Твой единственный минус

      Мрачные сны, в которых неизменно есть я и огромная, полная жутких чудовищ из моих детских кошмаров пропасть, прерываются очередной вереницей тревожных вибросигналов моего телефона. Я распахиваю глаза и устремляю пустой взгляд в потолок. Белоснежный, натяжной потолок без единого изъяна. Совсем не такой, как в нашей с Аленой квартире. Я пристально вглядываюсь и все же прихожу к выводу, что он почти до омерзения совершенно ровный. Пустой, как лист бумаги перед страдающим от отсутствия вдохновения поэтом.       Я нащупываю под подушкой телефон и подношу его к лицу. Катя. Десять пропущенных. По позвоночнику пробегает рой встревоженных мурашек, заставляющих меня окончательно проснуться. Я перезваниваю, и она тут же отвечает. - Сашка, привет, - я слышу ее взбудораженный голос, и тревога понемногу отступает, - Ты как? - Нормально, - говорю я сквозь сладкий зевок. - Спишь еще что ли? Время то видела? Ты так долго не дрыхнешь обычно, - удивляется Катюха. - Да я уже проснулась. Ночь была тяжелая просто, не спалось, - я вылавливаю из заторможенного рассудка подходящее объяснение. - Ты ни за что не поверишь в то, что я тебе расскажу. Тут такое случилось! - И что же у вас случилось? – скучающим тоном спрашиваю я, совершенно не готовая выслушивать очередные университетские сплетни. - Андрея повязали за наркоту, - емко, но достаточно красноречиво для того, чтобы я замерла и стала внимательно слушать, выдает Катя, - Это во-вторых. А во-первых, он сливал конфиденциальные данные своего отца конкурентам, за что получил кучу бабла. Его отец обо всем узнал и лишил его места в компании, а, возможно, и доли в наследстве. А потом уже его повязали менты прямо посреди трассы, когда он ехал от дилера. - Погоди. Стой. Нет, - из моего рта вырывается смешок, свидетельствующий о том, что я не готова поверить в этот абсурд, - Андрей ублюдок. Но не настолько. Он никогда не притрагивался к наркотикам. - Ну, - спокойно произносит Катя, - Значит, начал. Его взяли горяченьким. Короче, сейчас его отец думает, нанимать ли ему адвоката. А пока твой бывший чалится в обезьяннике. Ты побила все рекорды. Сашка, ты точно ведьма. Никому впредь не посоветую тебя обижать. Да и вообще заводить с тобой отношения. Не, это же надо! – не унимается Катя, пока я пытаюсь понять, сплю я или нет, - Таких историй в жизни не слышала. Ты счастлива с его сестрой, а он примеряет нары под размер своей задницы. - Боже, - шепчу я, - Быть этого не может. Он не мог так поступить со своим отцом. Просто не мог. - Да откуда нам знать то. Их богатых не поймешь. - Стоп. Но откуда ты все это знаешь? – опомнившись, спрашиваю я. - От отца. У моего бати общие делишки с Леманом старшим. - Ах, да. Точно, - я вспоминаю давний разговор с Катей о том, что их отцы вроде как работают вместе, - Но кто-то ведь сообщил о его грешках. - Это да, - задумчиво протягивает Катя, - Просто так два таких скелета за один день из шкафа не вываливаются. - Кто же мог…, - я резко замолкаю, когда меня словно электрическим разрядом поражает озарение. - Да кто угодно, - продолжает Катя, - Думаешь, у него недоброжелателей нет? - Ага, - лишь номинально поддакиваю я, мысленно выстраивая логическую цепочку, которая неизменно ведет лишь к одному пункту. - Отец сказал, что тот орал как резаный, мол, его подставили и все такое. Но оба факта абсолютно доказаны. Все его переписки, все его звонки. Все говорит против него. Он тупо сел в лужу. - Вот как, - отзываюсь я, - Впрочем, если задуматься, то я не удивлена. Не хотелось бы злорадствовать, но я еле сдерживаюсь. - Ой, ладно тебе. Не будь святошей хотя бы в этом деле. Хотя…, - Катя делает многозначительную паузу, - После последних событий я бы не назвала тебя святошей. Ты и Юна. Это до сих пор не идет у меня из головы. - Расслабься, - мрачно отвечаю я, погружаясь в болото горечи, из которого я не могу, да