Стрелки на полуночи

Октябрь 2007, Льорет-де-Мар Дэн проснулся поздним утром, от ярких солнечных лучей, бивших в окно, и самого восхитительного аромата на свете — свежесваренного кофе и свежей домашней выпечки. Голова была немного тяжелой спросонья, но совсем не болела, мышцы, налитые приятной ломотой, напоминали об активно проведенной ночи, однако тело отлично отдохнуло. — Куколка… — пробормотал он, очень боясь, что главное действующее лицо ночных событий ему всего лишь привиделось под гремучей смесью алкоголя, травки и усталости, сел в постели и сейчас же позвал громче: — Куколка!.. — если уж ему суждено было разочароваться, и в комнату заглянет совсем чужая женщина, просто слегка похожая на любовь всей его жизни, он хотел, чтобы это произошло побыстрее… По спине пробежал озноб, сердце заколотилось, как на тренажере с предельной кардионагрузкой, и те несколько секунд, что хозяйка дома шла с кухни, Дэн провел с крепко зажмуренными глазами. — Дэнни… ты проснулся? — это был голос Даниэлиты, он не мог ошибиться, но по-прежнему не решался открыть глаза, и ответил честно: — Не знаю… не уверен… но если ты мне снишься, я просыпаться не хочу! Она села к нему на кровать, он почуял ее теплый, родной запах, с нотками жасмина и апельсина, перемешанный с ванилью и шоколадом — потому что она, как настоящая женщина, занималась готовкой, варила для него кофе и пекла какие-то булочки — и услышал тихие слова: — Я тоже все время боюсь, что сплю… и пока готовила завтрак, все время бегала посмотреть — не исчез ли ты! У меня даже чуть не подгорели чуррос (1), но я их спасла… — Не исчез и не исчезну! Даже не мечтай! — Дэн вцепился в нее обеими руками и с силой прижал к себе. Любовники опрокинулись в подушки, как в теплый сугроб, и несколько минут просто возились на кровати, обнимая, целуя и ощупывая друг друга, чтобы получить новые и неопровержимые доказательства реальности происходящего. На сей раз реальность не подвела… — А что там у тебя на завтрак? — спросил Дэн, когда они все-таки выпутались из белоснежного плена простыней и одеяла, и немного отдышались. — И… черт побери, который час? Обычно он никогда не расставался со своим хронометром, но сейчас не обнаружил его на запястье, ужаснулся своей беспечности… и одновременно восхитился позабытым чувством полной свободы. К счастью, его любимая полностью владела ситуацией: — Без четверти девять… твои часы я положила на стол около окна. А на завтрак тортилья, тосты с хамоном и помидорами, чуррос с шоколадным соусом. И еще апельсиновый сок и кофе, чтобы все это запить. — Нет… кажется, я все-таки умер… и по ошибке попал в Рай… и самый главный ангел жарит мне тортилью из яиц райских птичек… — Стрелок сделал бросок, чтобы снова схватить Куколку в объятия, но она была настороже, легко отпрыгнула и отбежала к двери: — Нет-нет-нет, сеньор! Вставайте полностью, иначе ваш завтрак полностью остынет… и мне, как хозяйке, будет очень обидно и стыдно за холодные чуррос! Дэн сбегал в ванную и быстро, по-военному, привел себя в порядок; не стал только бриться, решив, что это подождет, и Даниэлита скорее примирится с его щетиной, чем с пончиками неидеальной температуры. Накануне он толком не осмотрелся в квартире, потому что не видел и не чувствовал ничего, кроме тела желанной женщины, и вообще не слишком ясно соображал… Теперь же увидел, что Куколкин дом не такой уж кукольный: в просторных апартаментах, со светлым полом и стенами, было по крайней мере шесть комнат, не считая кухни. Золотой свет утра, со всех сторон лившийся в высокие окна, лишь кое-где полностью закрытые шторами и жалюзи, зрительно делал пространство еще больше. При желании здесь можно было устраивать если не балы, то вечеринки на пару десятков человек, и пышные званые обеды… но кто знает, может, Куколка так и поступала? Дэн нахмурился, сообразив, что понятия не имеет, чем она сейчас занимается, с кем живет, и за счет каких средств оплачивает все это великолепие. По всем