***
Дверь распахнулась, и я привстал с кровати с полузавязанным шнурком на кеде. – Э…Андрэ? Мужчина смотрел на меня с таким же недоумением. Возникла неловкая пауза. – Где Дом? – А... – я нагнулся и завязал шнурок. – Он переехал в другую спальню. Выражение лица Андрэ нельзя было описать. Что-то восхищённо-недоуменно- презрительное. – Ты… ты выселил моего брата из его собственной спальни?! Теперь понимаю, как это выглядит. – Нет, он переехал по другой причине… – сообщаю захлопнувшейся двери. – Ну что за душка… – пробурчал, заправляя кровать. – Пока, Андрэ, было приятно поболтать. Константин… старался не думать об этом всю ночь, но вышло в итоге как-то не особо. Вчера я обнял этого человека. Смутные причины неясно мелькают на периферии сознания, и прояснять их страшно. Не скажу, что это было нечто спонтанное, просто подумал, что мне нужно было бы это, будь я на его месте. Сколько людей за всю жизнь подарили ему тепло своих рук? Искренне? Телохранители не считаются. Рассматриваю в окно клумбу и, раскрывая, приземляюсь у края, чтобы не примять цветы. Нужно свалить, пока он не начал искать меня, хотя не могу представить причину, по которой Змей будет меня искать. На его месте я бы себя сразу застрелил. Чтобы уж наверняка больше никогда не увидеть. Позволить себе такую вольность по отношению к боссу – очень похоже на самоубийство. Но он не убил, а просто сжал мою руку и сидел так некоторое время. Потом встал. Бесшумно закрыл крышку рояля и, уходя, мимолетно окинул таким взглядом, что я буквально примёрз к полу, и появилось чувство, что опять ввязался во что-то нереально опасное. Попал я, короче. Но убить он меня не убьет. Надеюсь. По крайней мере, не здесь. Медленно исследую высокую ограду, увитую плющом и ещё каким-то пушистым растением, не нахожу другого решения, кроме как лезть. Примеряюсь и, отойдя на рассчитанное расстояние взлетаю на стену; распределив вес и перекинув ногу на противоположную сторону, перелезаю через ограду.***
Дворецкий семьи Дю Леманн, Фламель Геле – тактично вышел из гостиной и закрыл двери. В этой семье он служил уже давно, поэтому выработал отличную психическую устойчивость и невозмутимое выражение лица в любых ситуациях. Это было необходимо для выживания на такой работе, за которую неплохо платили и содержали. За дверью попеременно, но одинаково монотонно забубнели голоса, и дворецкий обеспокоенно потер лысеющую макушку с зализанными назад остатками седых волос, сняв белоснежную перчатку. То, что в этой семье, состоящей сплошь из истериков и психопатов, может вестись непринужденная беседа без драк и швыряний предметами интерьера, было такой редкостью, что казалось слегка диковатым. Он ещё немного постоял, убедился, что это не увертюра к грандиозному акту очередной скандальной оперы и ушёл приводить в порядок дела в саду, всё же не переставая беспокоиться. Дворецкий вышел на террасу через черный ход для прислуги, решив проверить лилии: в последнее время они выглядели больными и клонили свои белоснежные головки к ухоженной и взрытой почве клумбы. За этими цветами всегда пристально ухаживали – они были гордостью семьи дю Леманнов и геральдическим символом Франции, которой семья была верна вот уже несколько поколений. Запустить такие цветы – это буквально измена родине! Фламель хмыкнул под нос от своих патриотических мыслей и поднял глаза. Ограду в нескольких метрах от него оседлал тот самый юноша, что приехал с господином Константином, довольно ловко на нее взобравшись, и, видимо, думая что скрыт от посторонних глаз. Дворецкий молча наблюдал, как тот перемахнул на другую сторону и глухо приземлившись, помчался прочь. Старик покачал головой, скрывая ухмылку и решив не рассказывать об этом, если его, конечно, не спросят напрямую. Найдя садовника и посоветовавшись с ним насчёт лилий, он принял решение изменить состав удобрений, и они вместе с Жеромом полчаса рассуждали на эту тему, вскоре придя к устроившему их обоих решению. После этого Фламель поднялся в кухню проверить, как там обед. На кухне творились немыслимые дела. Если бы хозяева, так редко гостившие в поместье, узнали, что повар уронил кастрюлю