Пока мы молча сидим и смотрим на черную воду и огни далекого города, ночь постепенно уступает рассвету. Я не знаю, что еще сказать. Да нужно ли вообще что-то говорить? После моих последних слов, Шин словно ушел в себя, и мне стало тревожно. Он же не догадался, нет?
– Это интригует, – наконец подает голос парень и швыряет камешек вниз.
Слышится характерное «бульк», а я думаю, что русалки, наверное, уже в красках расписали, как будут топить наших потомков до пятого колена. Только мы не слышим.
Меня начинает раздражать, что он ищет какие-то тайны и развлечения за мой счет, и я пихаю его в бок.
– Прекращай облагораживать мой неказистый облик, – прошу, надеясь, что он послушается и перестанет делать из этого какой-то романтичный бред.
– Ладно, – соглашается азиат и опирается на локти, запрокидывая голову в небеса.
Выстрел пробивает его плечо, отчего он дергается как кукла и едва не падает вперед, но моя натренированная реакция не заставляет ждать. Я резко опрокидываю его назад, прошипев, чтобы он не шевелился и отмечаю, что мы как на ладони. Худшего и представить нельзя. Ни одного пути отхода, кроме как нырять в воду, но делать это не зная местности и хотя бы примерной глубины…
– Мы в полной жопе, – шиплю и вглядываюсь в деревья и кусты, пытаясь вычислить откуда выстрелили, держа пистолет наготове.
Шин тихонько стонет, но у меня в эту секунду нет ни грамма жалости к этому идиоту. Рациональное мышление подсказывает выход – прикрыться им, как живым щитом, и попытаться договориться или не договориться со стреляющими без предупреждения пидорасами, но совесть останавливает. Серьезно? Совесть?? М-да, докатился.
– Кто там? Выходите, – коротко приказываю я, стараясь придать голосу максимальную уверенность.
Из тени деревьев выходит несколько человек, и я снова сдерживаюсь, чтобы не выругаться сквозь зубы.
Слишком много.
Что за подстава?! Ей-богу, если бы Шина не подстрелили, я бы подумал, что это подстроил он.
– У тебя два выхода: либо ты спокойно бросаешь пистолет в воду и идешь с нами, либо ты эмоционально бросаешь пистолет в воду и идешь с нами.
– Обхохочешься, – мрачно говорю я, не оценив потуги чувака на юмор. Он жмет плечами, а остальные из его шайки постепенно начинают окружать нас. Целиться во всех одновременно я не могу, поэтому…
Неужели конец?
– Ах вы суки подзаборные, – с сожалением сплевываю, и пистолет издает прощальное «бульк», переходя в собственность русалок.
Парни спокойно подходят и подхватывают потерявшего сознание японца, а их главный, держа меня на мушке, коротко приказывает куда идти.
– Ну пиздееец, – с чувством комментирую всю сложившуюся ситуацию и с заложенными за голову руками начинаю пробираться через кусты.
Когда мы вышли к припаркованному у дороги гелендвагену, я заметил, что за ним стоит еще пара машин.
– Можно вопрос? – спрашиваю, пытаясь хоть как-то разобраться в ситуации.
– Нельзя, – лаконично отвечают мне, вырубая коротким и точным ударом по шее. Последнее, что я увидел, упав – были колеса внедорожника.
«Что ж у меня за жизнь-то такая?!»
***
Приходил в себя я медленно и со вкусом – охуенной головной болью и затекшей шеей, привязанный к стулу непонятно где.
– Доброе утро, – сдержанно поздоровался Шин из другого угла.
– Рад, что ты живой, – сообщил я, разглядывая бурые кровоподтеки на его куртке в свете заколоченного гнилыми досками окна.
– Все в порядке, – предупреждает он, заметив мой взгляд, и я, конечно же, не верю.
– Не бойся, скоро выберемся, – жизнерадостно морщусь от боли, прострелившей от макушки до шеи, – Или нас убьют раньше.
