Rm_: Юнги...
AGUST D: Даже на метр не приближайся к Сокджину. AGUST D: Можешь даже уйти из театра ради такого. AGUST D: Мне похуй. AGUST D: Ты был моим страхом за самого себя, пусть. AGUST D: Но мой хён... Ты обещал мне!Rm_: Он бы всё равно никогда со мной не был.
Rm_: Это твои слова.
AGUST D: Да пошёл ты.Rm_: Ты можешь приехать сейчас?
Rm_: Это правда важно.
AGUST D: Нет никакого желания.Rm_: Давай я приеду.
Rm_: Это правда важно.
AGUST D: Это я уже слышал.Rm_: Хосок в беде. Только так я мог ему помочь.
AGUST D: Я приеду, как только успокою своего лучшего друга, потому что какой-то конч решил поиграть с его чувствами. Юнги убирает телефон и переводит взгляд на старшего. Тот уставился в одну точку, лицо его расслаблено, но вот в голове явно происходят сложные мыслительные процессы. Вот таков настоящий Ким Сокджин. Он уцепился за то, что так искал, но всё оказалось каким-то некрепким. Сорвался. — Хочешь, ты его больше никогда не увидишь? — Юнги-я, ты чего? Не стоит оно того. — Джин отодвигается от Юнги и улыбается, как будто даже с гордостью. — Я, знаешь, как выйду! Как зачитаю ему свой дисс! — Юнги вскакивает в поисках тетради с текстами. — О, перед всей школой? — Старший подыгрывает, потому что знает, как друг мечтал об этом моменте. — Да хоть так! Я его не боюсь больше! — Подходит к Джину и плюхается рядом. — Правда, что ли? Это ещё почему? — Улыбка хёна самая тёплая. — Потому что ты здесь. Когда ты только приехал, я уже стал самым сильным, а сейчас... Теперь моя очередь защищать тебя.***
Юнги подъезжает в назначенное место. Это всё тот же школьный парк со старыми массивными скамейками и запахом подмёрзших листьев. Джун уже ждёт его там. Он не ходит кругами от нервов и не придумывает оправдательную речь. Просто сидит, ссутулившись, и смотрит в пустое пространство перед собой. — Если сейчас я не услышу от тебя пиздец какую причину, — Юнги чиркает зажигалкой, прикуривая, — то у тебя больше не будет шанса реабилитироваться. Что произошло у Хосока? Ким смеряет одноклассника тяжёлым взглядом: всё же он помнит, как Хосок рассказывал, что Юнги обещал избавиться от вредной привычки. — Ли Сун шантажирует меня. — Не распыляясь на предысторию, Джун говорит самое главное. — Отец Хосока думает, что они всё ещё встречаются. Я попросил Кьюнг соврать, чтобы... — Юнги не двигается с места, и брюнет от этого чувствует себя неуверенным. — Да сядь ты уже, будь добр. — Басит он, на что Мин тихо матерится под нос, но выполняет просьбу. — Да, Хоба мне что-то такое рассказывал. Ни с того ни с сего отец начал думать, что они помирились. Значит, твоих рук дело?.. — Юнги смотрит, щурясь из-за осеннего солнца, и слышит, как печально усмехается Джун. — Получается, что так. Я просто хотел, чтобы он оставил вас в покое, понимаешь? — А Джин здесь при чём? — Юнги пытается сложить паззл, но выходит коряво. — Это расплата за её молчание. — Намджун встаёт с лавки и пинает первый попавшийся на глаза камень. Он всегда так делает, когда нервничает. — Кьюнг увидела нас с Джином в этом парке не так давно, и он ей понравился... Ещё бы... — Парень снова садится на лавку. — Ей и Хобс был нужен только из-за того, что он звезда школы. А Джин ещё популярнее, ну, ты понимаешь?.. У этой девочки свои планы. — О... Так ты решил передать хёна, как вещь, этой пустышке? — Юнги начинает закипать ещё больше, не понимая своего одноклассника. — Юнги! — Намджун тоже злится, он, кажется, только сейчас осознал, что прятал свои эмоции от всех с момента, как узнал об их с Хосоком отношениях. — Ты смог бы пережить, если