Твой единственный минус

      Хмурые тучи застилают небосклон, бывший еще буквально полчаса назад кристально чистым. Жестокие, становящиеся все сильнее с каждой минутой порывы ветра беспощадно треплют упругие ветви деревьев, пробегаются по сочной зеленой траве, обрушиваются на нежные лепестки пионов и тревожной вереницей уносятся куда-то ввысь, увлекая за собой все же сорванные, оказавшиеся самыми слабыми среди собратьев, листья. Еще мгновение и напряжение достигает пика. Где-то вдалеке раздается первый раскат грома, за ним неизменно следует мимолетно сверкнувшая, причудливо изогнутая линия молнии, и об нагретую жарким солнцем землю разбиваются первые крупные капли дождя.       Я усаживаюсь на подоконник и принимаюсь наблюдать за буйством грозы. По улице пробегают опрометчиво забывшие дома зонт пешеходы, всеми силами закрывая голову от летящих на них на всей скорости капель.       Я слышу, как папа внизу искренне радуется тому, что мы успели выбраться на шашлыки, пока была хорошая погода, а мама восторженно подтверждает каждое его слово.       Разыгравшаяся на улице непогода полностью соответствует состоянию моей души. Серые краски отражают мои эмоции, стремительно стекающие по стеклу капли дождя становятся символом моих непролитых слез, вспышки молнии олицетворяют ослепительный свет моего озарения, а раскаты грома вторят болезненно ревущему сердцу.       Я была пьяна, я это знаю. Я прекрасно понимаю, что в таком состоянии серьезные разговоры не ведутся. Но ведь она могла ответить всего на один вопрос. На самый важный вопрос. Мне было бы этого достаточно.       Прошло уже три дня, а я все еще не могу прийти в себя и убедить себя в том, что я убиваюсь понапрасну. Она твердила, что поговорит со мной «завтра», но что изменилось бы? Вряд ли на утро она позвонила бы мне со словами – «Я тоже люблю тебя, вот теперь я могу дать тебе свой ответ». Черт возьми, какая разница, пьяна я или нет. Разве это веская причина не признаться в своих чувствах в ответ? Нет. Причина тут только одна. Ира была права. Я стала очередной, а не единственной. В глубине души я это знала, но все же надеялась, что все будет совсем по-другому.       Я спрыгиваю с подоконника и бреду вниз, на кухню, чтобы сделать себе чай. На кухне я нахожу маму, с улыбкой глядящую в окно. - Привет, котенок, - жизнерадостно говорит мама. - Привет, - я выдавливаю из себя жалкую эмоцию, едва похожую на радость, и мама это быстро замечает. - Саша, что случилось? – мама не ходит вокруг да около. - Все нормально, мам, - я закидываю в кружку чайный пакетик и заливаю его кипятком, - Правда. - Я тебя спалила, - мама с полной серьезностью смотрит на меня, - Ты выпила. - Когда? – я удивленно таращусь на нее. - Там, на озере. Ты и Ира. Я вставала в туалет и видела, как вы уничтожаете папин коньяк, - мама не сводит с меня глаз. - Почему не вмешалась? – спокойно спрашиваю я. - Зачем? Ты уже взрослая. Тебе скоро двадцать. Кстати, уже в конце следующей недели, - напоминает мама между делом, - Да и я уверена, вы бы не натворили ничего такого. На следующий день ты была мрачнее тучи и белее стенки. Я не стала тебя трогать. Похмелье и все такое. Но прошло уже три дня, ты уже давно должна была прийти в норму. Организм то молодой. Стало быть, случилось что-то еще.       Я внимательно слушаю последовательные объяснения мамы и отмечаю для себя, что я, судя по всему, не больно-то скрывала свои переживания. А ведь я пыталась быть тише воды, ниже травы, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Однако, как я и говорила, маму не проведешь, она всегда видела меня насквозь. - Я не стану на тебя наседать, - мама отправляет последний кусочек медовика в рот, - И все же. Если ты найдешь в себе силы поделиться, тебе станет гораздо легче, солнце.       Ну да, как же. Мам, я тут влюбилась в девушку, она, кстати, сестра Андрея, ну ты помнишь, но это уже и не важно, ведь она отшила меня. О, да. Нам обеим стало бы в сто, нет, в тысячу раз легче. Я даже ощущаю эту атмосферу семейного скандала. - Сашка, - папа, промокший до нитки, заходит в дом, - А чего у тебя недоступен? Я тебе звонил из гаража, хотел, чтобы ты мне ящик с отвертками принесла. - Я утопила свой телефон, - искренне признаюсь я. - Ты… что? – мамины глаза округляются. - О как, - лишь слегка удивившись, произносит папа, - Так давай отвезем в сервис, починим. Чего молчала то? На озере промочила, да? - Нет, не промочила, - с непробиваемым спокойствием поясняю я, - Я его утопила. Вообще. Уронила и не нашла. - Ёперный театр, - папа всплескивает руками, - Ну ты даешь, ворона. - Саша, - мама медленно отходит от шока, - Так почему же ты сразу не сказала? - Да зачем? – я пожимаю плечами, - Мне он сейчас не нужен. - Бог