***
Чанбина и Хонджуна в девять утра будит очень настойчивый звонок дверь и недовольный Сонхва на пороге. Впрочем, не ругающий, а по-хозяйски проходящий в чужую квартиру, как в свою, отталкивая только разлепивших глаза и определённо ничего не понимающих мужчин. Пак был здесь всего один раз, так же забирая Кима, однако в этот раз направляется на кухню, словно завсегдатай, и через полминуты выглядывает в коридор, с недоумением спрашивая: — Вы так и собираетесь провести весь день у входной двери? — после вопроса исчезает вновь, начиная чем-то греметь, отчего у обоих слегка побаливает голова, напоминая о в итоге целиком распитой литровой бутылке Macallan. — Дорогой! А как ты узнал, что мы здесь? — после того как умывается и приходит на кухню, Хонджун лезет обниматься к кашеварящему Паку. — Открой нашу переписку — и сразу всё поймёшь, — вдыхает и просит Чанбина, когда и тот появляется на пороге, сделать ему кофе, чтобы не отрываться от готовки. «Дорогой, Чанбину очень одиноко, потому сегодня буду утешать и спать с ним», — Хонджун смущается написанного им же ещё часа четыре назад. И неважно, что по факту — так и есть. Формулировка — вот что имеет значение. — Кхм… — прочищает горло Ким, но его попытки в речь прерывает Чанбин: — Неужто нас ожидает завтрак от самого шеф-повара? Помочь? — улыбается, подавая Сонхва двойной эспрессо. — Помощь в готовке от человека, живущего на ресторанной еде? Сомнительно, — улыбается Пак не в упрёк, а по-доброму, затем глядя на Хонджуна. — Что это ты притих? — Просто смотрю и думаю, что очень люблю тебя, — произносит с мечтательной улыбкой. — Раз так любишь, разбери принесённые мною закуски, — машет на пакеты, старательно скрывая радость и смущение. — А ты, социальная бабочка, почему вдруг страдаешь от одиночества? — хмурится и выбирает наиболее удобный для себя нож, выглядя маниакально-пугающе из-за сосредоточенного выражения лица. — Стечение обстоятельств, — пожимает плечами, решая помочь Хонджуну: может, в готовке он и не мастер, но хоть не рукожоп, как Феликс. — Надеюсь, ты не подумал… — Пф, — смеётся Сонхва. — Да Джунни сам себя заживо съел бы, произойди подобное. — Звучит слишком кровожадно, и пугает твоё счастливое лицо в таком контексте, — Со говорит первое пришедшее в голову и даже рад, что Ким отлучился в туалет. — Слушай, я тут в преддверии Чусока задумался, что хочу познакомить с родителями… — умалчивает — кого, поскольку не знает — успел ли рассказать Хонджун. — Я в курсе про вас четверых, — лишь кивает, продолжая помешивать рисовую кашу с морским ушком. — Думаешь, не примут? — склоняет голову, и непонятно — размышляя над ситуацией Чанбина или о готовности блюда. — Насчёт своих родителей уверен — они лишь будут счастливы, в каком количестве любви я живу, — улыбается довольно. — А вот сами ребята… не слишком тороплю события? — Я плохо знаю Минхо, так что про него ничего сказать не могу. Хёнджин боится своих родителей, что уж о твоих говорить. Чана же без него попросту с места не сдвинуть, — отвечает рассудительно и вздыхает. — Это то, что я могу сказать тебе рационально. А сам ты просто должен их позвать, и лучше уже сегодня, чтобы они морально приготовились и определились. Несмотря на то, что Чанбин не сказать, что очень близко знает Сонхва, ведь обычно встречаются в «Волчьем логове» или в его ресторане, что происходит нерегулярно, однако тот каким-то образом за это короткое общение уже успел оставить о себе впечатление, образ человека очень мудрого и вызывающего крайнюю степень доверия. Именно поэтому Со набирается уверенности.***
