Твой единственный минус

Как же незаметно пролетело время. Я всеми силами пыталась ловить каждый момент, чтобы продлить ощущение безумного счастья. Казалось, что за мимолетно промчавшиеся две недели я стала абсолютно другим человеком. Я так легко откинула в сторону сверкающие металлические рамки, державшие меня в узде, заставляющие думать о том, «а что будет, а что если, а что было бы» и просто поплыла по игривому, поглощающему с головой течению своих чувств и эмоций. Все две недели до самого моего отъезда мы с Юной проводили вместе. Кажется, не было ни одной минуты, которую мы бы провели порознь. Я видела, как она старалась сделать для меня эти дни максимально радостными, дать мне положительные эмоции, заставить меня забыть о предстоящей разлуке и просто получать удовольствие, но эти отголоски тоски, посасывающей мое сердце, жили в каждом моменте, напоминая мне о том, насколько ничтожны эти деньки по сравнению с месяцами моего одиночества. Впервые в жизни я не жалела ни о чем. И, возможно, впервые за долгие годы почувствовала себя на своем месте, там, где я и должна быть, рядом с моей Юной. Я сдуваю непослушно опустившуюся на мое лицо прядь волос и продолжаю настойчиво нарезать овощи. Времени у меня в обрез, ведь Юна сказала, что ее не будет всего пару часов. Я должна успеть. Этот вечер будет особенным, ведь завтра у меня самолет, беспощадная железяка, которая унесет меня прочь от моего счастья. Я знаю, что Юна тоже что-то задумала, ведь я ни на секунду не купилась на ее невнятную отговорку в духе «я на пару часов… помогу… отцу». Она хочет сделать мне сюрприз, я уверена. Поэтому, как только за ней закрылась входная дверь, я тут же бросилась лихорадочно соображать. И единственное, что пришло мне в голову, это устроить для нее романтический ужин. Я пулей слетала в магазин, купила все необходимое, быстро отыскала в интернете наиболее привлекательные рецепты, вооружилась всеми найденными мной кухонными приспособлениями и отчаянно поверила в свой кулинарный потенциал. - Черт возьми, - ругаюсь я, выпуская из испачканных в липком тесте рук телефон, который с грохотом падает на пол и продолжает отчаянно вибрировать, - Ох, - я вздыхаю, нагибаюсь, поднимаю телефон, резко встаю и с оглушительным грохотом бьюсь головой об открытую дверцу кухонного шкафчика, - Твою мать! В этот же миг кубики куриного филе начинают неистово шипеть на сковороде, возвещая меня о том, что они вот-вот превратятся в угольки. Я несусь к сковороде и сбиваю на пути опрометчиво оставленную открытой бутылку с оливковым маслом, которая послушно падает на бок, выплескивая все свое содержимое на пол. - Ну нет…, - одной рукой я выключаю плиту, второй же судорожно ищу что-то чем можно вытереть разлитое масло. Таймер духовки пронзает напряженную атмосферу кухни. Я бросаю полотенце и на всех парах лечу к духовому шкафу. Я открываю дверцу и вызволяю из жаркого плена запеченное что-то с чем-то, явно отличающееся от того, что я видела на картинке, изображающей аппетитное мясо с овощами под нежной тягучей сырной шапочкой. Я обреченно гляжу на противень, страдальчески вздыхаю и с грохотом ставлю его на кухонный островок. Телефон снова принимается вибрировать. Я делаю шаг и, не успев даже пикнуть, раскатываюсь на разлитом масле и падаю на пол, захватив с собой чашу с тестом, которое, будто обрадовавшись свободе, тут же растекается по полу. Что там было про кулинарный потенциал? - Да? – рявкаю я в трубку, параллельно пытаясь понять, не сломала ли я позвоночник. - Саш, ты ответила, - слышу я подавленный голос Кати. Я отнимаю трубку от уха и гляжу на экран. Черт. Я не собиралась ей отвечать. - Я звонила… и писала, - продолжает она, - Я знаю, ты не хочешь со мной разговаривать после всего. Но, Саш… - Катя, - твердо прерываю я ее, - Я не то что не хочу, я не могу. - Я понимаю, - вздыхает она. - Нет, черт возьми, я серьезно