ты мой, Сашка, - мама хватается за голову, - А если из университета какие-нибудь важные новости будут? - В ближайшее время не будут. Сейчас каникулы, мам. Мой законный отдых. Раньше же жили как-то без телефонов, и я проживу. - Вот. Женя, - мама обращается к отцу, полная решимости, - Вот что мы ей подарим. - Мам, спокойно, - я беру ее за руку, - Я возьму свой старый телефон. Я видела, он лежит на полке в моей комнате, значит, никому из вас он так и не пригодился. Никто не против? - Ну… нет, конечно, - растерянно отвечает мама, - Но он ведь старый. - Но рабочий. Функцию звонков, сообщений и интернета поддерживает. - Да, но симки то все равно нет, - не успокаивается мама, - Собираемся и едем в салон.       Прежде чем я успеваю хоть что-то возразить, мама уже вылетает из кухни. Папа лишь дарит мне неловкую улыбку и спешит в гараж.       Несмотря на не на шутку разыгравшуюся погоду, через час мы оказываемся в салоне сотовой связи. Я быстро оформляю договор, покупаю новую сим-карту и спешу поскорее вернуться домой. Моя неуемная мама, увы, не понимает, что в такую погоду единственный законный вид деятельности – это валяться в кроватке, укрывшись пледиком, пить горячий чаек и смотреть какой-нибудь сериал или читать книжку. - Сашка! – вскрикивает мама, усаживаясь в машину, - Юночка добавилась ко мне в Одноклассниках. Она написала. Ого, - я не успеваю даже удивиться, а мама уже буква за буквой поглощает сообщение, - Пишет, что переживает за тебя, не может дозвониться и связаться с тобой в соцсетях. Спрашивает, все ли в порядке. Надо же, это она еще позавчера писала, а я и не видела. Да она и во Вконтакте мне писала. - Это все? – встревоженно спрашиваю я, - Все, что она написала?       Юна ведь ни капли не стесняется себя и своего образа жизни. Она вполне могла ляпнуть лишнего, думая, что это в порядке вещей. У нас с ней не было разговора о том, известно ли моим родителям о моем новом пристрастии. Стоп. Неужели она действительно пошла на такие отчаянные меры, как написать моей маме, только чтобы узнать, все ли со мной в порядке. Эта мысль загоняет меня в тупик. Ей не все равно? Впрочем, конечно, ей не все равно. Я недоступна вот уже три дня, она могла подумать, что я что-то с собой сделала. Вряд ли она хотела бы провести остаток жизни, зная, что очередная дурочка не вынесла ее равнодушия и наложила на себя руки. - Ну да, - отвечает мама, невинно хлопая ресницами, - Давай я дам ей твой новый номер. - Не надо, - резко обрываю я ее порыв. - Почему? Она же переживает, - недоумевает мама, - Тогда что мне ответить? - Ничего, - коротко отвечаю я, искренне желая прекратить этот разговор, - Просто скажи, что я в порядке. - Ладно, - мама кидает на меня недоверчивый, полный сомнений взгляд, а затем быстро пишет сообщение.       Папа останавливается у наших ворот, и я, не дожидаясь, пока мы заедем во двор, выскакиваю из машины и залетаю в дом. Какого черта? Пока я поднимаюсь на второй этаж, мой рассудок наполняется мыслями и догадками о поступке Юны. Наивная девочка, живущая в самой глубине моей души, очень хотела бы надеяться на то, что я все же ошиблась, что Юне не все равно, что она и вправду относится ко мне не так, как ко всем остальным. Душа рвется на две половинки, яростно враждующие между собой. Первая половинка убеждена в том, что я была ей не нужна, что я лишь очередная галочка в ее списке. Вторая же отчаянно хотела бы верить в искренность всех ее обещаний и слов.       Я хватаю с полки свой старый телефон, быстро засовываю симку и зажимаю кнопку включения. Экран загорается, и перед моими глазами предстает стандартное меню. Когда у меня появился новый телефон, я полностью почистила этот и отдала его родителям на случай, если вдруг понадобится запасной телефон. Я и не думала, что этот самый всякий случай возникнет именно в моей жизни.       Я захожу в маркет и скачиваю нужные приложения. Телефон действительно отлично работает. Покупка нового была просто моей прихотью. Когда приложения скачиваются, я открываю каждое из них и вижу, что Юна действительно прислала мне, наверное, сотни сообщений. Буквально в следующий же миг она звонит мне в одном из мессенджеров. Я застываю. Хочу ли я говорить с ней? Первая половинка во весь голос кричит о том, что я должна отклонить звонок, вторая же робко шепчет – «Выслушай ее». Вызов прекращается, а в строке уведомлений всплывает сообщение, которое я успеваю прочесть. «Саня, прошу, возьми трубку» Нет. «Нам нужно поговорить» Нет!       Я врубаю бесшумный режим и бросаю телефон на кровать. Я так хотела бы верить в то, что она переубедит меня, скажет, что тоже любит. Но что если она лишь подтвердит каждое сказанное Ирой слово? Я не хочу этого слышать. Я просто не могу.

