Твой единственный минус

- Ты проиграла, детка. - И что теперь? - Видишь ее? Да, вон там. Хочу, чтобы ты поцеловала ее. - Девушку? Ты в своем уме?! - Я так хочу. Я же выиграл. Выполняй. - Меня стошнит. Я и так много выпила. Стошнит прямо на нее. - Так будет еще веселее. Давай, Алекс. Покажи, на что способна. - Целуй! Целуй! Целуй! Целуй! Целуй!       Ира неотрывно смотрит на меня, а я отчаянно пытаюсь выловить черты ее лица из обрывков пьяных воспоминаний и понимаю, что это был тот самый вечер. Единственный вечер, о котором я не помню совершенно ничего. - Наши отцы перестали общаться в какой-то момент, - тихо говорит она, - И нашей с тобой детской дружбе не суждено было продолжиться. Лишь спустя годы я встретила тебя снова. Друзья притащили меня на заброшку. Там было жутко. Но не от мыслей о призраках и полтергейстах. А от твоей компании. Я боялась, что отличаюсь, что меня точно заметят и начнут издеваться. И в конце концов мое расчлененное тело найдут где-нибудь в лесу за чертой города. Так и вышло. Меня не убили, но поиздевались. Я действительно стала мишенью. Ты проиграла в карты. Твоим наказанием было поцеловать меня. Я боялась сказать нет. Я думала, что если откажу, то меня ждет кое-что похуже. Я не узнала тебя, как и ты меня. Только потом я выяснила, кто ты. Дочь некогда лучшего друга моего отца, с которой мы в детстве играли в куклы. - Боже, - я прячу лицо в ладонях, обдаваемая волной то испепеляющего жара, то пронзающего до костей холода, горло немеет в приступе тошноты, а ноги начинают предательски дрожать, - Ира… Прости меня. Я давно уже не та… Я не такая. Я сделала столько всего. Но ты… Прости, - я хватаю ее за руку, все раздражение, которое обуревало мной относительно нее, вмиг рушится, а вместо него в моей душе поселяется искреннее, больно жалящее раскаяние. - Дура, - усмехнувшись, бормочет она, - Если бы не ты, я не знаю, чем закончился бы тот вечер. - Что… я ничего не помню, - оправдываюсь я, безрезультатно пытаясь собрать осколки воспоминаний. - Ты защитила меня, увела оттуда и проводила домой, - твердо говорит она, и ее слова чудесным образом действуют на меня, заставляя мое сжавшееся до размера изюминки сердце воспрять. - Я? Правда? – я поднимаю на нее полные надежды глаза. - Да. Спасибо. В тот момент я была уверена, что еще никому и никогда не была настолько благодарна, - кривовато ухмыльнувшись, отвечает она, - Я хочу писать. - О, - ее неожиданное заявление сбивает меня с толку, но я отпускаю ее руку, а сама возвращаюсь на берег.       Черт возьми. Будто дикий сюжет какого-то дурацкого сериала. Я поцеловала на спор девушку, которая в итоге полгода думала, что встречается с Юной. Бред. В мыслях не остается ничего, кроме одной ярко горящей неоновой подсветкой фразы, а точнее вопроса «Когда же уже закончится вся эта драма?». Мне так хочется простой тишины и спокойствия. Без парня-психопата, без лицемерных подруг, без теней прошлого, без постоянных гаданий на кофейной гуще.       Я хватаюсь за наполовину опустошенную бутылку конька и оцениваю свое состояние. В памяти всплывает то самое чертово обещание. Но я ведь не стану напиваться до отключки, так? Мне просто нужно расслабиться. Мои аргументы звучат как отговорки законченной алкоголички, но все мысли тонут в бездне сознания, когда я все же делаю несколько глотков. Горечь коньяка уже не кажется такой убийственной, что явно говорит об определенной, не самой легкой степени опьянения.       Как уложить в мозгу полученный шквал новой информации? Сегодняшний день был слишком насыщенным, хотя я всеми силами старалась спрятаться от мира и его «подарков». - Пытаешься переварить все, что я сказала? – Ира усаживается рядом со мной. - Угу, - бормочу я, не скрывая своего замешательства. - Да уж. Думаю, ты была бы рада, если бы наши с тобой отношения все же остановились на этапе ясельной дружбы, - поджав губы, говорит она. - Наверное… - Ты совершенно ничего не помнишь? – в ее взгляде загорается лучик надежды. - Помню, что действительно целовала кого-то из-за проигрыша в карты, - нахмурившись, отвечаю я, - Но я вообще не помню твоего лица. Не помню, что было потом. Не помню, как провожала тебя. Прости. Теперь я понимаю, почему для тебя это так важно. Но это был тот самый вечер, когда я впервые позволила себе кое-что посерьезнее, чем алкоголь. - Ого, - Ира удивленно таращится на меня, - Родители рассказывали мне о тебе. Что ты умница, круглая отличница и все такое. Но они ни разу не упоминали, что