Твой единственный минус

      Она забрала у меня все. Чертова сука просто уничтожила меня. Сколько бы я ни угрожал ей, она все же посмела перейти мне дорогу.       Сколько себя помню, я никогда не любил сестру. Мне всегда казалось, что она, будучи моим близнецом, забрала у меня полжизни. Она была лучше во всем - первой заговорила, первой начала ходить, первой научилась читать. Когда мы пошли в школу, она снова была впереди меня. Она легко изучала то, что мне никак не давалось. Там, где у меня была четверка, у нее была твердая пятерка, там, где у меня была пятерка, у нее была пятерка с плюсом и похвала учителя. Она легко заводила друзей, всегда была в центре внимания, а мальчишки дрались за право сидеть с ней рядом в столовой.       Папа всегда хотел сына, но в итоге умница дочка занимала все его внимание. Мама же постоянно твердила, что малышка сможет достичь таких высот, которые никому из нас и не снились. Маленькому мальчишке было невдомек, почему самые родные люди в упор его не замечают, ведь он так старается заслужить хотя бы каплю любви. Папа брал нас на рыбалку, и там я ломал удочку, резался крючком и рвал леску, а она за это время успевала наловить несколько рыбин. Мама приходила на наши школьные концерты и снимала ее партию на видео, а во время моей – болтала с матерями других учеников.       Я расстраивался и тихо плакал в подушку, а потом вырос и стал злиться. Моя злоба копилась годами. Маленькая чаша с ядовитой кипящей жижей с годами превратилась в огромную цистерну.       В какой-то момент Юна перестала быть девчонкой. Она не хотела носить юбки, предпочитая брюки и джинсы, она наотрез отказывалась от каблуков, заменяя их кроссовками и балетками, она выбрасывала подаренную мамой косметику и ненавидела косы и банты. Но даже это не смущало ни маму, ни папу. Они все еще видели в ней любимую дочурку, идеальную во всем.       А потом случилось невозможное. Она в открытую заявила нам, что ей нравятся девочки. Я тогда не особо понял, что она имела в виду. Но вот родителей как будто подменили. Мама никогда в жизни не поднимала на нее руку, а в тот вечер отвесила несколько мощных пощечин и отхлестала ее отцовским ремнем. Отец не вступился, ушел к себе в кабинет и молча напивался всю ночь.       С того дня все изменилось. Все внимание родителей обернулось на меня. Только на меня. И я должен был быть счастлив, ведь я получил то, чего так сильно хотел все годы. Но зияющая дыра в сердце стала лишь больше от мыслей о том, что я всего лишь замена. План Б. Запасной вариант. Они смотрели на меня с наигранной любовью, заботились обо мне, моем благополучии и академическом развитии только потому, что так было нужно. Они словно смотрели вторую часть популярного фильма, в котором главную блестящую актрису заменили на дерьмовую дилетантку.       Но я был ребенком. Я лишь хотел быть счастливым и любимым. Мое счастье и любовь родителей зависели от меня. Я из кожи вон лез, чтобы преуспеть во всем. Я буквально выгрызал себе пятерки и лез в любые школьные мероприятия и олимпиады. Родители говорили, что так я стану сильнее, что это закалит мой дух, что во взрослой жизни мне будет проще, тогда как на самом деле в моей душе зародилось отвратительное чувство тревоги и паники, которое лишь возрастало из года в год. Я не добился их искренней любви, зато нашел утешение в том, что моя сестра была навсегда отвержена. И все же. Юна имела свое мнение и твердо его отстаивала. Я же просто повиновался.       Я не терпел неуважения. Я не терпел предательств. Я не терпел нелюбви. И тех, кто смел нарушить мои правила, я жестоко наказывал. Сначала я считал это справедливым, а когда понял, что что-то не так, было уже поздно – я потерял контроль. Я превращался в монстра, который теряет рассудок, когда свирепеет. Я унижал, я издевался, я бил. Как раненный зверь, я кусал обидчика в ответ. Все, что у меня осталось, это оскал мерзкого монстра, каждый раз сверкавший в моем отражении.       Я не хотел быть таким. Я хотел быть хорошим, добрым, отзывчивым и заботливым. А мои друзья, кучка дегенератов, проводящих все свое время за подсчетом денег родителей, лишь приближали меня к пропасти тщеславия и жестокости. Пока не появилась она. Моя Саша.       Саша Уварова. Легкая, как весенний ветерок. Нежная, как первые снежинки в декабре. Идеальная. Ангел, ради которого я был готов бороться. Стать лучше. Временами, сжимая ее в объятьях, я был уверен в своей победе над внутренним монстром. Я был готов дать ей все, лишь бы она всегда была рядом. Я ставил ее выше себя. Впервые в своей жалкой жизни я набрался сил и был готов пойти против родителей ради нее. Любил ли я ее? Любил и люблю. Люблю всем сердцем. Люблю до боли. Люблю до потери пульса.       Я не терпел нелюбви. Но знал, что она меня не любит и прощал ей это, надеясь на то, что когда-нибудь она оценит мои старания и отдаст мне свое сердце.       Я не терпел неуважения. Но знал, что она не уважает ни меня, ни мое мнение. И я готов был с этим смириться.       Я не терпел предательств. И не простил ей этого. Ни ей, ни моей сестре. То, что они обе сделали, стало сокрушительным ударом в самое сердце.       Мой ангел. Моя спасительная микстура от злобы. Моя мечта. Моя надежда на лучшую жизнь. Она оказалась дешевкой, которая с легкостью повелась на уловки моей мерзкой сестрички. Я готов был побороться. Я сделал все, чтобы вернуть ее. Но в очередной раз я проиграл битву с монстром.       