Моя ненависть горит

      Я вижу.       Черные блестящие волосы, мелькающие перед моим лицом. Их родной аромат. Мать ведет меня по парку аттракционов, но я не успеваю и бегу, задыхаясь и быстро перебирая ногами. Передо мной только ее длинные – ниже спины – волосы, которые мягко перебирает летний ветерок. Красивое нежно-голубое платье с кружевными оборками внизу идеально облегает фигуру, заставляя меня всё больше убеждаться, что моя мама – прекрасная фея.       Она оборачивается – я останавливаюсь.       Она смотрит на меня своими светлыми глазами, из которых льется хрустальными каплями влага. На платье красным бархатом проступает быстро увеличивающийся порез, и она, словно в замедленной съемке, падает на землю.       — АААААААААААААААААААААААААААА! – вырывается крик из моего горла.       Прерывисто дышу, приподнявшись на локтях, и возвращаюсь в реальность. Быстро сую руку под мокрую от пота подушку и, нащупав пистолет, облегченно выдыхаю.       Сознание стабилизируется, сон уходит в дымку подсознания, а я снова начинаю трезво мыслить. Кошмары являются моими постоянными спутниками, но я всё равно никак не могу к ним привыкнуть.       – Яро, вставай, тренировка, – Ник обнаруживает себя движением теней в углу моего временного убежища. Мысленно чертыхаюсь, понимая, что он слышал мой вопль.       – Минута, – прошу, зарываясь рукой в волосы, и быстро встаю.       Ник выходит на свет, и я вижу его высокую фигуру, облаченную в чёрную униформу. Он скрещивает руки и под курткой проступают контуры пистолетов.       – Задание? Ник отрицательно мотает головой и одергивает куртку.       – Для меня задание - для тебя тренировка. Смотрю на часы. Три ночи.       – Хорошо, я понял, – надеваю портупею на футболку и быстрыми движениями рассовываю пистолеты по кобурам.       Мы выходим из здания и быстро углубляемся в переулок. Ник идет впереди, я иду чуть левее, прикрывая мужчину от возможного нападения, скорее по привычке, нежели по уставу.       – Тебе сегодня в школу? – мужчина в очередной раз поворачивает, и мы выходим на людную улицу.       Не переставая бросать по сторонам осторожные взгляды и в любой момент готовый схватиться за оружие, отмахиваюсь:       – Могу пропустить, это не имеет значения. Ник останавливается и внимательно смотрит на меня.       – Имеет. Ты должен ходить в школу.       – Я знаю школьную программу наизусть, – отрезаю. – И согласился туда ходить только потому, что это была его просьба.       – Прикуси язык, – устало прерывает меня мужчина. – Ты бы не смог отказаться, ты прекрасно это знаешь, а значит это необходимо. Его приказы не обсуждаются. Согласно киваю. Мы продолжаем путь.       – Смотри, – мы останавливаемся на тротуаре в потоке людей, и он показывает на женщину, которая видна в стеклянной витрине какого-то круглосуточного кафе.       – Она. Поправляю воротник куртки и уверенным шагом направляюсь ко входу.       – Я буду ждать там, – доносится до меня. Кидаю взгляд на переулок поблизости.       – Окей, Ник. Я быстро.       Колокольчик на двери истерично взвизгивает, и милая официантка в коротком белом передничке, чем-то похожая на Белль из мультика «Красавица и чудовище», оборачивается на звон. Убираю из головы ненужные мысли и усаживаюсь за столик рядом с женщиной, одновременно кивая официантке. Краем глаза внимательно изучаю свою цель, мило беседуя с Белль.       Этой женщине где-то под тридцать. Скромное с виду черное платье, на самом деле безумно дорогое; пара браслетов на руке и серьги, тоже неказистые с виду. Волосы, убранные в высокую прическу, открывают восхитительную шею и идеальные ключицы.       Декольте не настолько глубокое, чтобы можно было оценить грудь, но формы определенно дают простор фантазии.       Ее длинные ресницы бросают росчерки на худые щеки, а глубокие тени под глазами не дают усомниться в том, что она не спала несколько дней. Значит, за ней ведется охота. И сегодня она закончится.       Она без энтузиазма берет чашку и отхлебывает кофе, не отрывая глаз от ноутбука, но внезапно бросает взгляд на меня. Универсальная улыбка, не показывающая мое отношение к ней. Она не знает меня. Не знает, заинтересовала ли меня или это просто жест вежливости. Белль приносит кофе, и я снова перебрасываюсь с ней парой слов.       