***
— Намджун-оппа! Ким Намджун! Парень слышит своё имя, произнесённое слащавым голосом Кьюнг-Сун. Он останавливается, позволяя девушке догнать его. — Привет, Сун! Как ты? — Намджун-оппа, я очень хорошо, а ты, как ты? Как там дела у Хосока с Юнги? — Она хлопает ресницами и мило дует щеки. Намждун на это немного кривится. Она никогда не называла одноклассника оппой, и уж точно не вела себя так ни с кем, кроме Чона. — А, эм... У них всё нормально. Спасибо тебе, что прикрыла перед отцом. — Да не за что, мы же друзья. — Улыбка Ли становится максимально приторной. — Кстати, по-дружески... Я видела тебя с одним парнем, жу-у-утко красивым. Он словно из моей мечты вышёл. Я сразу почувствовала, что это судьба! Ким сразу понимает, что она говорит о Сокджине. Они встретились недавно в парке, когда парни прогоняли сценарий, а Кьюнг каталась на роликах со своей младшей сестрой. — Да, — он прокашливается. — Да, это Сокджин. — Сокджин-и, — мягко произносит она. — У него даже имя идеальное. Познакомь меня с ним, Намджун, пожалуйста. — Зачем? — Не подумав, выпаливает Джун. — Ну, у него есть девушка? — Сун прикусывает нижнюю губу в ожидании ответа. — Вроде нет... — Намджуна прошибает холодный пот, и он очень боится следующей фразы. — Помнишь, я кое в чём помогла тебе, и ты остался в БОЛЬШОМ-БОЛЬШОМ долгу? — Улыбается Ли, пока у Джуна образуется в горле комок, который не даёт внятно ответить, поэтому он лишь кивает. — Так вот, я готова простить тебе этот БОЛЬШОЙ долг за эту ма-аленькую просьбу. Ну чего тебе стоит? — Я не могу, Сун... — Хрипит Ким, втягивая щёки. — Не проси об этом, пожалуйста. — М-м-м, тогда придётся папочке узнать, что Хосок бросил его любимую дочку ради какого-то обесцвеченного ободранного хорька. — Это ты о Юнги? — Джун напирает было на девушку, но вовремя останавливается, — не смей. — Ой, я и забыла, что у вас теперь клуб Винкс. — Она меняется в лице, и сама подходит ближе к Киму. — Либо ты меня знакомишь с оппой, либо я рассказываю об этой всей истории не только папе. Надо помнить добро. — Ли снова улыбается и гладит Намджуна по плечу. — До скорого! — Блять... — Внутри Намджуна что-то рвётся до боли звонко. И, кажется, прокладывает мокрую дорожку по смуглой щеке одинокая слеза.***
— Я уже говорил, что ты гений и что я люблю тебя? — Хосок с неподдельным восхищением слушает новую партию Юнги. — Да, но я разрешаю говорить это трижды в день, так что... — Юнги смеётся, запрыгивая на колени к своему парню. — Всего трижды? — Чон нарочито громко вздыхает. — Фу, ты такой приторный. И да, мне это нравится. — Блондин уже заранее знает, что ему не выиграть конкретно в этом споре, поэтому признаётся сразу. — Я вчера говорил с твоим отцом, пока ты доделывал домашку. Знаешь, ты должен мне три тысячи поцелуев. — Это он тебе прямо так и сказал? — Мин дует на лоб Хосока, и тот жмурится от того, что его волосы в беспорядке разлетаются в стороны. — Почти... — Мурчит Чон, ища с закрытыми глазами губы напротив. — Лжец... — Пропадает уже в поцелуе. Если бы вы спросили, что такое нежность, то ответом стал бы этот поцелуй. Губы касаются друг друга почти невесомо, чувственно. Между ними тонкой ниточкой тянется слюна, когда они лишь за глотком воздуха отстраняются друг от друга. Медленно, очень медленно, как растопленный мёд, как кленовый терпкий сироп растекается это мгновение прикосновениями мягких лепестков. — Он сказал, что они с мамой подумают насчёт того, чтобы ты смог ходить в музыкальную школу, но я пообещал им, что мы сдадим сунын не меньше, чем на триста восемьдесят баллов. — Хосок с улыбкой ждёт от своего парня ещё как минимум десяток маленьких бабочек-поцелуев, но взамен получает лишь тихий удар по лбу. — ТРИСТА ВОСЕМЬДЕСЯТ? С ума сошёл?! Чон Хосок, ты слишком веришь в меня. — Юнги закатывает глаза, ощущая безнадёжность ситуации. — А разве это плохо? Юнги-я, раньше у нас совсем не было шанса, а теперь появился. Да, это будет сложно, но зато, если получится, ты сможешь исполнить свою мечту. Тем более, до экзамена ещё три года, а идти в музыкалку тебе разрешают уже со следующего семестра... — Хосок хитро улыбается, считывая смену гнева на удивление, а удивления — на восторг в глазах любимого человека. — Ты... Ты! Я люблю тебя, ты гений! — Разрешаю тебе говорить мне об этом три раза в день, — смеётся шатен. — Даже не мечтай! — И снова поцелуй. Их прерывает скрип двери. Обернувшись, они видят мать Юнги, которая держит в руках закуски и не может пошевелиться. — Мальчики, я принесла поесть... Простите, у вас тут играет музыка, и я стучала... Юнги вскакивает с колен Хосока и, бледнея, прижимается к ближайшей стене, словно готовясь к расстрелу. — Мам, я... Мам... — Прочищает горло. — Хосок, он... Чон Хосок — мой парень. — Блондин делает шаг, отходя от холодной поверхности. — Сынок, я, наверное, знала?.. — Мягко начинает она. — Просто ждала, когда ты сам решишь, что