16-17 октября 2007 года,
Франция, Лазурный берег, Канны
Rue Esprit Violet, 12
Решение Стрелка и Куколки сделать длительную остановку — на сутки или на двое — на французской Ривьере, и не в Ницце, а в Каннах — не было спонтанным. Пока они ехали через Пиренеи и пересекали границу, обедали и отдыхали в Перпиньяне, и потом снова ехали и ехали по извилистому шоссе, через бесконечные холмы, виноградники и замки, поля и фермы, мимо Нарбонна, Безье, Монпелье, Арля, и еще десятков городов, городков, городишек и деревень, через море закатных красок, а потом в сгущающихся лиловых сумерках, Даниэла не уставала напоминать Дэну, что их поездка не должна напоминать паническое бегство… Для любого из тех, кто мог бы следить за ними или проверять маршрут, они должны были выглядеть беспечной влюбленной парой, решившей попутешествовать по-семейному, в компании чудесной малышки, и насладиться последними аккордами теплой средиземноморской осени и бархатного сезона. А если так — не было никаких резонов устраивать сумасшедшую гонку по трассе (особенно на опасных участках), избегать остановок в людных местах и вообще чрезмерно спешить.
— Будем вести себя обыкновенно. Чем меньше суеты — тем лучше… и прятаться надежнее всего на виду! Больше всего внимания привлекают те, кто всеми силами старается от него уклониться! — повторяла Куколка каждый раз, как возникала необходимость притормозить.
Стрелок не спорил в первой половине дня, но во второй его терпение лопнуло, и он высказался в том духе, что как-нибудь сам справится и с конспирацией, и с навигацией, а женщине, даже если она умеет водить джип, лучше бы помолчать и занять чем-нибудь ребенка. К его удивлению, Даниэла не смолчала (и куда только девалась недавняя пленительная покорность!..) и заявила, что раз они едут вместе и намерены пробыть рядом чуть дольше, чем пару недель каникул, то у нее тоже есть право голоса, абсолютно равное… и мнение, которое ему придется учитывать. Дэн проглотил горькую пилюлю и в глубине души признал, что любимая женщина права — но вслух назвал ее «ярой феминисткой».
Куколка сузила глаза, полыхнувшие золотым огнем, и прошипела, как дикая кошка:
— Это ты меня сейчас так обругал?.. Тупой шовинист!
Прежде чем Стрелок успел хоть что-нибудь ответить, они оба получили по затылку от Кейти. Юная мисс О’Лири полчаса назад получила в подарок шикарную надувную булаву с пищалкой — и не постеснялась пустить ее в ход, чтобы папа и мама «перестали сварливиться».
После этой экзекуции Дэну снова пришлось останавливать машину, потому что они с Даниэлой хохотали как сумасшедшие, целовали друг друга и Кейти — и наперебой твердили, что оба были неправы… а Стрелка снова переполняли новые, неизведанные чувства, согревавшие сердце и вселявшие в него смущение и нежную робость. Рядом с Куколкой и Лисичкой, как он мысленно прозвал дочь, даже пресловутые супружеские перебранки превращались в забавную игру… в которую, впрочем, не стоило играть слишком часто.
Было и еще нечто, смущающее Стрелка и выбивающее из колеи тем больше, чем дальше они уезжали от Льорет-де-Мара. Он постоянно хотел Куколку, теплый запах ее тела, перемешанный с лотосовой свежестью духов, сводил с ума и заставлял дрожать, как подростка, рядом с предметом своего обожания. Две ночи, проведенные вместе, только сильнее распалили страсть, и он считал часы и минуты до следующей встречи в постели… Ни дорожная усталость, ни грозящие им опасности не уменьшали желания Дэна сжать Даниэлиту в объятиях, добраться до ее роскошной наготы и овладеть на правах мужа — и лучшего любовника, который у нее когда-либо был, и в идеале — последнего, который будет.
