***
После сытного ужина капитан благополучно ушёл на боковую, особо не заботясь о своём временном картографе. Микура так и не притронулась к еде, её желудок явно этому не рад. Но вдруг отрава? Да и принимать подачки от грязного пирата не хотелось. Садо уже как два года находилась на побегушках у Момобами, не так долго, но к жизни пиратства она вполне привыкла. Только в Сатико она видела больше извращения, мерзости и грязи. Хоть и не могла отрицать — она привлекательна. Характер и душа женщины вызывали не лучшие впечатления, было бы полезно поговорить и разузнать у команды хотя бы малейшие сведения о Дзюраку. Только вот... Вряд ли кто-то заговорит с беглянкой просто так. Сатико запретила выходить из каюты этой ночью, а ключ находился лишь у неё. Сама она предпочла встретить сон в обнимку с бутылкой рома у себя на кровати. Каюта разделена на две комнаты, в одной из них Микуру "доброжелательно" встретили, а в другой непосредственно находилась маленькая спальня капитана. Не каждый капитан мог похвастаться большой каютой, но Дзюраку могла позволить себе многое. Корабль славился богатством, неуловимостью, но для многих было загадкой, как он, не имея лучшего оружия выходил победителем во многом. Ответ прост — стратегии. Подобные ответы не устраивали, будто было что-то ещё, скрытое от лишних взглядов. Что-то странное или даже невидимое остальным. Из-за многочисленных доводов, о корабле ходили секреты, слухи, а если кому-то удавалось разглядывать судно вблизи долгое время — человек везунчик. Микура довольствовалась минимальными знаниями об этом месте, которые она слышала на корабле своего капитана. К самой Момобами девушка относилась нейтрально и в каких-то моментах с уважением. Ведь Кирари — её капитан. Страх рядом с ней возникал редко, но имел место быть. Сейчас противная ночь не заканчивалась. Рана кровоточила, девушка с трудом сидела на подоконнике, упираясь в мягкие подушки. Бутылка спирта находилась рядом, но руки так и не решались повторно взять её, наконец-то обработать разрез. При взгляде на разорванное плечо тошнило, а глаза наполнялись слезами. Садо с трудом сняла свою рубаху, накинув чистую, судя по всему хлопковую. Сатико неохотно просыпается от всхлипов за стеной, что удивительно для неё самой. Ром должен был обеспечить крепкий сон, но что-то пошло не по плану. Замечая уже пустую бутылку в руках она с трудом поднимается, недовольно цокнув. Перед сном она сняла камзол, тоже оставшись в рубахе. Когда две пары глаз встречаются друг с другом, то недоумевают, а Микура сразу хватает свою саблю со стола, замечая — капитан не вооружён. — Тише ты, чертовка, — шипит Дзюраку, разводя руками, в которых была лишь пустая бутылка. Садо крепче сжимает рукоять оружия, второй рукой хватаясь за плечо. Сатико не соображает моментально, ей необходима маленькая пауза, чтобы после начать сладко шептать: — Тебе срочно нужна помощь, не так ли? — улыбается, в ярком свете луны пантера выглядит более изящно, хотя резкие покачивания выдают её трезвость, от которой осталось только само слово. — Да, — в конце концов признаёт картограф, но также уверено продолжает держать рукоять. — Я считаю до трёх и ты садишься на подоконник обратно. Микура молчит, её действия стали немного нерешительными, смятение на лице явно выдавало её. Раз. Шаг назад. Рука хватается за саблю как за спасательный круг. Два. Пальцы подрагивают. Шаг в сторону подоконника. Три. Садо продолжает стоять и видит, как кошка сначала недоумевает, а после надвигается с хищным оскалом прямо на неё. Сердце бьётся чаще. Но... Корабль качается моментально, пара секунд после завершающего отсчёта, тело заносит влево. Микура падает на подоконник, но не спешит вставать. Показывает, мол, ладно, я присела по итогу. — Договоримся об условиях, — слабо икает прикрывая рот рукой и видит, как Садо убирает саблю. — Двое суток без сна, после моей помощи сразу начинаешь накидывать координаты. Планы Момобами будут мне полезны, — хмурится, задумываясь. — О том, что кто-то тебя тут насильно удерживал ни слова, иначе, — ставит стеклянку на стол. — Пойдёшь на дно, встречать судьбу. — Хорошо, — единственное, что может сказать Микура. Вынуждена согласиться, ведь она уже не справлялась. Сатико встаёт напротив, замечает на другой стороне подоконника разорванную рубаху, берёт, разрывая сильнее, превращая в куски ткани. Заливает один из кусков ткани приличным количеством спирта. Она понимает — желательно привести картографа в порядок, чтобы как можно скорее получить желанное. Но Микура невольно извивается, не может усидеть на месте, не может вытерпеть. — Я такими темпами ничего не сделаю, — выругивается Сатико, отстраняясь и садясь рядом с Садо. — Садись, живо, пока я добрая. Девушка поднимается, неуверенно садится на чужие бёдра, её встречают крепкой хваткой, чтобы та не дёргалась. Дзюраку выглядила злобно, хоть и оказывала на первый взгляд добрый жест. Сатико медлит, как только пальцы встречаются с нежной