***

- Сашка, иди-ка сюда, - кричит мама из кухни.       Моя нога замирает над первой ступенькой лестницы. Я разворачиваюсь и бреду на кухню. Все четыре конфорки заняты кастрюлями, в которых что-то яростно кипит, стол завален продуктами, а мама быстро нарезает огурцы и отправляет их в глубокую миску. Я оцениваю обстановку и тут же прихожу к выводу о том, что мы ждем гостей. - Помоги мне, - мама утирает выступивший на лбу пот и указывает ножом на тазик с помидорами, перцами и зеленью, - Будь добра, помой овощи. - Лады, - я беру тазик и ставлю его в раковину, - По какому поводу пир? Это в честь… пятницы? - Нет, солнце. К нам скоро приедут Кулаковы. Папа пригласил их на ужин, - мама расправляется с последним огурчиком и подлетает к плите, где уже вовсю бушует одна из кастрюль, извергая из себя кипящую воду прямо на поверхность плиты. - Кулаковы? – я включаю воду и принимаюсь мыть помидоры. - Ну дядя Володя, - говорит мама таким тоном, словно это самая очевидная вещь в мире, - Тетя Надя. Иринка. - А, - глухо отзываюсь я, - Ясно. - Сейчас доделаем салатик, - мама нагибается и заглядывает в окошко духовки, - И надо бежать наряжаться. Они уже через час будут у нас. - Наряжаться? А что, вместе с Кулаковыми приедет британская королевская семья? - Не язви, малыш, - мама с укоризной смотрит на меня, - Женщина всегда должна оставаться женщиной. - Ну да, - нехотя поддакиваю я, - Иди собирайся, я разберусь с салатом. - Да? Ладно, плитку я выключила. Духовка пусть жарит, не трогай. Я пошла. Спасибо, лапуся, - мама чмокает меня в щеку, бросает фартук на стул и выбегает из кухни.       Прошло еще два дня, а я все еще не прочитала ни одного сообщения Юны и не ответила ни на один ее звонок. Конечно, я осознаю, что поступаю глупо. Лучше расставить уже все на свои места и навсегда закрыть эту тему, каким бы ни был исход. Однако страх потерять последнюю ниточку, связывающую меня и Юну, безоговорочно побеждает.       Я беру помидоры и начинаю осторожно нарезать их на крупные кусочки. Перед глазами проносятся воспоминания о нашем последнем совместном вечере, о моем пересоленном салате, и меня охватывает болезненная горечь. А ведь он действительно стал последним. Тогда я думала, что мы расстаемся всего лишь на месяц, но в итоге, кажется, расстались навсегда.       Я отправляю в чашу последний ингредиент в виде мелко нарезанной зелени и с нескрываемым недовольством гляжу на свою белую футболку, на которой отчетливо видны брызги от нарезанных мной помидоров. Что ж, придется все же переодеться. Я поднимаюсь в свою комнату и открываю шкаф. Мне не хочется тратить слишком много времени на сборы, это ведь просто ужин в узком кругу, поэтому я меняю футболку на простой бежевый однотонный топ, затем собираю волосы в хвост, скептически гляжу на свою косметичку и решаю оставить лицо нетронутым.       Благодаря отличной командной работе мы втроем быстро прибираемся на кухне и накрываем на стол. - Подъехали, Жень, иди открывай ворота, - сообщает мама.       Папа кивает и молча выходит из дома. Я отодвигаю край шторы и украдкой гляжу в окно. Папа открывает дверь и пропускает во двор тетю Надю и Иру, машет сидящему за рулем деде Володе и спешит открыть ворота. - Привет, можно к вам? – тетя Надя осторожно заглядывает на кухню. - Привет, - мама отбрасывает в сторону кухонное полотенце, подходит к тете Наде и крепко обнимает ее, - Проходите. Иринка, привет. Давайте, давайте. Усаживайтесь, куда хотите, - мама указывает на стол. - Здравствуйте, - Ира тепло улыбается и обнимает маму, - Привет, Саша, - она переводит на меня внимательный взгляд, в котором я сразу замечаю нотки беспокойства. - Привет. Здравствуйте, тетя Надя, - я вновь не выдерживаю ее настойчивого взгляда и отворачиваюсь.       