Если бы они ехали вдвоем, то уж, наверное, не пропустили бы придорожного отельчика, сдающего комнаты для свиданий, или свернули с трассы на проселок, чтобы остановиться где-нибудь в уединенном и живописном месте, и вместе перебраться на заднее сиденье, хотя бы на полчаса… но в присутствии Кейти подобные вещи исключались. Дэн не мог позволить себе и намека, он именно поэтому старался пореже смотреть на Куколку и делал вид, что полностью сосредоточен на дороге и своей задаче водителя. Вот разве что разок позволил напряжению выплеснуться в запальчивых словах — и получить такой же запальчивый ответ, который на самом деле был ее признанием в страстной любви. Резиновая булава Кейти, однако, быстренько вернула их на землю из райского местечка, куда они оба стремились. И Стрелок не особенно удивился, наоборот — обрадовался, когда Куколка, отдышавшись после мнимой ссоры, уверенно заявила:
— Знаешь, Дэнни, у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться!..
— А может, и не захочу? — он усмехнулся и бросил на нее многозначительный взгляд.
— А может, и не захочешь… Мы сейчас остановимся вон на той заправке…
— Так, и?..
— Я сделаю пару звонков… и если нам повезет — и скорее всего, так и будет! — мы поедем сегодня не до Ниццы, а только до Канн. И останемся там ночевать.
— Ладно, заночуем в Каннах, если тебе так хочется, но почему ты сразу мне…
Даниэлита не позволила ему закончить фразу и поспешно перебила:
— Я тебе потом все объясню, потом! Когда мы туда доберемся… только прежде всего мне надо позвонить, так что останови, останови!
Кейти захлопала в ладоши и хитро заулыбалась во весь рот: остановка означала очередное посещение магазинчика с выбором нового игрушечного трофея и чего-нибудь вкусненького. Пакетики с леденцами и шоколадки, купленные ранее, она припрятывала в потайных уголках на заднем сиденье, как запасливая белочка, но продолжала пополнять коллекцию с чисто ирландским охотничьим азартом.
Дэну было страх как интересно, какому же очередному ангелу-хранителю собирается посылать сигнал его женщина — тем более, что она наотрез отказалась звонить по мобильному, и требовала телефон-автомат; значит, снова секреты… и не исключено, что любовные. В глубине души его это бесило, хотя он и решил авансом отпустить ей все прошлые грехи, тем более, что и сам нагрешил «выше крыши»…и тоже нуждался в отпущении. Куколка обещала все рассказать потом — вероятно, уже в Каннах — и он честно отложил расспросы до этого благословенного момента. Сейчас ему следовало думать только о безопасной дороге и держать ухо востро, чтобы никакие подозрительные личности не подъезжали и не подходили чересчур близко.
На заправке было немноголюдно: очереди к колонкам не наблюдалось, по мини-маркету неспешно прохаживалась всего одна пожилая пара, а в закусочной (носившей по-французски любезное название «Бонжур») занятыми оказались от силы два столика. Куколка сразу же пошла к телефонной кабинке, не слишком удачно расположенной — за углом здания. Стрелок хотел было повернуть туда же: не за тем, чтобы подслушивать, но чтобы ни на минуту не терять свою женщину из виду. Тихие и с виду безопасные места не внушали ему доверия со времен первой командировки в Боснию… и весь последующий опыт, как военного, так и наемного убийцы, окончательно убедил, что безопасность — обывательская иллюзия, а береженого бережет не Бог, а звериное чутье и постоянное внимание к мелочам. Из этого следовало, что и сейчас ему нужно идти за Куколкой. Да, так бы он и поступил, но…
— Пап-ап! — Кейти повисла у него на руке и потянула в противоположную сторону — ко входу в кафе. — Я хочу кушать!
Вот в чем у него абсолютно не было опыта, так это в воспитании детей… Для него явилось полной неожиданностью, что маленькое рыжее существо — от горшка два вершка, с тонюсеньками ручками-веточками и ножками-прутиками — в один момент захватит над ним такую власть, какая не снилась Сталину или Саддаму Хусейну, и будет крутить им, как тряпичной куклой, только успевай поворачиваться.
Кейти же абсолютно не волновали переживания и тревоги мистера О’Лири; небезосновательно считая отца своей полной собственностью, она не сомневалась в его готовности исполнять все ее желания, от плаксивого требования остановить машину, чтобы «погулять ножками», до немедленной покупки жареной картошки и наггетсов, или еще чего-нибудь столь же полезного из ассортимента заправочной еды.
— Па-ап!.. — голос дочки стал еще требовательней. — Пойдем кушать!
