Они останутся вместе...

Глава 3 and if somebody hurts you, I'm gonna fight, but my hands've been broken one too many times. Проскурин Он вошёл в палату Анны и удивился ее виду. "Мы же раскрыли преступление, поймали убийцу, Анна жива и здорова, ничего себе не сломала, тогда почему же она выглядит так, словно покойница: лицо очень осунувшеесе, рука бессильно свисает к полу, голова повернута в противоположную от двери сторону. Что с ней не так?" - в недоумении думал подполковник. А не так с ней было вот что: Анна была беременна. Костя взял стул, намереваясь поставить его около кровати Ани и сесть рядом с ней, поддержать ее, спросить про самочувствие, всё же подполковник сильно волновался за любимую, хоть она и не принадлежала ему. Но Анна не дала ему этого сделать. Анна Она уже не удивлялась тому, что она опять во что-то влипла и тому, что ее опять везут в больницу. Она привыкла к такому исходу событий. Но на этот раз всё оказалось не так, как ожидала блондинка. Сначала всё было как обычно: её привезли в палату, пришел врач, чтобы ее осмотреть, но последующие события Анна считала одними из худших в собственной жизни. А в жизни Ани ужасных моментов было немало: смерть родителей и сестры, гибель сослуживцев и других любимых людей - события того дня, определенно, можно было отнести к этому разряду. Врачом оказался немолодой мужчина, лет 45 на вид. Он спокойно проводил осмотр, параллельно записывая что-то в журнале: —Так, Анна Николаевна, спешу сообщить вам одну радостную новость - вы беременны, поздравляю! Он продолжал что-то говорить, но Аня его не слушала. У неё были ощущения, как будто её обухом ударили по голове. Ещё не до конца осознавая произошедшее, она лежала и тупо смотрела в одну точку, пытаясь уложить это, по идее радостное событие в своей голове. Но не получалось. Никак. - Я беременна, - незаметно для себя произнесла она это вслух. - Да-да, Анна Николаевна, вы не ослышались. Но пока я вас оставлю наедине со своим счастьем, - радостный голос доктора донёсся до нее так, как будто она находилась где угодно, только не в палате Слезы текли по её бледному лицу - но нет, не думайте, что это слезы радости, ей было плохо, ужасно плохо, плохо так, как не было никогда раньше. Теперь она рыдала, громко и на всю палату. К ней забежали перепуганные подруги. Они, даже не заботясь о том, чтобы взять стул или присесть на край кровати, бросились к ней и начали её успокаивать, стоя около неё на коленях. Они спрашивали у блондинки, что случилось, но она не могла ответить. Рыдания душили её, и Анна не могла вымолвить ни слова, но реветь стала тише. Спустя несколько минут, когда она могла более менее внятно говорить, она замогильным, севшим и охрипшим голосом произнесла: "Я беременна от Летнёва". После этих четырех, невероятно тяжёлых для Анны слов, она отвернулась к стенке и попросила оставить её одну. Девочки, понимая, что её сейчас никак не утешить, кроме как оставить, по очереди обняли Дорофееву, произнесли пару успокаивающих слов и тихо ушли, аккуратно прикрыв за собой дверь. Она всё никак не могла уложить это в голове, ей самой было непонятно, почему она думает, что это ребенок от поэта. Но ей так казалось. Почему-то в тот момент она совершенно забыла про существование подполковника и происходящее между ними в Пятигорске, считая что Проскурин тут не при чем. Слезы текли по её опухшему от них же лицу, взгляд ничего не выражал, на душе и в голове было пусто. Она не могла этого понять: сначала ей сказали, что у неё никогда не будет детей, потом Костя, не зная этого, обвинял её в том, что она ещё не нагулялась, потом она поняла, что не готова стать женой Летнева и тут, вот так новости, она беременна. Вот такие беспорядочные мысли быстро проносились у нее в голове, когда зашёл Проскурин. Он взял стул и намеревался сесть около неё. Но она остановила его словами: - Я беременна от Летнева. Его рука со стулом бессильно опустилась, чуть не уровня его (стул). - Поздравляю, - с тяжёлым вздохом произнес подполковник - Я хотела ребенка, но...не от него, - вымолвила Анна всё тем же осипшим голосом. Мысли о том, что она беременна не от поэта, ей в голову не приходили. - Ну что уж теперь... Анна усмехнулась: - Да, уж лучше не скажешь Проскурин отошёл, чтобы поставить стул на прежнее место и сказал: - Так что? Я пойду? Или мне остаться? - Иди, мне сейчас лучше одной - опять усмехнулась Дорофеева и сглотнула снова подступившие к горлу слезы Константин остановился у двери: - Ань, ты знай, если что я...я всегда помогу... по-дружески, - последние два слова он произнес особенно жалостливо. Анна бессильно закрыла глаза. Ей хотелось умереть