– Яро, давай быстро сбегаем до магаза, – Леша, видимо, решил записаться ко мне в приятели, не спрашивая моего мнения.
Сижу за партой, щурясь от солнечного света, и едва сдерживаю зевок. Бессонная ночь дала о себе знать, ведь несмотря на все тренировки я остаюсь мелким сопляком, которому все же нужно спать определенное количество часов. Норму я явно не выполняю.
Мои одноклассники галдят о чем-то уже минуты две с начала перемены. Молоденькая училка внезапно встала из-за стола и, виляя задницей, обтянутой юбкой-карандашом, скрылась за дверьми.
«Педофилка» – не удерживаюсь от этой мысли, прекрасно осознавая всю нарочитую призывность её действий. Ее провожает пара десятков голодных глаз пацанов, доверху переполненных гормонами.
– Ярик! – я вздрагиваю и смотрю на Лешу, который все также стоит рядом, еле оторвавшись от разглядывания задницы училки.
– Зови меня Слава – прошу, вставая и направляясь к выходу. Парень поспешно идет за мной и нервно смеется.
– Ты видел ее бампер? А? Красота! И нахуя ей сдалась наша школка? Эх… – не обращая внимания на истекающего слюнями Лешу, потягиваюсь и замечаю, что за мной внимательным взглядом следит та самая странная девчонка с нелепой косичкой и вообще…
– Кира? – оборачиваюсь и вижу застывшего одноклассника, наблюдающего за приближением девушки.
Так. Неет, только не…
– Ярославушка… – она быстро подходит и, схватив меня за плечи, быстро притягивает к себе, прижимаясь губами к моим губам. Вокруг все стихает, а затем наступает гвалт и свист.
Я отшатываюсь и машинально вытираюсь. Алексей, в ахуе приоткрыв рот, стоит на том же месте.
Эта странная девчонка, ехидно улыбаясь, прижимает палец к губам и по слогам, словно играясь, произносит:
– Не будь таким холодным со мной, милый.
– Что тебе надо? – хмурюсь я, боясь испортить образ, который создал за время пребывания в этой школе.
– Ну, например… Как насчет свидания? – она озадаченно хлопает Лешу по щекам, но не дождавшись реакции, отходит и говорит на публику, которая быстро собралась, благодаря ей.
Медленно выдыхаю и думаю о том, как сбежать от этой странной ситуации, благодаря которой наверняка поползут слухи.
– Я… – в кармане вибрирует мобильник, незамедлительно достаю его. Это сообщение с новым заданием и извинениями за то, что придется пропустить школу. Извинения идут в виде премиальных, которые тут же падают на мою карту.
Я оборачиваюсь и иду сквозь толпу, уже не замечая никого.
– Эй! Так что насчет свиданки?! – кричит мне эта ненормальная и недовольно скрещивает руки.
Я что, блять, главный герой гаремника? Нахер.
– Я гей, — громко сообщаю я и ухожу.
Ненавижу, когда мои планы рушатся. Но она реально доставучая, и нужно было отделаться от нее сразу. Нельзя ни на что отвлекаться. Всё-таки я здесь лишь с одной целью.
Выйдя на улицу и опустившись на незаметную лавочку в сквере, звоню Нику за подробностями. Он долго не отвечает, но затем всё-таки берет трубку, причем явно раздраженный.
– Эм…прости, я за инструкциями…
– Какие еще инструкции?!! – рычит он, и на заднем фоне слышится женский голос. Я едва сдерживаю смешок, но затем мне становится не до смеха. Если Ник не знает о моем задании, значит оно исходит непосредственно от... начальства? То есть, от него. А эти задания всегда означают только одно.
Рыкнув какое-то ругательство, Ник сбросил, а я с глубоким вздохом набрал злополучный номер, чтобы услышать холодный голос со змеиными интонациями.
– Здравствуй, Ярослав, – услышав это, я сглатываю и стараюсь быть предельно вежливым.
