подобно малым детям, протолкнулись мимо неё, старающейся удержать джампан изо всех сил. Мари, Мисти и Акилу тоже шатнуло, но они только с немой завистью медленно понесли тренера к берегу, чтобы осторожно уложить его на ровную поверхность. Остальные же, не обременённые важной должностью, и те, кому хватило смелости и желания, бросились в воду, на ходу избавляясь от верхней одежды. Мисти тихо засмеялась, не так громко, чтобы кто-то услышал, однако этот звук донёсся до Пэгги. Она обернулась, посмотрев на тренера Скотта, чтобы не придавать значения присутствию Куигли рядом. Мужчина выдавил из себя благодарную улыбку — большее, на что он был способен при своём положении. Пэгги захотелось было улыбнуться ему в ответ, но вышло некрасиво и натянуто. Поэтому Бэн взбодрил её иначе: — Идите развлекайтесь, я дальше сам. Мари и Акила радостно оставили носилки и помчались к озеру. Пэгги поплелась за ними, не спеша стягивать с себя одежду. Что делала за её спиной Мисти осталось для неё неизвестным. Да и плевать. К черту долбанную суку Мисти Куигли. На берегу, возле самого озера сидела Джеки, она перебирала в руках край собственной кофты и наблюдала, как вместе с остальными в воде веселилась Шона. Именно рядом с ней решила расположиться Пэгги, неловко плюхнувшись на песок. — Привет. Не возражаешь? Джеки смотрела вперёд себя, с полуулыбкой не могла оторвать взгляда от своих подруг. Она была измучена. Бедная Джеки не спала до вылета, хорошо поспала в самолёте, а когда проснулась, узнала, что тот падает. Вряд ли эта ночь тоже была для неё спокойной. Она только покачала головой, одарила беглым взглядом Пэгги и снова принялась разглядывать остальных. Пэгс знала это чувство, когда тебе кажется, что ты не вписываешься. Наверное, Джеки не вписывалась больше, чем казалось, просто она отлично умела быть удобной и вдобавок, — как бы странно ни звучало, — красивой. — Знаешь, когда мы окажемся дома, я первым делом приму горячий душ, вскрою бутылку дорогущего маминого вина и выкурю свою первую сигарету. А потом... потом позвоню Джеффу и скажу, что я бросаю его. Потому что я думаю, что это самое главное, что мне захочется сделать в тот момент. — она мечтательно улыбалась, скрывая очевидный мрак своих глаз, и с этим мраком смотрела прямо на Пэгги. — Как думаешь, не сильно пафосно? Пэгги сначала пропустила всё мимо ушей, заметив, как к краю воды прошла низкая и несуразная фигура в очках. Фигура остановилась, долго пялилась на свои бесформенные джинсы, дрожащими пальцами держа пряжку ремня, и о чём-то думала. Пэгги оторвалась, взглянула на Джеки, встряхнув копной своих светлых волос. — Пафосно? М-м-м... а ты хочешь его бросить? Джеки продолжала улыбаться, будто говорила о чём-то безрассудном и совсем не важном. — Мы кучу раз расставались, но теперь я думаю, что не так уж и важно, наступит ли это снова. Вообще-то Джефф — лишь часть моих планов, что ты думаешь насчёт вина и сигареты? Она однозначно не хотела заострять внимания на своём парне. Ей либо не хотелось, либо была другая причина избегания Джеффа. Пэгги подумала о Шоне и сразу же разозлилась на себя за эти мысли. Это. Было. Не. Её. Дело. — Самое то, Джек. Как раз то, что надо. Мы в ебучем лесу, хрен знает в какой точке земного шара. Вот это действительно хуево, а твои планы... я бы сама так поступила. Джеки удивленно вскинула брови, не особо весело усмехнувшись. Ей было неприятно думать, что в этом дерьмовом месте может всё оборваться. — Да ну? А как именно ты бы поступила? Пэгги покраснела. Она не любила говорить о своих мыслях. Их было много, и не все они были невинными. — Я бы упала спиной на свою кровать в своей убогой комнате, долго бы улыбалась и... Она вдруг потерялась в мыслях, прикусив губу. Взгляд забегал через плечо по другим девушкам из команды, которые хохотали в воде, брызгаясь, будто им лет десять; фигура в бесформенных джинсах умудрилась избавиться от них и мелкими шагами зашла в воду, её неплохие бёдра блестели на солнце. Но Пэгги подумала о Кевине. Что бы он сказал обо всём