***
Некоторое время спустя Стрелок и Куколка остались наедине. Обнявшись и крепко держась за руки, они сидели на диване в маленькой комнате отдыха, расположенной за основным помещением кондитерской. В залах «Сант Жорди» все еще продолжался детский праздник: оставить маленьких гостей без торта и сюрпризов было немыслимо, и аниматоры вели программу дальше, как ни в чем не бывало. Рыжая Катерина, крещеная, как выяснилось, двойным именем — Кэйтлин-Лоррейн, поначалу устроила скандал, требуя одновременного присутствия мамы и папы в момент разбивания пиньяты… (1) Но в дело вступила верная Пахита, внешностью и ростом напоминавшая испанского гренадёра, и совмещавшая, насколько успел разобраться Дэн, в одном своем лице много обязанностей — от управляющей до няни. Она довольно ловко увела Кэйти обратно в круг сверстников, заверив, что мама обязательно ее дождется, и заодно будет сторожить папу, чтобы он никуда не убежал: — Y para mayor seguridad, los cerraremos con llave! (2) Этот манёвр позволил Стрелку и Куколке скрыться от неуместного любопытства и поговорить, не теряя из виду дочь… — Мы должны немедленно уехать отсюда… все трое! — это было первое, что сказал Дэн, едва полностью пришел в себя от пережитого потрясения. — Хорошо, если ты считаешь, что так будет лучше., — даже если Куколка была не согласна с ним, то со свойственным ей сочетанием покладистости и здравомыслия предпочла не вступать в споры прямо сейчас. — Так будет не просто «лучше» — это единственный вариант! И хорошо бы ты прямо сейчас шла с Кейти домой и собрала нужные вещи, но только немного, самое необходимое… А я пока найду хорошую машину. Мы выезжаем сегодня в ночь. Он почувствовал, как напряглись плечи Даниэлы, а голос, хотя и оставался певучим, спокойным, зазвенел от напряжения: — Дэнни, ты можешь объяснить, что случилось?.. Ты… во что-то влип, тебе угрожает опасность? — Я влип? — он нервно рассмеялся и предпочел не отрицать очевидное. — Да, черт побери, я влип! Но и ты, любимая, влипла… и даже не представляешь, как! Мы оба с тобой вляпались, и нужно выбираться, не теряя ни минуты! — Господи, да что произошло?! — теперь Куколка осознала, что их общие дела и в самом деле очень плохи, и перепугалась по-настоящему. Лицо у нее побледнело, губы затряслись… она вцепилась в Стрелка, как тонущая кошка, впилась в него взглядом, и он, не в силах сказать ничего, кроме правды, выпалил: — Я не знаю, детка, что ты натворила и кому перешла дорогу… но тебя заказали! Дальнейших объяснений не потребовалось — Куколка отлично его поняла, поскольку ей не впервые угрожали, и жаргон убийц был ей знаком. Она опустила голову и глухо спросила: — И… кто заказчик?.. — Не знаю… я видел его всего один раз… Все называют его Босс, он носит золотую маску… — Что?.. Ты его видел?.. Но как… подожди… это значит, что ты?.. — Стрелок видел, как в ее янтарно-карих глазах гаснет золотой свет и сменяется холодным ужасом — и сердце его леденело, он как будто умирал от своей вины и запоздалого раскаяния. — Да, да, они заказали тебя… мне! Но я… черт… любимая, я понятия не имел, что это ты!.. Это просто была работа… моя паршивая, грязная работа! — О Боже, Дэн… — она закрыла лицо руками, и он немедленно решил, что если она не простит его, если разлюбит — то он сделает то, что собирался сделать еще три года назад: застрелится. Нет — сначала спасет ее и Кэйти, увезет, спрячет, убедится, что им ничего не угрожает, а потом уж разнесет себе башку! — Даниэлита… детка… послушай… Я не хотел… я не знал… — он обнимал ее, целовал в волосы, в беззащитную шею, и бормотал какую-то чушь, первое, что