внешним признакам, Даниэлите следовало быть добропорядочной (относительно) замужней матроной, воспитывать детей, или работать в семейном бизнесе, держать какой-нибудь магазинчик со шмотками или кофейню с чуррос… но… она могла оказаться и скучающей куртизанкой, согревающей постель местного «крестного отца» — и украшающей своим присутствием его банкеты и пляжные вечеринки. Не то чтобы ирландца и католика Дэна О’Лири это как-то сильно огорчало или повергало в шок — он считал естественным для женщины жить под защитой мужчины; и был в достаточной степени реалистом и циником, чтобы признавать: такая женщина, как Даниэла, просто не может оставаться одна и жить монашкой. Тем более, что пять лет назад, в Лондоне, она не успела ему ничего пообещать, а он… он не успел сделать ей предложение. Значит, и обижаться или ревновать было глупо (но все-таки Дэн обижался и ревновал, впервые в жизни). Накануне, захваченные радостью от неожиданной встречи и оглушенные страстью, в бархатной красоте испанской ночи, они так и не сумели подробно поговорить. Выяснили только, что взаимно считали друг друга погибшими, но причины и виновников горестного заблуждения решили обсудить позже… И вот теперь, когда первая любовная жажда была утолена, настал момент выложить карты на стол. Все могло измениться в один момент — и должно измениться, в этом Дэн не сомневался ни одной секунды. «Ничего! Если у нее есть муж, она с ним разведется, если любовник — бросит… а как только я закончу работу и получу деньги, мы с ней сразу же уедем, к черту на рога, поселимся где-нибудь в Аргентине, на ранчо… или вообще в России… и там нас уж точно никто не найдет и не достанет!» — уговаривал он себя, пробираясь по лабиринту светлых комнат в сторону кухни, на запах еды — и все же, как леопард в джунглях, забредший на новую территорию, высматривал и вынюхивал следы соперника. Стрелок твердо решил, что если кто-нибудь всерьез попытается встать между ним и Куколкой, он убьет этого человека без малейших колебаний. **** Кухня тоже была светлой и просторной, в апельсиновых, кремовых, медовых тонах, и красный шелковый халатик Куколки, приятно короткий, казался самым ярким и горячим пятном. Стрелок подошел к ней вплотную и сгреб в объятия; она не стала жеманно уворачиваться и охать, прятать губы — ее поцелуй был вкуснее свежей лесной земляники и пьянил не хуже рома… За полминуты эрекция у него стала почти полной (словно ему опять было шестнадцать лет, когда молния на штанах чуть не рвалась круглые сутки). Даниэлита, конечно, это заметила и польщенно улыбнулась… а он вдруг устыдился своей мальчишеской страсти и заставил себя отодвинуть свою женщину подальше, да еще придать голосу командные нотки: — Та-ак… ну что, ты будешь кормить меня завтраком — или дразнить моего парня, а? — Кормить завтраком, сэр! — отрапортовала она, лихо отдала честь и, состроив дурацкую гримаску, вытянулась по стойке «смирно». Это ребячество так насмешило Дэна, что он расхохотался во все горло и, вытирая выступившие слезы, еле смог выговорить: — Вольно, рядовой!.. — уселся за стол и, пока Даниэлита наливала кофе, успел уничтожить добрую половину золотисто-желтой, пышной тортильи с аппетитной корочкой. — Вкусно?.. — поставив чашку и протягивая ему поджаристый тост с хамоном и вялеными томатами, спросила она. Он жестом показал, что ничего не может сказать, потому что вот-вот проглотит язык… Непостижимым образом Куколка сумела подарить Стрелку самый натуральный кулинарный оргазм. — Ой, я забыла налить тебе сок, я сейчас… — спохватилась она, но Дэн удержал ее за руку: — Что ты все хлопочешь? Сам налью! И себе, и тебе… А ты сядь спокойно и сама поешь! — Ладно… — она послушно взяла вилку и тоже принялась за еду. Дэну хотелось пошутить, чтобы в свою очередь заставить Даниэлиту смеяться. Как назло, в голову лезли только скабрёзные армейские байки. Такое могло сойти для непритязательной шлюшки, но уж точно не для любимой женщины, похожей на сказочную