Твой единственный минус

«Саша, привет» «Как ты? Как отдых? Кайфуешь?» «Слушай, прости меня заранее. Я очень не хочу все портить. Правда. Но ты должна кое-что знать» «Алена сама не своя в последнее время. Но это ты и сама знаешь» «А я вот выяснила, что с ней творится и почему» «Помнишь, мы с тобой созванивались. Так вот в тот день она напилась в слюни и, видимо, решила выйти из игры. Мы нашли таблы. Она наглоталась их. Но все уже хорошо. Мы вовремя привели ее в порядок» «Она сказала мне одну вещь» «Бля. Я даже слов подобрать не могу» «Ладно. Скажу, как есть» «Она сказала, что спит с Андреем» «С твоим Андреем» «Я знатно офигела» «Но, Саш. Мне почему-то показалось, что она говорит правду» «Тем более есть еще кое-что» «Накануне вашего отъезда мы с Ди видели их вместе в кафешке. Мне это уже странным показалось» «Как бы… Они? Вместе?» «Но там было другое. Еще хуже» «У Алены был тест на беременность» «И я не знаю, какой там результат» «Но судя по их лицам, положительный» «Так что… имеем, что имеем, Сашуль» «Мне жаль» «Но Алена действительно трахает твоего Андрея» «И она залетела от него» Зачем я все это написала? А зачем удалила потом? Должна ли она знать? Могу ли я стать той, кто все испортит? Гонец с плохой новостью. Я делаю еще затяжку и потираю покрасневшие от недосыпа глаза. Уснуть мне не удается уже вторую ночь подряд. Я и не думала, что все это так сильно скажется на моих нервах. Если порассудить, то ничего прямо уж крайне паршивого не произошло. Андрей таки оказался ублюдком, который спит с подругой своей девушки и не умеет предохраняться. Боже. Какой трэш. Чем больше я думаю обо всем этом, тем больше в итоге начинаю ненавидеть себя. Ведь во всей этой ситуации больше всего мне жаль Диану. Какая же я тварь. Моя лучшая подруга вот-вот узнает, что ее принц на белом коне на самом деле не более чем мразота конченная, а я убиваюсь от мыслей о том, насколько больно Ди. В абсолютной тишине мизерной кухоньки с обшарпанными обоями, старой советской плитой и таким же холодильником, повидавшими лучшие виды кухонными тумбами со скрипучими дверками и потрескавшимся выцветшим линолеумом, я неустанно наблюдаю за сидящей напротив меня на табуретке Ди, глоток за глотком поглощающей какой-то портвейн. Это был мой выбор. Я сама захотела быть с ней рядом. Я сама захотела видеть, как она страдает по Алене, не обращая на мои попытки позаботиться о ней никакого внимания. Но я просто хотела быть уверенной в том, что с ней ничего не случится. - Здесь нужен ремонт, - мрачно произносит она, разрывая нетвердым, запинающимся от выпитой бутылки портвейна голосом вязкую тишину, - Батя постоянно на работе, а я ленивая скотина. - Ну, - окинув взглядом унылый интерьер, говорю я, - Все не так плохо. - Ага. Да, - саркастично улыбнувшись, отвечает она, - Бомжи лучше живут. Хата от отцовской тети досталась. Батя все твердил, что вот тут ремонт бы сделать, и вообще песня будет. Но с тех самых пор мы продолжаем жить в гадюшнике. У него баба вроде появилась какая-то. - Да? Ну это же круто, - добродушно улыбнувшись, говорю я. - Да как бы не так. Отцу не везет с бабами, - Ди делает несколько звучных глотков из своего стакана, - Они его бросают. Всегда. Ну как моя мамаша. - О… я думала… что твоя мама… ну… того, - мнусь я. - Чего? – Ди переводит на меня затуманенный дымкой алкогольного опьянения взгляд, - Померла типа? Ха-ха. Нет. Она свалила, когда я мелкая была. Нашла богатого мужика и свалила с ним. Живет теперь во Франции. Я звонила ей года два назад, она сказала, больше никогда не звонить. Сказала, что меня для нее не существует больше. Диана вытаскивает из кармана нераспакованную пачку сигарет, долго смотрит на нее, затем все же аккуратно снимает