ты оторва. - Это…, - я морщусь от презрения к самой себе, - Было давно. И я все еще надеюсь забыть эти годы. Кстати, мама и о тебе то же самое говорила. Умница, красавица, учишься в Москве, подрабатываешь, спортом занимаешься, - я скептически обвожу ее взглядом. - Эй! И что из этого не правда? – она упирает руки в боки, - В Москве учусь? Учусь. Работаю? Работаю. Спортом занимаюсь? Да, легкой атлетикой. Красавица? – она замолкает и обращает на меня многозначительный взгляд, - Это уже не мне судить. Ты мне ответь. - Выпрашиваешь комплименты? – я впиваюсь в нее испытующим взглядом, - Ты и сама прекрасно знаешь, что ты красивая. - Ты правда так думаешь? – серьезно спрашивает она, а ее, кажущиеся черными от расширившихся до предела зрачков глаза вспыхивают теплым огоньком. - У тебя зеркал нет? – я опускаю глаза, не выдержав ее прямого, полного скрытого смысла взгляда. - Есть, но это будет мое субъективное мнение. А я хочу услышать твое, - допытывается она. - Нахалка, - тихо говорю я, - Красивая ты. Красивее меня. Довольна? Было бы странно, если бы Юна выбрала некрасивую девчонку. Она своего рода эстет, - раздраженно произношу я, закипая. - Я не красивее тебя, Саша, - с нежностью, которая окончательно меня смущает, говорит она. - Проехали. Не люблю такие темы, - бормочу я, не зная, как справиться со стеснением. - Прости. За тебя, - Ира аккуратно высвобождает из моей руки, твердо сжимающей горлышко, бутылку и, кажется, пытается допить остатки залпом. - Хватит, - я хватаюсь за ее локоть, пытаясь оторвать ее от процесса самоуничтожения, - Ты не можешь вот так нахлестаться. - Могу, - Ира вытирает рот рукавом толстовки, - У меня нет выбора. Лучше я напьюсь в хлам и упаду спать, чем совершу какую-нибудь ошибку. - Но ты уже ее совершаешь. Я даже не знаю, кому завтра будет хреновее. Тебе или Марселю. - Если бы я знала, что мы обе пошли по одной и той же тропинке, я бы не трусила все эти годы, - с легкой мечтательной улыбкой произносит она, а затем не без труда поднимается на ноги, - Спокойной ночи, Саша. - Тебе помочь? – я подрываюсь и спешу взять ее под локоть, чтобы она не рухнула на полуразвалившуюся корягу. - Ты не сможешь. Да и не захочешь, - заплетающимся языком проговаривает она каждое слово, вырывается из моих рук и быстро скрывается в темноте.       Если бы я посмотрела на ситуацию со стороны, не будучи главным действующим лицом, я бы с уверенностью сказала, что она что-то испытывает ко мне. Но разве это может быть правдой? Мы встретились два года назад, и она застала меня в самом ужасном состоянии, в котором я когда-либо пребывала за свою короткую жизнь. Вряд ли я могла бы ей понравиться тогда. Тогда как объяснить ее поведение?       Я не позволила Ире допить коньяк, зато сама прекрасно с этим справилась. Нужный градус успешно пробрался в мой мозг и отключил последний заветный стоп-кран. Пошатываясь, я добираюсь до того места на берегу, где я пряталась еще утром и обрушиваю непослушное тело на землю. Пальцы набирают заветный номер, и через пару гудков я слышу обеспокоенный голос. - Саша? Что случилось? – Юна откашливается, прогоняя сон. - С кем ты сейчас? – широко улыбаясь, спрашиваю я. - Чего? – Юна окончательно просыпается. - Ну… с кем ты? Кто в твоей постели? – расшифровываю я свою мысль. - Я одна. А кто должен быть? – недоумевает она. - Не знаю. А кого ты взяла мне на замену на ближайший месяц? - Сань, ты чего несешь? – серьезным тоном спрашивает Юна, - Погоди. Ты что… пьяна? - Да, и что с того? – с вызовом выкрикиваю я, но тут же снижаю громкость, чтобы никого не разбудить, - Это меньшее из всех зол, Юна. Меньшее. Знаешь, у меня вопрос. - Иди спать, Саша, - твердо отчеканивает она, но я игнорирую ее. - Мир действительно настолько тесен или ты успела поиметь полмира? А? Ты такая мерзкая, - шиплю я, пропуская на волю две крупные горячие слезы, - Ты… Тут дочь моего отца. Друга. Моего. Отца. Дочь. Да. Так вот она знает тебя. Представляешь? Ты то и не помнишь наверняка. Одной больше, одной меньше. Но она… Ты морочила ей голову полгода. Полгода… Ты ведь говорила, что ни с кем долго не… Так она нравилась тебе? Ты была влюблена в нее?! - Я ничего не понимаю, Саша. Ты о чем вообще? Послушай меня внимательно. Тебе нужно пойти и лечь спать, а завтра мы поговорим, идет? – осторожно говорит Юна, пытаясь сломить мою пьяную решимость. - Нихрена подобного. Ты меня выслушаешь, - я стираю с щек влажные дорожки, проложенные слезами, - Чего ты хочешь от меня? Или