кожей вновь. Опять. Она смахивает свою неуверенность в действиях на эффект алкоголя. Микура замечает это второй раз. В первый её особо не волновало подобное, но сейчас, когда гранатовый взгляд затуманенный и пальцы продолжают находиться лишь на одном месте не двигаясь, беглянка со страхом оглядывает капитана. Рубаха Сатико распахнута у воротника, на шее висел нужный ключ от каюты. На протяжении относительно недолгой жизни Микура задумывалась о любви изредко, а ступив на борт корабля Момобами подобных мыслей становилось всё меньше. Пираты грязные, чёрствые, но показывают суть чувств. Проще отдаться морю, полюбить как верного партнёра, который никогда не предаст тебя и всегда примет в свои глубокие пучины. Ей хотелось встретить человека, от которого сердце делало бы кульбит, а щёки покрывались красным румянцем. Сейчас всё иначе. В голове возникали лишь мысли, что капитан давно находился в застое, тем более Дзюраку казалась довольно вульгарной. Садо аккуратно очерчивает чужие ключицы, пытается заманить в слабые узлы похоти, дабы забрать заветный ключ. — Ещё раз так сделаешь, — Сатико перехватывает её запястье. — Будешь ублажать матросов на палубе, — второй рукой давит на разрез, слышит новые всхлипы. Ей нравится. До мозга костей как нравится. Нравится владеть, чувствовать беззащитное тело в руках, но также она не понимает, почему хочется остановиться. Девчонка выглядела слишком нежной, нетронутой, словно маленький колокольчик, только-только показавший свою красоту с приходом весны. Интрижок у пиратов безусловно много, Дзюраку не была исключением, но такого экземпляра в её руках не было давно. Чистого, как лист, на котором можно выписывать всё что угодно. Ну почти. — Капитан, я поняла, — шипит сквозь слёзы девушка, убирая свои руки от чужой шеи. План провалился. Боль приходится терпеть ещё какое-то время, а находится на коленях у этой женщины ужасно некомфортно, но Микура была благодарна, что та латает её раны. Хоть из-за чистой выгоды. Лекаря на корабле не было, а доверять картографа матросам, который должен на отлично выполнить свою работу — опасно. Сатико бросила бы девчонку, если бы та не была настолько нужной. — Начнём знакомство с нуля, кроха, — строго и формально начинает капитан, обрабатывая тканью разрез и довольно наблюдая за заплаканным лицом. — Твоё имя. Но не смей лгать. — Микура Садо, — кратко отрезает, немного отворачивая голову. Выпивкой от капитана разило знатно, нос морщится. — Что тебе известно о метках на твоём теле. Микура сначала медлит, но со всхлипами и передышками начинает: — Около ключицы - знак преданности капитану, тому, кому я принадлежу, — прикусывает губу от боли, делает паузу. — На бедре - знак, что я являюсь очень ценной частью команды и не подлежу обменам, выкупам, плену. — Знала ли ты, — останавливается, берёт беглянку за подбородок, смотрит на завораживающие прозрачные капли и красные глаза. — Метка на бедре - твоё проклятие. Ты уже не святая среди грешников, — мурлыкает Сатико, её хищный вид возвращается. Как только кусок ткани прикладывается к разорванному плечу, Садо пускается навзрыд, отчаянно и неосознанно хватаясь за руку капитана. Капитан в свою очередь наслаждается. — В полнолуние знак барона виден полностью, — женщина берёт руку беглянки, незаметно достав маленький клинок из кармана своих брюк. — Насколько много течёт в твоих жилах черноты при лунном свете - настолько сильно ты нужна своему капитану, — оставляет порез посередине ладони, протягивая руку к окну, чтобы лучше разглядеть жидкость. Алая. Как кровь обычных смертных. — Ты не представляешь огромной ценности, неженка, — сладко протягивает Сатико, будто у неё самой спал груз с души. Садо пуще морщится, тихо продолжает плакать, её рука дрожит. Новый порез неприятно ноет. Девушка слышала о подобной "легенде" впервые. — Прошу прекратить, капитан, — выдавливает дрожащий голос, уверенность испарилась. Страх и холод. — Ты напоминаешь мне сирену, от этого мерзко, — со злостью завершает Сатико, заставляя сжать беглянку собственную ладонь. Становится больнее. Хочется убежать. Пантера не отпустит свою жертву. Придётся выживать на этом судне. Придётся познавать неизведанные законы нового капитана.***
Глаза неспешно бегают по мрачной каюте, а после по невысокой девушке. Бандана украшала её блондинистые волосы, а большой камзол выглядел на ней мешковато и даже отчасти смешно. — Так, — подводит к итогу голубоглазая. — Руна, ты расскажешь мне, где последний раз видела корабль? — М, — девушка плюхается в кресло, наигранно надувшись. — Я бы не прославилась своим нейтралитетом, если бы говорила всем подряд всякого рода информацию. Невзрачный мешочек с характерным звуком ставится на деревянную бочку, перед креслом. — Я знаю о твоих проблемах с финансами. Здесь чистые бриллианты, — Кирари складывает руки на своём бархатном плаще. — Вам к востоку, баронесса, — улыбается, довольно разглядывая разноцветные камушки. — Саяка, у нас появился курс.