уже можешь доверять нам с отцом. — Женщина подходит ближе, чтобы обнять сына. — Ты прости нас, Юнги. — Хоби встаёт с диванчика и тоже подходит к ним. — Госпожа Мин спросила у меня, серьёзны ли мои намерения, и я ответил, что да. То есть, я тоже знал, злись на меня, но не на матушку, пожалуйста. Юнги смотрит неверяще, но в его глазах больше нет страха, скорее, облегчение. — Значит, я был прав, когда думал, что вы сговорились у меня за спиной. Уж как-то всё гладко проходило. — Берёт мамину руку в свою и заглядывает ей в глаза. — А папа, он тоже знает? Соён лишь с улыбкой кивает в ответ. — Юнги, ты не злишься, правда? Я очень переживал, что ты ещё долго не наберёшься смелости сказать... И твои родители... Мы правда готовы были. Вышло всё, конечно, не так, как планировали… — Да уж, последнее, чего я бы хотел, чтобы мама увидела, как я сижу у тебя на руках... Но могло бы быть и хуже... Мин Соён прикрывает рот ладонью, её лицо становится почти багровым. — МАМ, МАМ! Я имел в виду, что ты могла плохо отреагировать, а не то, что... Ай, щибаль... — Юнги-я, не ругайся при родителях. — Хосок с нервным смешком тянет блондина на себя. — Спасибо вам за еду, госпожа Мин! Обожаю домашнее, а вы меня всегда балуете. — Да, я пойду. Нам предстоит разговор с отцом. К этому тебе, Юнги, нужно подготовиться. Он очень любит тебя и, поверь, тоже ждёт, когда ты расскажешь ему о Хосоке.***
— Итак, ты готов преодолеть страх и отправиться со мной вот в этой малюсенькой кабинке со стеклянным полом на самую высокую точку в городе? — Сокджин произносит это без злости. Колесо обозрения — лишь его личная последняя проверка. Если Намджун сделает это ради него, то там, на высоте более шестидесяти пяти метров над землёй, Джин подарит ему свою взаимность. — Знаешь, мне кажется, что я больше не боюсь никакой высоты. — Младший даже не смотрит на Сокджина, и тот принимает такое поведение за банальную неуверенность. — Прекрати. Если ты, трусишка, хочешь пойти на попятную, то просто признайся сейчас. — Старшеклассник широко улыбается, протягивая Джуну билеты. — Вот, я даже уже сам купил их, ведь это я тебя пригласил сюда. Всё честно! Намджун поднимает уголки губ в улыбке. Даже если это их последнее свидание, оно должно пройти прекрасно. — А если я от страха случайно прижмусь к тебе? — Ямочки младшего становятся совсем выраженными. — Но ты же смелый, Ромео, разве нет? Пойдём скорее, там начали запускать людей. — Сокджин скрывает в воротнике свои румяные от одной только мысли о Намджуне, жмущегося птенчиком к нему, щеки. И осознаёт, что ему очень сильно нравится это чувство, которое смог пробудить только Джун. Внутри кабины Намджуна ощутимо потряхивает. То ли от разговора, что должен вот-вот случиться, то ли от высоты, которой он и правда боится, а может, просто трясёт саму железную коробку, которой эти двое сейчас за деньги доверили свои жизни. Колесо движется медленно, даже слишком. В голове Намджуна успевают пронестись десятки мыслей. Он не может пойти на попятную: Хосок не должен уехать в Америку. Он слишком долго жил в своём кошмаре, а Ким ещё и добавлял его Юнги. Эти двое должны наконец стать счастливыми, а если они не вместе, то не будет никакого счастья. Сокджин видит парня, что явно сейчас копается в голове, и снова трактует по-своему. Он решает помочь, подтолкнуть младшего к разрешению его мысленных мук. Берёт аккуратно его руку в свою, пальцы Джуна подрагивают, и он, наконец, возвращает сознание в кабинку колеса обозрения. — Ты хочешь мне что-то сказать? — Джин всё ещё не отпускает ладони, наоборот, сжимает чуть сильнее, заглядывая в лицо напротив. — Да. Мне нужно тебе сказать. — Джун набирает полные лёгкие воздуха и выпускает его очень медленно, не замечая, как сидящий перед ним Сокджин расцветает даже раньше, чем азалия. — Тогда я жду, подбери самые правильные слова, Намджун. — Совсем тихо и низко для звонкого голоса Джина. — Знаешь, ты очень нравишься одному человеку. Вы были бы прекрасной парой, я должен вас друг другу представить. — Ким Намджун боится даже взглянуть в сторону любимого. И дело здесь совсем не в высоте и не в стеклянном полу. — Ты удивительный человек. Конечно, я знаю, что нравлюсь тебе. — Посмеивается старшеклассник. — Нет. Это не я. «Вот и всё. Держи свои слёзы при себе, идиот. Он всё равно не был бы с тобой никогда. Он гетеро, смирись и намотай на кулак свои ущербные сопли» — Что, прости? — Сокджин находит эту шутку странной. — Не я, наша с Юнги одноклассница — Кьюнг-Сун. Вы очень подходите друг другу. Я уже вижу, как все завидуют самой красивой парочке в городе, хах. — Парень уже не может остановиться, нервы на пределе, и его несёт. — Я правда хотел бы, чтобы ты дал ей шанс, сходил на пару свиданий... А дальше решишь сам. — Врёт. — Замолчи, Ким Намджун. И до конца этого чёртова, медленного, как твой мозг, колеса, не смей произносить ни единого слова.