***
В Минхо вселяется дух матери-кошки: шипит на Чана, что сразу не привёз «ребёнка» домой (при этом игнорирует моментальный комментарий Чанбина, что тогда у них инцест); затаскивает того самого «ребёнка» в свою комнату; а там, укутав в одеяло и обложив подушками и котятами, начинает отпаивать ромашковым чаем и рассказывать тупые анекдоты для поднятия настроения. Хёнджин, пока это всё происходит, решает, что сегодня всем в их четвёрке нужно расслабиться. И что расскажет о своём состоянии обязательно завтра, во избежание недопониманий и недоумений. Спустя минут десять Хёнджин заметно веселеет и даже радует своим смехом переживающих Чана и Чанбина, сидящих в соседней гостиной, самого Минхо и даже взволнованную больше всех кошку по имени Кошка. — Как насчёт расслабляющей ванны с солью, маслами, пенкой?.. — оживляется пуще прежнего замечающий плоды своей заботы Ли, помогая кошачьим спуститься с кровати. — Только если вместе, — подмигивает и, обвивая одну руку Минхо, смотрит очень голодным до тактильности взглядом. — Тебе невозможно отказать, — вздыхает и склоняется, чтобы поцеловать, мгновенно об этом жалея, ведь его утягивают на себя и в итоге — под одеяло, где окольцовывают руками и ногами. И не позволяют никуда идти ещё минут десять, желая лишь поцелуев. — Чанбин говорил что-то про инцест, папочка… — хитро смотрит Хёнджин, медленно облизывая губы и прикусывая нижнюю. — Прекращай это немедленно! — пугается своего же смущения и с силой всё-таки выпутывается, направляясь наливать ванну. Хёнджина реакция удовлетворяет. А Минхо чует — ему это ещё аукнется.***
Хвану нравится лежать в горячей ванне с большим слоем пены и целоваться. Ему в принципе кажется, что Минхо — тот человек, который может одними поцелуями довести его до оргазма. — Губами и языком уж точно… — шепчет, прикусывая кожу на чужой шее и одной рукой поглаживая по бедру под водой, совсем рядом с пахом. — Чего ты там себе под нос бурчишь? — вдыхает тяжело, оглаживая ягодицы Хвана. — Хочу тебя в позе шестьдесят девять, — отвечает Хёнджин и приподнимается, потираясь возбуждением о бедро Минхо и вновь втягивая в продолжительный глубокий поцелуй. — Хорошо, — выдыхает, сжимая чужой бок. — И… Меня неожиданно будоражит кое-что… Минхо начинает думать, что попал под очень плохое влияние, однако, ему слишком хорошо, чтобы расстраиваться на этот счёт. Хёнджин же соглашается на странную, по мнению Ли, но не по его, просьбу — оставить дверь в комнату приоткрытой и заниматься любовью при свете нескольких свечей, чтобы их было видно. Чтобы Чану и Чанбину было хорошо видно, как они доставляют друг другу удовольствие.***
Минхо, попросивший дать ему немного времени и устроившийся сверху, оглаживает и сжимает ягодицы, медленно вбирает в рот член Хёнжина наполовину и выпускает, решая сначала уделить внимание головке. После — помучить нежными поцелуями и ласками ствол и яички, а потом вернуться к наиболее чувствительному участку. И главное — никакой стимуляции руками возбуждённого органа. И всё же, согнутые в коленях бёдра Хёнджина и его задница рукам Минхо покоя не дают: так и манит сжать, провести с силой, укусить немного ёрзающего и начинающего терять терпение от ощущений… Считая, что дал уже достаточно времени, Хёнджин притягивает Минхо за талию и вынуждает того ниже опуститься, расставив шире ноги и почти сев Хвану на лицо, что смущает до яркого румянца. Не успевает Ли возмутиться, как давится собственными словами, поскольку Хёнджин мажет языком от головки по стволу и облизывает с большим количеством слюны мошонку, начиная посасывать, проводя самыми кончиками ногтей по коже на бёдрах и вызывая пилоэрекцию. Джин себе не то что ограничений не ставил для того, чтобы доставить Ли удовольствие, так наоборот — получил разрешение на массаж простаты. И решает не откладывать в долгий ящик, открывая заранее подготовленную смазку с ароматом карамели, после чего надевает презерватив на палец, увлажняет сфинктер и чувствует, как сбивается чужое дыхание. Минхо не любит проигрывать, отчего поцелуи и прикусывания кожи на бёдрах и в районе паха становятся более