— А давай мы подождем маму? — предложил Дэн, но это не сработало. Кейти возмущенно затрясла головой, так что золотисто-рыжие локоны превратились в осенний вихрь:
— Нет, нет! Мы сами пойдем! А она поговорит с Эль Тойо и тоже придет кушать!
— С кем — с кем поговорит? — чуткое ухо Стрелка мгновенно выхватило из быстрой английской речи дочери звучный и явно испанский «позывной», однако ему не суждено было получить внятное объяснение:
— Эль Тойо — плохой! Он к нам больше не приезжает, но приезжает, когда мы едем на другое море! Мама ему звонит в телефон, когда мы едем на дальнее море… у него блестючая куртка, и машина больше этой… Я его не люблю!
Похоже, Кейти совсем не взволновалась из-за отлучки матери и уверенно следовала некоему дорожному ритуалу, принятому между ней, Даниэлой и… еще каким-то мужчиной.
Это было неприятно. Не смертельно, но неприятно. Стрелок едва успел свыкнуться с историей Куколки о графе, исключительно из дружеских чувств подарившем ей джип новой модели, как на горизонте нарисовался новый приятель. В блестящей куртке и на еще более крутой тачке, чем графский подарок…
Внутри начало ворочаться знакомое кислотное отвращение ко всей женской породе, от начала времен водящей дружбу с дьяволом — и оттого посланной мужикам на погибель. Лгать как дышать, водить своего парня за нос, а самой шляться, точно мартовская кошка, с каждым встречным и поперечным: о, ему хорошо были знакомы эти бабские выкрутасы, и не только по «Трискелиону», где блядь блядью погоняла, но и по горькому юношескому опыту…
Стрелку отчетливо представилась ухмыляющаяся рожа Мэллори, и послышался вопрос, пропитанный злобным торжеством:
«Ну что, Дэнни, убедился, что все бабы одним миром мазаны? Вот скажи: неужели эта шлюха стоит того, чтобы красть ее из-под носа у Босса и выставлять его на огромные бабки, а?»
Лучшая часть души Дэна была настороже и мгновенно напомнила ему:
«Куколка не такая!»
Да, черт возьми, конечно же, не такая! Это он тоже хорошо знал, затвердил, как молитву. Он потому и влюбился в нее сразу, что впервые увидел наяву земную женщину с ликом Мадонны, и оробел, как мальчик, под ее печальным взглядом, очаровался чистой и доброй душой, и запутался в шелковых сетях роскошных волос… и ради ее любви без сомнений и споров готов был заплатить жизнью — и тогда, и сейчас.
Неожиданное появление дочери, как живого воплощения взаимной страсти, укрепило его решимость все поменять, порвать старые связи и выйти из больше не нужной ему игры со смертью. Дэн хотел только одного: быть с Даниэлой и Кейти, и стремился к единственной цели: добраться всем вместе до безопасного места — лучше всего до Аргентины — поселиться где-нибудь в живописной долине, на уютном ранчо, и беречь свою маленькую семью как зеницу ока… в надежде, что с годами она будет становиться все больше и больше. Как положено и на его родине, в сырой и прохладной Ирландии с изумрудными холмами, и на родине Даниэлы, в Италии, солнечной и теплой, с сиреневыми виноградниками и терракотовыми пашнями…
Некий «Эль Тойо в блестючей куртке», с которым Куколка прямо сейчас секретно разговаривала по телефону — беспечно спихнув на Стрелка организацию очередной дорожной трапезы для ребенка — отнюдь не вписывался в идиллическую картину. Его присутствие, пусть даже незримое, было не более уместным, чем комок глины в тарелке спагетти.
Не стоило и пытаться всерьез разузнать что-либо у четырехлетней кнопки, хотя разговорчивая Кейти наверняка выложила бы все, что знает и помнит про этого хмыря из Канн или еще какого городишки на Ривьере. Вот только Стрелку неожиданно стало стыдно за свой приступ ревнивой паранойи и нетерпение вывести Куколку на чистую воду. Она не заслуживала подобного… что бы там ни шипели противные внутренние голоса, с интонацией завистливых сослуживцев, прослышавших о помолвке — и наперебой спешащих очернить невесту и «спасти друга».