не могу. Я пытаюсь приготовить блядский ужин, а вместо этого я лежу на полу в окружении сожженной еды с ушибленной головой, обожженными и порезанными пальцами и подозрением на перелом спины. Мне сегодня чертовски не везет. Чертовски. И самое ужасное – я думала, я умею готовить. А. Нет. Самое ужасное это то, что Юна вот-вот вернется и увидит меня и свою кухню в таком виде. - Ты, - начинает Катя, и я отчетливо, даже через телефон, ощущаю, как она пытается подавить смех, - Живешь у Юны? - Да, я нахрен живу у Юны. Но после того, что она тут увидит, я думаю, она отправит меня жить на вокзал, - я медленно встаю, немного радуясь тому, что чувствую свое тело ниже пояса, что говорит о том, что позвоночник вроде как в порядке. - Ну…, - Катя пытается найти подходящие слова, и она нашла бы их, если бы не разверзшаяся между нами пропасть. - Баранки гну, - бурчу я, - Раз уж ты позвонила… Что мне делать? Ты у нас самая сообразительная. - Доставка, - твердо отвечает Катя. - Доставка? Ой, нет. Я же хотела постараться и сделать все своими руками, - ною я, собирая непослушное тесто обратно в чашку, - Это будет уже не так круто. Не от души, понимаешь? - Ладно, - спокойно отвечает Катя, - Тогда нахрен все эти крутые рецепты из интернета. Просто приготовь то, что у тебя получается лучше всего. - Я ненавижу готовить, - возмущаюсь я. - Но что-то же получается? Я же знаю, - не унимается она, - Пока ты жила с Аленой…, - я чувствую, как она осекается, словно не хочет напоминать мне о бывшей подруге, - В общем, она не померла с голода только благодаря тебе. - Да, точно, - отвечаю я, вяло помешивая спасенные мной кубики куриного филе, - Макароны, яичница, картошка, сосиски, замороженные котлеты. Очень романтично. - Романтично? – переспрашивает Катя, - Так вы… - Да, - отрезаю я, - Мы да. - Ого, - я понимаю, в какое замешательство я ее вогнала, и чувствую, как она пытается свыкнуться с этой мыслью, - Ты и… Юна. - Да, я и Юна, - все еще твердо отвечаю я, - Времени почти не осталось. Что делать то? - Доставка, - Катя возвращается к тому, с чего начала. - Боже, - выдыхаю я, - Я никчемная мелкая дурочка. Катя не выдерживает и разражается смехом, разрушая последние границы, сотканные из осторожности. Горько вздохнув, я выпускаю из напряженного тела подобие смеха, и мне становится немного легче. - Так. Слушай, - Катя прекращает ржать и предпринимает решительную попытку спасти меня и мою затею, - Юна… Она же такая… спортивная. Да? - Ну…, - я невольно вспоминаю ее стройное, упругое, подтянутое тело, мысленно пробегаю пальцами по ее сильным рукам и твердому, словно кремень, прессу, и эти вырвавшиеся наружу непослушные мыслишки, которые уже вовсю занимают мой рассудок, пробуждают мой голод, и я говорю не о еде, - Да, - огромным усилием воли я заставляю себя вернуться к теме разговора. - Ну тогда можно приготовить что-то легкое, - оживляется Катюха, - То, для чего не нужно использовать плиту или духовку. Тогда шанс сжечь дотла ее кухню снизится до нуля. Салат. Точно. Это здоровая и полезная пища, и, если постараться, он может получиться гораздо вкуснее чего-то жареного или запеченного. - Если постараться, - глухо отзываюсь я, а сама взвешиваю ее слова. - Сашка, соберись. У тебя все получится. Я в тебя верю, - как мантру выдает подруга слова поддержки, - И потом… главное, что ты старалась. Результат, конечно, важен, но… я думаю, она оценит, что ты сделала что-то ради нее. Тем более, что ты ненавидишь готовить. - Ага, - поддакиваю я, роясь в пакетах, оставленных на кухонном островке, в поисках подходящих для салата ингредиентов. - Ты завтра уезжаешь? – Катя прерывает воцарившуюся в трубке тишину. - Да, - коротко отвечаю я, а затем добавляю, - Но ты то увидишь меня уже первого сентября, - эта фраза вновь возвращает меня к горестным мыслям о том, что нам с Юной придется расстаться, и черт его знает, что будет