Amorousness

      Чанбин счастлив видеть Хёнджина за работой — как тот преображает белый холст красками рассвета и напевает песни, звучащие в наушниках. Как чешет нос и оставляет голубую кляксу на лице, даже не замечая, что Со расположился на диване в его студии, а за окном уже давно стемнело.       Хван в увлечённом состоянии кажется неотразимым, пусть и одет в обноски, на которые не жалко разлить растворитель, и перепачкан весь, и за мимикой совершенно не следит, порой выглядя глупо и смешно, зато — такой живой.       Чанбин в какой-то момент решает вздремнуть, чтобы не отвлекать своего парня от работы. И всё же, думать продолжает, проскальзывает мысль о том, что сейчас художник вдохновлён не кем иным, как одной из его собственных влюблённостей — Минхо. И ему бы очень хотелось увидеть лицо Ли, когда Хёнджин рассказал тому о своих чувствах. Когда представляет это, ему трудно сдержать ухмылку.       — Так ты не спишь? — голос Хвана звучит совсем рядом, а после чувствуются и прикосновения пальцев ко лбу, когда убирает чёлку.       — Просто прилёг отдохнуть, — принимает сидячее положение и смотрит на утомлённого парня. — Может сегодня поспишь дома? — не дожидаясь ответа, целует, давая понять — и соскучился, и что дома явно лучше.       — Ты используешь жестокий метод манипуляции, — хмурится пару секунд, но после улыбается. — Ещё одна ночь — и закончу, — садится на полу, не боясь запачкать и без того раскрашенные рваные джинсы. — Я соскучился… а этот костюм очень дорогой?..       — Твоё закусывание губ — манипуляция гораздо более жестокая, — хмыкает Бин. — Дорогой, но то, что под ним, — ещё дороже, — играет бровями.       — Ох уж эти твои нарциссичные шуточки, — бьёт легонько по бедру локтём.       — Но ведь я готов отдать тебе самое дорогое, — дуется.       — Спасибо, позиция актива не интересует, — отмахивается с важным видом, и его мгновенно затаскивают на диван, обнимая сзади.       — Полежим так? — уточняет, дыша в шею и поглаживая руки Хвана, явно уставшего и не дававшего себе должный перерыв.       — А я думал предложить сделать тебе минет…       — Очень романтично, но сегодня ограничимся обнимашками, — Чанбин целует за ухом и чувствует, что такая атмосфера его заряжает. — Ещё пять минут и пойду, надо к завтрашнему совещанию подготовиться.       — Я вот вроде понимаю, что ты бы рассказал, но всё же — вы общались с Минхо? — Хёнджину так хорошо в объятиях, что хочется больше, чем пять минут, но и желает, чтобы Со отдохнул.       — Мне кажется, он обрёл суперспособность — невидимость. Поскольку за два дня он мне ни разу на глаза не попался. А вот на завтрашней планёрке скорее всего будет.       — Передавай привет, — улыбается хитро и довольно.       — Хорошо, — целует в висок и поднимается, переползая через Хвана. — Думаю, он будет счастлив, что человек, который донимал его раньше, шлёт послание от человека, который влюблён в него сейчас.

***

      Радость Минхо не передать словами.       Его глазозакатывательность определённо достигла мирового рекорда.       Вот только на просьбу отвалить от него этим двоим, Чанбин напротив — кладёт руку на плечи и доверительно вещает:       — Научись давать шанс тем, кому ты небезразличен.       — Научись не нарушать чужие границы, — шипит, скидывая с себя чужую руку. — И мне достаточно одного такого человека в жизни.       — Когда мне кто-то нравится, я стараюсь, чтобы между нами не было никаких границ, — пожимает плечами, переводя тему с Хёнджина на себя в качестве провокации и игнорируя последнюю фразу.       — Вот поэтому мы и не вместе! — огрызается злобно и старается успеть в лифт, но его удерживают крепкой хваткой вокруг талии, вынуждая остаться в пустом холле и надеяться, что картину произошедшего не будут обсуждать коллеги.       — Только поэтому? — Чанбин серьёзно спрашивает, разворачивая к себе и поправляя чужой смявшийся пиджак.       — Какая уже разница? — вздыхает и отходит к панели, чтобы вызвать лифт.       — Для меня это важно. И, если бы ты доходчиво сказал, чтобы я придерживался границ…       — Я говорил!       — Ты верещал, что я — сталкер и чтобы отвалил от тебя. А в голосе слышалось: «Не покидай меня». Конечно я продолжал наступление. Постой… ты просто… не умеешь, да? — Чанбин пробивает себе лоб ладонью. — И как я не понял?       — Тупой, вероятно? — злобствует Минхо. — Я говорю по факту и не имею в виду какой-то потаённый смысл, который ты себе выдумал, — хмурится и всё же обречённо вздыхает. — Никто и никогда так себя со мной не вёл, а это, между прочим, очень подавляет, потому и прогонял.       — Вот скажи ты мне эту фразу, и я бы дал тебе время, — Чанбин видит, что Минхо очень разнервничался, и решает больше не давить особо, только лишь попросить:       — Давай попробуем просто нормально общаться?       — Я подумаю об этом, — кивает с задержкой и исчезает за дверьми лифта.       Что-то подсказывает Чанбину, что между ними ещё осталась искорка.       И что сам Минхо это тоже чувствует.       «Что же, если воплощать мечту Хёнджина, то эти чувства только на руку», — пожимает плечами и ждёт следующий лифт, думая, что совсем с ума сошёл, раз теперь считает необходимым встретиться с Банчаном.       Останавливает лишь необходимость дождаться, когда Минхо придёт в себя, чтобы расспросить, что Чану уже известно, и не выдать лишнего.       Впрочем, и просто познакомиться — по личным причинам — можно.