Поставив размышления на паузу, Дэн взялся за исполнение отцовских обязанностей. Это было удивительно и ново, и… до странности приятно: помогать Кейти сделать выбор между куриными крылышками и куриными ножками, полентой и картофельным пюре, молочным и фруктовым коктейлем. Покоряться ее выбору, когда она решила, что и ему следует поесть — и рассмеяться от души, когда Лисичка в конце концов поменяла местами их тарелки, и заявила, что «твоя вкуснее!»
Вернувшаяся Даниэла застала отца и дочь в полной гармонии, за обе щеки уписывающими курицу, и даже удивилась, что они так прекрасно справились без нее.
— Позвонила? — поинтересовался Дэн как ни в чем не бывало.
— Да…
— Ну и что? Планы не поменялись — едем в Канны?
— Если ты не против.
— Я уже сказал, что не против… но только на одну ночь. Пока мы не добрались до Рима, не стоит сильно задерживаться в пути.
— Я с тобой согласна… — она бросила на него быстрый взгляд и, по примеру Кейти, утащила куриное крылышко из его тарелки. — Но… ты же вчера выходил на связь со своим приятелем, он тебе поверил? Насчет того, что ты решил все устроить во время романтического путешествия?
— Думаю, да, — Стрелок неопределенно пожал плечами и сделал Куколке знак, чтобы она прикрыла рот — несмотря на то, что они уже много часов ехали по территории Франции, и вокруг все говорили на булькающем и картавом языке лягушатников, придорожная кафешка была плохим местом для подобных обсуждений.
Беседа с Мэллори накануне отъезда подтвердила, что ему удалось спутать карты и выиграть нужную фору, но не давала повода расслабиться, как в настоящем свадебном путешествии. До подлинного медового месяца еще требовалось дожить, и желательно — всем троим. Красивые пейзажи французского юга навевали грезы, однако реальность могла в любой момент превратить эротическую мелодраму в триллер.
Стрелок нахмурился; Куколка не оставила без внимания ни сердитую морщину, прорезавшую его лоб, ни жесткую складку у рта, и сразу же спросила:
— Что с тобой?
— Да… ничего… — ему вдруг стало противно отнекиваться, и он залепил с обычной своей резкой прямолинейностью:
— Просто хочу узнать побыстрее, что там у тебя за приятель в Каннах… в блестящей куртке. Ты уверена, что мне нужно сейчас с ним знакомиться?
— Нет, тебе совсем не нужно с ним знакомиться… — вздохнула Даниэла и покачала головой. — Ни сейчас, ни в будущем… Это совершенно ни к чему.
— Вот тебе раз! — Дэн действительно не знал, радоваться ему или злиться, но сердце однозначно склонялось к радости. — А зачем тогда ты ему… почему мы вообще едем в чертовы Канны?
— Потому что в чертовых Каннах у нас есть отличная квартира в Палм-Бич, снятая на два года, за которую мы платим пополам… Я звонила, чтобы убедиться, что он сейчас не там, а дома, в Арле.
— Кто это «он»? Что за…
— Тшшш… я же обещала, что…
— Эль Тойо! — важно изрекла Кейти, показывая, что все слышит и понимает в разговоре взрослых; держа в руке пластиковый ножик, она исполнила какой-то сложносочиненный салют и добавила:
— Я его не люблю, мамочка! Хорошо, что он больше не приезжает!
— Ну, вот… тебе все и рассказали. — Даниэлита улыбнулась, и ее улыбка была как вода, плеснувшая на угли мужского гнева. — Его вообще-то зовут Виктор Альварес, а Эль Тойо — сценическое имя, для выступления на корриде. Он матадор… и довольно известный.
— Ах так… значит, коллега по цеху… — мрачно усмехнулся Дэн. — Такой же мясник, как и я…
— Не совсем. Точнее, теперь уже нет. Он выступает в камарканской корриде… где бык остается в живых.
— Значит, определенно коллега! — Дэн снова не знал, смеяться ему или плакать, радоваться или злиться, но одно было бесспорно: жизнь Куколки таила столько пикантных тайн и загадок, что хватило бы на целый сериал… и она все больше сводила его с ума, как и положено героине такой истории.