Я сделал ей больно. Я прошелся грязными ботинками по девственно чистому снегу. Я смял нежный бутон белой розы и сжал его в кулаке. Я выплеснул кроваво-красную краску на белоснежную отутюженную рубашку. И в этом виноват лишь я.       Но как? Как?! Как я мог стерпеть это?       Меня уже не спасти. Я уже пропал. Саша, ты была моей последней надеждой на жизнь. Я смотрел в твои глаза и видел в них преданность. Я верил тебе. Я верил в нас. Но ты перечеркнула это. И ради кого? Ты была моим светом. Но и этот свет поглотила тьма порока.       Я лишь хотел стать семьей. Я бы защитил тебя от всего. Но ты предпочла стать очередной жертвой голодной твари. В ответ на протянутую руку, ты бросила мне в лицо холодное «нет».       Я хватаю бутылку виски, но помотав ее перед глазами, понимаю, что она пуста, и тогда тянусь за второй. Я нетерпеливо вскрываю крышку и делаю несколько щедрых глотков. Голова идет кругом, но мне плевать. Я просто хочу забыться.       Она забрала у меня все.       Отец ненавидит меня. А я лишь хотел заработать, ведь он не позволял мне вести дела. Половина из тех данных – фальшивые. Но он и слушать не хотел.       Я не хотел снова влезать в историю с наркотиками. Но в тот момент я думал, что сойду с ума, если не успокоюсь. И на ум пришло лишь одно средство. Как ей удалось меня поймать? Она следила за мной? Чертова Юна. Чтоб она сдохла.       Я никогда не был связан с долбаной Аленой. Эта сука спит с моим отцом. Я лишь защищал его от ее грязных провинциальных лап. Не удивлюсь, если и это все проделки сестры. Она ведь вполне могла подговорить эту меркантильную сучку наплести Саше с три короба. Она могла. Еще как.       От очередного жадного глотка меня начинает тошнить, но я сдерживаюсь. Я не могу обблеваться прямо перед домом родителей. Меня освободили, дали условку. И, раз уж я все равно все потерял, теперь самое время устроить грандиозное шоу. Я выскажу им все. Я брошу к их ногам растерзанное сердце и осколки души. - Мам, - невнятно бормочу я, - Ну и как тебе? Как тебе твой сынок? Нравится тебе то, что ты из меня сделала? Пап… пошел ты нахер, старый ты козел. Надеюсь, ты словишь триппер от одной из своих малолетних шлюх.       По-моему, получится круто. Железной хваткой я впиваюсь в руль своей тачки. Я должен заехать во двор. Надо как-то заехать. Проблема в том, что я нихрена не вижу - мир плывет перед глазами, словно помехи на телеэкране.       Свет горит во всех окнах дома. Значит, мои родители точно там. Они выслушают меня. Выслушают, клянусь. Пусть посмотрят на разрушенную жизнь собственного сына. Нужно только завести двигатель и заехать во двор. - Что за хуйня? – одними губами произношу я.       Железная дверь ограды открывается, и я вижу ее. Моя долбанная сестра. Стоит и широко улыбается. Рада, сучка ты несчастная? Счастлива? Довольна?       Она выходит на пустынную дорогу, пролегающую между элитными коттеджами, и закуривает сигарету. Ее взгляд поднимается в небо, и я вижу в нем отражение всех звезд мира. Всех тех, что никогда не достанутся мне.       Тварь. Я так хотел быть тобой. Так хотел получить все то, что получила ты. А ты просто всю жизнь пытаешься быть мной? Мужские шмотки, короткая стрижка. Да вот только член тебе никогда не отрастить.       Она сует наушники в уши, включает музыку и начинает покачивать головой в такт одной ей слышной мелодии. Она чего-то ждет. Но чего?       Ты должна заплатить за все. Ты должна отдать должок. Ты уже не вернешь мне мою жизнь. Но зато отдашь свою.       Я уже не контролирую себя. Я завожу двигатель и выжимаю из тачки всю скорость, какую она только может дать мне.       Ее испуганный взгляд в свете фар навсегда останется в моей памяти. Взгляд маленькой трусливой суки, полный искреннего ужаса. Удар ее тела об капот и лобовое стекло моей машины стал самым приятным звуком для моих ушей за долгие, долгие годы. Сравниться с этим может, пожалуй, только то, как я подлетал на месте, когда колеса моей машины вновь и вновь наезжали на бездвижное тело. Мне казалось, что я стер ее в порошок, что, когда я отъеду, на месте ее мертвого тела останется лишь кровавое месиво. - Черт, - я останавливаюсь и понемногу прихожу в себя.       Я убил ее. Я, мать ее, убил свою сестру. Голос совести, едва различимый среди гвалта одобрения и радости, тихо умоляет вызвать скорую. Но ведь она мертва. Совершенно точно уже мертва. Они ей уже не помогут.       Конечно! Монстр крепко обнимает меня за шею и припадает к моему уху. «Уезжай, пока не поздно, ты должен спасти себя». Верно. Да. Это правильно. Ее больше нет. Я должен позаботиться о себе.       Недовольный скрип колес. Я сдаю назад. От вида кровавого следа от покрышек меня выворачивает прямо на руль. Вместо кровавого месива я отчетливо вижу ее бездыханное тело, полностью измазанное в крови. Она не подает признаков жизни.       Алкогольный туман моментально улетучивается из головы, и я отчетливо осознаю, что я сделал. Черт возьми. Я убил ее. Новый приступ тошноты подступает к горлу, но достигший верхнего предела уровень адреналина завладевает моим телом. Я даю по газам и быстро убираюсь с места преступления, оставив тело моей сестры дожидаться первого свидетеля, который наверняка разбудит криком весь район.