приходило на язык — только бы между ними не повисало страшное молчание, разделяющее их, как эшафот разделяет палача и жертву. — И давно… давно ты работаешь на Босса?.. — слабо спросила Даниэла, даже не пытаясь скрыть, что при одном упоминании этого человека ее начинает бить озноб. — Я на него не работаю! — Стрелок гневно отверг подобное предположение и с трудом подавил импульс как следует встряхнуть Куколку, чтобы она наконец-то перестала прятать лицо и посмотрела ему прямо в глаза: — Слышишь ты? Я на него не работаю! Просто… мне давали заказы, и я их выполнял. Вот и все! — Ты… ты убивал людей за деньги… — Да, черт возьми! — гнев разгорался в нем все сильней, кровь начинала закипать, а в висках будто били барабаны. — Ты хотела правды, так слушай! Я убивал, потому что умею это делать лучше других! Намного лучше! Тренировался почти десять лет, в армии и в штурмовом отряде… по всей Европе! Таков уж я, Куколка… бывший солдат удачи и наемный убийца! А ты думала, меня прозвали Стрелком за то, что я дротики метко бросаю в пабе по пятницам?! — Дэнни… я ничего такого… я просто хочу понять, почему ты… — она дотронулась до его запястья, но он отдернул руку: — Почему я — что? Такой мерзавец? Продажный негодяй? — Ну перестань!.. Я хочу понять, как это все… случилось… с тобой… со мной… с нами обоими! — ей было трудно говорить, слова застревали у нее в горле, как сухие крошки, но теперь она хотя бы не отводила взгляд. И Стрелка немного отпустило, потому что в ее взгляде не было ужаса и отвращения — только глубокая боль. Он снова обнял ее, прижал к себе так, что она задохнулась, и снова понял, что — нет, теперь он не сможет без нее, потому что попросту сдохнет!.. И может, так будет лучше, но она — она должна жить, она и маленькая Кейти должны жить, во что бы то ни стало! А значит, сейчас нельзя тратить время на слезы и долгие разговоры: — Сейчас неважно, как все случилось, Даниэлита… Важно другое — как нам выпутаться из всего этого! Ты знаешь, что я и волоска на тебе не трону, и не обижу никогда… ни за что… но ты пойми: из-за того, что я запорол задание, Босс не откажется от своих планов! — Я понимаю… они просто пришлют другого… а тебя… тебя они постараются тоже убить… — прошептала Даниэла и уткнулась лицом ему в грудь. Это не было проявлением слабости или панического страха обреченного существа — уж в таких-то вещах Стрелок разбирался. Жертв и трусов он на своем веку повидал немало, и Куколка не относилась ни к тем, ни к другим. Она не плакала, не стонала, не умоляла спасти. Дэн почувствовал кожей, кровью, всем собой, что его женщина готовится дорого продать их жизни, и что она скорей зубами разорвет врагу горло, чем безнаказанно подпустит к дочери. К их общей дочери… «Значит, мы воистину с ней одной крови… как волк и волчица… и наш маленький волчишка…» — смятенно подумал он, и его затопила горячая волна любви и гордости за их стаю… за семью, что существовала уже пять лет, но ему стала ведома только сегодня. Минуту назад Стрелок сам сказал Куколке, что детали не важны, но все-таки не удержался и спросил: — Что ты такое натворила, а?.. Почему этот бледнорожий уебок… который Босс… охотится на тебя? — А что они сказали тебе?.. — Сказали, что ты — русская шпионка, продажная тварь, распутная ведьма, которая пьет кровь из своих благодетелей, а потом сдает их конкурентам. — Да уж, пленительный портрет… — она горько усмехнулась. — А еще что? — Еще?.. Ну… понимаешь…ээээх, дьявольщина! — Ну что же ты? Договаривай… — Они мне напели, что за тобой… ну то есть… за Асунсьон… без толку охотятся два года, и все никак не