с раками и обжег кипящей водой ноги двум своим помощницам – уволили бы всех. Этим они пошли в своего отца. Пока дворецкий, качая головой, оказывал первую помощь девушкам, повар уничтожал следы и виновато косился на старика. – Comment vont les messieurs? – решил он сбавить накал страстей. – Jure? Дворецкий недовольно покосился на Мартина, этого безголового шеф-повара, работающего тут всего пять или шесть лет, и у которого вечно всё валится из рук. Непонятно, почему его еще не уволили. Хотя, свои блюда он готовил божественно. Этого у Мартина было не отнять. – Avant-hier juré. Hier juré. Aujourd'hui, ils parlent juste – сухо сообщил он, закончив обматывать бинт вокруг щиколотки тихо стонущей проклятия девицы, и Мартин удивленно приподнял бровь. – Quoi, juste parler? Et vous n’avez encore rien cassé? Девушки, прихрамывая, удалились с кухни, отпущенные кивком головы. Фламель пожал плечами. – Pas encore mais je pense pas que ce sera pour longtemps. Sur les trois, personne n'était très patient. Notamment – Konstantin. Шеф-повар понимающе хмыкнул, уважительно кивнув старику, глаза которого затянулись дымкой воспоминаний… « – Hey Domi! – маленький шустрый парнишка с плачем и визгом пронесся по тёмной галерее. – Où êtes- vous? Arrête ça! – он поёжился, услышав какой-то скрежет. Все двери в галерее были за темными портьерами, отчего казалось, что он находится в месте, откуда нет выхода. – Bien Dooom, – шмыгнул мальчик, вытирая набежавшие слезы с уголков зелёных глаз. Скрежет повторился, и Андрэ, уже не скрывая страха, побежал навстречу, подзуженный упрямством и злостью. Добежав до источника, он обнаружил Дома, который подглядывал в дверную щель, откинув портьеру. Плечи старшего брата почему-то дрожали, словно ему было очень холодно. – Dom? – прошептал Андрэ, садясь рядом на корточки и пытаясь заглянуть брату за плечо. – Monstre ingrat! – послышался знакомый металлический скрежет, и мальчик понял, что перепутал его с голосом отца. Доминик повернулся к брату, и тот увидел тающие бусинки в голубых глазах. Он отодвинул его и прильнул к щёлке. Перед глазами Андрэ предстала сцена, давно известная всему поместью по причине своих многократных повторений. Отец - высокий и статный мужчина, которого Андрэ побаивался, но любил, нависал над телом мальчика с занесённой для удара рукой. Тело мальчика, более хрупкое, чем у остальных детей в этой семье, мелко дрожало, но он молчал. – Vous avez osé vous faufiler dans le tombeau de notre famille et profaner la mémoire de Violet! Encore! – продолжал своим безжизненно-злым голосом Огюст дю Леманн. – Je te l'avais dit! A- je dit?! – рука с отвратительным шлепком опустилась вновь. – Dom… – Андрэ повернулся было к брату, но отшатнулся, увидев дворецкого Фламеля. – Jeunes messieurs, vous ne devriez pas être ici, – покачал головой уже седеющий мужчина, с отческой заботой глядя на них. – Viens. И он увёл их прочь от той противно скрипящей двери и скрежета отцовского голоса, от звуков ударов и от всего этого ужаса, который творился там. Но забыть об этом маленький Андрэ никогда уже не сможет. Как и Доминик….» – Monsieur Flamel, pourquoi êtes-vous? – помахал ладонью перед лицом старика повар. Дворецкий недовольно цыкнул, и тут же наверху раздался грохот, затем металлический звон; после хлопка двери послышались замысловатые проклятья и ругательства. Повар ухмыльнулся. – Il fallait parier, euh, monsieur majordome? – но дворецкий уже мчался на звук, сохраняя свою чопорность и спокойное выражение лица. Двери гостиной были широко распахнуты, а у камина с пылающими от гнева глазами стоял Константин со шпагой в руках. Шпагу он, видимо, сорвал со стены над камином, но второй шпаги рядом не было. Фламель быстро изучил взглядом гостиную, шпагу так и не обнаружил. – Maître, c'est une arme de collection, pas pour des combats. – осторожно заметил дворецкий, чем заслужил злобный взгляд разъяренного мужчины. – Je sais! Me considérez-vous comme un idiot?! – прорычал Константин и бросил шпагу на пол. Фламель проводил ее взглядом, отметив, что крови нет. – Monsieur Constantine, avez-vous des ordres? – проигнорировал вопрос дворецкий, учтиво склонившись в полупоклоне. Мужчина рухнул в кресло, прикрыв глаза рукой и горько ухмыльнувшись. – Quel est l'intérêt d'être à la tête d'une organisation d'assassins si vous n'avez pas la capacité de tuer qui vous voulez vraiment? – он махнул рукой на дворецкого. – Apportez-moi du vin, Flamel. Et où est mon garçon? – Le jeune homme a quitté le manoir il y a une demi-heure, – сообщил старик, и Константин уставился на него так, будто не поверил своим ушам. – Ce que. – вопросительной интонации даже не потребовалось.***