и не хочу выбраться вот уже неделю, - Это уже закрытая тема. - Что? Почему? - Между нами все кончено, - потирая красные, уставшие глаза, говорю я, - Вернее, ничего даже и не началось. - Слушай, я рядом, - без промедления заявляет Катя, - Я знаю, что между нами все вышло погано, но я готова поддержать тебя в любой ситуации. Просто хочу, чтобы ты знала. - Я злилась, - я набираюсь духовных сил, - Потому что ты могла остановить меня, и я не поехала бы в Сочи с этим уродом. Он пытался меня изнасиловать. Он сделал мне предложение, но я отказала. Тогда у него просто крышу снесло. На тот момент… он уже знал, что я и Юна… В общем, что между нами что-то есть. Я уже не скрывала особо. Я тоже поступала отвратительно. Но то, что сделал он, пробило дно. - Боже, Саша, - осипшим от шока голосом говорит Катя, - Я постараюсь вытащить его из тюряги. - Что за… - Только для того, чтобы лично его прибить, - злобно шипит она. - Расслабься, Кэт. Я перевернула эту страницу. Теперь я просто рада, что все обошлось. Я хочу забыть об этом. Я винила тебя. Но это было глупо. Ты не могла знать. Так что не смей страдать там от мук совести. Я же тебя знаю. - Но ты права. Я могла бы остановить тебя. Я не знаю, почему я не смогла сказать тебе тогда о том, что мы с Ди видели, - тихо произносит она. - Прошу тебя. Умоляю. Забудь, ладно? Тем более сейчас он в плачевном положении, а не я. Конечно, его мамочка обязательно вытащит его и приложит все усилия, чтобы отбелить его репутацию, но хотя бы на миг я, да простят меня небеса, рада, что он получил поджопник от жизни. Кстати, - я стремлюсь поскорее перевести тему, - Как дела с Ди? - Никак, - эмоциональный сосуд Кати окончательно иссушается, и я слышу абсолютно пустой, сникший голос, - Она любит Алену. Я это знаю. И все равно не могу отказаться от нее. Чем жестче она меня трахает, тем больше я осознаю, что она лишь хочет забыться. - Господи, Катя, - бросаю я ей прямой упрек. - Что? Я всегда называю вещи своими именами, - ни капли не смутившись, отвечает она. - Да уж, это точно. Мы оказались какой-то кучкой лесбиянок, ей богу, - вдруг выдаю я, - Я думала над этим и, кажется, начала приходить к выводу о том, что я их просто-напросто притягиваю к себе. Сначала Алена. Потом ты. А это уже двое из двух моих подруг. Потом Юна. Теперь Ира. - Какая еще Ира? – перебивает меня Кэт. - Наши отцы дружат. И мы с ней в детстве тоже дружили. Но это было так давно, что я не вспомнила даже. Оказалось, что мы…, - я осекаюсь, чтобы не ляпнуть лишнего, - Пересекались как-то раз. В более сознательном возрасте. Короче, она с тех пор в меня влюблена. Вот такие пироги. - Во дела, - изумленно шепчет Катя, - А твоя теория и вправду рабочая. Выходит, это ты виновата в том, что все вокруг тебя слесибиянились. Но ты то! Окружен, но не сломлен – явно не про тебя, получается. - Отстань, - ною я, - Я не виновата. Я бы посмотрела на тебя, если бы ты провела с Юной столько же времени, сколько и я. - Тебе бы это не понравилось, - смеется Катя, - В твоем тихом омуте водятся слишком страшные черти. Ты бы мне башку откусила. Так и все же, может расскажешь как-нибудь поподробнее, каким именно образом между вами с ней все так закрутилось? - И раскрутилось, - уточняю я, - Да, обязательно. Через недельку я вернусь и поболтаем как следует. Мне пора. Спасибо за… новости. - Обращайся, малышка. И, да, Саш, - Катя загадочно замолкает, - Спасибо, что доверилась мне. Спасибо, что простила меня. И спасибо, что продолжаешь быть моей любимой Сашкой Уваровой. Пока-пока.       Катины слова словно возвращают меня к жизни. Я задумываюсь, действительно ли я была готова вычеркнуть ее из своей жизни, и почти сразу нахожу ответ на этот вопрос. Конечно, нет. Тогда я думала, что ее поступок ужасен, теперь же это кажется мне сущим пустяком, который не достоин даже самой маленькой полочки в омуте моей памяти. Катя стала единственной, кому я сообщила свой новый номер, и, выходит, что единственной, кого я поселила на первой страничке своей новой жизни. Родители не в счет, конечно.       