Он залпом допил фруктовый коктейль — отвратная сладкая гадость, покосился на дочь, не желая ляпнуть при ней лишнее, но все-таки спросил:
— И долго вы с ним… дружили?
— Да нет. Всего полгода… пожалуй, даже меньше. И я не видела его с весны.
— Почему?
— Ты разве не слышал? Кейти его не любит…
— Причина только в этом?
— Нет… Я тоже его не люблю. С тех пор, как мы встретились с тобой в Лондоне, я любила и люблю только тебя.
Дэн от неожиданности едва не поперхнулся курицей… Кое-как он справился с дыханием, но, сумев избежать приступа кашля, все же покраснел до ушей. Даниэлита снова превратила его в мальчишку и заставила растаять ожесточившееся было сердце. Бог знает, как ей это удавалось, но Стрелок был полностью бессилен против ее женских чар. Вся прошлая гордость, донжуанское презрение к нежностям на поверку не стоили ломаного пенса; и внутренние голоса, разом завопившие, что Куколка лжет о своей любви к нему, что она то же самое говорила по ночам этому Эль Тойо, раз была с ним целых полгода!.. — не смогли переубедить.
****
Куколка не солгала: у нее действительно было «убежище» в Каннах. Не какая-нибудь паршивая студийка под крышей ветхого строения времен Наполеона, а шикарные апартаменты в современном доме, в богатом районе, расположенном на живописном мысе.
Улица, где стоял дом, в ряду таких же белостенных и зеркально-стеклянных красавчиков, утопающих в садовой зелени, носила психоделическое название Фиалковый Призрак, Сиреневый дух или что-то в этом роде. Настоящих призраков Стрелок нигде не заметил, фиалок или сирени тоже не наблюдалось, зато пальм, кактусов, можжевельника и апельсиновых деревьев хватало с избытком. В то же время сад вокруг дома был ухожен, прорежен и отлично освещен. Здесь было не укрыться влюбленным, но и не спрятаться убийце, выслеживающему жертву.
В громадном холле-вестибюле на первом этаже мягко светили лампы, отражаясь в больших зеркалах, как оранжевые луны в серебряной глади озер, стояли диваны и кадки с растениями, а за большой конторкой, занимавшей едва ли не четверть помещения, восседал важный консьерж. Настолько важный, что, казалось, он вот-вот превратится в воздушный шар и воспарит над своим креслом… впрочем, увидев Куколку и Кейти, «шар» просиял улыбкой и разразился бурной приветственной речью на французском — и с такой скоростью, что Стрелку не удалось разобрать ни слова, кроме пресловутого «бонсуар».
Даниэла тоже заулыбалась, передала уставшую и полусонную дочь на руки отцу — и заговорила с «шаром» по-французски, почти с такой же быстротой, то ли что-то уточняя, то ли давая объяснения… К счастью для всех, реверансы не затянулись: консьерж передал Куколке ключи и какие-то бумажки, похожие на счета, сделал широкий приглашающий жест и вернулся к своим вечерним занятиям.
Нужная им квартира помещалась на третьем этаже. Здесь тоже имелся холл, заставленный цветами и увешанный абстрактными картинами, с двумя выходами: на общий балкон и на пожарную лестницу. Это смотрелось красиво и было удобно для жильцов, но в то же время могло изрядно упростить задачу злоумышленнику, решившему пробраться в чужое укрытие. Тем более, что никакой особой охраны в здании не наблюдалось, а для профессионала не составляло никакого труда обмануть консьержа внизу и парочку видеокамер…
Да, этот шикарный дом определенно не был крепостью, и никто из его беспечных обитателей не задумывался о возможных угрозах.
«Какие угрозы, месье?.. Мы же не на Сицилии! Мы в Каннах!» — скорее всего, ответил бы Стрелку «шар» с первого этажа, вздумай он всерьез поговорить с ним о безопасности.
Да, Канны… Мечта курортников, приехавших принимать солнечные ванны и сорить деньгами… или парочки любовников, желающих трахаться непременно в окружении пальм, с видом на море и в паре минут ходьбы от пляжа с золотистым песком.
Именно об этом думал Дэн, бродя по комнатам и осматриваясь, пока Даниэла наливала ванну для Кэйти.
