Style is War

Странноватое чувство... Сколько мне лет? А сколько вижу пальцев на руках? Не сосчитать ведь. И память подсовывает прошедший вечер то отдельными кусками, то малопонятной спутанной бахромой. Очутился в люкс-апартаментах «Ритца» под утро. Очутился неимоверно пьяным и безудержно разговорчивым. Очутился ничком лежащим на king-size кровати. На подушках валялся такой же пьяный в хлам Шин, в его мягких пережжённых до белизны волосах запутались мои толстые неуклюжие пальцы. Он волнующе дышал мне прямо в щеку, рассматривая потолок искрящимися глазами, а я... Я трещал без умолку. — А потом она говорит мне, что подарит лифчик, потому что сиськи у меня скоро будут больше, чем у неё. — А ты что? — Связал ей носок для члена на четырнадцатое февраля. Она подло натянула его на ухо и попросила связать ещё один. — Дружный гогот. — А я оббил пороги всех магазинов мелочёвки, чтобы купить ей хотя бы этот. — И продавец тебя послал... — Продавец был женщиной. — Снова взрыв неописуемого хохота. У меня чешется нос. — В конце концов я выкрутился. Подарил «101 рецепт приготовления» её любимых кабачков. — И отравился обедом на следующий день. — Нет, на следующий день я уезжал в тур. Что было с ней потом, не знаю... — Но ты привёз ей подарки. — Я привёз с турне много разнокалиберных лифчиков. С кружевами, бантиками и дырками на сосках. Фанатки, знаешь ли, всю сцену закидали... Мы хрюкаем пьяными свиньями и просто плачем уже, ползая по кровати на карачках без сил. — Всё для себя? — Ага. Её размера среди трофеев не было. Усталый остаточный хохот. С нотками выдыхающейся ночной истерии. — Она огорчилась? — Надавала мне по морде. Я испугался и переключился на коллекционирование мужских труселей. — И носит их исключительно она. — Да, я обхожусь зелёными стрингами... Протяжный стон-вздох. — Андреас, у меня уже живот побаливает. — От бренди? Я тоже местный не очень люблю... — От смеха. Который час? Давай спать. — Шестой. Утра. Давай спать. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Шин. — Зови меня «Шинни». — Как скажешь, детка. Пять минут затруднённого дыхания в тишине. Окна плотно закрыты, номер наполняют алкогольные пары и чья-то пьяная грусть. Кот... — Шинни? Полусонное мурлыканье в ответ. Кисо мне, кстати, в жизни не мурлыкал. Я с трудом разжал зубы. — А тебя родители не хватятся? — Нет. Я взрослый уже, неделями пропадаю из виду со своей поп-рок группой. Спи. Ещё пять минут. Бессмысленно разглядываю ноготь на большом пальце левой руки. — Шин... Он приподнялся с подушки, упершись в меня локтём, и положил ладонь под подбородок. — Что такое, Андреас? — Почему ты хотел вызвать полицию? — Я однажды возвращался домой поздней ночью. Один. В метро. И меня схватили в охапку три неадекватных мужика-скинхеда. Схватили так, что я не мог шевельнуться. Секунда. Не полностью, но я протрезвел. — Сколько тебе было лет? — Шестнадцать. Я ушёл исцарапанный ножом, но невредимый. Но в следующий раз мне вряд ли так повезёт. — Шинни... Его глаза все ещё искрятся. — Нет, ничего. — Ну, говори, что ещё не так? — Ты почему со мной сейчас? — Потому что мне семнадцать, а Луна как раз в афелии. Спи. — Шинни, я старый... — А я напился адски. Раздеться не могу, корсет мешает дышать, но руки не слушаются. — Дай, я помогу. Нащупал в полумраке его худющие ребра, ослабил шнуровку, но снять не смог — на ней образовался узел. — Рви. — Да нет, зачем же? Зубами растянул шнурки. Носом ненароком (раз пять) ткнулся в его грудь, ощутил биение его сердца... а потом — краску на своих щеках и оцепенение челюстей. Я ещё способен кого-то или чего-то стесняться? — Готово. Он распустил корсет и с блаженным вздохом скинул белую блузку. Я вспомнил, что его неповторимая чёрная юбка в горошек давно уже висит на зеркале трюмо, вместе с гетрами, ботинками и... — Ты что, голый? — Слегка. Шинни стянул с меня мятую-перемятую майку и надел на себя. — Так намного уютнее. Вот чёрт, светает уже. — Накройся одеялом с головой? — Здесь только одно одеяло. — Тогда я накроюсь тоже. Нашёл его торчащие ребра снова. На ощупь — теперь уже в кромешной тьме. — Андреас, в скольких барах мы побывали? — Не помню, — я обнял его, сцепляя руки на спине. Сквозь мою майку его тело кажется трижды кукольным, дважды детским и... и беззащитно похищенным у его родителей. До холодной испарины между лопаток. — Но мой отпуск и правда начался прекрасно.