могут шлепнуть. И без меня, значит, им никак не справиться — потому что ну вот такой я крутой спец! — Дэн запнулся и мучительно покраснел от стыда, осознав, что поверил в откровенный бред; что его заманили куском сыра в виде огромного аванса, сыграли на тщеславии и провели как мальчишку. — Ах вот оно что… — прошептала Даниэла, глядя в одну точку — глаза ее расширились, а лицо стало белее полотна. Стрелок испугался, что Куколка сейчас потеряет сознание, крепче стиснул за талию и воскликнул: — Эй, эй, я здесь! Посмотри на меня! Она сейчас же посмотрела и даже заставила себя улыбнуться: — Ничего, я в порядке… Просто… в последнее время как-то расслабилась… успокоилась… думала, что в Лондоне про меня забыли и перестали искать. Оказывается, нет. Они все это время — целых три года — искали… и вот нашли. Не пойму только, почему они именно тебе поручили отправить меня на встречу с Создателем. Настал черед Дэна горько усмехнуться: — Потому что я спец по сложным случаям… человек, который меня рекомендовал твоему Боссу, знает это не понаслышке. Или ты не веришь, что я хорош в своем грязном деле, да, Куколка? — как ни глупо это выглядело, но ему вдруг стало обидно до слёз, словно любимая женщина уличила его в хвастовстве и зазнайстве. — Я верю, что ты лучший, Стрелок… — мягко сказала Даниэлита, обняла его за шею и прижалась щекой к щеке. — Босс — поверь — имеет дело только с лучшими. И тебя заслуженно рекомендовали, я, знаешь, польщена… я даже счастлива: если уж умирать, то от руки любимого человека. «Но каждый, кто на свете жил, любимых убивал…» От такого поворота он мгновенно пришел в ярость; оттолкнул ее, но сейчас же снова схватил, встряхнул без всяких церемоний и заорал: — Ты что, совсем дура?! Спятила от страха?! Ты чего это такое несешь, а?! — даже намек на то, что он все еще может думать о выполнении «задания» — шутливый или серьезный, никогда Дэн не мог понять до конца этих баб! — легчайший намек, что Даниэлита все-таки считает его конченым мерзавцем, оглушил, как пощечина… Теперь ей пришлось просить прощения, ловить его, как встопорщенного, озлившегося кота, и объясняться: — Дэнни, прости, это было глупо с моей стороны… ты же не читал Оскара Уайльда… (3) — Не читал я никакого долбанного Уайльда и не желаю! Хватит полоскать мне мозги, нет у нас для этого времени! Не хочешь правду сказать, что там у тебя с этим Боссом было, ну и не надо… обойдусь! Сейчас других дел по горло! — он хотел встать с дивана и если понадобится — утащить ее за собой силой, отправить за дочерью, а самому пойти решать вопрос с машиной; но Даниэлита повисла у него на локте и удержала на месте: — Подожди, Дэнни, дослушай… Да, я верю, что ты лучший в своем деле, и я… я счастлива, что так совпало! — что убивать меня приехал именно ты… Просто я не верю в совпадения. В такие — точно не верю. И знаю Босса. Скорее всего, он выбрал тебя, потому что ему давным-давно известно о наших отношениях… он понимал, что ты откажешься от задания, когда увидишь меня… — Но тогда зачем он вообще все это затеял?.. — Вот… это и есть самое сложное, Стрелок. Разгадать его план… его дьявольский план. — Куколка покачала головой. — Ты многого не знаешь… — Да, я заметил… — Поэтому я расскажу тебе все! А ты расскажешь мне свою историю. И когда мы их сравним, то, наверное, сможем понять, что затеял этот ужасный человек. Дэн мгновенно оттаял от ее разумных слов (и еще больше — от ласкового спокойного тона, показывающего, что она не сердится на его вспышку…), но ничего не успел сказать. Дверь в комнату распахнулась, и ворвался рыжий вихрь в белых гольфах и