с нее прозрачную пластиковую пленку, открывает картонную крышку и достает сигарету. - Ты чего? – тупо уставившись на сигарету в ее руке, спрашиваю я. - А что? – с вызовом переспрашивает она, - Да ладно тебе. Господи. Для меня и так уже все давно кончено. - Что? Что кончено? Ты о чем? – я с тревогой гляжу на нее. - Двери в большой спорт для меня давно закрыты, - с горькой улыбкой отвечает она и хватает со стола мою зажигалку, - Так что мне уже плевать. - Спорт? – несколько раз быстро хлопнув ресницами, переспрашиваю я. - Боже, Кать, - я вижу, как она начинает закипать, - Ну да! Спорт! Что непонятного? Я занималась волейболом. Я была очень хороша, метила в сборную. Я не могу поверить своим ушам. Ди никогда не рассказывала о подобном, а ведь мне казалось, что между нами совершенно нет никаких секретов. С другой стороны я ведь могла бы и догадаться. Она такая высокая, такая сильная, такая подтянутая. Но я почему-то считала, что это генетика плюс качалка. - А потом? – осторожно спрашиваю я. - Догадайся. Случилось самое банальное, что могло бы случиться со спортсменом, - она щелкает зажигалкой и подкуривает сигарету. - Эм… не смогла отбор какой-нибудь пройти? – предполагаю я. - Не будь дурой, - Ди выдыхает клубы дыма и с грохотом обрушивает зажигалку на стол, - Я получила травму, и мне запретили заниматься спортом. - Боже, - шепчу я и опускаю взгляд на свои руки, покоящиеся на коленях. - Ой, да ладно. Это стандартная история, которая поставила крест на тысячах талантов. Все повторяли, что это не моя вина, но я до сих пор считаю, что упала так глупо и так нелепо, как не падают профессиональные спортсмены. - Нога? – я указываю взглядом на ноги Ди, но она отрицательно качает головой, - Рука? - Спина, - напряженно отвечает она. Диана молча встает, поворачивается ко мне спиной и задирает футболку. Я тут же улавливаю хорошо различимый шрам. - Операция была. Я могла стать овощем, - Диана опускает футболку и возвращается на свое место, - Надо же. Теперь ты все обо мне знаешь. Даже то, о чем я до последнего не хотела никому говорить. Мать… Перелом… - Это… нормально. Для друзей. Друзьям можно доверять тайны, знаешь ли. А я умею их хранить. - О. Кстати о тайнах. Кто для тебя дороже – Алена или Саша? – Диана ошарашивает меня своим вопросом. - В смысле? - Ну сохранишь ли ты тайну Алены? Или же расскажешь все Саше? – Ди с интересом глядит на меня. - Она не особо просила меня сохранить ее тайну, знаешь ли. Я думаю, ей надоело все скрывать, - бурчу я и закуриваю новую сигарету. - Стало быть, ты уже все рассказала Саше? - Еще нет, - напряженно отвечаю я. - Значит, собираешься? – Ди не отступает. - Надо. Я не могу позволить Сашке жить в такой лжи. Она думает, что ее Андрюша идеален во всем. Богатенький, красивый, подтянутый, умный, начитанный, успешный. Чего еще может пожелать девичья душа? А он обычный пиздабол, - я замолкаю, плотно сжав челюсти. - Я помню, как Алена рассказывала мне о Саше, - задумчиво произносит Ди после небольшой паузы, - Знаешь, что она сказала тогда? – я отрывисто вопросительно киваю, - Сказала, что никогда не встречала человека чище, чем Сашка. Что Сашка настоящий друг. Друг, каких мало. Что ей выпал джек-пот, когда она встретила Сашку. Она много раз говорила, что любит ее настолько сильно, что аж в груди щемит. Что, пожалуй, Саша – это все, что у нее осталось хорошего в этой жизни. Я никак не могу забыть ее речи, посвященные Саше. Она столько чувства вкладывала в свои слова. Она говорила искренне, почти плакала. И что? Она вот так легко предала ее? Вот так легко? Выходит, она совершенно конченная. Все. Последняя остановочка. Финиш. Но самое интересное, что мне все еще больно. Я все еще переживаю и боюсь