этом? Когда она вернётся... будет ли он рад взять трубку? Она улыбалась своим словам, но своим мыслям улыбаться даже не хотелось. Они были навязчивыми и неправильными. Пэгги бы не хотелось, чтобы Джеки умела читать мысли. — Куда ты смотришь? — вдруг спросил капитан команды. Пэгги поджала губы. Она бы сама не рискнула позвонить Кевину после той вечеринки. Да и на Натали смотреть ей было страшно... Девушка не ответила на вопрос Джеки, пропустив его мимо ушей, и сама спросила: — Послушай, Джек, — вновь обратилась она, отчеканив имя подруги. — Возможно ли, что я сделала что-то по отношению к одному человеку, и этот человек из-за меня ну... Она опять замолчала, уткнувшись лицом в колени. Джеки даже заволновалась. — Все мы ошибаемся, всё хорошо. — её рука легла на плечо Пэгги, сжимая. — Что именно произошло? Взгляд Пэгги снова устремился на девушек в озере. Мисти стояла около берега, не рискуя подойти к остальным. — Я попробовала наркотики и... — к горлу подступил ком. — Я плохо помню, что было, но мы с Натали и Кевином немного перегнули палку по отношению к Куигли. — Ты не ударила её? Ничего физического... — Нет, нет. Её точно не было с нами. Это было после вечеринки перед полётом... Джеки тяжело вздохнула и за плечо только притянула девушку к себе, потрепав. — Это же Мисти. Всё с ней в порядке. Ну... в той самой мере, в какой она и всегда. — она засмеялась, вызвав улыбку на лице девушки. — Не переживай, она не держит на тебя зла, уж видя её к тебе отношение... Пэгги мотнула головой, серьёзно взглянув на Джеки. — Дело не в ней. А во мне. Меня не волнует Куигли. Меня волнуют мои друзья... Джеки напряглась. Она медленно кивнула, позволяя Пэгги продолжить. — Кев и Нат употребляют всякое дерьмо. Я сорвалась и тоже накурилась. Но знаешь, в чем разница? Я чувствую себя точно так же в трезвом уме, как и под веществами. Эту... ненависть. Мне кажется, я хочу уничтожить всё вокруг в этих приступах. Они беспричинны, я так легко могу сорваться. Когда я попробовала наркотики, я думала, что это поможет мне расслабиться, но нет. Боль никуда не ушла. Сочувственный взгляд Джеки тоже привёл Пэгги в несколько озлобленную реакцию. Но она только сжала руки в кулак и встала. — Не нужно меня жалеть. Спасибо, что выслушала. Джеки расстроенно опустила взгляд, промычала что-то в ответ и зарылась в собственных навязчивых мыслях. Пэгги направилась в озеро, стянула с себя шорты и рубашку, позволив всем увидеть это обтянутое кожей тело. Это тело, которое она ненавидела, потому что оно было её собственным. А затем, пройдя несколько шагов в воде, девушка раскинула руки в стороны и упала пластом в воду, как мешок с камнями. Красивее сравнения тут нельзя было подобрать. Но это взбодрило Пэгги. Она поднялась через несколько мгновений, убирая волосы с лица, прилипшие к нему, как водоросли. Как перерождение. Пэгги смыла с себя то, что так волновало её пару минут назад. Остался только осадок. Неприятное жжение в груди, будто кто-то давил на рёбра. Злость. Растущее чувство ненависти. Она нырнула и изо всех сил стала бить ногами и руками по воде, двигаясь в направлении гор. Шум и смех девушек за её спиной был неразличим, а Пэгги постепенно теряла мысли и полный контроль над собой. Вокруг ничего, только она, озеро и ненависть. И в этом вакууме ненавидеть было некого. Только саму себя. Пэгги вынырнула, обхватила колени руками и прижала к груди, поплавком держась на воде. Теперь голоса позади снова были такими же звонкими и оживлённым. Она снова понимала, что они говорят. Только через время девушка поднялась и вернулась к друзьям, которые забыли обо всём и просто наслаждались погодой. В озере всё ещё стояла Мисти. Она обхватила себя руками, не рискнув стягивать футболку, а лишь наблюдала со стороны за другими. Наверное, она думала о том, как хорошо было бы завести диалог с кем-нибудь из них. Но девушки даже не обращали на неё внимания, до тех самых пор, пока она сама не двинулась к ним. Пэгги, заметив это, закатила глаза. Сейчас начнётся... — Шона, давай! — кричала Мелисса, держа