Я бреду по ступенькам и все никак не могу перестать думать о действительно ошеломляющей новости по поводу Андрея. Неужели Юна все это провернула? Я вспоминаю ее слова, напрочь врезавшиеся в мою память, ведь она говорила это настолько серьезно и так пронзительно смотрела на меня в тот момент.       "Многие меня недооценивают, списывают меня со счетов, тогда как на самом деле я уже давно все просчитала и всех изучила вдоль и поперек".       Полагаю, эти слова и вправду имели вес и не были простой попыткой пустить мне пыль в глаза и выпендриться лишний раз. У Юны в арсенале были секретики брата, которые она, судя по всему, припасла на черный день, на случай если он каким-либо образом попытается испортить ей жизнь. Почему же она использовала этот козырь именно сейчас? Неужели он что-то сделал? Теперь я понимаю, что он способен на многое. Он не смог обуздать свою ярость, когда речь шла обо мне, его якобы любимой девушке. Тогда мне страшно представить, что он мог бы сделать со своей сестрой, которую ненавидит всем сердцем.       Я останавливаюсь. Когтистая лапа тревоги вцепляется в мое сердце и принимается сжимать его все сильнее с каждой секундой. Страх ядовитым плющом оплетает мой рассудок, поселяя в нем мерзкие, ехидные мыслишки.       Она ведь в порядке?       Я хватаю телефон и нахожу ее страничку. Была в сети пять минут назад. Руки так и тянутся написать ей сообщение, но хладнокровная и беспристрастная гордость больно щелкает меня по носу и шипит прямо на ухо «Даже не думай».       Я захожу в ванную, опираюсь на раковину и открываю кран. Несколько пригоршней ледяной воды орошают мое лицо, но не приводят мои мысли в порядок. Я просто должна убедиться, что с ней все хорошо. Я затыкаю себе рот зубной щеткой, надеясь таким образом свести на нет желание позвонить ей.       Я собираю волосы в небрежный пучок и устремляюсь на кухню, откуда доносится потрясающий аромат блинчиков. - Доброе утро, красотка, - бодро приветствует меня мама, - Или добрый день, - мама смотрит на настенные часы, которые показывают, о, ужас, три часа дня, - Я уже хотела идти проверять, жива ли ты, но отец настоял на том, чтобы я тебя не трогала. Полуночничаем, да? - Типа того, - рассеянно отвечаю я, наливая себе кофе. - А завтра у кого-то день рождения, - мама пританцовывает рядом со мной, - Кто-то у нас юбиляр. Зайка, ты уверена, что не хочешь новый телефон? - Уверена, - я делаю глоток ароматного кофе и тут же обжигаю себе язык, - Не нужно ничего дарить. Давайте просто посидим втроем по-семейному, ладно? Этого я хочу больше всего. - Хорошо, - мама замирает, а из ее взора уходит весь восторг, - Сашка, с меня хватит, - твердо произносит она. - Ты о чем? – я вопросительно гляжу на маму. - Что происходит? – она смотрит на меня в упор, - Что с тобой такое? Ты сама не своя. Тебя как будто подменили там, на озере. Давай говори. - Ты же сказала, что не будешь на меня наседать, - напоминаю я. - Да, сказала. Но я твоя мама, и я волнуюсь. Я вижу, что тебя что-то очень сильно гложет. Саша, милая моя, - мама берет меня за руку и усаживает на стул, а сама садится рядом, - Не забывай, я прожила гораздо дольше, чем ты, и у меня есть какой-никакой опыт в этой проклятой жизни, так что, кто знает, вдруг я смогу помочь. Ты ведь мне доверяешь? - Доверяю, - не отрывая глаз от кружки, чтобы не видеть маминого обеспокоенного взгляда, говорю я. - Тогда дай мне тебе помочь. Я не могу видеть, как ты страдаешь, - умоляет мама. - Я…, - в какой-то момент отчаяние настолько сильно завладевает мной, что я почти готова отбросить в сторону все свои страхи и вывалить все свои переживания, рассказать о Юне, об Андрее, об Алене, броситься в объятья мамы и слезно молить ее не ненавидеть меня, но промелькнувшее в голове воспоминание о разговоре с папой с оглушительным грохотом захлопывает для меня эту дверцу, ведущую хотя бы к небольшому облегчению моих страданий и свободе, - … просто устала. Я очень усердно училась, а теперь выжата как лимон. Вот и все.       