Минхо, к своему сожалению, просыпается в восемь утра и не может поднять себя какое-то время, разглядывая потолок и вспоминая вчерашний рабочий день. Он впервые за пару недель был действительно продуктивен, благодаря тому, что озвучил своё желание и был услышан. — Удивительная магия слов, — вздыхает, прекрасно осознавая — от детских травм ещё совсем не излечился, но понимающие люди ему помогают. Через время поднимается всё-таки и собирается на пробежку, радуясь, что за окном пасмурно, а значит — солнце не будет неприятно слепить глаза. Включает собственно составленный плейлист для бега, начинающийся с песни «Lift» Poets of the Fall, и выходит навстречу тёплому пасмурному сентябрю. Прогулки и пробежки под любимую музыку всегда приносят душевное равновесие, даже когда в уши гроулит солист Pleymo или Кори Тейлор — так было всегда, с самого детства. Спасение. Его любимое лекарство, помогающее проветрить голову, разложить всё по полочкам. Когда добегает до ближайшего парка, уже совершенно чётко осознаёт — он привязался настолько, что хочется развернуться и поехать к тем, к кому тянет, словно магнитом, и одновременно с этим — очевиден страх потерять свободу. Минхо делает глубокие вдох и выдох, прикрывая глаза и вынимая наушники, чтобы услышать жизнь вокруг себя: от пения птиц до шума шоссе, а не только свои собственные мысли и музыку. После он достаёт телефон и смотрит, кто последний из чата заходил в сеть. И конечно абсолютно не удивляется, что это был Чанбин, которого и набирает. — Что-то случилось, солнышко? — смущает обращением. — Ты не один? — расстраивается из-за чужих голосов на фоне, пусть те и кажутся отдалённо знакомыми. — Хонджун и Сонхва у меня, я фото кидал в чат, — звучит серьёзно, словно чувствует чужие переживания. — Ах, я не смотрел… — вздыхает и умолкает на полминуты, не понимая, насколько будет прилично отрывать Со своей просьбой. — Где ты? Я приеду. — А? — А? — передразнивает и смеётся. — Раз ты позвонил, то режим одиночки выключен, а я хочу тебя увидеть, так что говори адрес. — Я просто удивлён, что ты умеешь читать мысли, — бурчит недовольно, решая подождать Чанбина в кофейне неподалёку. — А как же твои гости?.. — Сонхва пора на съёмки кулинарного шоу, а Хонджуну — считать убытки после смены Феликса, — успокаивает тёплым тоном, и Минхо решает не менять атмосферу разговора и уточнить про последнего персонажа уже лично. — Спасибо, — благодарность не вяжется с последней фразой, однако Чанбин чувствует причину — Ли уже не хочет своего привычного одиночества, а Со — оставлять его. — Скину адрес сообщением, — Минхо быстро отключается, улыбаясь счастливо и бодро направляясь к выбранному месту.***
— У тебя есть ещё любимые цвета, кроме чёрного? — Минхо оглядывает садящегося напротив него Чанбина. — Возможно, тёмно-серый, почти как чёрный, — улыбается Со. — Я крайне удивился твоему звонку… — Я — не в меньшей степени… — Ли делает глоток американо и явно борется с самим собой. — Ты любишь кошек? — Что? — Чанбин непонимающе смотрит. — Кошек. Любишь? — Минхо выглядит злым, однако Бин и собственным, и чановским опытом уже научен — скорее всего тот смущён и нервничает. — Люблю, — кивает, напрягаясь от ожидания. — Тогда пойдём, познакомлю тебя кое с кем, — поднимается и прячет руки в карманах спортивной ветровки.***