дальше. Признаю. Я, как истинный чемпион по накручиванию себя, не могла не выстроить десятки сценариев, в которых нас с Юной не ждет ничего хорошего. Точнее – меня. С каждым днем она открывается для меня все больше и больше, словно на первый взгляд невзрачный бутон вдруг распускает свои лепестки и превращается в невиданный доселе сказочный цветок. И я не могу не думать о том, как ее видят другие. Красивая, умная, обаятельная. Она очарует кого угодно. И ведь я точно знаю, что она не станет сидеть в четырех стенах в полном одиночестве. Ее поступление в университет априори подразумевает не только получение новых бесценных знаний и навыков, но и новые знакомства. Не будем забывать, что она едет в Штаты, где, после отчаянной, но успешной борьбы за права, люди с нетрадиционной ориентацией это обычное дело. Они не скрываются, не боятся и смело заявляют о себе. Там, пожалуй, даже гетеро легко идут на эксперименты. А Юне, настолько привыкшей к полигамии, это место и вовсе покажется раем. Я ведь смогу лишь догадываться о ее похождениях, и я даже не знаю, что хуже – если она будет держать меня в неведении или же с легкостью расскажет о своих приключениях. Но опять же. Кто я такая, чтобы что-то ей запрещать. Как бы далеко меня не уносили мои мысли, полные романтичных ванильных идей по поводу нашего совместного будущего, я понимаю, что Юна вряд ли разделяет мое желание официально стать парой. Самый пугающий, но, на мой взгляд, самый реалистичный сценарий развития наших отношений это как раз тот, в котором она перед отъездом предложит остаться просто друзьями. - Знаю, - отвечает Катя, - Я рада, что ты ответила на звонок. - Это вышло случайно, - бурчу я, - Я не хотела. - Верно, - грустно произносит Катя, но потом вдруг с такой легкостью отбрасывает эту грусть и оживляется, - В любом случае, даже если это и была случайность, я очень рада. Всегда завидовала Катиному умению так легко отбрасывать любые, даже самые глубокие обиды. Временами мне казалось, что она и вовсе не умеет расстраиваться. Кате любые невзгоды всегда казались сущим пустяком, и она так умело находит выход из любой ситуации. Как бы мне хотелось, чтобы она никогда не изменилась. - Ну, мне пора. Времени почти не осталось, - говорю я, выкладывая все имеющиеся в моем арсенале овощи в раковину. - Ладно, - тепло отвечает она, - Саш, ты… пиши… звони. - Хорошо, - любовь к Катюхе одерживает победу над горечью обиды, и я ощущаю, как лед, которым покрылась та область в моем сердце, где живут мои лучшие университетские подруги, начинает подтаивать. Я заканчиваю разговор и, обретя второе дыхание, которое, стоит отметить, помогла открыть именно Катя, рвусь в новую битву.

***

- Это…, - Юна медленно пережевывает небольшую порцию откровенно пересоленного салата, - Вкусно. - Ой, заткнись, - я швыряю вилку в тарелку, скрещиваю руки на груди и, обуреваемая лютым негодованием, отвожу взгляд подальше от стола. - Сань, - Юна берет меня за руку и принимается легонько поглаживать тыльную сторону моей ладони большим пальцем, - Ну правда вкусно. Соли многовато. Но в остальном… очень даже вкусно. - Я так старалась, а в итоге все равно получилась полная херня, - я обращаю на Юну печальный, полный отчаянья взгляд. - Так, - Юна сжимает мою ладонь, - Никакая соль не помешает нам круто провести последний вечер вместе перед твоим отъездом. Это раз. Два – я знаю, что ты старалась, и мне безумно приятно, что ты сделала это для меня, поэтому, Саша, этот салат сейчас кажется мне самым вкусным на свете. Я съем всю миску. - Ты хочешь обезвоживание? – я выгибаю одну бровь, серьезно глядя в ее полные озорного блеска глаза. - Да, - уверенно отрезает она и возвращается к своей тарелке, - Между прочим курица получилась отменная. Не сухая, не жесткая, мягкая и сочная. Это уже что-то. Я наполняю свой бокал вином и, тяжело вздохнув и покачав головой, делаю пару больших