День полностью угас, и дочку пора было купать и укладывать спать. Было видно, что родительские хлопоты для Куколки совершенно привычны, и уж точно не в тягость; Стрелку следовало порадоваться, что его любимая — такая хорошая мать, и в своей лучшей части души он радовался.
Зато в другой части, где обитали черные зловещие тени, все было не так благостно… оттуда тянуло неприятным сквознячком мальчишеской ревности, что ему теперь достанется меньше любви. Не обошлось и без очередного приступа тревоги, что Куколка скоро поймет — сам-то он отвратный папаша. Ничего не знающий, не смыслящий в тонкой и (как выяснилось) сложной науке заботы о рыжей малышке.
А что будет потом, когда у них появятся другие дети?..
При всем умилении и обожании, что пробуждала в нем Кейти одним своим видом, Дэн не скрывал от себя, что непрерывное общение с дочкой на протяжении нескольких часов, в замкнутом пространстве машины, оказалось не то чтобы утомительным — а прямо-таки адской работой! Впервые в жизни он постиг, почему женщины, имеющие маленьких детей, бывают такими нервными и постоянно хотят спать. Сейчас его тоже куда больше тянуло завалиться на удобный матрас и продрыхнуть по крайней мере часов пять-шесть, чем предаваться эротическим играм, о которых он грезил почти всю дорогу до Канн… но признаваться Куколке, что оказался таким слабаком, Стрелок не собирался. Еще чего не хватало! Пусть днем их целиком поглотили дела и заботы, ночи по-прежнему принадлежали любви и самым что ни на есть телесным радостям жизни.
Из ванной доносился плеск воды и счастливый смех дочери… Дожидаясь, пока Даниэлита с Кейти закончит банные процедуры, и стараясь не слишком сильно завидовать, Дэн вышел на балкон, чтобы покурить, еще раз осмотреть окрестности с высокой точки и заодно проверить эсэмэски и голосовую почту. Босс через посредство Мэллори согласился с его усложненным планом по устранению «Асунсьон», однако пока так и не дал ответа насчет запрошенного увеличения гонорара.
«Вопрос решается» — несомненно, так и было, но Стрелок прекрасно знал, что может скрываться за этой неопределенной и на вид позитивной фразой.
Открывая меню сообщений, он не мог избавиться от мерзкого ощущения, что под ложечкой шевелится холодный червяк… но пока что ему продолжало везти.
Никаких новых посланий от Мэллори не поступило, и Дэн счел это скорее хорошим знаком; но выдыхать и считать себя любимчиком бога было еще рано, ох как рано…
Голосовая почта неожиданно порадовала сообщением от Питера Коллинза, или, как себя теперь предпочитал именовать старина Пит — сеньора Педро Коронеля, что он «жив, здоров, греет пузо на своем ранчо в Пуэрто-Мадрин» и будет «чертовски рад», если армейский дружок решит тряхнуть стариной и добраться к нему «на край света», чтобы жрать лучшие в мире стейки тоннами и пить фернет (1) — лучшее в мире пойло — ведрами!
Стрелок не сдержал улыбки, слушая бодрый «рапорт» Пита; он-то помнил его по-настоящему крутым парнем, воякой с железными нервами, и с трудом представлял в образе веселого пьянчужки, разводящего лам где-то в заднице мира… но как же кстати было это невинное хобби старого друга!
На всякий случай Дэн не стал сразу же отправлять ответное сообщение — отложил до приезда в Рим, когда план на ближайшее будущее окончательно выстроится, и появится повод для предметного разговора с Питом.
Надо признать, в этих Каннах и впрямь было чертовски хорошо… даже лучше и теплее, чем в Льорет-де-Маре. Небо над головой пылало от звезд, а город, распростертый вдоль моря и раскинувшийся на холмах, сиял огнями вечного праздника.
Стрелок поймал себя на том, что уже давно торчит на балконе, но так и не зажег сигарету, а просто дышит, дышит полной грудью морским воздухом, пропитанным тысячью ароматов — терпких, сладких, освежающих и остро-волнующих. Можно было подумать, что какие-то волшебные существа, из местного «малого народца», нарочно летали здесь и распыляли знаменитые французские духи и эфирные масла… хотя скорее всего, у него просто голова плыла от усталости. Прямо сейчас нужно было выпить пару чашек крепчайшего кофе, чтобы не лишать себя и Куколку желанного романтического момента.