бы Хоби отправили в Америку до окончания школы?! А он бы смог?! Он уже готов был, знаешь об этом?.. Ну дерзайте, расставайтесь! — Мин только смотрит на Кима, словно вернувшись на полгода назад. Он боится. Он снова чувствует себя загнанным в угол. — У меня нет и шанса быть с Сокджином, а у вас он есть, идиот! Пользуйтесь! — Брюнету хочется плакать. Прямо перед Мин Юнги, который дрожит словно лист и молчит. В голове Мина что-то щёлкает, и он осознаёт: Джун не знает, что нравится Сокджину. Отец Хосока хочет отправить того за границу. Кьюнг Сун держит язык за зубами только благодаря Намджуну. Его язык онемел. Так всегда происходит, когда кто-то рядом повышает голос. Он мысленно кричит Намджуну что-то о том, что у того с Джин-хёном тоже есть шанс, и о том, что сильно-сильно виноват в том, что ему одному пришлось в этом копаться. — Да отомри ты уже. — Уже спокойнее произносит Ким. — Я ничего тебе не сделаю, неужели ты не понимаешь этого сейчас? — Ты... Ты должен... — Я ничего не могу разобрать, Юнги. Говори. Пожалуйста, борись за вас с Хосоком. Дай мне увидеть, что я это не зря, блять, сделал. — Джун трясёт блондина за плечи. Юнги сжимает губы так сильно, что они начинают белеть. Он уже не тот трус. У него есть Джин, Хосок, Намджун, в конце концов. Его мама приняла отношения с парнем. Его отец дал добро на его мечту. Почему он сейчас не может просто сказать. Сигарета в пальцах уже дотлела, он бросает окурок в урну — не попадает. Приходится подойти, подобрать и выбросить. Всё это время Намджун ждёт. Он не уйдёт отсюда, пока не услышит от Юнги хоть одно внятное слово. Им обоим сейчас нужно просто постараться найти тонкую нить взаимопонимания, войти в положение, не воспринимая друг друга в штыки. Юнги, наконец-то, вспоминает, как пользоваться своими голосовыми связками. — Хосок не знает, да? Он бы ни за что тебе не позволил... — Намджун отводит взгляд, и Юнги кивает самому себе, решив продолжить. — Тебе нужно поговорить с ним. Нужно быть честным. И это не только ради него. Ради Джина тоже. — М?.. — Джун цепляется за прозвучавшее имя, и его взгляд можно сравнить со взглядом бродячего, лишённого ласки пса. — Ты спрашивал, нравишься ли ему? — Выплёвывает, потому что тайна не его, потому что за спиной у Джина. — Конечно, ещё в день прослушивания. — Так же резко отвечает Ким. — А, это когда единственное, что он знал о тебе, так это то, что ты издевался в школе над его лучшим другом, а потом обманным путём начал общение с ним самим? — Ядовито прыскает Юнги, — Интересно, что же он ответил на твоё признание тогда... — Конечно, он... — Начитает брюнет, но его перебивают. — Ты серьёзно не понимаешь, о чём я?! — Мин наклоняет голову и кривит лицо. — Ты думаешь, как я узнал о Сун? Он пришёл и рассказал. Сразу же. Потому что так и нужно делать. — А что он сказал? — Лицо брюнета выглядит обеспокоенным. — Ничего, что я должен говорить вместо него. — Юнги цыкает, уже расслабившись. Дрожь и страх отступили. — Ещё раз, ИДИ И РАССКАЖИ ВСЁ СВОЕМУ ДРУГУ. — Но он же... — Да, я понимаю, — голос Юнги срывается, — что он не станет скрывать что-то от отца. Об этом мы тоже говорили, и я пообещал ему стоять рядом. Также я понимаю, что, скорее всего, мы проиграем. — Юнги снова тянется за сигаретой. — Но я не буду вести игру за спиной у своего парня. Поэтому ты должен пойти и рассказать ему обо всём сам. — Блять... — Мгм... — Я тогда пойду? — Да уж, пожалуйста. Джун жмёт Юнги руку и удаляется в сторону дома семьи Чон, Юнги же остаётся курить на скамейке, пытаясь проглотить комок горечи вперемешку с никотином.***