глотков. Юна отрывается от тарелки и поднимает на меня согревающий, словно камин в доме посреди заснеженных гор, взгляд. - Знаешь, - начинает она и встает с места, - Теперь моя очередь позориться. Ты не умеешь готовить. Я не умею выбирать подарки. Она скрывается в прихожей и через пару мгновений появляется снова с небольшим пакетиком в руках. Она ставит его передо мной, а сама подвигает стул и садится рядом. - Хотела вручить его тебе завтра в аэропорту, но, думаю, сейчас представился момент получше. Я молча таращусь на пакетик, будто вмиг забыла, что вообще делают с подарками. Юна легонько подталкивает его ближе ко мне, не скрывая своего нетерпения. - Давай же, открывай, - командует она. Я выуживаю из пакета шикарную коробочку, намекающую на то, что внутри совершенно точно украшение. Затаив дыхание, я открываю коробочку, и моему взору предстает серебристая подвеска в виде милого миниатюрного колесика, в центре которого сверкает и переливается в свете лампы белый камушек, напоминающий бриллиант. Я еле слышно ахаю, надеясь на то, что это серебро, а камень – фианит. Я легонько касаюсь подвески и все еще не могу найти слов. - Нравится? – Юна с надеждой заглядывает в мои глаза. - Очень, - выдыхаю я. Юна выуживает подвеску из коробочки, встает, перекидывает мои волосы через плечо, а затем надевает подвеску мне на шею. Она склоняется ко мне и оставляет нежный поцелуй на моей шее. - Так нечестно, - надув губы, бормочу я, - Ты сказала, что не умеешь дарить подарки. - Да, верно. Я сто раз усомнилась в своем выборе. Ведь если вдуматься, то это такая ерунда, - поморщившись сквозь улыбку, отвечает она, - Это колесо от маленького воображаемого велосипеда. Каждый раз глядя на него, вспоминай тот день, когда я учила тебя кататься. Когда меня не будет рядом, просто прикоснись к нему, закрой глаза, подумай о чем-то хорошем и расслабься. И тогда все получится. Я молча встаю и заключаю ее в крепкие объятья. Юна прижимает меня к себе и утыкается носом в мое плечо. - Это офигенный подарок, детка, - шепчу я. - Как ты меня назвала? – Юна легонько отталкивает меня, чтобы заглянуть в мои глаза. - Засранка. Я назвала тебя засранкой, - я вырываюсь из ее рук, не в силах больше выдержать этот настойчивый, заинтересованный взгляд с острой сверкающей хитринкой. - Куда пошла? – Юна останавливает меня, притягивая к себе, - Это еще не все. Ты же не думала, что я остановлюсь на этом? - Что? О чем ты? – я удивленно пялюсь на нее, пока она ведет меня в прихожую. - Это тоже тебе, - Юна выкидывает руку вперед и указывает на стоящий там, перевязанный красной лентой с бантиком, новенький велосипед, - Та-дам! - Ты… сдурела? – я медленно подхожу к металлическому коню. - Не бойся, не кусается, - подшучивает Юна, - У тебя задание. Пока меня не будет, ты должна будешь научиться прыгать с трамплина и делать двойное сальто назад на нем. Все поняла? - Окей, - парирую я, - Будет сделано. Но боюсь, когда ты приедешь, ты найдешь меня в больнице со сломанным позвоночником, обездвиженной ниже шеи. - Мне это не помешает, - рука Юны плавно проскальзывает под край моего платья и сжимает мою ягодицу, - Ты так будешь даже послушнее. Я шлепаю ее по руке, а она наигранно дует на ушибленную руку. - Серьезно, Саня, - продолжает она, - Оттачивай свой навык, пока меня не будет. - Ладно, - я кладу руку на руль, - Спасибо, Юна. Скажу честно, первый подарок мне понравился гораздо больше. Это ведь серебро? – я подхожу к огромному зеркалу и разглядываю свое отражение. - Почти, - Юна встает рядом со мной, - Серебро. Только белое золото. - Что? Нет, - я выпучиваю глаза, - Тогда это…, - я указываю на камешек в центре колесика. - Ты уверена, что хочешь знать? – посмеиваясь, спрашивает она. - Да, - я утвердительно киваю головой. - Это б… - Нет! – вскрикиваю я. - А что такого? – возникает Юна - Это дорогой подарок. - Правда? Не знала. Так