Он ушел с балкона и направился в сторону кухни, в слабой надежде, что в шкафах отыщется хотя бы банка растворимого «Якобса» или банка колы, ну или по крайней мере — телефонный справочник с адресом ближайшей доставки… но тут зазвонил домофон.
Расслабленная сонливость мгновенно слетела со Стрелка. Вероятность, что их обнаружили люди Босса и вот так, сходу, заявились среди ночи на порог, с недобрыми намерениями, была невелика, но все же не стоило сбрасывать со счетов и такой вариант. Поздний необъявленный визит выглядел подозрительно, даже если это шарообразный консьерж некстати вспомнил, что не отдал хозяйке какую-нибудь посылку.
Дэн достал пистолет из наплечной кобуры и двинулся в прихожую, к продолжающему орать домофону…
— Дэнни, открой, пожалуйста, дверь! — крикнула Куколка из ванной. — Это Патрисия… няня… я сейчас!
«Няня» было еще одно слово из непостижимого женского мира, практически неизвестное Стрелку, но, услышав его сейчас, он испытал восторг измученного бедуина, завидевшего оазис после долгого перехода по Сахаре.
****
Немного побродив по пляжу, Дэн и Даниэла вышли на Круазетт — никогда не спящую набережную, залитую золотым, сиреневым и алым светом, с атмосферой вечного праздника; влились двумя атомами в шумный, разноязыкий и цветной поток беспечных фланёров и сами растворились в нем, как невидимки.
Белый мягкий песок, сонное бормотание прибоя и светящаяся зеленоватым серебром морская глубь, слитая с небом в единую стихию, не перестали существовать, но как будто стали менее реальными. Роскошная южная природа и бархатная красота осенней ночи теперь служили всего лишь фоном для жизни смертных существ, вообразивших себя богами.
На Круазетт все кипело, бурлило, манило и обещало наслаждение — легко было потерять голову. Время ужина еще не закончилось: рестораны были заполнены под завязку. То с ресторанной террасы, то из распахнутых дверей лаунж-баров долетали звуки музыки. По соседству с отелем «Мартинез», на открытой площадке в окружении пальм, в самом разгаре было бразильское танцевальное шоу. Гибкие силуэты в ярких трико, блестящих купальниках и парео, похожих на хвосты колибри, сходились, расходились, подпрыгивали, кружились в вакхической пляске…
Поглядев на танцоров, Куколка сжала руку Стрелка и прошептала ему на ухо:
— Если бы у нас был не такой безумный день сегодня, я бы непременно затащила тебя потанцевать… может быть, в другой раз получится?..
— Ты правда так любишь танцы? — он крепко обнял ее за талию и слегка приподнял. — Ну да, глупый вопрос… я же и встретил тебя в ночном клубе… Часто туда ходишь? В смысле, ходила?..
— Нет, нечасто… Просто иногда позволяла себе немного развеяться… оставляла Кейти няне или Пахите, сбегала в клуб с хорошим…
— Что?..
— Да нет, ты не так понял!.. С хорошим танцполом и пару часов отрывалась под пасадобль, милонгу или танго… для совсем современных ритмов я уже старовата.
— Уж ты и скажешь! — фыркнул Дэн, одновременно обрадованный и раздраженный тем, что она ни намеком не упомянула, кто же составлял ей компанию на танцульках. — Если ты «старовата», чтоб отплясывать какое-нибудь техно или электродэнс под экстази, то мне и подавно пора на пенсию… хотя у меня и раньше было две ноги в одном ботинке!