Ира протягивает маме бутылку вина, пакет с фруктами и красивый, украшенный ягодами торт. - Да вы что! Не надо было, Надь, - протестует мама, но все же забирает у Иры гостинцы. - Все нормально, Инна. Как бы мы с пустыми руками пришли? – тетя Надя усаживается за стол, - Инна, как все красиво, как вкусно выглядит. Наготовила то. Вот мы вас напрягли, да? - Да ну тебя! Скажешь тоже. Мы, наоборот, очень рады. Да, Саша? – мама вовлекает меня в обмен любезностями, которого я всей душой хотела бы избежать. - Да, - выдавливаю я из себя единственное слово. - Саш, иди-ка фрукты то помой и на стол поставь, - командует мама. - Да, босс, - отвечаю я, беру пакет и несу его к раковине. - Я помогу, - Ира вскакивает со стула и идет за мной.       Последовательно, один за другим, мы молча моем персики, яблоки, груши и добираемся до винограда. Я протягиваю руку к пакету, но вместо веточки винограда хватаю палец Иры. - Прости, - смутившись, говорю я и резко отдергиваю руку, будто коснулась раскаленной сковороды. - Ничего, я не кусаюсь, - тихо произносит Ира, - Как дела? - Нормально, - я пытаюсь как можно быстрее натянуть на себя маску безразличия и спокойствия, но легкое напряжение все же не укрывается от пытливого взгляда Иры. - Ясно, - говорит она и добавляет после короткой паузы, - Тебе неловко со мной? - А? Что? – я словно пробуждаюсь ото сна и перевожу на нее растерянный взгляд, - Нет, все нормально. - Это из-за Юны? Или из-за нашего поцелуя столетней давности? – продолжает допытываться она, явно не поверив моему ответу. - Слушай, все нормально. Правда, - уверяю я ее, - Я просто… мысли заняты другим. - Ладно, как скажешь, - Ира забирает из моих рук чашу с помытыми фруктами и несет ее на стол.       Ужин проходит спокойно. Наши родители тут же уносятся в потоке душевной беседы, которая становится все интереснее с каждым глотком вина. Я же молчу, лишь изредка отвечаю на заданные мне вопросы и снова погружаюсь в напряженное молчание. Взгляд Иры неотступно следует за каждым моим движением, что добавляет несколько очков к неловкости моего положения. - Саш, а иди покажи Ире свою комнату, - вдруг обращается ко мне мама, - Мы там такой крутой ремонт сделали. Я так довольна осталась. Сашка, конечно, не оценила особо. Ну и зря. - Мам, я оценила, - возражаю я, - Я просто сказала, что мне уже не восемь лет, чтобы мне нравилось… такое. Пошли, - обращаюсь я к Ире.       Я веду ее на второй этаж, а сама не знаю, радоваться мне или беситься. С одной стороны – мне дали предлог свалить из-за стола, с другой стороны – заставили меня показывать это розовое недоразумение Ире, которая, судя по татуировкам, пирсингам и прическе, явно далека от образа барби. - Ну, вот, - я вытягиваю руку и указываю скорее на само понятие комнаты, нежели на какой-то объект в отдельности, - Нравится? - Нравится, - серьезно произносит она, не сводя с меня глаз.       Ира смело делает пару шагов в мою сторону и, не дав мне шанса отреагировать, впивается в мои губы поцелуем. Ее рука осторожно ложится на мою талию, пока ее мягкие губы робко путешествуют по моим.