за нее. Мои чувства никуда не делись. Я понимаю, что, если бы она сейчас пришла ко мне, я бы приняла ее. Я бы позволила ей обмануть меня снова, позволила бы сделать со мной все, чего ей захотелось бы. Это ужасно. И еще ужаснее, что рядом со мной именно ты. Я не могу тебе это все говорить. Это так погано с моей стороны. Но и держать в себе тоже не могу. Я молча проглатываю ее слова, которые, словно капельки яда, отравляют мое сердце. Она медленно убивает меня. Там, на крыше, она ведь сказала… А теперь что? Что происходит? Признаю, в глубине души я надеялась, что после содеянного Алена перестанет существовать для Ди. Но почему она продолжает страдать по человеку, который, как она правильно сказала, потерял последние капли совести? - Прости меня, Кать, - Ди жалостливо смотрит в мои глаза, и я окончательно понимаю, насколько ей все же больно, - Прости за все. Я так… хотела бы сейчас обнять ее. Она закрывает лицо руками, а я в оцепенении наблюдаю за ее борьбой против самой себя. Она встает и, пошатываясь, выходит из кухни. Я тушу сигарету в стеклянной пепельнице и следую за ней. Диану я нахожу в ее комнате. Она раскинув руки в строны лежит на раскладном диване, заменяющем ей кровать. - Я перебрала, Кать, - глупо улыбаясь, говорит она, - Хочешь, ложись со мной. Бати не будет все выходные. - Я… эм…, - я хмурюсь, - Мне нужно к Алене. Она не отвечает на звонки. Вдруг что-то случилось. - Я с тобой, - Диана делает над собой усилие и пытается встать, но тут же обрушивается обратно на диван и заходится пьяным смехом, - Подожди меня, лады? - Ди, - я склоняюсь над ней и вылавливаю ее полупрозрачный взгляд, лишенный всяческих эмоций, кроме, пожалуй, алкогольного экстаза, - Я должна идти. А ты проспись, хорошо? Ее рука ложится на мою щеку, а взгляд пытается сфокусироваться то на моих глазах, то на моих губах. Она расплывается в улыбке и принимается поглаживать мою щеку, медленно подкрадываясь большим пальцем к моим губам. - Поцелуй меня, - запинаясь, шепчет она, - Хочу распробовать тебя. Там, на крыше, все было как-то не так. - Эй, Ди, - я пытаюсь отвлечь ее, - Давай ты поспишь. А завтра утром, когда придешь в себя, можем встретиться, погулять, фильм посмотреть. - Ну же, Кать, - она хватает меня за талию и настойчиво притягивает к себе, я не удерживаюсь и падаю на нее сверху, - Тебе не устоять. - Ди, камон, - я использую весь арсенал силы воли, что у меня есть, - Мне нужно ехать. Правда. Такси ждет. - Ладно, - она закрывает глаза и сглатывает, - Тогда возвращайся ко мне. Иначе я не усну. - Ох, конечно. Я только за порог выскочу, как стены хаты от твоего храпа посыплются, - я встаю с нее, поправляю задравшееся платье и спешу к двери комнаты. - Я серьезно. Возвращайся. Не хочу быть одна, - без тени улыбки сообщает она. - Ох, Боже. Хорошо, приеду, - выдаю я, лишь бы она успокоилась уже. Я надеваю кеды, оцениваю свое отражение в зеркале, нахожу его очень даже сносным и хватаюсь за ручку входной двери. Вот черт. - Ди, закрой дверь, - кричу я. - Возьми ключ, - едва различимо и с третьей попытки произносит она. - Какой, интересно, ключ? – бормочу я и принимаюсь рыскать по ящичкам и шкафчикам в прихожей. Не найдя ни намека на ключ, я, полностью отчаявшись, плюхаюсь на небольшой пуфик и набираюсь сил и терпения для того, чтобы пойти и разбудить Ди. Я мысленно проклинаю опустошенную бутылку дьявольского портвейна и обращаю взгляд на противоположную от меня стену, на которой замечаю полочку с крючками, на одном из которых и красуется заветный ключик. Я рычу какие-то невнятные ругательства себе под нос, хватаю ключ, выхожу из квартиры, закрываю дверь на максимальное количество оборотов ключа и спешу еще к одной жертве зеленого змея.

