Моя ненависть горит

      По итогу вчерашнего дня, могу сказать, что более дрянных стечений обстоятельств в моей жизни еще не случалось, – размышляю об этом, лежа в постели и глядя в потолок.       Постепенно, начинаю осознавать причину дискомфорта в пятках – меня положили на белоснежную постель и укрыли белоснежным одеялом в обуви, не раздевая вообще…       Ладно, это лучше, чем если бы я обнаружил себя раздетым.       Переворачиваюсь на бок, и шея отзывается тупой болью. Да… когда-нибудь, я буду абсолютно здоров и счастлив. Но, видимо, не в этой жизни, – возвращаюсь в исходное положение и впиваюсь глазами в ненавистный теперь, потолок. Медленно текущие мысли приходят только к одной – как же меня все заебало. Сил моих, блять, больше нет, терпеть такое отношение!       – Сколько, блять, можно относиться ко мне, как к сраному предмету, позвольте спросить?! – ору в дверь, подозревая там чье-то присутствие.       Бля, у них же траур, а я тут разорался. То-то какая-то неестественная тишина стоит, и меня никто не трогает. Даже звоночек к обеду молчит, а это вдвойне обидно.       Я… открылся, почти ведь открылся этому засранцу. Поверил что он не бесчувственное животное, что пережил страдания поболее моих, что … да я просто занимался самообманом. Внушал себе это, неизвестно на что надеясь. Что за дебилизм…ах да, пубертат. Видимо мои мозги еще не пришли в порядок до конца, или в семнадцать уже можно говорить о себе как о вполне психически состоявшейся личности? – Морщусь и закрываю глаза.       Нее, вряд ли. Одной из основных проблем опытного наемного убийцы является то, что он думает о себе во взрослом ключе, забывая о том, что он всего лишь русский мальчишка, с печальным прошлым. И забывает об этом довольно часто, отчего и не может объяснить причин возникающих проблем.       Мы влюбляемся и смотрим с надеждой на любого встречного-поперечного, облачая его в плащ идеальности….или оправдывая его скотство тяжелым детством. А когда нас хлещут по морде этим самым плащом, закидывая его далеко вместе с розовыми котятами, охуеваем, лежа на роскошной кровати в обуви, и следами удушения на шее.       – Господин... Рик? – робко донеслось от двери на ломаном русском. Погруженный в свои измышления, недовольно скрипя пострадавшей шеей, поворачиваю голову на звук.       – Чё? – довольно-таки невежливо отзываюсь, нагло смотря на испуганную горничную. Извините, весь лимит вежливости израсходовал. Роуминг дорогой.       – Вам… принести… компресс?       – Унесите себя, и не беспокойте меня больше, – доброжелательно моргаю и отворачиваюсь.       Дверь тихо закрылась, а я уже набросал план действий. Он был на удивление прост и лаконичен – побег. Да, это не совсем правильно, да это не совсем разумно и да, это полное безумие и Рик, ты что, окончательно ебнулся? Да, отвечу я вам.       Я работал на этого урода с 14-ти лет, и пиздецки устал. Он постоянно меняет условия сделки и я уже просто не надеюсь что он собирается их выполнять. Конечно, он пообещал, но чего стоят эти его обещания? Плавали, бултыхались, тонули, знаем.       Я просто был его игрушкой, которую интересно было ломать. Все, сломал, аста-ла-виста, бэйба! Вот бы все это ему в лицо высказать, но все что из этого получится это:       А) Меня не воспримут всерьез и накажут;       Б) На меня наорут, не восприняв всерьез и запрут;       В) Все вышеперечисленное в произвольном порядке.       Проблема Змея в том, что он в любом случае не воспримет меня всерьез. Конечно, кто же сможет воспринять всерьез шлюху, которая покорно сосала и давала себя истязать, с малой долей непокорства? Я бы тоже не стал.       Теперь нужно слегка отлежаться и в путь. Зря прогнал горничную, компресс был бы кстати. Нет сил даже подняться и снять обувь. Где же блять все мои хваленые годы тренировок? Я просто в говно.       – Кхм, – слегка откашливаюсь и на пробу выдаю вопль. Тишина. Ну пиздец, видимо она всерьез восприняла про «не беспокоить меня больше».       – Сукаааа, – нараспев матерюсь, окончательно взбешенный ситуацией, а в голове, как манна небесная, возникает ЧУДОВИЩНЫЙ, МЕРЗКИЙ, ИЗОЩРЕННЫЙ ПЛАН МЩЕНИЯ, который даже близко с побегом не стоял. Осмыслив его и продумав несколько деталей, я расплылся в блаженной улыбке и уже никуда не торопясь, спокойно уснул. Для идеального исполнения потребуется много сил и актерского мастерства.