принцессу. Пока он раздумывал, мелодично запел мобильник Куколки, скромно прятавшийся во фруктовой вазе. Даниэлита поморщилась — ей явно не хотелось отвечать на звонок, но Дэну страх как хотелось узнать, кто это разыскивает его женщину с утра пораньше… Он молча и вопросительно взглянул на нее: «Ну что же ты? Не хочешь открывать свои секреты?» Она пожала плечами и включила громкую связь, давая ответ без слов: «Видишь, мне нечего скрывать… “ Динамик телефона щелкнул, затрещал, и кухня до краев наполнилась темпераментной испанской речью — при этом женщина на другой стороне канала связи говорила со скоростью пулемета… Дэн неплохо знал испанский, но разбирал едва ли четверть, все остальное сливалось в пестрый поток словесного фламенко: «лас», «дьяс», «фуэрте», «пуэрте», «мучос», «мачос» и прочее. Единственное, что он слышал совершенно отчетливо, и что сразу встревожило его — часто повторяемое имя «Асунсьон». Оставалось надежда, что это просто совпадение: наверняка «Асунсьон» не самое редкое из испанских имен. Может, это вообще было названием магазина, модели женского платья или пирожного. Да мало ли что… Дэн был согласен и на столицу Парагвая, только бы ошибиться в своем главном подозрении. Даниэлита слушала, недовольно качала головой и отвечала тоже по-испански, но немногословно: — Sí…Sí… estaré en el café pronto. Si viene antes que yo, sírvele un merengue de limón. (4) Собеседница выдала очередную пулеметную очередь, видимо, подтверждая, что приняла инструкции к исполнению, и отключилась. Куколка подняла на Стрелка прекрасные глаза и виновато улыбнулась: — Прости, сегодня рабочий день, а я мало того, что не появилась на работе, но даже не позвонила им… На меня это не похоже, вот Пахита и ринулась меня разыскивать. — Ты разве работаешь? — Ну да… мне же надо на что-то жить и оплачивать счета. А тебя это удивляет? — Да нет, не то чтобы… — он смешался, не зная, как объяснить свое переживание, и повел рукой в сторону комнат и коридора: — Просто твоя жизнь выглядит… шикарно, то есть… как будто у тебя полно денег, и… — И поэтому мне работать незачем, а из дома я должна выходить только на шоппинг, или в церковь, или в ресторан под руку с мужем? — она явно его поддразнивала, и заодно проверяла границы дозволенного — но Дэну по многим причинам было не до шуток, и не до взаимно приятных игр в «строгого ирландского мужа». — А ты, значит, не замужем? — Нет. Еще четверть часа назад ответ Куколки поверг бы Стрелка в безумную радость, и он сразу же сказал бы ей: «Выходи за меня!» — может, даже встал бы на одно колено… но сейчас его словно увлекал бурный речной поток и нес все быстрей и быстрей к водопаду: — Ну а кто-нибудь другой у тебя есть? Помогающий оплачивать счета? — Нет! Мне никто не нужен!.. Я работаю на себя и за все плачу сама! — Даниэлита начала сердиться, щеки ее порозовели, глаза вспыхнули, как у дикой кошки, но Дэна это не остановило. Он крепко схватил Куколку за тонкие запястья и почти заорал ей в лицо: — Так чем ты здесь занимаешься, черт побери?! Кто такая… эта Асунсьон? Не понимая, что с ним, она, вероятно, приняла его вспышку за проявление ревности, и проговорила очень мягко, успокаивающе: — Боже мой, Дэнни, ты что такое себе вообразил?.. Я живу тут всего два с половиной года, у меня маленький бизнес — кондитерская…а эту квартиру мне помогла купить сестра… но… — Но «что»?! — он уже все понял и почти не мог дышать, и все-таки цеплялся за последнюю надежду на ошибку, совпадение… — У меня были проблемы в Лондоне… очень серьезные проблемы… — она еще понизила голос и закончила так тихо, что он едва расслышал ее: — Переехать сюда я смогла не сразу. И мне пришлось сменить имя… и паспорт. Здесь, в Испании, все меня знают как Асунсьон де лос Рейес Морено. Он не мог видеть свое лицо — но судя по реакции Куколки, сейчас его определенно следовало испугаться; и она испугалась, побледнела и воскликнула: — Пресвятая Дева!.. Дэнни, что случилось?! Что я такого сказала?..