на своих плечах Шипман. Напротив них, изо всех сил стараясь не упасть, стояла Ванесса. Мари на её плечах усердно пыталась столкнуть Шону в воду, и их ладони в схватке соприкасались друг с другом. Девушки весело смеялись, а Мисти, невписанная, будто клякса на белом полотне, наблюдала за ними, и ей хотелось смеяться тоже. — Нет, нет, нет! — заголосила Ван, когда с громким хлопком она вместе с Мари полетела вниз. Мелисса ликовала, щупая пальцами колени Шоны, как знак их близости в выигранном сражении. Та в свою очередь вскинула руки вверх, а её клич раздался по всему озеру, похожий на завывание индейцев во время охоты. Ван расхохоталась, под ней задрожала вода, а её рыжие веснушки обдало светом солнца. Всё её лицо горело, как большой огонёк непотушенного пожара. Они долго не замечали Мисти, пока та не подала голос, вторя кличу Шоны. Вышло не так искусно, скорее как будто птицу подбило камнем. Но это привлекло внимание девушек, а Ван проморгалась, стирая капли воды с лица. Мисти единогласно не принимали. Она никому не нравилась, и даже её бесценная помощь ничего не изменила. Потому что она слишком много приставала, и все её попытки влиться в коллектив казались девочкам глупыми и встречались множеством насмешек, а порой и не самыми приятными словами. Поэтому Ван сначала озадаченно свела брови и жмурилась от брызгов, а затем непонимающе склонила голову, мрачно посмеявшись. Всех смутило и напрягло появление Мисти, которая улыбнулась, вскинув брови, будто сделала что-то абсолютно невинное. Она засмеялась, хотя никто уже не смеялся. И её смех звучал так не кстати, что Ван сморщилась. — Тебе чего, Мисти? — подала голос она, прочистив горло. Мисти на секунду сделалась серьёзной, но эту серьёзность как водой смыло, когда она осмотрела девушек поочерёдно, вновь улыбнувшись. — Вы так здорово сражались! Можно с вами? Шона впала в ступор, соскальзывая по спине Мелиссы, и как-то осторожно выдавила: — Вообще-то мы уже закончили... Мисти огорчённо опустила взгляд, а потом так же нелепо поправила очки. — Оу, правда? Жаль... ну... может, мы бы могли... Ванесса невесело посмеялась, ткнув Мари локтём в бок. — Да ладно тебе, Мисти. Неужели хочешь привлечь внимание тренера Скотта к своей заднице? Мари хохотнула следом; этот смех заразил всех четверых девчонок. Мисти почувствовала, как ногами проваливается в дно озера. Она покраснела, стараясь возразить девушке, но почему-то только промычала. Шона пожмурилась, хлопая Ван по плечу, и смахнула с лица волосы. — Да ну-у-у, Ван, это слишком! Мисти почти нашла в этих словах поддержку, но потеряла надежду, как только поняла, что Шона едва ли заботилась об этом. Наверное, они лишь доказывали себе, что поступают не очень плохо. — Ох, ну извини! — развела руками Ван, озорно улыбаясь; она извинялась даже не перед Мисти, а перед своими друзьями, перед тем, какое впечатление оставила. Пэгги смотрела на это со стороны, прикусив нижнюю губу, и думала. Искала в чём найти сочувствие к Мисти. Но его не было. Ни у неё, ни у её друзей. Мисти была одна в тисках шуток, которые она не понимала. И почему же? Неужели нельзя шутить так, чтобы было не обидно? Такие шутки она хорошо понимает. Но нет... сверстники были слишком жестокими шутниками. Мисти была слишком ненормальной, чтобы вписаться. Отголосок сочувствия тронул Пэгги, когда Мисти стала осматриваться в поиске места, где она могла бы спрятаться. Но был лишь берег, лишь девочки перед ней, лишь множество лиц, в которых читалось коллективное порицание. И Мисти взглянула на неё. Впервые, после того разговора, она случайно пробежалась взглядом по Пэгги, от чего у той свело желудок. И тогда Пэгги показалось, что именно она должна была помочь ей спрятаться. Потому что ей стало так близко это чувство отвращения к самой себе, что она не смогла его терпеть. Пэгги упала на спину, и вода захлестнула её с головой. Над ней возвышалась Лотти Мэтьюз, протягивая ладонь навстречу. Пэгги открыла глаза, смотря на нее сквозь завесу мутной озёрной воды. Лотти указывала на что-то