***

Твою мать. Интересно знать, и что мне делать, если она там откинулась? Я стою у двери квартиры Алены и Саши и вот уже полчаса пытаюсь дозвониться в дверь. Ответа, конечно, же нет. Я звоню ей по телефону, но там меня тоже встречают лишь протяжные гудки. - Сука, - я ударяю рукой по двери. Дверь издает щелчок и открывается. Я замираю и удивленно таращусь на медленно отползающую от дверного проема дверь. Так она все это время была открыта? Что за черт? Я прохожу в квартиру, закрываю за собой злосчастную дверь, сбрасываю кеды и заглядываю на кухню. Никого. Только маленький обеденный стол, заставленный пустыми бутылками из-под вина и пива и заваленный обертками от шоколадок и раскрошенными чипсами. Боже правый. - Ален, - зову я и прохожу в гостиную, по совместительству комнату Алены. - М? – пьянющая, раскрашенная словно последняя ш… новогодняя елка и одетая в черное кружевное белье и лабутены на высоченном каблуке Алена удивленно таращится на меня так, словно впервые видит в своей жизни. - Твою мать, - сокрушаюсь я и хватаюсь за голову, - Алена, ты чего? Ты посмотри, какой свинарник ты устроила! Сашка через шесть дней приезжает, а ты… - Уберусь, - она еле выдавливает из себя единственное слово. - Да что же такое то?! – не выдерживаю я и со всей силы пинаю диван, на котором возлежит наша дива, - Почему все пошло по такой пизде?! Ну что за хрень! Все же было хорошо. В какой момент все уехало к чертям?! - В такой, - Алена делает последний глоток пива из бутылки и швыряет пустую бутылку в стену позади меня. Бутылка разбивается вдребезги, заставив меня вздрогнуть. Я держусь из последних сил. Я уже чувствую, как во мне начинает клокотать злоба. Если она прямо сейчас не уснет, я, пожалуй, вынесу ее. - В тот самый момент, когда ты стала мечтать о том, чтобы трахнуть мою девушку, - Алена заливается омерзительным смехом. - Завали! – кричу я, - Ты меня достала. Блять, да ты посмотри на себя! Что ты творишь? - Ой-ой-ой, - надув губы, продолжает язвить она, - Ты главное за собой следи, положительная ты наша. Такая все идеальная, обосраться можно. Катюш, не всем в жизни повезло так же, как тебе. - Ты нихуя о моей жизни не знаешь, - я буравлю ее злобным взглядом, перещелкивая пальцами. - Правда? Ой, зай, я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, - она снова заливается смехом, хватает сигарету, зажимает ее зубами и принимается рыскать по кофейному столику в поисках зажигалки. Я делаю один громкий хлопок в ладоши, чтобы она обратила на меня внимание и кидаю ей свою зажигалку. Удивительно, но она ловко ловит ее. - А ты думаешь, я ничего о тебе не знаю? – произношу я и присаживаюсь на спинку дивана. Из пластиковых оков зажигалки вырывается маленький, но бойкий огонек, который тут же отражается в ее огромных, кукольных, кристально-чистых голубых глазах, обращенных на меня. - И что же ты знаешь? Ни ты, ни Сашка ничерта обо мне не знаете по факту. Я не люблю говорить о своей жизни, - заплетающимся языком мямлит она. - Знаю, - я протягиваю руку к ее животу и легонько поглаживаю его, - Что ты у нас готовишься стать мамочкой. Пушистые, длинные, густо накрашенные ресницы пару раз подрагивают, скрывая пораженный взгляд небесно-голубых глаз. Через пару мгновений она ухмыляется и делает новую затяжку, затем выдувает ядовитый табачный дым прямо мне в лицо и дарит мне нахальную улыбку. - Интересно, как ты узнала… Хотя… Не интересно, - она пожимает плечами и шарит рукой по столу в поисках бутылки. Я