клетчатом пышном платье, с громким требовательным криком: — Ма-ма! Па-па! Дэн едва подставил руки — Кейти прыгнула ему в объятия и с проворством мартышки взобралась на плечи… Он придерживал ее маленькие ножки в красных лаковых туфельках, со смешными острыми коленками, и снова дурел от незаслуженного счастья. Щеки у него горели, а сердце то колотилось как ненормальное, то леденело при одной мысли, что может пострадать это существо, еще незнакомое, но уже до боли родное. — Lo siento, señor y señora, no pude detener a la niña… Ella quiere que comas pastel de cumpleaños con ella! — сообщила Пахита-гренадёр, степенно вошедшая следом за Кейти, и водрузила на стол кувшин лимонада и большое блюдо с несколькими кусками шоколадного и светлого бисквита, прослоенного кремом и щедро украшенного взбитыми сливками и фруктами. — Gracias, Paquita, deja a Katie con nosotros… Me encargaré de esto sola. Vuelve con los invitados! — сказала Даниэла так спокойно, словно они с Дэном были обычной семейной парой на детском празднике, и знать не знали ни о каких преступлениях и наемных убийцах. — Como quiera, señora! (4) — Пахита окинула Стрелка цепким, подозрительным взглядом, чуть заметно поджала губы и уползла обратно в зал, точно анаконда. По крайней мере, именно так он подумал про себя, прибавив еще «старая ведьма». Эта пожилая испанка, похожая на пережаренную гренку, служила его женщине и заботилась о дочке, но ответное чувство Дэна было гораздо больше похоже на ревность, чем на благодарность. «Да и вообще… надо бы узнать у Куколки, давно ли она наняла мисс Анаконду… осторожность не помешает!» — нашел он оправдание своей подозрительности. — Значит, сейчас мы будем есть торт! И пусть весь мир подождет… — беспечно заявила Даниэла и улыбнулась дочери: — Кэйти, слезай, пожалуйста. Пока ты держишь папу за шею, он не сможет проглотить ни кусочка… Маленькая обезьянка послушалась и столь же ловко, как взобралась, спустилась с Дэновых плеч — и тотчас подлезла под руку, ни секунды не сомневаясь, что имеет полное право на всего отца, как на свою собственность. Подняла розовую мордашку и строго проговорила: — Папа, не уйдешь! — это был не вопрос, а приказ; сам Дэн не распорядился бы лучше. — Не уйду. Но заберу тебя с мамой и увезу далеко. Кэйти слегка нахмурилась и уточнила: — На колабле? — Пока не знаю… — он переглянулся с Даниэлой, которая раскладывала торт по десертным тарелкам. — Может, потом и на корабле, но сначала на машине. Кэйти на секунду задумалась, прикусила нижнюю губку — совсем как делала Куколка, если была чем-то озадачена — и снова уточнила: — А ты — пилат? — Ну… приходилось бывать и пиратом, — ответил Стрелок, ни разу не покривив душой, а дочку его слова явно обрадовали: — Значит, мы поплывем на колабле! Я не боюсь! — Настоящая О’Лири… добрая кельтская кровь! — пробормотал он, несмело обнял девочку за худые, но крепкие плечи, и… едва не растекся карамельной лужицей от глупой гордости за отцовство. Пусть даже его участие в процессе создания Кейти было слепым и сопряженным только с удовольствием, а не с тяготами беременности и болью родов, Дэн все-таки ощутил себя богом. Как ни крути, но именно он сотворил эту рыжую девчонку, она проросла из его семени, пролитого в женское лоно, и теперь, живая и веселая, сидела рядом с ним на диване, а он узнавал себя, свой род, в каждой черточке маленького личика, в каждом движении и жесте. До него впервые дошел священный смысл библейской фразы, когда-то набившей оскомину в воскресной школе: «но тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником…». Вот она, рыжая