одной рукой, в то время, как её другая рука всё ещё простилалась перед девушкой под водой. Поэтому Пэгс осталось только схватиться за неё и подняться из озера, сталкиваясь с подругой. — В лесу что-то есть. Пойдём. — Что? — переспросила Пэгги, выплёвывая струю воды изо рта, и вздрогнула всем телом от холода. — Что-то блестит вон там. — она демонстративно ткнула пальцем в ту же сторону, куда показывала до этого. Пэгги протёрла глаза, ослепленные попавшей в них водой, пару раз проморгалась и теперь смотрела туда же, куда указывала Лотти. Непонятный объект отражал от себя солнце. Действительно, что за дерьмо? Следом за этим Лотти позвала и других девушек взглянуть на неопознанный блеск среди деревьев на другом берегу озера. И все единогласно приняли решение, что теперь они меняют свой курс туда. Ведь, что бы то ни было, оно влекло за собой, а они за ним следовали.***
2021. Пэгги и подумать не могла, что её запрут в холодной тюремной камере вместе с психопаткой Мисти Куигли. Если бы её предупредили об этом раньше, она бы безоговорочно рассмеялась на эту тупую шутку. К слову, о том, что было раньше, стоит рассказать подробнее... Началось всё так. Она и Мисти прибыли к дому Трэвиса; одинокому, грязному месту. Там почти ничего не оказалось. Ни еды в холодильнике, ни документов в ящиках, ни даже ванных принадлежностей. Поразительная пустота, смутившая Мисти в первую очередь. Пэгги не то чтобы была специалистом в области криминальных расследований, а скорее лишь начитанной фанаткой, знающей разные факты о серийных убийцах. Дело было в том, что с возрастом фильмы про вампиров выходили из её вкуса, и убиваться по такому дерьму к тридцати годам считалось постыдным. Поэтому Пэгги нашла себе новое увлечение в криминальных историях, разных подкастах и детективных книгах. А теперь и её жизнь — блядская игра в детективов с Мисти Куигли. А что ей делать? Если не Мисти, то кто ещё? Натали? Ну уж нет, с неё достаточно всей этой хрени с Трэвисом. За ней и так нужен был глаз да глаз, чтобы Нат случайно не сорвалась снова и не оказалась вновь в реабилитационном центре. Таисса и Шона? Ради Бога, Пэгги, эти двое просиживают свои старческие задницы за своими рутинными делами. К сорока годам они, кажется, забыли о том, что такое фитнесс-зал или воскресная йога. Наверняка, единственное, что волнует Тай сейчас это её выборы и прочая политическая хуйня, а Шону — какой же сраный кофе приготовить мужу: американо или эспрессо? Вот она, жизнь, которой Пэгги боялась в семнадцать лет. И жизнь, до которой они все докатились. Ведь она просто мечтала быть спортсменкой, пинать мяч и раздавать автографы визжащим фанаткам. А теперь всё, что у неё есть от спорта, — футбол по пятницам с бутылкой пива и снэками. Таким образом у неё быстрее подтвердят алкоголизм, или образуется целлюлит. Именно поэтому в эту пятницу Пэгги играла в детективов с Мисти блядь Куигли. Но её спутница, как всегда, излишне много болтала. Пэгги уже стала подозревать, что её голова таким образом лопнет на части. Мисти шутила о непонятном, следом же смеялась себе под нос над своими шутками. К тому времени, как они забрались в дом Трэвиса(нелегальным путем, как вы могли понять), Пэгги уже старалась в лоб игнорировать её болтовню без остановки. Но потом сил не хватило, а женщина выперла Мисти из дома, отправив ту порыться в мусорке. У неё даже не возникло вопросов, часто ли Куигли лазила по чужим помойкам. Ей просто хотелось отвязаться уже от нескончаемой чепухи, которую говорила спутница. И сразу, как та исчезла на заднем дворе, в доме воцарилась тишина. Пэгги облегчённо выдохнула и погрузилась в поиски чего-то подозрительного. Хотя и само отсутствие бытовых вещей настораживало её, но женщина была уверена, что это только вершина айсберга. Океан скрывал что-то большее. Во всём доме стоял ужасный смрад. Нельзя было сказать, что в этом месте вообще можно было жить. Трэвис жил не особо богато. Словно последние дни своей жизни он доживал в полной нищете, и ему было известно, какая участь его ждёт. Трэвис