Женщина переводит взгляд на экран и начинает печатать.       – Могу я спросить, что здесь делает красивая женщина в столь поздний час? – она вздрагивает и, подняв глаза, обнаруживает поверх экрана мое лицо, нагло занявшее место напротив.       – Могу задать тот же вопрос, – отрезает женщина, но захлопывает крышку. Ей польстило внимание, она готова говорить, но вскоре догадается, поэтому нужно действовать быстро.       – Я часто брожу по городу ночью. Он намного интереснее, чем днем, словно преображается во что-то иное. Начинаешь замечать то, чего раньше не замечал или не придавал значения. То место, которое ты хорошо знал и проходил мимо него много раз, становится незнакомым и таинственным, – я вижу трепетное внимание в ее глазах. – Все становится незнакомым и таинственным…       – И опасным, – дополняет она и ее тонкие пальцы тянутся к чашке.       – Не могу не согласиться, – наблюдаю, как она делает глоток. – Женщинам не стоит ходить одинокими в ночи. В больших городах много опасностей, и большинство подстерегают их как раз в темное время суток. Но это время суток не становится менее заманчивым для меня, – заканчиваю сумрачный диалог и встаю.       – Вы похожи на романтичного маньяка, – серебряный смех колокольчиком льется из ее уст.       – Так проверьте же, – шепчу, на мгновение приблизившись к ее уху. – Очередная ли я опасность в ночи? – она испуганно отшатывается, а я иду к выходу.       – Или просто чудак, любящий гулять в темное время суток? – колокольчик коротко взвизгивает, и дверь мягко закрывается. Медленно иду к переулку, зная, что она придет.       – Подожди, парень. – она чуть задыхаясь приближается, застегивая на ходу замок своей сумочки. Послушно останавливаюсь и дарю ей самую нежную из своих улыбок.       – Хотите получить ночной поцелуй от романтичного маньяка? – протягиваю руку, женщина в замешательстве останавливается.       Целая минута проходит, пока она пытается прочитать меня. Я вижу все маленькие кинжалы, спрятанные под платьем, в рукавах и маленький пистолет в сумочке.       Дрожащие белые пальцы робко касаются моей ладони, и я утягиваю женщину в темноту. Прижимаю к холодной, склизкой кирпичной стене и припадаю к прекрасной шее, ловя вздохи и стоны. Почти влюбленный в это прекрасное создание, целую её губы и отстраняюсь, мягким жестом убирая пистолет из тонких пальцев.       – Всё-таки вы встретили маньяка, леди – отхожу и кладу пистолет в карман. –Но, вижу, вы уже догадались. Она стоит у стены, напряженная как струна и смотрит на Ника, целящегося ей в голову.       – Что ж, опасность всё же подстерегла меня темной ночью, – тихо говорит женщина. – И я не смогла сбежать, зато получу самую романтичную смерть… – она смотрит на меня, и я чувствую вкус её губ.       – Спасибо, юноша.       – Пожалуйста, леди. Выстрел – и тело нелепо сползает по стене, оставляя на ней кровавый след.       – Хорошо справился, Яро, – мужчина убирает пистолет в кобуру и смотрит, как я достаю и выкидываю все кинжалы на землю.       Мы уходим, и я лишь единожды оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть, как она, похожая на большую фарфоровую куклу, медленно остывает в сыром переулке, а в остекленевших глазах отражается свет одинокого фонаря.       – Тебе не стоило её целовать, – делает замечание Ник, когда мы удаляемся на приличное расстояние.       – А ты бы попробовал удержаться, – усмехнулся я, поглаживая кончиками пальцев серебряную отделку пистолета у себя в кармане.       Мужчина осуждающе качает головой. Мы продолжаем путь.

***

      Ник уходит из убежища спустя какое-то время, обсудив со мной детали рапорта и забрав перламутровый пистолет – последнюю память о прекрасной женщине.       Я вздыхаю и смотрю на часы. Почти шесть утра. Приняв решение, встаю и иду к лестнице, что ведет наверх.       Рассвет только-только трогает горизонт, и я сажусь на бетонное покрытие крыши, расстелив перед собой кусок ткани со смазкой и другими принадлежностями. Начинаю чистить оружие.       Передо мной простирается картина сонного города с небоскребами и старыми хрущевками с арочными дворами и темными аллеями. Пробка на другом конце улицы доносится до моего слуха нетерпеливыми гудками, и город все так же несет свою суету в мир – весна медленно уступает место лету.