Я заставляю себя поднять глаза и натянуто улыбнуться, но по маминому выражению лица я вижу, что она мне не верит. Мама не говорит больше ни слова, я же пытаюсь унять разрывающееся от боли и горечи сожаления сердце, которое сейчас так хотело бы найти мимолетный покой в надежных руках мамы. - Сашка, встала что ли? – я вздрагиваю от неожиданно появившегося на пороге кухни папы, - Там это… Иринка пришла к тебе. Я ее позвал пройти, а она сказала, что спешит, но хочет с тобой поговорить. Ты сбегай, пригласи ее, пусть хотя бы чайку бахнет. - Ладно, - растерянно хлопая ресницами, отвечаю я, а затем встаю и выхожу во двор, где нахожу тепло улыбающуюся мне Иру. - Привет, - говорит она и тянется ко мне.       Я не отстраняюсь, даю ей обнять себя и слишком запоздало, но все же слегка похлопываю ее по спине. Она выглядит прекрасно, в своем стиле, представляя собой абсолютную противоположность сонной, вялой и опухшей меня. - Привет, - отвечаю я, в очередной раз разглядывая ее татуировку в виде змейки, - Слушай, пойдем зайдем. Чего тут стоять? - Нет, прости, я спешу. Правда. Я уезжаю сегодня обратно, в Москву. Пришла попрощаться. - Попрощаться? Через неделю и я там буду вообще-то, - с улыбкой говорю я. - Да, знаю. Но все равно. Я хотела еще раз извиниться за… ну ты сама поняла, - Ира косится на вышедшего из дома папу. - Да, проехали, - успокаиваю я ее. - И было бы круто, если бы мы все равно могли начать общаться. Знаешь, я ведь могу быть и другом, - она обращает на меня робкий взгляд, в котором теплится надежда на мой положительный ответ. - Ладно, - киваю я, - Но тогда для начала добавься ко мне со своего настоящего аккаунта, окей? - Хорошо, - она на миг задумывается, а затем вдруг оживляется, - О. С днем рождения тебя заранее. Желаю тебе… счастья. - Спасибо, - я непроизвольно закусываю губу, на которой и так уже не осталось живого места от проявления моих нервов. - Ну… ладно. Саш, ты достойна большего. До встречи в Москве, - произносит она и выходит за ворота. - Увидимся, - отвечаю я, закрывая за ней дверь.       Никогда не стремилась к увеличению количества друзей. Я в принципе одиночка, которой не требуется излишнее внимание. Но кто знает? Может быть, мы действительно подружимся. Что-то же связало нас в детстве. Хотя, если задуматься, то в детстве все всегда гораздо проще, и друзей выбирают по принципу… да там и принципов особо нет.       Я перевожу взгляд на крупный, распустившийся бутон белого пиона и задумываюсь. Могло бы у нас с Ирой что-то получиться? Если бы в ней, предположим, было больше смелости, и она все же подошла бы ко мне, что бы изменилось? Мы стали бы общаться, я вспыхнула бы от негодования по поводу однополой любви гораздо раньше, а затем, возможно, поддалась бы ее чарам. Тогда я бы не стала встречаться с Андреем и никогда не встретила бы Юну. От этих мыслей меня передергивает. Несмотря на то, что Андрей в итоге поступил со мной ужасно, я рада, что наши пути пересеклись, ведь, как бы иронично это не звучало, встреча с ним подарила мне Юну.       Идеальные белоснежные лепестки пиона слегка покачиваются на шаловливом теплом ветерке. Маленький черный муравьишка появляется буквально из ниоткуда и принимается лениво прокладывать себе путь по одному из лепестков. В жизни просто не должно существовать идеала, а в каждом событии всегда есть две стороны. Так и в моей жизни – Юна, казавшаяся мне сначала сплошным стихийным бедствием, превратилась в итоге в мою тихую гавань, а Андрей, всегда представлявшийся мне надежным островом среди бушующего океана жизни, оказался куском… неимоверно острых коралловых рифов.