в любом случае это знал, но только если сам наложил на себя руки. Пэгги не верила, что он мог это сделать. Вот только в это верили все. Судмедэксперт, полиция... Разве что Мисти и Натали не признавали этого. Мисти, потому что она вообще мало во что верила, для неё во всём был скрытый мотив; Натали — потому что это был её Трэвис, который по её словам не убил бы себя. Пэгги верила Натали на слово. Нат бы не стала врать своей лучшей подруге. Чего не скажешь о самой Пэгс. Ведь Нат так и не знала о том, с кем впервые переспала Пэгги. И ей, наверное, не следовало знать. Потому что это был бы полный крах, умудрись Натали спросить о первом сексе у Пэгс или у Мисти. Потому что с постыдным замечанием они бы обе заметили, что... — У него очень увлекательный мусорный бак! — раздался голос за спиной, когда хлопнула дверь. — Но там совершенно ничего полезного. Мисти обтряхнула руки, а потом подняла взгляд на Пэгги и заулыбалась. Словно у них всё получилось. Но на деле ничерта у них не было. — На столе бутылка от дорогущего коньяка. Не скажешь, что Трэвис жил богато... это странно. — Купил хорошую выпивку, чтобы пойти и повеситься. — она засмеялась холодным звуком. Пэгги сморщилась и отмахнулась. Уголок губ дёрнулся, но она постаралась сделать вид, что на самом деле не хочет рассмеяться вместе с ней. — Ох, завались. — Хэ-э-эй, а я видела, что ты почти засмеялась! Ну Пэгс, не будь такой сухой! — она подумала о том, чтобы ткнуть подругу в ребро локтём, но в первый раз не решилась. Бровь Пэгги выгнулась вверх. Она пробежалась по Мисти строгим взглядом, как учитель, осуждающий детские шалости на последних партах, когда по классу летит самолётик. — А какой мне быть? Мокрой? Мисти приоткрыла рот, её глаза на секунду расширились, а затем она почувствовала, что впала в ступор. Пэгги даже не дрогнула. Блядь, кто учил эту женщину шутить без единой эмоции на лице?! Она же шутила, да? Мисти не знала, нужно ли ей засмеяться. Она стояла на одном месте, скованная стеснением, будто маленькая девочка на приёме у гинеколога. Наверное, Пэгги подумает, что она совсем дура, если Мисти снова поведет себя, как чокнутая сука. — Мокрой? О-о-оу, нет, что ты, Пэгс! Ты это... просто... давай сматываться, да? — и на этот раз она легонько подтолкнула её в бок. Пэгги прыснула, замахав руками. — О нет, даже не думай трогать меня этими руками, пока не помоешь их после того, как лазила в мусорке! Мисти сморщила нос, театрально вскинув руки вверх. — Я вообще-то не лазила в ней, а изучала! Какое-то особенное спокойствие повисло в воздухе, и теперь Пэгги не побоялась посмеяться. Ей действительно показалось глупым, но до боли в боках смешным то, что произошло в это мгновение. Мисти заставила её смеяться, а это было так нелепо. Просто она была маленьким, фальшиво-невинным, диким дерьмом. От мыслей об этих критериях внешности Мисти Куигли, Пэгги не могла контролировать смех. Стало не до смеха, когда за её спиной раздался голос патрульного, направляющего на них пистолет. — Поднимие руки и встаньте на колени. Это был провал года. Мисти робко вскинула ладошки вверх, улыбнулась полицейскому так, как улыбалась всякий раз, пытаясь выглядеть безобидным пушистым кроликом, и покорно опустилась вниз, принимая вид ещё более низкой табуретки. Вслед за ней, вальяжно вознеся руки к небу, лицом к мужчине обернулась Пэгги и с такой же улыбкой повиновалась приказу. — Ну блядь. — выругалась она и улыбнулась шире, будто стараясь быть комильфо, несмотря на свою нецензурную речь. Однако её напыщенность ситуацию не спасла, их заковали в наручники и отвезли в полицейский участок. Гребаным служителям закона не объяснить причины, по которым люди вламываются в дома к своим друзьям. Они теряли время за решёткой уже второй час. Пэгги чувствовала, что ей ужасно сильно нужно было сходить в уборную, но ни один из дежурных полицейских не позволял им покинуть камеру. Она мерила шагами пол в то время, как Мисти спокойно сидела с ногами на скамье, наблюдая за её движениями. Немудрено было, что она даже