***

      Похороны обошли меня стороной, – просто однажды все исчезли из особняка на несколько часов, а вечером снизу доносились звуки фортепьяно и звон бокалов.       Окончательно оклемался через неделю – рубец на руке затянулся, и уже не так сильно болел, а шея красовалась сине-зелеными разводами. Да, «окончательно оклематься» – для меня это именно так.       За эту неделю проникнуть в мою комнату пытались: 1. Дворецкий (17 раз); 2. Горничные (23 раза); 3. Доминик (5 раз и 2 из них весьма удачно); 4. Андрэ (2 раза, и похоже, он проникся ко мне сочувствием, после этого случая); 5. Змей (0 раз).       И знаете почему? Я тоже нет. Хотя, скорее всего он чувствовал себя… (неееет, не виноватым, что ж вы, блять, несете?!) … неловко. Может быть, а может он просто забыл о моем существовании, что гораздо правдоподобнее. Но, если бы он пришел…       Стук в дверь застает меня врасплох. Как раз сижу в ванной комнате и пытаюсь с помощью водных процедур убрать скопившееся напряжение из-за неудачной практики лежания в обуви несколько дней. Никогда так не делайте.       Этот стук лишил меня равновесия – ноги предательски соскользнули и тазик покорно перевернулся. Плюхаюсь спиной в разлитую по полу воду и не в силах справиться с шоком, издаю тихий стон ненависти.       Дверь распахивается и влетает Константин.       – Рик!!! Что с тобой?!       – Ни шагу. Блять. Дальше, – тихо предостерегаю его, когда он достигает порога ванной. Не знаю что его останавливает – то ли мое слишком серьезное предупреждение, то ли открывшаяся его взору картина моего завернутого в пушистый белый халат тела, распластавшегося на полу.       – Рик…       – Какого хуя тебе надо? – Спрашиваю максимально ласковым голосом, даже не пытаясь подняться и изучаю кафель на стене.       – Что за… – Босс растерян, он не понимает что ему говорить и что делать и я просто упиваюсь этим моментом, чувствуя, что получаю мизерную, но какую-никакую компенсацию за годы мучений.       – Я спросил, что тебе надо, Костя. – Все-таки поднимаюсь и снимаю отяжелевший халат с голого тела. – Хотите меня трахнуть, мой господин? Я готов. – Хлюпанье по луже голыми пятками слегка сглаживает эффект, но надеюсь, он этого не заметит. Как и надеялся – его взгляд прикован к моему телу. Он жадно впивается в каждый миллиметр, буквально пожирает меня. Ну, что ж, я готов.       – Яро, ты ведешь себя странно, – его голос дрожит. ДРОЖИТ, блять!!! Он пытается держать все под контролем, но стояк упершийся в ткань брюк он держать под контролем уже не может. Подхожу и прижимаюсь к нему, начиная тереться пахом об его вставший хуй.       – Чего же вы ждете, босс? – мурлычу, внутренне содрогаясь от приторности своего тона, и одновременно сдерживая дрожь во всем теле от своей наглости.       – Ты… – хрипит Змей, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в меня руками, – Что ты делаешь?       – Возьмите меня, – стону, уже едва ли не насаживаясь на намокший внушительный бугорок под его штанами, – Неужели я один этого хочу? Змей внезапно отталкивает меня, и я чуть снова не поскальзываюсь.       – Что ты задумал, Рик? – он отступает на несколько шагов, продолжая держать меня в поле зрения. Выхожу из ванной следом, еле обмотавшись полотенцем, и сажусь на постель. Вдох-выдох. Ты все сможешь.       – Я прощаю вас за это… – рука мимолетно касается разукрашенной шеи и максимально честно продолжаю:       – Для вас это был сложный момент, и я должен был понять это. Не навязываться и делать то, что мне говорят. Его колкие как лед глаза все также недоверчиво щурятся, но он подходит ближе.       – Мне очень стыдно что я этого не понял, и хотел бы загладить свою вину… так, как у меня лучше всего получается… – проклинаю себя за глупую краску на лице, – По крайней мере, я думаю, что получается.       – А что за маты я слышал вместо приветствия? – приподнимает бровь Змей.       – Я был слегка дезориентирован, сами же видели, – пожимаю плечами. – Больше не буду поднимать темы, которые вы не хотите обсуждать, господин. Простите меня.       – Ты что-то задумал, – заинтригованно говорит он, подходя и опрокидывая меня на простыни. – Но что, не могу понять…       – Ничего я не задумал, – пытаюсь разубедить его, погружаясь в его ледяные омуты и теряясь окончательно. Змей нависает надо мной, и все что нас разделяет – это его одежда и мое полотенце. Так себе защита, если честно. Он наклоняется и проводит носом по моей шее, и этого достаточно, чтобы у меня встал.       Ну что ж, ребята. Похоже, я слегка гей. Или у меня стоит на конкретного человека. Что уж тут скрывать? Теперь-то.       Константин чувствует мой стояк и взгляд, которым он меня одаривает, сулит такой охуенный секс, что мне даже и не снилось.       Он медленно целует, и я просто схожу с ума. По телу начинают бегать мелкие неконтролируемые судороги, прижимая мое тело к его телу максимально близко. Его поцелуй из медленного и ленивого превращается в жесткий и страстный. Константин сминает мои губы и я начинаю задыхаться.       Полотенце отлетает в сторону, Змей отрывается от меня, давая передышку и начиная раздеваться. Из под рубашки показывается подкачанный (еще бы) торс, и темные ареолы сосков. Мучительно зажмуриваюсь, едва ли осознавая что сейчас происходит, а он снова тут, со мной. Полностью раздетый и такой горячий… несмотря на свое прозвище и ледяные глаза. Сейчас лед его глаз превратился в плавящийся аквамарин, который просто убивает во мне все живое.       Я не хочу ни о чем думать и жалеть, хочу вот как сейчас, чувствовать как его руки скользят по телу, а язык сплетается с моим в каком-то безумном танце, буквально насилуя мой рот и не давая и мига передышки.       – Рик… – стонет он. Молча соглашаюсь на все.       Он льет смазку на пальцы и медленно проникает в меня, начиная разрабатывать и одновременно стимулируя член, отчего едва не кончаю, прикусывая кулак и сдерживая стон. Было бы ужасно если бы я кончил прямо сейчас. Он бы по гроб жизни дразнил меня.       Ощущения в заднице странные, но не дискомфортные, что вполне устраивает, поэтому начинаю помогать, насаживаясь на его пальцы и уже не сдерживая стоны. Да в пизду притворство. Чем глубже они проникают, тем явственнее становится какое-то тянущее и очень приятное ощущение. Выгибаюсь и сжимаю широкие плечи Змея, оставляя мелкие царапины. Он не обращает на это внимания, жадно наблюдая за моей реакцией и резко наклоняется, чтобы зубами оттянуть сосок и получить очередной изумленный вздох. Боль укуса быстро сглаживается посасыванием и облизыванием укушеного места, дорожка поцелуев ведет к животу. Руки Константина ни на минуту не останавливаются.       – Я сейчас кончу… – цежу сквозь стиснутые зубы, и он прекращает все движения руками, чтобы снова оказаться на уровне моих глаз.       – Входит уже три пальца, но ты очень тугой. Готов?       – Как пионер блять, что за вопросы?! – возмущаюсь, притягивая Змея к себе и заставляя целовать себя уже намеренно.       Он коротко и резко входит, и от новых ощущений я слегка в шоке, поэтому мужчина останавливается, давая привыкнуть к здоровенному хую в моем заднем проходе.       – А если я скажу что все-таки не готов… – начинаю мягко сдавать назад, надеясь что эта хуйня вылезет и оставит мой шокированный зад в покое.       – Мой маленький волчонок… – Мужчина иронично улыбается и капелька пота стекает по его лбу, теряясь во вьющихся черных волосах. Коротко вскрикиваю от неожиданного толчка. – …боюсь, сейчас слегка поздно об этом говорить…да и я так долго этого ждал.       В дверь культурно стучат, и прежде чем застывшие мы что-либо ответили, она распахнулась и явила нам сияющего Доминика. Впрочем, его улыбка слегка померкла при виде летящего в него первого схваченного предмета с тумбы и рыка убираться ко всем чертям.       – Oh Seigneur, pardonne–moi! – и мгновенно исчезает, однако, тихонько прикрыв дверь. Я, не в силах сдержать смех, откидываюсь на подушки, но Змей жаждет продолжения банкета, и смех переходит в стон.       – Стой… – бессмысленно прошу, под интенсивные и глубокие движения Змея, но он только наклоняется, позволяя ухватить беглый поцелуй, зарывшись пальцами в растрепавшиеся волосы.       Привыкаю к темпу и начинаю чувствовать блаженство от того, что меня трахает мой босс, которого я, блять, ненавидел всей свой душой, или ее остатками.       Я перестал понимать что происходит после третьего раза этой бешенной и ритмичной гонки. Он кончал, менял презерватив, менял позу, и снова вставлял, вышибая слезы из глаз. В очередной раз чувствую как оргазм разливается по нижней части тела и хныкаю в подушку, которая уже влажная от слез и соплей. Я искренне сожалею что нарвался, но просить пощады поздно. Рывок – меня подхватывают под бедра и снова насаживают на налившийся кровью член.       - Давай, Яро… - шепчет Змей, обняв меня и прикусывает ушко.       - Ты ебаный тиран, - скулю, одновременно насаживаясь и начиная двигаться, уткнувшись лицом в его шею. Не удерживаюсь от укуса. Константин дергается от неожиданности и опрокидывает меня на кровать, с изумлением глядя на кровь, оставшуюся на ладони.       - Ты…реально волчонок, - его нежная улыбка заставляет все внутри перевернуться, несмотря на металлический привкус во рту. Воспоминания о похищении и моем трипе с убийством, путем выгрызания мяса, отступают.       Он вдалбливается в меня настолько глубоко, что становится больно. Но эта боль смешивается с эйфорией от очередного подступающего оргазма. Нахожу свой член и начинаю дрочить, приближая небеса.       Кажется прошло много времени – за окном темно и ошалелое лицо Змея теряется во мраке этих шикарных апартаментов.       В очередной раз кончаю, не веря, что остался в живых и чувствую, что больше точно не выдержу. Все тело изувечено – искусано, изучено в малейших подробностях и на нем расцвело множество багровых отметин. Теперь синяки на шее не так уж и выделяются.       Мои бедра в теплой и липкой сперме – видимо, в какой-то момент презики закончились. Начинаю осознавать, чему позволил случиться.       – Я кончил не внутрь, – сообщает Змей, переворачиваясь и ложась рядом, не замечая моего одеревенения.       – Презервативы закончились, так что… – он притягивает к себе, словно боится, что я убегу или исчезну и глубоко целует – ...спи.