девчонка, настоящая О’Лири, произошедшая из чресл его, станет наследницей, и продолжит жить даже после того, как отца засыплют могильной землей… значит, и он тоже будет жить — в ней, в ее детях, своих внуках… и правнуках… У Дэна опять сжалось горло и повлажнели глаза, он ничего не мог с этим поделать, хотя другой — не лучшей — части его души было стыдно за сентиментальные сопли, да еще распущенные так не вовремя… Он обрадовался, когда Даниэла протянула ему тарелку с куском торта, и вцепился зубами в плотный бисквит, как будто умирал от голода. В действительности, после Куколкиного завтрака с тортильей, хамоном и чурос, он за целый день ни разу не вспомнил о еде. Торт оказался невероятно вкусным: сливочно-шоколадно-фруктовым, одновременно очень сладким и легким, воздушным, как забытое детское счастье. Его словно нарочно испекли для мальчишки Дэнни, и он ел его, как мальчишка — без всякой ерунды вроде десертной ложки, перемазавшись в креме и сиропе… и ему не было ни капельки стыдно за отсутствие манер. Малышка Кейти от него не отставала и спокойно лезла пальчиками в его тарелку, отщипывала от его куска, а он даже не думал возражать, только мазнул ей по носу взбитыми сливками… Она довольно захохотала и сейчас же постаралась сделать ему «татуировку» из шоколада. Даниэла наблюдала за их возней и притворно хмурила брови, порицая баловство с едой, но на ее губах дрожала улыбка… К своему кусочку торта и стакану с лимонадом она даже не притронулась. В конце концов мать оставила отца и дочь дальше беситься на диване, а сама вышла в зал кондитерской, чтобы проследить за окончанием детского праздника, и заодно собственноручно приготовить и принести Стрелку горячий кофе. Она отсутствовала не дольше получаса, но когда вернулась, застала неожиданную картину. Дэн и Кэйти спали в хижине, построенной из диванных подушек; мужчина — лицом вниз, а девочка устроилась на нем, как щенок на спине у взрослого волкодава.****
Тридцать шесть часов спустя. Октябрь 2007 года, Льорет-де-Мар — Перпиньян Всего за полтора дня Стрелок и Куколка подготовились к побегу, который не должен был выглядеть, как побег. По крайней мере, их никто не должен был хватиться в ближайшие сутки: для этого они сделали все возможное. Выехали из Льорета-де-Мар ранним утром, в тот благословенный час, когда ночные гуляки едва-едва разбрелись по домам, а добропорядочные горожане, живущие по расписанию, еще не вышли на работу или по делам. Ставни магазинов в основном были еще опущены, двери заперты; в кофейнях и закусочных только начиналась уборка перед утренней сменой, и даже вечно бодрые американцы -”Бургер Кинг» и «Макдональдс» — объявили технический перерыв… Осеннее солнце тоже казалось сонным — лениво скользило по лиловато-лазоревой ткани небосвода, пробиралось сквозь пенное кружево облаков, раскрашивало здания теплой акварелью и совсем не жгло. Горы вокруг тонули в голубом мареве. Идиллическая картина мирной жизни курортного городка, в обрамлении роскошной природы, не оставляла места для грязных пятен. Здесь словно отсутствовала изнанка бытия: нищета, отчаяние, жестокое насилие и кровавые убийства… но Дэн О’Лири, по прозвищу Стрелок, точно знал, что эта благостная атмосфера и всеобщее умиротворение — не более чем иллюзия, сладкая ложь рекламного проспекта. Он не просто был знаком с тайной и неприглядной стороной «жемчужины Каталонии», а сам являлся ее частью. В одночасье решив измениться и все поставить на карту ради любимой женщины, родившей ему дочь, он бросал дерзновенный вызов судьбе и всем своим демонам из прошлого. Ставки в начатой игре, разумеется, были