– Инструкции, пожалуйста.
– Все так же холоден, да? – слышится хмыканье, от которого по позвоночнику прокатывается волна страха.
– Инструкции, пожалуйста.
– Сегодня твое задание – я. Приезжай, жду, – слышатся гудки, и я сжимаю телефон побелевшими пальцами.
Он снова это делает. Опять.
– Мерзкий изврат, – скриплю зубами и иду к дороге: нужно поймать такси.
***
Во время поездки мои мысли постоянно крутятся вокруг Шина, который сейчас находится без моего круглосуточного присмотра.
Раньше мне дозволяли следить за ним постоянно, а затем отправили в школу. До сих пор я не могу понять зачем, но ослушаться приказа тоже не могу.
– С вас полторы, – хрипит водитель, и я вылезаю из этой чертовой иномарки, провонявшей бензином.
Мы выехали за город, где, пройдя пешком несколько сотен метров, можно попасть на частную территорию.
Охрана пропускает меня без проверки, ибо знает уже в лицо. Железные ворота разъезжаются, и я медленно иду по дорожке, засыпанной гравием, к огромному вычурному дому в викторианском стиле, утопающему в зелени сада.
«Окей» – отметаю все мысли, отключаю чувствительность и эмоции.
«Нужно просто сделать это»
Трус
Захожу в дом через незаметную дверь для персонала и иду по знакомому маршруту в его кабинет.Черная отполированная дверь из дуба с резной круглой ручкой. Стою перед ней, протянув руку, но не касаясь.
Слабак
Сжимаю ладонь в кулак, а затем решительно открываю дверь и вхожу.
Он сидит на софе, небрежно закинув ногу на ногу, и медленно покачивает бокал тонкими пальцами, в котором плещется рубиновая жидкость.
– Ты слишком долго. Я заждался, – его идеально отглаженный черный костюм, без единой складки и небрежно уложенные иссиня-черные волосы, создают опасно-притягательный образ, а пронзительно-голубые глаза впиваются в меня, так же изучая, как я его сейчас.
– Прошу прощения, – его глаза сужаются, и я понимаю, что началось, поэтому поправляюсь.
– Прошу прощения… хозяин.
Он подносит бокал к губам и коротко приказывает:
– Раздевайся.
Медленно начинаю снимать толстовку и слышу, когда моя голова скрывается в вороте:
– Переоденься в то, что лежит на кровати в спальне.
Сняв толстовку, с обнаженным торсом скрываюсь за дверью в противоположной части кабинета, где на кровати, застеленной черным атласным бельем, под самым развратным в мире балдахином обнаруживаю женское белье и платье горничной.
Отворачиваюсь и сжимаю челюсти. В дверях стоит горничная в точно таком же платье, которая внимательно следит за мной.
– Переодевайтесь, Ярослав, – мягко говорит она, но за этой мягкостью чувствуется предупреждение.
Я глубоко вдыхаю и кидаю эти вещи на пол.
– Я не буду этого делать. Нет.
Горничная спокойно поворачивается и делает жест рукой, приглашая следовать за собой. Через несколько минут, пройдя по запутанным коридорам и лестницам, горничная покидает меня у дверей обеденного зала.
Он сидит там за длинным столом, застеленным белой скатертью, на котором, помимо его столовых приборов и накрытых крышками круглых подносов, стоит пара изящных ваз с цветами и несколько витых подсвечников.
Мужчина отрывает взгляд от планшета и окидывает меня недовольным взглядом.
– Ты, как всегда, непокорен. Обслужи меня, – коротко бросает, одновременно делая жест дворецкому, который незамедлительно уходит, тихо прикрыв за собой дверь, и мы остаемся наедине.
Как я ни старался отключить все эмоции, мое сердце колотится о грудную клетку, а руки начинают дрожать. Сжимаю их в кулаки, а затем поднимаю крышку с подноса и аккуратно ставлю перед ним чашку с супом, который просто умопомрачительно пахнет. Вспоминаю, что не ел сегодня вообще и молю желудок не подвести своими воплями.