нахожу на полу у дивана полупустую бутылку вина и протягиваю ей. - Мерсю, - рассмеявшись, отвечает она и делает несколько внушительных глотков. - Не вредно пить в таком положении? – спокойно спрашиваю я, - Честно признаться, я думала, что ты уже давно сделала аборт. Ты что… собираешься его оставить? А, погоди-ка, ну конечно, собираешься. Ведь он от Андрея, так? И ты с этого поимеешь свою копейку. - Ну какая ты умничка. В яблочко, - сладко улыбаясь, отвечает она. - Ну и тварь же ты, - отчеканиваю я, встаю и направляюсь вон из гостиной. - Знаешь, Кать, - она останавливает меня, - А ты никогда мне не нравилась. Никогда. Мне приходилось дружить с тобой. Из-за Сашки. Но на самом деле меня от тебя тошнило. Ты никчемная уродина. Вот ты кто. Ты страшная, как моя жизнь. Боже. Я искренне поржала, когда поняла, что тебе нравится Ди. Ди любит красивых девочек. Так что она тебе не светит, - в ее глазах промелькивает искренняя грусть, - Я так сильно… люблю ее. Но вот беда. У нее ничегошеньки нет. Ни-че-го. А я не хочу жить, как мать. В нищете. Так что передай Ди, что я люблю ее, но у нас ничего все равно не получилось бы. - Пошла ты! – ору я, - Рожай от этого ублюдка. Давай. Тебе все равно ничего не светит. У него связи, он просто отберет твоего выродка, а тебя вышвырнет с голой жопой. - Ясно…, - Алена вертит в руке бутылку вина и задумчиво глядит на меня, - А твой отец так не поступит? - Чего? – я ошалело смотрю на нее, не веря в то, что она сейчас только что приплела моего отца. - Ну… знаешь… он вполне может оказаться отцом моего, как ты говоришь, «выродка». - Что ты сказала? – я подлетаю к ней, хватаю ее за плечи и хорошенько встряхиваю пару раз. - Я трахала и твоего отца, - она беззастенчиво бросает эти слова прямо мне в лицо. - Ты врешь, - тихо говорю я, растерянно блуждая взглядом по ее лицу в надежде, что она вот-вот скажет, что шутит. - Ни капли. Твой отец тот еще кобель. Как безмозглая псина ведется на любую молоденькую жопу в короткой юбке, - она снова разражается глупым смехом, который все больше выводит меня из себя. - Гори в аду, шлюха, - цежу я сквозь зубы, - Ты сгоришь в аду, поверь мне. Я соскакиваю с места и со всех ног бегу к выходу под новый взрыв ее хохота. Я должна уйти. Я должна поскорее уйти. Иначе я врежу ей и все закончится плохо. Давай же, Катя. Ты сможешь. Просто игнорируй. Я хлопаю входной дверью так, что лестничные перила пробуждаются и начинают подрагивать. Я не верю. Нет. Не может быть. Черт. Я знала, что отец не святой. Я прекрасно понимала, что он изменяет. Но не с малолетней же вертихвосткой. Боже, как же мерзко. Я хожу из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то успокоиться, но, кажется, делаю только хуже, ведь с каждым шагом я завожусь все сильнее, а желание вернуться и врезать ей растет в геометрической прогрессии. В момент, когда я уже почти теряю над собой контроль, подъезжает заветная желтая машинка, и я прыгаю внутрь. За окном проносятся унылые, серые пейзажи города после дождя, а салон такси наполняется звуками заезженных попсовых песенок. Я не скажу, что Алена никогда мне не нравилась. Но знаете, как это работает? Дружбы втроем не существует. Кто-то двое из этой троицы непременно общается между собой лучше. А порой в дружеских троицах случается ситуация, как у нас – лишь одно звено идеально сочетается с двумя другими звеньями тройки, в то время как эти два других звена между собой ровным счетом никак не сходятся. Так было всегда. Алена