— Какие милые, — Чанбин сгребает всех четверых котят под офигевший взгляд их нервно мяукающей матери, а Минхо забирает кошку на руки, чтобы успокоить. — Они — часть моей семьи… — вздыхает Минхо. — Только вот по договору мне запрещено держать животных, и с этим здесь реально сложно… — А другая часть твоей семьи? — решается на вопрос Чанбин, интуитивно чувствуя — тема для Ли сложная. — Кажется, ею становитесь вы… — смотрит прямо в глаза и подсаживается ближе, ясно давая понять — семейные связи им разорваны. — Наверное, я ещё никогда в жизни не предлагал никому переехать ко мне, сидя в кустах с котятами на руках, — начинает смеяться Чанбин, опуская животных на землю и приближаясь к удивлённому Минхо. — Раз они — часть твоей семьи, то будут жить с нами. Согласен? Вместо ответа Минхо целует мягко в губы и, отстраняясь, улыбается, выражая тем самым своё согласие. — Зайдёшь на рамён? — смотрит довольно. — Ещё спрашиваешь, — ухмыляется Бин, вставая и помогая подняться Минхо, который только что отпустил мать к детям.***
— Ли Минхо, — Чанбин оставляет поцелуи на ключицах, а затем впечатывает в кровать, делая резкий глубокий толчок, чем вызывает довольно громкий стон у парня под ним, окольцевавшего ногами его талию. — Ты не ответил на вопрос, — улыбается, проводя руками по чужим бёдрам. — Ответил, — ухмылку на его лице быстро сменяет блаженство из-за попадания по простате. — Повтори, пожалуйста, — Ли просит почти что одними губами, и Чанбин бы, может, и повредничал, но Минхо слишком редко его о чём-то прямо и искренне просит. — Ещё-ещё-ещё, — в самые губы, втягивая в поцелуй. И Чанбин просто не имеет никакого морального права, чтобы отказать в получении ими обоими удовлетворения. — Поможешь собрать мне вещи? — устало шепчет Минхо не верящему своим ушам Со. — Только сначала побудь так со мной, обнимает, устраивая голову на чужой груди, где от счастья бешено бьётся сердце.***
— Я так рад вас видеть! — Хёнджин весело машет в камеру телефона Чанбину и Минхо, а после переводит её на ещё сонного Чана. — Взаимно, — хмыкает Со, расплываясь в довольной улыбке. — А домой когда? — Он дома, — бурчит Чан, подползая по кровати ближе и укладывая голову Хвану на плечо. — Кстати об этом, — Минхо снимает с держателя телефон и берёт в руки, — мы с Бинни поговорили и решили, что переехать к нему и жить всем вместе — самое оптимальное развитие событий, — спокойно, как будто рассказывая принцип работы новой компьютерной программы, вещает Минхо ровным тоном. — Бинни?! Поговорили?! Переехать?! — восклицают оба, подскакивая на кровати и слыша недовольное цоканье Ли. — Чанбин, признавайся — под каким деревом ты закопал труп Минхо и кто сидит рядом с тобой на самом деле?! — не выдерживает Чан, выхватывая телефон и абсолютно просыпаясь. — А я-то думал, что за драму в нашей дружной компании отвечает Хёнджин, — закатывает глаза Минхо. — Ну вот мимика прям, как у Минхо, — с интонацией эксперта комментирует Хван, тыкая в экран смартфона. — Если я скажу, что мне достанется отдельная комната, вам будет проще перестать заниматься ерундовыми теориями? — хмурится Ли. — Не уверен, — мотает отрицательно головой Банчан. — В общем, Чан, собирай всё необходимое, включая Хёнджина, и приезжай, — заявляет Со, не давая времени Хвану пошутить насчёт того, что он — не шкаф из Ikea, чтобы его собирать. — Мы уже перевозим вещи Минхо, — ошарашивает обоих, замалчивая информацию о котах. — А не слишком ли шустро? — хмурится Хёнджин. — А как же… притереться там друг к другу?.. — Хёнджин, не ты ли мечтал о счастливой шведской семье? — забирает себе телефон Чанбин, судя по активной жестикуляции, остановившись на светофоре или парковке. — Притереться? Давай по-честному, мы все уже неплохо так физически потёрлись друг о друга… Айщ! Не бей меня! — Не смущай! — раздаётся голос