****

Два часа спустя. Барселона, Рамбла, кафе «Цюрих». Встреча с Мэллори была назначена на двенадцать часов дня, в центре Барселоны, на углу Рамбла и площади Каталонии. Дэн прибыл на условленное место минута в минуту, а вот Мэллори запаздывал. Вероятно, выказывал таким способом недовольство незапланированным свиданием, да еще и срочным, пока работа не сделана. Зато у Стрелка появилась возможность немного посидеть за столиком кафе в приятном одиночестве, за бокалом пива, и получше обдумать, что и как он будет говорить посреднику… Работа киллера на то и работа киллера, что делать приходится по-настоящему грязные вещи. Убивать по-солдатски, без сантиментов. Любого клиента, названного заказчиком, отправлять на тот свет без раздумий и рассуждений. За три года жестокого промысла Стрелок убил шестерых — вроде бы и немного по сравнению с другими охотниками на людей, но все это были сложные случаи. Он справился с ними настолько чисто, что заработал репутацию надежного специалиста с высокой квалификацией и оригинальным подходом. Соответствовать ей было не так уж сложно, поскольку Стрелку ни разу не пришлось убивать простых людей, мирных обывателей и трудяг. Все его цели были тесно связаны или с криминальным бизнесом, или с политикой, а порою и с тем, и с другим. Среди них затесалась только одна женщина, крупный наркодилер и торговка детьми, известная в кругу коллег по цеху под говорящим прозвищем Самка Богомола… и когда Дэн согласился «устранить проблему» по имени Асунсьон, описанную ему как «русская шпионка и подлая предательница, укусившая щедрую руку своего благодетеля и подставившая его под смертельный удар», он не сомневался, что речь идет о такой же мерзавке, как Самка Богомола. Приговор, вынесенный ей, наверняка был заслужен и справедлив. Ну а предпочтение, оказанное специалисту, способному справиться там, где облажались другие, было крючком, на который подцепили профессиональное самолюбие Стрелка. Босс — кем бы ни был на самом деле этот бледнорожий тип в золотой маске — очень хорошо изучил его досье… и точно знал, на чем сыграть. Бросал свои дротики прямо в центр мишени. На пару секунд красивая площадь, залитая осенним солнцем, утопающая в зелени, пахнущая кофе, цветами и свежей водой, показалась сном. Стрелок словно опять вернулся на войну: услышал свист пуль, сухие автоматные очереди –та-та-та, точно дятел стучит по стволу, только от этого стука кровь застывает, сердце бьется как бешеное, а ноздри чуют запах железа, пороха и горячего ружейного масла, прогорклого пота и крови… В пылу боя можно и не заметить, что тяжело ранен, и продолжать идти, идти, пока оружие не выпадет из рук, а глаза не застелет смертный туман. Вот такими и были ощущения Стрелка, в точности, когда пару часов назад он узнал, что в жертву ему назначена не какая-то там чужая Асунсьон, а Даниэлита, Куколка. Любовь всей его жизни, и теперь уж точно — единственный смысл самому оставаться в живых. Мэллори подошел к нему этаким цыганским бароном после шоппинга — в шелковой черной рубахе и черных же штанах, на шее толстенная золотая цепь, в руках несколько фирменных пакетов из дорогих магазинов, во рту сигарилла… Уселся напротив, сгрузил покупки на соседний стул, заказал официанту «предложение дня» — ассорти колбасок и бутылку вина — и без обиняков спросил: — Что за хрень ты творишь, малыш Дэнни? Тебе жить надоело? — Как раз наоборот, кэп. Планирую дожить до глубокой старости. — Ну так делай свою работу, согласно контракту, а не выдумывай отговорки. Это сильно повысит твои шансы. — А я тебя не на любовное свидание позвал. Хочу уточнить пару пунктов в моем контракте. Без них работы не будет. — То есть как это — не будет? — А вот так. Война лучше всякого учителя философии объяснила Стрелку, насколько относительна любая этика, не