– Было бы здорово выбраться перед этим. Умирать я пока что не собираюсь, – парень тоже скривился, и я не удержался от смешка.
– Надеюсь, что когда-нибудь я все же дойду до школы, а то все как-то не выходит, – размышляю вслух, пытаясь развязать веревки.
– Не получится, – Шин беззлобно пинает какой-то камень, валяющийся на грязном и тоже изрядно подгнившем полу.
– Тебя тоже вырубили?
– Да.
– Куда нас привезли? Если бы я знал, могли хоть какой-нибудь план побега составить… Вот гады предусмотрительные… – я осекся, заметив внимательный взгляд Шина.
– Что.
– Ты какой-то…другой. Не такой, как при нашей первой встрече.
– Может, хватит меня анализировать? – раздражаюсь я, снова дергая веревки, и, потревожив раненые запястья, ругаюсь сквозь зубы.
– Что с твоими руками? – тут же спрашивает он, и я, насколько это возможно, пожимаю плечами.
– БДСМ-игры.
Шин от неожиданности пытается выпрямиться и тут же обмякает от боли. Из дырки на куртке начинает течь маленькая струйка крови.
– Ничего себе, – хрипит он, тяжело дыша. – Не знал, что тебе такое нравится.
Я снова пожимаю плечами и пытаюсь встать вместе со стулом.
– Естественно, откуда тебе знать?
Встать внезапно получается, и я тяжело передвигаюсь к двери, поворачиваюсь спиной и начинаю долбиться. Результат не заставляет себя долго ждать: дверь распахивается, и я вываливаюсь под ноги тому самому мудаку, который меня вырубил и подстрелил Шина. Он, флегматично рассмотрев причину шума, поднимает меня за шкирку вместе со стулом и вносит обратно в комнату. Я только сейчас рассмотрел бугрящиеся под темной кофтой мышцы. Просто так сбежать не получится…
– Ну, – говорит он, – пожалуй, придется кое-что тебе объяснить.
– С чего такая щедрость?
Он молчит, и меня начинает нервировать его долгий и оценивающий взгляд.
– Твой босс достал наглеть, – начал он. – Заявился сюда несколько лет назад и начал вести свои дела, как будто, так и надо. А между прочим, в этом городе уже была отлаженная система работы, в которую он в принципе не вписывался. И вместо того, чтобы по-хорошему свалить нахрен, он начал подминать под себя все наши…организации, и за несколько лет перебил все наши поставки и переманил клиентов. Так не делается, парень, – он вздохнул, подошел к окну и поколупал ржавый гвоздь. – За все нужно платить. Но платить ваш Костик отказался, да еще и начал убирать наших людей. Наше терпение иссякло, – подытожил мужик и остановился прямо передо мной. – Заплатить все же придется. Не деньгами, так своей... – презрительность, скользнувшая в его глазах, насторожила меня еще больше – …сучкой. Нам повезло что этот, – он кивнул в сторону Шина, – Увез тебя от постоянного присмотра.
За мной был постоянный присмотр. Леденящая злость поднималась откуда-то изнутри, перерабатывая все органы в кашу и убивая во мне все мысли на корню.
– Я не его сучка.
Врешь, как дышишь. Теперь все знают.
Он не стал спорить, а просто пожал плечами.
– Мои информаторы никогда не врут, парень.
– И что вы со мной сделаете?
– Для начала селфи, – мужик подошел и приобняв меня, сделал пару снимков. – Ну что за кислая рожа? УЛЫБАЙСЯ, МАТЬ ТВОЮ! – рявкнул он, и я судорожно сглотнул, увидев, что шея этого урода в опасной близости от моего лица.
Глаза Шина, наблюдающие за нами, расширились, словно угадав мои намерения.