возмущённого Минхо на фоне. — Какой же ты милашка, — улыбается Банчан, имея в виду Минхо, что понимают все, однако Чанбин не будет Чанбином, не переведя диалог на себя: — Я знаю, — самодовольно отвечает Со. — Так вот. Никто никого не будет держать насильно, потому давайте пробовать. — Хорошо, Бинни, — Хёнджин шлёт воздушный поцелуй. — Мне просто… не верится, — пожимает плечами, добавляя, что соскучился и скоро вернётся домой. Банчан потягивается и обнимает счастливого Хвана, заражаясь его мечтательной улыбкой и одновременно поражаясь скорости развития событий. «Это пробный шаг. Если ничего не выйдет — мы просто будем и дальше все любить друг друга, живя, как прежде», — думает Чан и наконец-то поднимается. — Тебе нужно что-то забрать из студии? — оглядывается, рассматривая картины и особенно зависая на портрете Минхо. — Когда краски высохнут — её, — указывает на цветочный космос, — мы повесим в гостиной.***
— Я за Тэмином! — Хёнджин, только переступая порог квартиры Чана, сразу убегает на кухню. Тот же направляется в комнату, где достаёт из-под кровати чемодан для ручной клади и размышляет: как так получилось, что даже его интроверту-Минхо довольно просто далось решение о переезде? Или нелегко. Но ему только предстоит узнать об этом от Ли. Проблема Бана в том, что он не умеет не переживать за всех любимых им людей, а теперь их аж трое. И вроде бы хорошо, что все будут под одной крышей, но во что он ввязался в общем и целом?.. Сама ситуация приводит к беспокойству о комфорте каждого, а разорваться и позаботиться обо всех… — Пожалуйста, перестань так заморачиваться! Я буквально слышу, как громко ты думаешь, — будто из ниоткуда появляющийся Хёнджин обнимает вокруг шеи и целует в нос. — Мы все — взрослые люди, — начинает, но запинается из-за скептического взгляда собеседника. — Ладно, вас трое взрослых людей и один полоумный я. — Это уже реалистичнее, — усмехается, притягивая к себе за талию. — Пф, — закатывает глаза, но продолжает. — Суть в том, что тебе нет необходимости включать режим ответственного родителя и следить за тем, чтобы всем было максимально комфортно. Дай возможность каждому поучаствовать, — улыбается толике облегчения на лице Чана. — Это сложно, — вздыхает, но выглядит расслабленнее. — Знаю, что для тебя это так, — целует мягко губы, — но поверь, пожалуйста, по-одиночке ты ещё больше будешь сходить из-за нас с ума. — В этом ты абсолютно прав, — после этих слов прижимает крепко, а целует нежно, успокаиваясь, благодаря словам и уверенности Хёнджина.***
— Тэмину должно понравиться жить в гостиной, — Хван уносит кактус в озвученную часть квартиры, предварительно клюнув Чанбина и Минхо в щёку и получив по заднице от обоих за недостаточное внимание и уважение к старшим. — Что же, вот я и дома, — неловко улыбается Чан, почёсывая затылок. — С возвращением, — Минхо обнимает и целует в щёку, и Чанбин решает тоже подлететь за своей порцией тактильного счастья. Ну, и куда без Хёнджина? Никуда.***
Наверное, скажи Хвану кто-нибудь ещё пару недель назад, что его мечта о совместной жизни с тремя любимыми людьми превратится в реальность, он бы посмеялся. Озорно так. Как над идиотской шуткой. Однако. Вот он сидит в гостиной на диване, на котором разлёгся Минхо, облюбовавший его бёдра в качестве подушки, и наблюдает, как Чан с Чанбином играют в Guitar Hero. И пока они с Ли переглядываются и перебрасываются комментариями относительно выбора композиций, Хёнджин начинает потихоньку осознавать, что происходящее — не галлюцинация. И отнюдь не шутка. Это его прекрасная новая жизнь.