предельно высокими, а партнеры — сплошь шулерами… но Дэн крепко надеялся на свою удачу. Обдумывая ситуацию так и этак, он снова и снова убеждал себя, что, как бы ни раскрутилась рулетка, сумеет выиграть на номерах. Ну а если раунд придет на «зеро», проигранной окажется только его жизнь. Даниэла предпочитала не заглядывать далеко в будущее и сосредоточилась на настоящем. Перед отъездом ей нужно было переделать массу дел и утрясти множество вопросов: оставить кондитерскую на Пахиту, сообщить в пансион Вальтордера, что забирает дочь «на несколько дней», вынуть наличные из сейфа, чтобы не светить в банке снятие крупной суммы (свой тайный запас она называла «лепреконским золотом») и подать сигнал тревоги сестре, живущей в Риме… К восхищению Стрелка, Куколка сумела провернуть все это с виртуозной ловкостью, скрытно и тихо, и, общаясь с разными людьми из привычного круга, ничем не выдавала страха и душевного напряжения. Для всех знакомых и соседей в Льорет-де-Мар она по-прежнему была не итальянкой Даниэлой Бонецци, а полукровкой, «русской испанкой», сеньорой Асунсьон ле лос Рейес Морено. Респектабельной дамой, умело ведущей бизнес, посещающей воскресную мессу и не замеченной «ни в чем таком» — и только по этой причине пользующейся вниманием и покровительством местного мецената и филантропа, графа Вальтордеры. За три года, проведенных на Коста-Браве, она ни разу не отступила от своей легенды и не сделала ни одной серьезной ошибки; и теперь репутация работала на нее. Возникший слух о «супруге сеньоры Асунсьон», чудесно спасшемся и наконец-то разыскавшем семью, Даниэла не только не опровергала, но и умело подогревала. За сутки, прошедшие после окончания детского праздника в «Сант Жорди», все местные кумушки были посвящены в историю обратного превращения строгой вдовы в счастливую замужнюю женщину, а «бедной сиротки» — в счастливую папину дочь. Неясные детали и пикантные подробности они додумывали сами, кто во что горазд. — Зачем ты потратила столько времени на болтовню с этими идиотками? — недовольно спросил Стрелок, пока они поздним вечером завершали приготовления к путешествию в сторону французской границы: — Они же вгрызутся в сплетню о нас, как собаки в мозговую кость, и будут мусолить, пока не высосут досуха… а ты сама говорила, что уехать лучше тихо и незаметно. — Успокойся, это все равно как у вас, солдат, спрятаться на виду — способ маскировки! — засмеялась Куколка. — То есть как? — А вот так! Мои чудесные тетушки, особенно сеньора Мария и сеньора Бьянка, получив «кость», как ты метко выразился, создадут для нас идеальную дымовую завесу… Они не только друг другу и соседям, но и всем любопытствующим, куда это и с кем внезапно уехала сеньора Асунсьон, сочинят целый сезон сериала о моей жизни — и перескажут в лучшем виде, со всеми подробностями! И про медовый месяц в Барселоне, и про намерение сесть на круизный лайнер и отчалить на каникулы в Касабланку… и много еще про что, способное если уж не совсем сбить с толку, то изрядно запутать тех, кого Босс пошлет — или уже послал — по нашим следам… — Хм, ты права, Куколка… они непременно наведут справки здесь, в городке, и лучше, если им покажут на три разные дороги! — неожиданно для себя Стрелок согласился с женщиной в серьезном вопросе — такое с ним случалось не просто редко, а почти что никогда… но его Даниэлита — еще более редкий случай — была не только красавицей, но и умницей. «Медовый месяц», затеянный у всех на виду, для испанских кумушек станет поводом вдоволь почесать языки, ну а Мэллори наверняка сочтет его частью плана по чистому и