меня обманули в магазине? Сказали, что всего сто рублей, а со скидкой семьдесят пять. - Прекрати, - я обращаю на нее серьезный взгляд, - Ты не должна была. - Мда, сдается мне, из-за последнего подарка ты учинишь скандал, - Юна потирает затылок. - Это еще не все? – я ошарашенно гляжу на нее, пока она роется в кармане своего рюкзака. - Нет, - Юна подходит ко мне, пряча руки за спиной, - Угадай в какой руке. - Левая, - без тени промедления отвечаю я. - У тебя отличная интуиция, - Юна специально слишком очевидно перекладывает некую вещь из правой руки в левую, а затем протягивает мне. На ее ладони покоятся ключи от ее квартиры с резиновым брелком-антистресс в форме задницы в стрингах, который можно мять в руке, чтобы успокоиться. На связке ключей также красуется красный бантик. - Оригинальный брелок, - говорю я, вспоминая, что на ее ключах брелок в виде бутылки виски. - Специально для тебя выбирала, - довольно улыбнувшись, отвечает она. - Зачем мне ключи? – я верчу брелок в руках, с непониманием глядя то на нее, то на упругую резиновую задницу в красных стрингах. - Сань, обожаю, когда ты тупишь. Я так даже забываю, что ты лучшая студентка на курсе. Кто бы знал, да? Саша, - Юна вдруг нацепляет на озорную ухмылку серьезную маску, - Кода я уеду, я хочу, чтобы ты осталась здесь. А чтобы попасть сюда, нужен ключ, поэтому я сделала тебе дубликат. Так ты в любой момент сможешь открыть дверь и зайти. Хорошо, что придумали ключи, да? - Хватит издеваться! – прикрикиваю я на нее, - Юна… но я… как я буду жить тут без тебя? - Оу, милая, иди сюда, - она сжимает меня в объятьях, - Я тоже не представляю, как буду жить без тебя, но мы справимся, вот увидишь. - Идиотина, - шиплю я, - Я имею в виду… как я могу жить в твоей квартире без тебя? Это как-то… неправильно что ли. - Это моя квартира. Полностью и безоговорочно принадлежит мне на праве собственности. Хочешь покажу документы? – я мотаю головой, - Так что только мне решать, кто в ней будет жить. Это, кстати, тоже тебе, - она достает из кармана сложенную вчетверо бумажку и протягивает мне. Я разворачиваю листок и пробегаю глазами по тексту и, когда до меня доходит смысл документа, стреляю изумленным взглядом в широко улыбающуюся Юну. - Это временная регистрация в твоей квартире? – осторожно спрашиваю я. - Да, так ты точно никуда не денешься, милая, - она подмигивает мне, - Постоянная прописка у тебя уже есть в Калининграде, так что я не могла прописать тебя здесь. Пришлось бы выписаться оттуда, а это так муторно. Но зато временную сделать было легко. - Без моего присутствия? – я все еще не могу поверить. - Ну да, мне повезло, я обаятельная, - она дарит мне очаровательную улыбку, - Одним словом, теперь ты живешь здесь на полных основаниях. - Но когда ты успела все это сделать? – я указываю на ключи и регистрацию в моей руке, а затем на велосипед, покоящийся в прихожей. - Это не важно. Важно, что ты довольна, - она снова притягивает меня к себе и нежно обнимает, а затем целует в макушку. - И ты говорила, что не умеешь делать подарки, - обреченно говорю я, - Теперь мой салат кажется еще более жалким. - Все, что связано с тобой, никогда не будет для меня жалким, - она нежно гладит меня по волосам, - Пообещай мне, что не будешь упрямиться и останешься здесь. - Обещаю, - тут же отвечаю я, не желая прерывать этот чудесный момент спорами и пререканиями, - Обещай, что будешь писать каждый день. - Обещаю, - я чувствую ее нежную улыбку и теплое, прогоняющее все мрачные мысли дыхание на своей шее. - Юна…, - начинаю я, подгоняемая собственным желанием расставить все точки над и, но все же сотрясаясь от страха получить тот самый ответ, который ранит меня в самое сердце, - кто… - М? – мурчит она, щекоча мою кожу. - Забудь, - я отстраняюсь, но лишь для того, чтобы потревожить ее сладкие губы отчаянным поцелуем, о котором потом буду мечтать долгие месяцы.