говоря уж об официальных канонах добродетели. Так что он собирался врать Мэллори без зазрения совести, лишь бы это привело к цели; и проколоться самому, даже в мелочах, было нельзя. Мэллори покрутил головой, затушил сигару и сухо потребовал: — Выкладывай. Какие у тебя трудности с работой? Тебе дали все, что ты просил, ковры расстелили и свечи зажгли… — Да уж, свечи… погребальные! — хмыкнул Дэн. — А в ковер нас обоих и завернут, если что-то пойдет не так. Так что планы меняются. — Эй, ты что за нелепицу городишь! — Мэллори суеверно скрестил пальцы. — Сангрии перебрал вчера с местными шлюхами? Или в сортире головой об стену приложился? — Я правду говорю, всю как есть! — горячо возразил Стрелок и нарочно понизил голос, чтобы собеседнику приходилось вслушиваться: — Изучил я за сутки этот убогий городишко. Посмотрел на разные места, познакомился кое с кем, поговорил о всяком… Там нельзя работать, как в Лондоне или в Париже… даже в Каннах — и то было сподручней. — Почему это? — А потому, что Льорет этот грёбаный размером с ореховую скорлупу, в половину Канн, а то и меньше… и хоть там все кипит день-деньской, и ночью тоже, кипит, как суп в кастрюле, только ты в этом супе болтаешься, как херов лавровый лист: все время на поверхности, и на дно не нырнуть! «Режим невидимости» не очень-то включишь… Мэллори закатил глаза: — Значит, работай на свету, неженка. Ты когда брал заказ, знал, на что подписываешься. Никто не обещал, что будет просто. — Да не в сложности дело, а в реальной ситуации! — разозлился Стрелок, зная по опыту, что его природная вспыльчивость приносит больше пользы в переговорах, чем попытки во что бы то ни стало держать «покерфейс». — Штабная карта, знаешь, сильно отличается от работы на земле… Вот я походил по земле и теперь ясно вижу, что исходный план — ни к черту, если делать работу «без грязи», как просил Босс. — Ну и что с того? Придумай другой план и… действуй по ситуации — ты же профи! По крайней мере, я тебя так отрекомендовал, и упаси тебя боженька оказаться хуже моей рекомендации! — Мэллори держался настороженно — видать, не мог понять, что за игру в жмурки затеял Стрелок, и это его обеспокоило. Дэн того и добивался: для начала запутать Мэллори, сбить с толку, и чем сильнее, тем лучше. Только при этом условии он сможет скрыть, насколько сам ошарашен, что голова у него гудит, как после нокаута, а нервы напоминают оголенные провода под высоким напряжением… — Я-то придумаю… уже кое-что придумал… но на подготовку мне понадобится больше времени. — Ну, тебя вроде никто и не торопит! Для Босса важен результат, а не сроки… — Мэллори снова усмехнулся, отправил в рот острую колбаску и, дохнув как дракон, озабоченно оговорился: — Если только ты, малыш Дэнни, не провозишься со своим новым планом до Рождества! — До Рождества я в этом захолустье сам от скуки застрелюсь… нет, все будет быстрее, пусть Босс не волнуется. — Вот и славно! Считай, что твоя командировка продлена, и о представительских расходах не тревожься. Теперь настал момент выкладывать козырного туза, и Дэн его не упустил: — А вот расходы надо обсудить отдельно… и не представительские, а общую сумму гонорара. Мэллори подавился очередной колбаской, закашлялся, жестом попросил Стрелка постучать его по спине, и, получив дружеского леща и кое-как продышавшись, сипло осведомился: — Ты что, вконец охренел?.. Тебе и так платят за работу втрое… если не вчетверо! — Ну-ну-ну… не горячись. Пока что я получил только аванс, а вот риск и вправду тройной, даже четверной… но это не самое главное. — А что же «главное», дьявол тебя раздери? — Ты сам-то видел девку… которую мне нужно обслужить по первому разряду? — Дэн задал вопрос, мучивший его больше всего остального, беспечным тоном, но с бешено колотящимся сердцем. Ответ Мэллори должен был