***

      Меньше всего Банчан ожидает увидеть на пороге своей студии Со Чанбина. На часах уже около полуночи, в руках пришедшего — стаканчик американо со льдом.       — Знаешь, чем подкупить, — усмехается Чан, пропуская гостя и забирая любимый напиток. — Тебе повезло — на сегодня уже закончились записи, и я свободен. Только не понимаю причину прихода… Хёнджин? — изначально говоривший устало, последнее произносит крайне взволнованно.       — С ним всё отлично, — заверяет убедительно. — Окрылён новой влюблённостью и творит в студии последние несколько дней, — присаживается в соседнее кресло. — Я тут подумал, что раз есть общие знакомые, то и нас самих уже можно назвать таковыми, и грех не пользоваться связями, правда? — улыбается добродушно.       — Начало диалога не звучит так, будто отделаешься одним стаканчиком кофе, — выглядит Чан так, что легко угадать хорошее расположение духа, несмотря на то, кто к нему пожаловал. Это даёт надежду на налаживание дружеского контакта.       — В подростковом возрасте я был андеграундным репером, и, в общем, иногда и сейчас тексты пишу… но вот до реализации никак не доходит — офисная жизнь отнимает почти всё время и силы. Как насчёт того, чтобы почитать и подумать над аранжировкой? Понимаю, у тебя своей работы навалом, о известнейший продюсер Южной Кореи!       — Так-так-так! Это уже слишком — лесть я не люблю, — качает головой. — Но всё же мне интересно. Особенно, если зачитать что-то сейчас сможешь.       — Да, без проблем! — Чанбин, и так не проявлявший и намёка на усталость, которая у большинства офисных работников уже заметна к пятнице, и вовсе оживляется, доставая блокнот.       Со был уверен, что его выставят за дверь через минуту, а в итоге проводит в творческой музыкальной дискуссии несколько часов, поражаясь, что у них с Чаном довольно много общего в видении аранжировок к части его песен. А ещё понимает, почему Хёнджин мог влюбиться в него, пусть самому ощущать на себе очарование харизмой такого же актива, как минимум, странно.       — Я боялся, что у нас не получится, но приятно удивлён, — улыбается Чан, провожая гостя и дожидаясь с ним такси, в этом же время с ужасом представляя, что тому через несколько часов предстоит подъём на работу.       — Я тоже. Правда звучит несколько двусмысленно, — с усмешкой пожимает руку. — Буду рад встретиться и в более неформальной обстановке.       — Думаю, мне необходимо обсудить это с Минхо, — Чан погружается в задумчивость, из которой вырывает похлопывание по плечу.       — Мне пора.       Чанбину, изучающему город через окно автомобиля, интересно узнать Чана лучше. Тем более, что у того с личными границами таких проблем, как у Минхо, явно нет, что обещает упростить процесс.       Ещё больше Чанбина привлекает идея двойного свидания, чтобы вывести всех на чистую воду в плане реального отношения друг к другу.       Причину, почему идея шведской семьи не задевает, а уже даже привлекает, он не знает, однако… есть чувство, что так будет правильно, и лишь не хватает нескольких пазликов для полной картинки.       Он обязательно соберёт их вместе.