уже ничего? Я угадала? Ты добилась, чего хотела. Я отдалась тебе. Полностью. Теперь выкинешь меня? Как и всех остальных, да? Как и ее. Она думала, что все серьезно, что вы вместе, но ты отшила ее. Ты поступила как подлая сука. Ты же не тупая, Юна. Ты же наверняка видела любовь в ее глазах, но все равно использовала ее и выбросила, как ненужную вещь. Как я могла настолько сильно заглушить свой разум и повестись на тебя. Я поддалась тебе. Я, не оглядываясь, пошла за тобой. Но ты и меня погубишь. Подлая… Какая же ты подлая сука, - я замолкаю, проиграв в битве с приступом рыданий. - Саша…, - начинает Юна, - Послушай, прошу. - Нет! – рявкаю я, борясь со всхлипываниями, - Я ненавидела тебя. Меня коробило от тебя. Я неделями копалась в себе без остановки и не могла понять, что со мной не так. Я не могла понять, почему ты меня так привлекаешь. Не могла. Я сопротивлялась. Я боролась до последнего. Я делала все, чтобы не упасть в твои объятья. Но в итоге упала. Сама. Там, в Сочи. Ты буквально отталкивала меня, а я сама на тебя набросилась. Ты просто мастер. Ты обставила все так, что это я виновата в том, что я отдалась тебе. Браво! - Саша! Заткнись ты, наконец! – кричит Юна. - Нет уж. Я сказала – выслушай. Я сама виновата, базару ноль. Окей. Но Юна…, - я делаю глубокий вдох, - Я люблю тебя. Люблю. Слышишь? – новая порция слез заставляет меня замолчать, но и на том конце я слышу лишь гробовую тишину, - Я не хочу никаких игр. Я хочу быть с тобой. Если ты собираешься поступить со мной так, как обычно поступаешь, давай, сделай это прямо сейчас. Скажи мне, что я тебе не нужна, что я очередная утеха. И я уйду. Мы больше никогда не встретимся. Но если я все-таки действительно хоть что-то значу для тебя, будь моей. Давай будем вместе. По-настоящему. Я хочу быть рядом, даже если мы будем на разных концах мира, я хочу просыпаться и засыпать с мыслями о тебе, я хочу хранить в сердце каждый твой поцелуй, хочу смеяться от твоих дурацких шуток, хочу готовить тебе пересоленные салаты, хочу держать тебя за руку до последнего, даже если между нами разверзнется земля, из всей огромной толпы людей я хочу видеть только тебя. Я дура, но я, возможно, впервые в жизни по-настоящему влюбилась.       Я закрываю лицо руками и даю волю чувствам, которые выливаются на мои ладони горячими потоками слез. Юна же продолжает молчать, и эта тишина разрывает мое сердце на куски. Я так хотела бы сейчас видеть ее лицо, даже если она сейчас, как последняя идиотка, ржет над моими словами. А ведь она может. Она находит повод для шутки в любых обстоятельствах. - Саш, - раздается, наконец, ее голос, - Ты смогла сказать мне это, только напившись? Ты обещала. - Прости, - шмыгая носом, пищу я. - Саня, ты сейчас не в том состоянии, чтобы говорить о таком. - Это все, что ты мне скажешь? – я вонзаюсь ногтями в собственную ладонь. - Тебе нужно поспать, - твердит она как мантру. - Юна, - зову я, судорожно выпуская воздух из легких, - Ты меня любишь? - Саш… - Просто ответь. Ты меня любишь? – я чувствую, что меня вот-вот разорвет на части и охватит истерика. - Поговорим завтра, - железная стрела ее голоса вонзается в самый центр трепещущего сердца, и я окончательно теряю связь с реальностью.       Я завершаю вызов и на самом пике отчаяния и злости со всей силы, что еще осталась в моем стремительно слабеющем теле, швыряю телефон в озеро. Короткий всплеск, и оставшийся без ответа такой важный вопрос опускается на дно непоколебимого озера. Я хотела бы броситься в толщу прохладных вод, но не для того, чтобы спасти наверняка уже пришедшего в негодность электронного товарища, а чтобы присоединиться к нему и, наконец, обрести тишину, которая была мне так нужна.       Мое тело сотрясается от охватившей мое нутро агонии, и я, кажется, начинаю представлять, каково это – гореть заживо. Слезы больше не рвутся наружу, а ведь мне хотелось бы упасть на землю и просто разрыдаться, но вместо этого я лишь молча сижу и гляжу куда-то вдаль. Она не ответила. Она меня не любит. Вывернутая наизнанку душа не вызвала в ней ничего кроме недовольства нарушенным мной обещанием.       А ведь я знала, что так будет. Знала, но все равно сделала шаг в эту бездну, казавшуюся мне таким желанным океаном мира и спокойствия. Маленькая глупая рыбка, которая поплыла на манящий своим светом огонек и, не разглядев того, что скрывается за этим лучиком надежды на свет и тепло, угодила в огромную зубастую пасть, смердящую смертью.       Она меня не любит.