прояснить, знает ли посредник Куколку — и посвящен ли, хотя бы отчасти, в ее любовную историю со Стрелком… — Чего?.. Нет, ты точно спятил! Мало мне своих блядей, так еще чужими интересоваться! — Ладно, мне-то можешь не заливать, как тебе «неинтересно»… — Стрелок хмыкнул с подчеркнутым недоверием, и Мэллори попался: — Да не видел я ее никогда, на черта она мне сдалась! Я об этой Черной вдове только от Босса и узнал… ты еще ее снимок у меня требовал, и ругался, как одержимый, что его нет! Ты вообще к чему ведешь, а? Ты ее видел? — Видел. — Дэн выдержал эффектную паузу. — Так вот она — не просто какая-то там кондитерша, она — дама! Первая красавица в городе… прям как Моника Белуччи… и гуляет с местным графом! — Вон оно что! — заинтересовался Мэллори. -Неужели и вправду такая красотка? — Я тебе отвечаю… Голливудские дивы ей в подметки не годятся! Глаза, волосы, фигурка — ну просто эта… богиня греческая! Такой надо не пирожные продавать, а в чертовых Каннах гулять по красной дорожке… — Сисяндры-то, небось, силиконовые у богини, а? — Это мозг у тебя силиконовый! А у красотки все свое, натуральное. — Ого, ты пощупал уже? — похотливо осклабился «знаток женских прелестей» и сейчас же предостерег: — Если планируешь с ней порезвиться — берегись, чтоб тебе чердак не отстрелило из-за ее щелки! А то не успеешь оглянуться, как обратишься в камень… надгробный! — Без твоих советов обойдусь! Там, где ты учился трахаться, я преподавал! — огрызнулся Дэн, хотя от гнева в правом боку скрутился жгуче-болезненный узел, и он с трудом подавил импульс засветить Мэллори кулаком промеж глаз. Цинично обсуждать Куколку с этим типом было невыносимо — все равно что позорить собственную жену; но военная хитрость есть военная хитрость. Приходилось терпеть. По крайней мере теперь он убедился, что посредник не в курсе пикантной тайны из прошлого. Мэллори интересовался исключительно качеством работы и денежной стороной вопроса: — Ладно, про красотку я понял… прежде чем все доделать по заказу, ты ей засадишь парочку раз… но какого поросячьего хрена ты требуешь с меня повышенный гонорар? — Не с тебя, а с Босса. — Тем более! Он-то почему должен оплачивать твои хотелки сверх основного меню? Стрелок досадливо скривился: — Эй, да ты меня слушал вообще, или сиськи представлял?.. Говорю же — она местная звезда, знаменитость, о ней в газетах пишут (своевременное воспоминание о фото с приема в графском замке придало голосу Дэна убедительности), стало быть, и журналисты пасут… это, знаешь, совсем другой уровень! А уж какой шум поднимется, когда я работу закончу… так что подчищать придется в два раза тщательней, чем всегда! — Нуууу… — протянул Мэллори, внутренне соглашаясь с доводами Стрелка, но еще не готовый вслух признать обоснованность его претензий. — Ты же сам озвучил сумму гонорара, так что, считай, все лишние хлопоты туда включены! — Э, нет! Я брался работать со вдовушкой-кондитершей, что живет тихой спокойной жизнью… а тут у нас вдруг звезда Коста-Бравы и без пяти минут графиня! — на этих словах Дэн сам себе поверил, и у него нехорошо царапнуло по сердцу… Он залпом допил пиво и подвел резкую черту: — Короче, эта девица стоит дороже. Так Боссу и передай. — Ладно, уговорил. Передать — передам, но ничего не обещаю! — Мэллори на секунду придавил железной лапищей запястье Стрелка и тихо прибавил: — Мой тебе добрый и бесплатный совет, малыш Дэнни: если Босс откажется повышать гонорар, не выдрючивайся и работай за обещанное. А то как бы совсем не прогадать. Стрелок ответил на предупреждение циничной ухмылкой авантюриста, алчного и готового ко всему. Он был уверен, что Мэллори свяжется с Боссом по установленному каналу связи, то есть — не напрямую, и в любом случае получит ответ не раньше завтрашнего дня. Это давало Стрелку необходимую фору.