частыми. И всё же, пусть руками и зареклись прикасаться к возбуждениям друг друга, решает не откладывать демонстрацию умений в области глубокого минета. Хёнджин будто ждал, когда Минхо вберёт его член до основания, чтобы самому обхватить головку и несильно пройтись указательным пальцем по простате. Минхо отстраняется, но полностью член изо рта не выпускает. Он мычит от удовольствия, когда Хван ритмично продолжает движение уже двумя пальцами внутри него и языком — вокруг головки. И издаваемые старшим звуки добавляют Джину ощущений от погружения в его влажный горячий рот, из уголка которого стекают капли слюны. Хёнджин кладёт ладони на бока старшего в немой просьбе не двигаться и подаётся головой вверх, пропуская чужой член по самое основание и утыкаясь носом в мошонку. Эти ощущения заставляют Минхо замереть от осознания, насколько глубоко его принимают и доверяют. — Нет, вы серьезно?! — влетает раскрасневшийся Чанбин, что для Минхо довольно ожидаемо, из-за чего спокойно поглаживает одной рукой Хёнджина по бедру и похлопывает, давая знак, чтобы тот отстранился, сам ведь не совсем способен двигаться — мало ли навредит или сделает позу более неудобной. — Вы порнофильм снимаете или что?! — Они просто решили немного над нами поиздеваться. Да, солнышки? — улыбается Чан, не скрывая тёмного пятна на серых штанах в районе паха. — А Джинни может ещё тебя растянуть, — после этих слов гладит Минхо по щеке и переглядывается с Хваном и Чанбином. Хёнджин не дожидается согласия и скользит внутрь двумя пальцами, раздвигая стеночки, довольно быстро добавляет третий, ощущая, как чертыхающийся Ли сам начинает массировать колечко его мышц и подготавливать. Минхо всё-таки надеялся, что старшие присоединятся к ним немного позже, что дадут ему возможность показать Хвану больше чувств наедине. И всё же, эту провокацию он сам же и устроил. У Джина было много фантазий на тему их группового секса, однако воображение — ничтожно по сравнению реальностью, в которой они с Минхо остаются в тех же позициях, Чан заменяет его пальцы своим членом, а в самого Хёнджина входит Чанбин, целующийся с привставшим Минхо. И Хёнджин бы возмутился насчёт не самой интересной роли во всём этом, если бы не находил крайне эстетичной картину того, как толстый член Банчана исчезает в хорошо им разработанном анусе Минхо. Благодаря тому, что Чанбин закидывает ноги Хёнджина себе на талию и ускоряет фрикции, Минхо приходится сильнее выпрямиться и опереться на его плечи, позволяя Бину неистово врываться в его рот с поцелуем. Несмотря на то, что нетерпеливый и быстрый темп Чанбина удовлетворяет Хвана до несдержанных стонов, в приближающемся оргазме тому хочется большего. Однако, когда почти успевает коснуться себя, Минхо отталкивает руку, и они вместе с Чанбином принимаются ласкать его член. Хёнджина всего потряхивает под натиском ощущений, однако, на удивление, Чан опережает и изливается на ягодицы Минхо, побуждая его приподняться и слизать стекающую по бёдрам сперму, отчего Ли весь замирает, мелко дрожит и выплёскивается, пачкая животы Чанбину и Джину. О чём ещё не думал Хёнджин — что будет последним, кто получит свою разрядку, потому что обычно ему сложно долго сдерживаться и предпочитает быстро достигать удовольствия. За редкими исключениями, конечно. Чанбин замедляется и делает более мощные по силе толчки, прежде чем заполнить его, а Минхо изворачивается и опускается, начиная ласкать языком головку Джина, вбирая в рот и посасывая, обводя и согревая в горячей слюне, пока Чан ложится сбоку и втягивает в поцелуй. От гармонии таких разных ощущений вместе, Хёнджин теряется в пространстве и времени. Находит же себя уже на кровати в комнате Чанбина, чистого и одетого, в объятиях Минхо. — Надеюсь, мне это не приснилось… — выдыхает, ластясь к Ли. — Всё было на яву, — довольно улыбается Чанбин и подмигивает. — Ваша любовь дарит мне столько сил, — признаётся Джин с глазами на мокром месте. — Мы все здесь чувствуем то же самое, — шепчет Бан, когда они теснее ложатся в объятиях. Перед тем, как заснуть, Хёнджин слышит, как остальные подтверждают чановы слова.