Я абстрагируюсь на долю секунды, чтобы в следующий миг вцепиться в горло этого типа зубами и рвать. Рвать в остервенении, не чувствуя соленого привкуса во рту и кусков мяса с мышцами, не слыша яростных криков и ударов, которыми он пытался оторвать меня от шеи.
Словно дикий зверь, выгрызаю теплую плоть, едва ли осознавая, что делаю, пока до меня не стали доносится крики Шина.
– …….!
– ……….ти!!!
– ОСТАНОВИСЬ, БЛЯТЬ!
Я резко дернулся и оторвался от разорванной шеи, упав вместе со стулом на пол. Затем обернулся к парню окровавленным лицом. Шин не смог скрыть своего ужаса и просто молча смотрел на меня, не в силах больше что-либо говорить.
Извернувшись, вытаскиваю из кармана мертвого мужика нож, заметив, что его глаза начали стекленеть. Перерезав веревки, я пару секунд постоял над телом, а затем, кинув нож в постепенно расплывающуюся лужу, сказал проникновенно и тихо:
– Я. Не. Его. Сучка.
Слышится судорожный вздох, и я резко оборачиваюсь, но не успеваю заблокировать или уклониться от удара ногой в живот. Отлетаю к стене, в глазах начинает плыть красное марево.
– АХ ТЫ УБЛЮДОК!!! – кто-то подбегает ко мне и начинает изо всех сил пинать под ребра, – КУСОК ГНИЛОГО ДЕРЬМА! ШЛЮХА, ПОДСТИЛКА, МРАЗЬ… – послышались вопли, и пинающего оттащили.
– Подожди! Остановись, Серый!
Ничего не чувствую. Дыхание вырывается сквозь переломанные ребра с хрипом и перерывами. Кровь заливает глаза, я ничего не вижу, но и не пытаюсь. Во мне кипит ненависть, которая затмевает все остальное. Собравшись с силами, пытаюсь ползти на голоса, чтобы снова вцепиться зубами и рвать, рвать, рвать…
Я не умру здесь. Не сегодня, сука!
Меня снова отшвыривают, и я издаю какой-то звук – рык или вой, уже не знаю.
– Да он же блять, совсем бешеный! – визжит кто-то, – Остано….
Во мне пробуждается то, что я всегда так сильно пытаюсь усмирить, скрыть, запрятать глубоко в подсознании.
Не будить раньше времени.
Оставаться спокойным.
Не вспоминать.
Но все летит к чертям. Я перестаю что-либо соображать, перед глазами в кровавой пелене мелькают черные волосы, стальные лезвия, усталые взгляды… и мое сознание окончательно вырубается.
***
Ярослав медленно поднимается, отхаркиваясь кровью и держась одной рукой за стену, а другой за ребра. Я смотрю на это и не понимаю, откуда у него берутся силы.
Несколько вбежавших бандитов смотрят на все с плохо скрываемым ужасом, и пистолеты в их руках заметно дрожат. Я пытаюсь ослабить веревки и что-то, наконец, сделать, но рана тут же напоминает о себе, отдаваясь во всем теле дикой и невыносимой болью.
Я понимаю, что счет идет на секунды.
Все очень плохо. Хуже не придумаешь. Узлы едва поддаются, Ярослав, шатаясь, бредет вперед, а на его лицо я стараюсь вообще не смотреть. Отморозки пока колеблются с выстрелами, а лужа от трупа расплывается все дальше. Парень идет по ней, и подошвы его ботинок отвратительно хлюпают, оставляя следы на прогнивших скрипящих досках.
«Вот и все. Конец. Сейчас застрелят его, потом меня»,– закрываю глаза и пытаюсь смириться.
Смириться не получается. При всем желании.
В отчаянии кидаюсь вперед, ударяясь подбородком о пол так, что из глаз летят искры, а дальше плохо понимаю, что происходит.
Слышится какой-то шум, и звон разбитого стекла.
Вижу женскую фигуру на фоне окна, ее длинные светлые волосы….дальше звуки выстрелов, и я теряю сознание.