и Саша. Я и Саша. Когда же мы с Аленой были вдвоем, нам было как минимум неловко вместе. Даже поездка в этот злосчастный гей-клуб была идеей Алены, лишь бы только не сидеть вдвоем. - Здесь? – мрачно спрашивает таксист, притормозив у подъезда Ди. - Ага. Спасибо. До свидания. Я выскакиваю из машины, захожу в подъезд и в мгновение ока взлетаю на этаж Ди. Четыре оборота ключа, и я прохожу в квартиру, в которой, к счастью, царит почти звенящая тишина. Она спит. Стало быть, я могу уехать домой. Вряд ли я ей сейчас так уж нужна. Я прохожу на кухню и нахожу на столе свою кружку с давно остывшим чаем. Я делаю пару глотков, затем ставлю кружку в раковину, а когда оборачиваюсь и вижу бардак на кухонном столе, решаю все же немного прибраться. Погрузившись в жалящие мое сознание словно рой разъяренных пчел раздумья, я медленно мою тарелку за тарелкой. Алена вполне могла солгать, чтобы сделать мне назло, но… Мой отец. Он действительно кобель и давно изменяет матери направо и налево. Я подскакиваю на месте и тихонько вскрикиваю, когда мои размышления прерывают две горячие руки, неожиданно ворвавшиеся на территорию моей талии. Я разворачиваюсь и встречаюсь со все еще слегка затуманенным взглядом ореховых глаз. Не говоря ни слова, она настойчиво притягивает меня к себе и, пока я, пораженная до глубины души, ищу слова, чтобы успокоить ее, нежно, но уверенно захватывает мои губы чувственным поцелуем. Не теряя ни секунды, мысленно проклиная себя за безвольность, я отвечаю на ее поцелуй. Он становится все более жадным и горячим, и я чувствую, как все дальше уплывает от меня островок здравого смысла. - Гораздо лучше, - бормочет она, лаская мои губы горячим дыханием. Она рывком отрывает меня от пола и усаживает на кухонную тумбу. Ее губы продолжают свою сладкую пытку. Они прокладывают себе путь к моей шее, в то время как ее руки нахально поглаживают мои ноги под платьем. - Нельзя…, - шепчу я, - Остановись. Ди останавливается, но лишь для того, чтобы вспыхнувший пожаром осенний лес в ее взгляде свел меня с ума окончательно. Она снимает меня с тумбы и, крепко сжимая в объятьях, не прекращая покрывать мою шею и плечи отрывистыми поцелуями, тащит меня в комнату. Одежда словно стая испуганных птиц молниеносно разлетается по комнате, и вот ее обнаженное тело касается моего, ее руки спускаются все ниже, а губы продолжают опьянять меня. Она не любит меня. Я это знаю. Ей просто нужен кто-то. Кто-то рядом. Чье-то тепло. Ей просто нужно раствориться в ком-то. Возможно, сейчас, сквозь дымку алкогольного опьянения она рисует на месте моего лица такие желанные огромные голубые глаза и пухлые кукольные губки. Да, скорее всего, так и есть. Но я не противлюсь. Я позволяю ей взять меня. Я позволяю ее пальцам вновь и вновь проникать в меня, а ее языку порхать между моих ног, точно так же, как и она, закрыв глаза, наслаждается моими руками, моими губами, представляя на их месте совершенно другие. Я все это знаю. Но мне плевать. Любишь ее, Алена? Любишь, но не можешь быть с ней? Тогда получи. Я возьму ее. Возьму вместо тебя. Ди становится все жестче и неистовее. Наши крики сливаются в единый поток, пока мы обе не стираем последние границы. Я прижимаюсь дрожащими губами к ее мягким горячим губам, которые еще пару мгновений назад ласкали мою пылающую жаром кожу. Она сжимает меня в объятьях, и я забываюсь глубоким сном, который, наконец, полностью завладевает и мои уставшим телом, и моим наполненным тревогой рассудком.