Вот так, без парашюта, Намджун почти в слезах скидывает Хосока с высоты. Без подушки безопасности он бросает его в гущу событий. Хосок снова учится плавать, а Намджун топит его без спасательного жилета. Он шмыгает носом, стоя у ворот своего дома, ведь Намджун даже не зашёл во двор. Он всё как на духу, хлёстко и без анестезии. Боль не в том, что Хосок не знал, что ждёт его, когда отец узнает. Боль в том, что вот уже сейчас он собственноручно подпишет им с Юнги приговор. И он не сможет не сделать этого. Никогда ещё он не был настолько разбит. Пусть ударит, пусть отправит хоть на край земли, лишь бы Юнги ему верил, лишь бы Юнги его любил. Хосок плачет. Намджун тоже. — Прости меня, я хотел, чтобы вы просто смогли... Прости, что скрыл это. — Зарывается руками в волосы и пытается остановить эту соль в глазах. — Плевать. — Садится на корточки, складывая руки перед собой. — Я чувствую, что моя жизнь совсем мне не принадлежит. Кто угодно, кроме меня, знает, как мне будет лучше. — Хосок... — ВЫ ВСЕ ХОТИТЕ, КАК ЛУЧШЕ! Я знаю, знаю. — Чон смотрит снизу вверх, их взгляды теперь одинаково болезненные. — Прости меня, Намджун, прости... — Шепчет, — Я сегодня потеряю его, так ведь? Намджун знает, что да. Отец Хосока сделает всё, чтобы это случилось. — Я буду присматривать за ним. Я клянусь, что его до самого выпуска никто не тронет... — Дрожащим голосом пытается успокоить Намджун, но его слова действуют совсем наоборот, и всхлипы Хосока сменяются рыданием. — Бро, бро... Пожалуйста. — Ким падает на колени, обнимая Хосока. Только сейчас, когда тот содрогается в кольце его рук, Джун замечает, какой Чон хрупкий. И какой он на самом деле дорогой для него человек. И в этот же момент он понимает, как глупо было отказаться от своих чувств к Сокджину. Ведь то, что сейчас происходит с Хосоком, то, почему Юнги послал его сюда, вот это вот всё — настоящая любовь. Они оба осознавали, что это их конец. Знали, что нет другого шанса, но всё равно не стали забирать его у них с Сокджином. Так почему же Намджун решил иначе, почему он один сделал выбор за четверых? — Хочешь, я пойду с тобой? Вставай, Хос. — Ким помогает другу подняться, и обнимает снова. — Я думаю, что эта идея — отстой. М-да, как-то не так я представлял свой каминг-аут. — Чон чуть посмеивается, но улыбка его сейчас совсем не про солнце. — Тогда я буду на связи. Ты мне позвони, обязательно позвони, понял?! — Угу. — Кивает шатен. — Давай, бро, ты сильный! — Не унимается Джун. — Да свали ты уже... — Теперь Хосок смеётся хоть и печально, но искренне, беззлобно. Он заходит во двор дома и старается привести в порядок мысли. Не каждый день он ходит к отцу, зная, что этот разговор сломает его изнутри, и в лучшем случае — просто напополам, без мелких осколков. Не успев зайти внутрь, он слышит, как кто-то тарабанит в не до конца закрытую створку ворот. — Намджун, ты вообще не помогаешь. — Бубнит шатен, подходя к ним вновь. И сквозь небольшую ещё щель Хосок видит ЕГО. Юнги стоит запыхавшийся и в слезах. У него красный нос и ветровка набекрень, он опирается ладонями о собственные колени и пытается дышать ровно. Хосок, кажется, умирает сейчас. Он зажимает рот ладонью, чтобы позорно не завыть в голос, и не может больше пошевелиться. — Я пришёл, чтобы лично передать твоему отцу, что парень твоей мечты ответил тебе взаимностью. Хоба, я люблю тебя. — Блондин подходит к своему парню и берёт за руку. Они смотрят друг другу в глаза, общаясь без слов. Передают самое важное без помощи голоса. Они просто стараются надышаться перед смертью.