не скучала здесь. Это всё для Мисти было лишь частью квеста; путём к разгадке главного вопроса. Пэгги даже хотелось врезать ей за этот оптимизм. Но она держала себя в руках. Теперь держала. Это ужасно, ей понадобилось двадцать пять лет, чтобы избавить окружающих от ответственности за свои проблемы. Но не Мисти... почему она всё ещё не могла избавить от неё эту несносную, похожую на пуделя, женщину? Ответ крылся в очевидном: Мисти слишком старалась её спасти. И Пэгги, не умеющая брать на себя обязательство, думала, что это Мисти была виновата в том, что не смогла ей помочь. К сожалению, не всегда от боли помогали избавиться даже самые лучшие рецепты врачей. Пэгги не знала, изобрели ли учёные таблетки от ненависти. Она слишком долго ненавидела всех и себя. Приступ неожиданной злости ушёл сразу, как только её окликнули. На смену оптимизму Мисти пришло непонимание. — Пэгги? — вновь позвал её мужской голос. — Гонсалес! Надо же! Она обернулась, даже растерявшись. Перед ней стоял мужчина средних лет. Он не был похож на полицейского, однако отглаженный костюм придавал ему вид интеллигентный и даже весьма привлекательный. Пэгги узнала его по ухмылке. Так ухмылялся только один человек, и только когда слушал вместе с ней музыку со старых кассет. Пэгги вернулась обратно в тысяча девятьсот девяносто пятый год, когда они вместе лежали в её комнате, курили бабушкины сигареты и слушали Mötley Crüe. Ему они не особо нравились, однако он всегда был искренне рад такому времени вдвоём с Пэгги. Им даже не приходилось целоваться, чтобы чувствовать себя хорошо друг с другом. — Кевин Тан. Кевин, чёрт бы тебя побрал! Неужели ты теперь снова стрижёшь волосы, старый ты сухарь! Она улыбалась, броня его, и теперь они стояли друг с другом наравне. Открытая решётка не отделяла их, как и не отделяли годы неизвестности. — Да ты бы на себя посмотрела, Гонсалес! Что за чёртово пальто на тебе?! Ты сняла его с ебучего Шерлока Холмса? Мисти фыркнула, наблюдая за этим. Кевин. Мальчик-гот с уроков испанского. Школьная пассия Пэгги. Да что за дурь он мелет? Вот Мисти ни за что в жизни бы не сказала о Пэгс таких вещей! Вот только всё внимание Пэгги всё равно было приковано к её визави, а на подругу она даже не взглянула. — Нет, с твоего прапрадеда, говнюк! Они лестно оскорбляли друг друга, не прекращая улыбаться, а потом вдруг обнялись. Мисти кусала локти. Кто вообще этот Кевин такой? Неужели он был другом для Пэгги гораздо лучше, чем она? И это после всего, что они вместе... — Как ты здесь оказалась? Я не поверил, когда мне сказали, кого они задержали! — поинтересовался Кевин, прижав к себе Пэгги целиком и полностью. Немного отстранившись, чтобы не смутить друга, она прочистила горло и сказала без лишней лжи: — Трэвис Мартинес умер. Кевин был явно в смятении и долго смотрел так, будто Пэгги только что рассказала анекдот. — Трэвис? Это не тот ли парень, который... Пэгги кивнула раньше, чем он успел закончить. — Так ты это к нему в дом вломилась? Мисти нахмурилась. Он говорил так, будто Пэгги была одна, а она сама не имела никакого значения. Что ж, наверное, в чём-то Кевин был прав. Но Мисти всё ещё считала Пэгги своей лучшей подругой, а значит так оно и было. И значит, что никто не имел права отнимать эту дружбу у неё. — Да, Кев, это очень долгая история, давай я тебе потом расскажу? Кевин улыбнулся, приняв эти слова как обещание новой встречи. И краткая усмешка на лице Пэгги подтвердила его предположение. На улицу Мисти выбежала за Пэгги хвостом. Она была растеряна и подавлена, но лишь с детским интересом обратилась к женщине: — Обалдеть, не знала, что Кевин вырастет таким горячим!***
1996. За деревьями, кустарниками и колючими ветками скрывалась никому не принадлежащая хижина. Вид её манил к себе блуждающих по склонам футболисток, а ужасное желание оказаться под крышей усиливало это неизвестное им притяжение. Лес требовал крови и смерти. Лес забирал их в свой плен. Лес шептал на ухо во тьме об убийствах. Он не хотел их отпускать, теперь они принадлежали ему...