– Ты голоден? – проницательно спрашивает он, откровенно любуясь моим голым торсом. Я так и не успел надеть толстовку обратно.
Молча тянусь ко второй крышке, но внезапно его холодная рука скользит по моему бедру и резко дергает на себя, отчего я падаю на колени, а другая сжимает щеки до боли, притягивая мое лицо ближе.
– Я. Спросил. Ты. Голоден? – рубит он слова, и я отвожу взгляд в сторону, стараясь абстрагироваться.
Если я сорвусь…
Если я сорвусь, то все будет напрасным. Вся моя жизнь, все мои усилия. Он не позволит мне.
– Нет, – наконец выдавливаю из себя, и он швыряет меня на пол.
Я смотрю на него снизу вверх, лежа у его ног в черных лакированных оксфордах. Его лицо рассекает усмешка.
– Обслужи меня.
Внутренне напрягаюсь, за что голова безвольно дергается от удара туфлей. Подползаю и расстегиваю ширинку его брюк. Если сделаю что-то не так, он не даст мне закончить то, ради чего я живу.
Его рука по-хозяйски зарывается в мои волосы и до боли сжимает у корней.
Я, наконец, отключаю эмоции и сердце начинает биться, как в коме – едва-едва.
***
Его член бьется о заднюю стенку моего горла, провоцируя рвотные позывы, а рука нещадно тянет волосы, заставляя задирать голову как можно выше.
– Давай же… – хрипит он, находясь в паре шагов от того, чтобы кончить, и я закрываю глаза. В голове крутится мысль о том, почему я это делаю.
Он кончает в мое саднящее горло, и я, задыхаясь и кашляя, падаю на пол.
– Бывало и получше. Что с тобой сегодня? – недовольно протягивает он, застегивая ширинку. Я молча сплевываю и встаю. Он садится на свой чертов стул с витыми ножками и смотрит на меня опять – сверху вниз.
– Что ты делаешь?
Я приближаюсь к нему, мимоходом взяв со стола десертный нож, попутно смахнув со стола супницу с несколькими приборами.
Внутри что-то медленно и неотвратимо ворочается, начиная подступать к горлу и застилая глаза красными всполохами.
Он позволяет приставить нож прямо к своему горлу и даже пустить пару капелек такой желанной для меня крови.
Смотрю в его самоуверенные глаза, и на мгновение все замирает. Он знает, что я не убью его – это упущенная возможность.
Заранее невыгодная и глупая стратегия.
Проигранное сражение, а за ним и война.
Даже не война, а жалкая попытка бунта. Знаю. Но не могу удержаться. Не могу стерпеть.
Ты чертова шлюха.
Нож со звоном падает на пол.
Входит дворецкий и застывает, окидывая взглядом осколки посуды, полуголого меня, нож на полу, его спокойное и насмешливое лицо, капли крови на горле.
– Константин Олегович, к вам….
За дверью раздается цокот каблуков и капризное:
– Костик, этот противный старикан опять не пускает меня к тебе!
Она заходит, и мы трое смотрим на женщину в коротком атласном платье красного цвета.
– Эм… что за… – бормочет она и в растерянности хватается за свои обсидиановые кудри.
Константин Олегович встает и молча кивает дворецкому, который быстро уводит меня через другую дверь.
– Что вы пытались сделать господину? – спрашивает дворецкий, впервые вступая со мной в диалог за все те разы, что я здесь был.
Глубоко дышу, не понимая ровным счетом ничего, и понимая только одно – на сегодня все кончено.
– Я хотел его убить, – наконец отвечаю, когда мы оказываемся в той же комнате и берусь за свою одежду.
Слышу, как за спиной у дворецкого зашумело переговорное устройство, а затем наступает темнота.