безболезненному устранению «гранд-дамы». В контракте Дэна не оговаривалась точная локация убийства Асунсьон, важен был только конечный результат и условие «без грязи». Несчастный случай во время романтического путешествия — почему бы и нет? Или еще лучше — исчезновение… с последующим обнаружением тела. Или внезапная смерть в гостинице «от естественных причин». Вариантов хватало. Самое главное, что у Стрелка и Куколки все еще была достаточная фора. Несмотря на позорный провал в контроле во время детского праздника — Дэн не мог понять, как это его угораздило, разомлев и задремав рядом с дочкой, продрыхнуть восемь часов кряду — они сумели наверстать потерянное время. Да и восстановить силы после двухдневного марафона оказалось отнюдь не лишним… Удача по-прежнему была на их стороне: от Мэллори пришло шифрованное сообщение, что вопрос, поставленный Стрелком на встрече в Барселоне, «пока решается» — и окончательный ответ Босс даст через пару дней, «предположительно во вторник». Лаконичное пожелание «следовать основным пунктам контракта» тоже звучало красноречиво… и давало Стрелку свободу действий на ближайшее время. Полное согласие Стрелка и Куколки по одним вопросам не мешало им спорить и даже ссориться по другим. Самым серьезным камнем преткновения стала машина, на которой они в конце концов и выехали из города. Выбор автодилеров в Льорет-де-Мар и окрестностях был небогат, а времени на поиски машины подходящей модели и оформления покупки — и вовсе в обрез; связываться же с арендой Дэн не хотел по множеству причин. Увидев, что он просматривает частные объявления о срочной продаже, Даниэла удивилась и спросила: — Разве мы не поедем на моей машине? — А у тебя что, есть машина? — в свою очередь удивился он. — Конечно… как бы я без нее обошлась, живя с ребенком на побережье? — Ну да… действительно… но ты ведь раньше не водила сама! Я помню — каталась на такси или с этим своим родственником, а машин боялась, как огня. — Дэнни, это было пять лет назад… с тех пор многое изменилось. Я уже три года как за рулём. — Mo chreach! Могу себе представить… — неосмотрительно усмехнулся Стрелок, и сейчас же получил: — Что ты можешь представить, шовинист?! Я хороший водитель и за все время ни одного штрафа не получила. В любом случае мы поедем на моей машине — это самый разумный и безопасный вариант! — Ладно, как скажешь… — он снова легко уступил женщине, разозлился на себя за такую податливость — мог бы ведь поспорить хотя бы для вида! — и с деланной небрежностью уточнил: — Ну и на чем ты катаешься, Куколка? На какой-нибудь хонде или на фольке? Ответ его ошарашил: — Вот и не угадал, я езжу на гранд чероки… Дэн подозрительно взглянул на Даниэлиту, но по выражению ее лица — и по мгновенному напряжению собственных нервов — понял, что она его не разыгрывает. Взглянул снова, но так и не сумел представить изящный, мягкий силуэт своей женщины за рулём рычащего двухтонного внедорожника, исключительно мужской игрушки… предназначенной, в том числе, для игр в гангстеров или в войну. — Только не говори, что сама выбрала такую машину! — у него пересохло во рту от этих ревнивых слов, а Куколка… Куколка даже не подумала как-то выкрутиться: — Конечно, нет. Мне ее подарили. — Кто? — Граф Жозе-Эусебио. Он здесь важная персона, основатель и владелец школы-пансиона и многих других полезных мест. И предвосхищая твой второй вопрос… нет, он приличный и женатый человек, и у меня с ним никогда ничего не было. — Ясно. А внедорожник он тебе подарил на прошлую Пасху, вместо шоколадного кролика? — процедил Стрелок сквозь зубы, делая вид, что шутит, хотя