Ранее… Дворецкий вышел, закрыв дверь, и Константин испытующе уставился на брата. – Eh bien, quel genre de diable avez-vous besoin? Андрэ сел в кресло и всё так же, словно не замечая брата, смотрел в не разожжённый камин. – Nous devons parler. – удержать поползшую вверх бровь Константин даже не пытался. – Tu es quoi? Nous n'avons rien à parler. Андрэ нервно провел рукой по волосам. – Je sais ce que j'ai mangé au déjeuner… Константин хмыкнул. – Извинения приняты. – На русский? – удивился Андрэ. – Ты же знаешь, я в нем не особо силен…. – Особенно акцент, – кивнул Змей. – он просто ужасен. – Не боишься, что твой маленький волчонок будет шпионить? – пропустил колкость Андрэ, что было, надо признать, нетипично для него. Константин смерил его взглядом и наконец опустился в кресло напротив брата. – Я не держу возле себя волчат, которым не доверяю. – Доверяешь ему? – длительное молчание дало понять, что ситуация довольно сложная и запутанная, поэтому он сменил тему. – Насчет отца… – Я не пойду к нему... – сразу же отказался Константин. – Это окончательное решение, и я его не изменю. Смирись. На скулах Андрэ заходили желваки. – Я все еще стараюсь быть вежливым, брат. – Очень ценю это, – скрестил руки Змей. – Уже четыре минуты - идешь на рекорд. – Ты… – шипение непроизвольно вырывалось изо рта мужчины. – ...должен быть благодарен ему за все, что он тебе дал. – Я ничего у него не просил. – Но ты взял… – клокочущая ярость постепенно выбиралась из груди чистокровного француза, а не полукровки, спокойно смотрящего в черные угли камина. – Ты слышишь себя? Я был маленьким ребенком и не понимал, что происходит. У меня не было выбора. Никто не позволил мне выбирать. – Константин провел ладонью по ткани пиджака, и его взгляд застыл на перстне. Перстне, что он, не снимая, носил все эти годы на указательном пальце. Андрэ вскочил. – Да сколько можно молоть весь этот бред?! Ты ошибка, всего-навсего грязный выродок! Позор… – он замер и тихо закончил – ...позор нашей матери. Плод ее прелюбодеяния. – Тем более, я вообще не должен был приезжать, – стерпел Змей и тоже встал напротив брата. – А как же почтение? Благодарность нашей семье и отцу, за то, что он принял тебя в семью несмотря на бастардскую кровь? – Я не чувствую благодарности, – предельно честно ответил Константин, и мимо него пролетела ваза, разбившись о стену и усеяв своими осколками ковер. Белый от ненависти Андрэ стоял перед ним со шпагой, сорванной со стены над камином. – Ты оскорбил Леманнов одним своим существованием, умри, жалкий пес! В кармане Змея зазвонил телефон. – Прости, что прерываю твою драму, но ты слегка ошибся столетием. Алло? Пока Константин разговаривал по телефону, Андрэ, не опуская шпаги, стоял, словно изваяние. – Так на чем мы остановились? Ах, да, драма... – Змей снял со стены вторую шпагу. – Это ты виноват в том, что он сейчас умирает. – прошептал француз. – Я уничтожу все, что тебе дорого, если он умрет. Взгляд Константина заледенел. – И твоего волчонка… я убью первым. – Шпаги отчаянно зазвенели, скрестившись в воздухе, словно две молнии. – Не. Смей. Его. Трогать. – процедил Змей сквозь зубы, не сводя глаз с Андрэ. Тот криво ухмыльнулся. – Ты только что дал мне рычаг давления. Глупец. – Я встречусь с отцом. – отрезал Константин. – Но больше никогда не смей даже упоминать о том, что хочешь причинить вред Рику. – Договорились. – кивнул Андрэ и вышел, громко хлопнув дверью. Змей сжал зубы и медленно через них выдохнул. Дворецкий что-то спросил у него, но мысли Константина были слишком далеко отсюда. А затем ярость всё же взяла верх.