— Что ты выдумываешь?! — горячо возмутилась Куколка, словно способности Стрелка к танцам и впрямь имели какое-то важное значение в их нынешнем положении. — Ты замечательно танцуешь… я прекрасно помню, как это было при нашей встрече… тогда, пять лет назад… Я еще подумала, знаешь — «Этот парень мог бы выступать в шоу Ривердэнс!» — хотя тогда мне было совсем не до танцев… ну, поначалу…
— Мммм… значит, прямо так и подумала? — он остановился, взял ее за плечи и развернул к себе. Обычно бабье воркование и попытки делать комплименты его достоинствам не вызывали в нем никакого отклика, но слова Куколки почему-то растрогали и… взволновали совершенно определенным образом. Не дожидаясь, пока она еще что-нибудь скажет, он приблизил лицо к ее лицу, губы — к губам, и очень тихим, низким голосом проговорил:
— А ты и впрямь помнишь, как все было тогда, в первый раз… когда ты не хотела танцевать с тем мерзоточным албанским хряком, упиралась, выхватила стек у донжон-мастера… и меня срочно вызвали из привата, где я работал с какой-то ненасытной блядиной в гриме вампирши — и отправили на помост, чтобы я тебя «укротил».
По телу Даниэлы пробежала дрожь, но не от прохладного ветра, дующего с залива, и не от страха, вызванного картинами из прошлого… Женщина чувствовала назревающую в мужчине страсть и отвечала на разгорающийся огонь собственным пламенем. Дэну уже хорошо был знаком и особый блеск ее глаз, и чувственный румянец, и мягкие, зовущие прикосновения ладоней, груди и бедер, и теплый запах предвкушения любви, опьяняющий сильнее, чем аромат тропического цветка.
Теперь он хотел ее всю — в десять, в сто раз ярче, чем днем, ему не нужна была дальнейшая прогулка без смысла и цели — для того единственного танца, что танцуется лежа, подошла бы любая кровать… или широкая скамья в густой тени кипарисов… или белый прибрежный песок. Остатки здравого смысла сигналили красным, что нужно вернуться домой, на улицу этого чертового Призрака, или как там его, и, уповая на то, что Кейти с няней давно спят, запереться в дальней комнате до самого утра. Страсть же диктовала другое, зажигала кровь и толкала на безумные поступки, звала забыть о мелочной осторожности и с головой окунуться в сияющую ночь, довериться магии Лазурного берега. Разве они с Куколкой не вспоминают одно и то же, разве не согласны в желаниях?.. Их знакомство в самом деле началось с танца, бурного, страстного, похожего на яростную борьбу, на смертельный поединок — со сплетенных рук, упирающихся ног, втиснутых друг в друга животов, перемешанного дыхания, и гневных, пылких взглядов… конечно, исход такого поединка был предрешен для обоих. Едва оставшись наедине, они делали это стоя, лежа, сидя, на полу, на кровати, во всех известных ему позах — а те, что он не знал, она подсказала.
…Кое-как сообразив, что они привлекают слишком много внимания, потому что слишком надолго замерли в страстном объятии в людном месте, под ярким светом прожекторов, Дэн заставил себя оторваться от любимой женщины, и задать прямой вопрос:
— Куда ты, черт возьми, собиралась меня заманить?..
— К Богоматери Надежды… (2) Это там… дальше… на другом конце Круазетт.
Стрелок понятия не имел о каннских достопримечательностях, даже место проведения знаменитого фестиваля представлял крайне смутно, и просто догадался, что речь идет о какой-то церкви, посвященной Деве Марии. А догадавшись — энергично запротестовал:
- Нет, мы туда не пойдем! Никаких церквей, пока не окажемся в Риме…
- Но почему, Дэнни?.. Там очень красиво… — она попыталась переубедить его, но не слишком уверенно, а он не мог собраться с духом и сказать ей, что уже встретился со своей Мадонной, и теперь у него только одна надежда: на долгую и счастливую жизнь вместе. Захлестнувшее чувство прожигало ему грудь неистовым жаром, но слова не шли с языка. Дэн не хотел походить ни на героя сопливых девчачьих комиксов с нелепыми любовными клятвами, ни на грубого скота, желающего только поскорее засадить член в нужную дырку. Не зная, что и как сказать, он просто изо всех сил прижал Куколку к груди и принялся целовать ее, снова и снова.
Примечания:
1. Фернет — национальный напиток в Аргентине. Крепкий 45-градусный алкоголь на травах и специях с лекарственным вкусом. Имеет итальянское происхождение.
2. Католическая церковь Нотр-Дам-де-л’Эсперанс (Богоматери Надежды) стоит на вершине холма Сюке, в Старом Городе. Эта старейшая приходская церковь города. Колокольня с часами хорошо видна снизу и известна каждому жителю Канн.