его натуральным образом потряхивало от сдерживаемой ярости. — Ты недалек от истины, Дэнни, — она улыбнулась как ни в чем не бывало. — Если хочешь, я расскажу тебе всю историю! — Хочу… — Тогда слушай! Подарок и правда был праздничный, только не к Пасхе, а к прошлогоднему Дню святой Кристины… и на самом деле это плата за работу. За нормальную работу! Я помогала готовить прием в замке, в честь визита принца Астурийского с супругой — лично пекла торт и пирожные для членов королевской семьи. Об этом даже в газетах писали… Ну а после сеньор граф, как внимательный и чуткий человек, предложил мне новый автомобиль, вместо моей старенькой «шкоды», на которой уже ездить было небезопасно. — Да, охренеть какой внимательный. И щедрый… — Вообще-то я ждала, что это будет та же самая «шкода», только модель поновее; но утром возле дома меня поджидало черное чудовище из племени чероки. Ты прав, сама бы я такое не выбрала, но отказываться было невежливо. Стрелок кивнул: — Конечно, ты дама воспитанная. В школе училась… — И не только в школе, еще и в университете! — отмахнулась она от его глупой подколки и спокойно закончила: — Может, я бы и отказалась… но Кэйти завопила — а ты уже знаешь, как она может вопить! — что это теперь ее «кораблик», и я дрогнула. И не жалею, Дэн: «кораблик» очень удобный и резвый… ты его оценишь, когда сам сядешь за штурвал. — А то я джипов никогда не водил! Тоже мне, чудо природы! — огрызнулся он и предпочел перевести разговор на другую тему. Вопрос с машиной был так или иначе решен, но на сердце у Стрелка кошки скребли. Он знал, что Куколка говорит правду, по крайней мере, часть правды: ведь сам читал в газете про тот чертов прием в графском замке… и видел ее фото, и поднос с пирожными на том снимке был при ней. Стрелок снова и снова повторял себе, что не имеет никакого права предъявлять Куколке счета за прошлое. Прошлое — как разлитое молоко или лепреконское золото: мелькнуло, и нет его. С кем бы Даниэлита ни крутила романы пять лет подряд, и какие бы подарки ни принимала от разных графов и сеньоров, это было ее личным делом, вроде бы никак не касавшимся Дэна О’Лири. Он не успел на ней жениться, не сумел разыскать, когда она пропала из виду, смирился, когда его убеждали, что она умерла — и теперь судьба предъявила счет лично ему. Дэн все понимал головой, но ничего не мог поделать со своей ревностью, прожигающей насквозь сердце и застилающей глаза алой пеленой… А «кораблик», подаренный щедрым владельцем замка, действительно оказался и удобным, и резвым: вести его по дороге на Перпиньян было истинным наслаждением. Главное же — рядом со Стрелком сидела обожаемая женщина, без долгих раздумий и споров согласившаяся все бросить и бежать с ним, а позади, надежно пристегнутая ремнями, свернулась клубком и сонно сопела маленькая дочка… Примечания: 1) Пиньята (Piñata) — это полая игрушка, в которую кладут сюрпризы (конфеты, маленькие игрушки и т.п.) Готовят пиньяту к празднику, подвешивают её, и разбивают палкой, завязав перед этим глаза — конечно, если смогут найти с завязанными-то глазами. 2) И для надежности, мы запрем их на ключ! © 3) Даниэла цитирует начало поэтического произведения Оскара Уайльда, «Баллада Рэдингской тюрьмы»: Но каждый, кто на свете жил, любимых убивал: Один — жестокостью, другой -отравою похвал, Коварным поцелуем -трус, а смелый — наповал. 4) — Простите, сеньор и сеньора, я не смогла остановить девочку… Она хочет, что вы вместе с ней поели праздничного торта! — Спасибо, Пакита, оставь Кэти с нами… Я сама разберусь с этим. возвращайся к гостям. — Как скажете, сеньора! (исп).