Имя

День 80. Час 5. Она не спит. Спина затекла от сидения на жесткой земле, но девушка не спешит возвращаться на мягкий матрас. Вместо этого она трет со всей силы уставшие глаза, которые уже слезятся от недосыпа. Микаса уговаривает себя, что не спит из-за того, что Конни стал сильнее храпеть, а вовсе не по другой причине. Три дня назад уехал Армин. В ту ночь она снова кричала, он ей так сказал. Но друг ничего не сказал о том, что Микаса тогда назвала его Жаном. Было странно, ведь ее это удивило, но Армин будто не был удивлен совсем. Вместо какой-либо реакции, он лишь продолжил гладить ее по щеке. Тогда забота друга не возымела должного эффекта. Истерика не прекращалась до самого рассвета. Девушка теперь старается спать днем в перерывах между миссиями и тренировками. Она убеждает себя, что это потому, что сны снятся спокойнее, когда на улице светло. Только лишь поэтому. Правда сегодня заснуть ей не удалось ни на минуту. День 94. Час 10. Они уже должны были вернуться. Прошел ровно двадцать один день, отряд задерживается на неделю. Никаких отчетов не приходило. Никаких новостей. Совершенно ничего. Не то, чтобы она считала дни, просто Леви ворчал все утро. Вся лесная база слышала слова капитана, что за три недели никто из их отряда так и не поумнел. Тут Микаса и осознала, что срок ее терпения капитана — ровно три недели. За перебранку у нее выговор и штрафные тренировки. Микаса злится из-за Леви, глупых новобранцев, сегодняшнего выговора и командира отряда, который специально оставил ее здесь. И хоть девушка понимает, что ее травма прошла только недавно, но там она смогла бы оказаться полезнее, чем в лагере. Никто не знает наверняка, возможно, что на миссии сейчас проблемы, а ее боевой опыт мог бы быть необходим. Ведь не просто так их командира нет дольше положенного. День 108. Час 3. -Если что-то не так, то сказала бы сразу, чем тут сидеть. — Конни умостился рядом с Микасой на холодном камне, недалеко от границы лагеря. Сегодня парень впервые заметил, что девушка не спит рядом с ним в шатре. -Все нормально, я просто не сильно устала. Иди отдыхай. — Улыбка вышла слегка фальшивой, как и ее слова. Микаса страшно устала и ужасно хотела спать, но просто не могла. Девушка изводила себя уже не первую неделю отсутствием здорового сна. Ей было страшно спать без того, кто вытащит ее из кошмаров. Каждый день засыпая, она надеялась не увидеть снова те ужасы войны, что подкидывало ей во сне сознание. Но ожидания, увы, не оправдывались. Микаса просто не смогла справиться с этим в одиночку, а днем у нее не было времени на долгий сон, ведь капитан гонял ее по всему лагерю, раздавая указания на право и лево. Холодает. До костей пробирает ледяной осенний ветер, заставляя ребят одновременно поежиться. Но никто так и не встает, чтобы отправиться в теплый шатер. -Микаса, ты знаешь, что я хотел бы помочь тебе. Протянуть руку помощи, остаться рядом, поддержать тебя и позаботиться. Мы не чужие. — Конни хотел было коснуться плеча девушки, но в последнюю секунду передумал и спрятал руку в карман зеленого плаща. — Но правда в том, что я не могу. Хочу, но не могу. — Он замолчал, прикрывая глаза. — Твои крики по ночам… они напоминают мне ее. Голос Конни задрожал, а глаза покраснели. Юноша поднял голову к небу, не давая слезам скатиться вниз по щекам. -Саша снится мне каждый день. Я еще не говорил об этом никому, но каждую ночь, каждую, Микаса, я вижу самые счастливые моменты с ней. И каждую ночь я думаю, что она жива и вновь смеется рядом со мной. Каково же разочарование… Микаса хотела сжать его ладонь, хотела обнять его, успокоить. Она не стала этого делать. Девушка знает его чувства и жалость тут не поможет. Она не способна оказать ему поддержку, а Конни не смог бы утешить ее. -Я чувствую твою боль, Микаса, но вобрать ее в себя не в силах… Прости меня. -Конни, не извиняйся. Девушка коснулась своей холодной щеки. В последнее время этот жест действовал слово успокоительное и вихрь мыслей затихал. -Знаешь, я думаю, мы сильнее этого. — Заглянув в глаза друга, произнесла она. Эту фразу Микаса запомнила навсегда. Когда-то именно она помогла ей не совершить ошибку. И хоть сначала девушка посчитала ее глупой, но сейчас она повторяет себе эти слова каждый день. С ними она может двигаться дальше. День 124. Час 12. -Доброе утро, Микаса. — Его взгляд внимательно прошелся по ее телу. Она спала, облокотившись спиной о дерево, пока другие солдаты ушли на обед. Не получив совершенно никакой реакции, он опустился перед ней на корточки, желая разбудить. Рука потянулась к ее плечу, но вместо этого мужчина позволил себе небольшую вольность. Эта секундная слабость была тем, чем он грезил последние недели. Ночуя в окопах, сидя в засаде, он думал об этом. Нежным движением мужчина провел ладонью по темным волосам. От самой макушки до шеи, пальцами слегка задевая кожу. Его сухие губы тронула легкая улыбка, когда под его касаниями на нежной шее появились мурашки. От девушки не последовало никакой реакции. Тогда мужчина слегка похлопал ее по плечу. Глаза Микасы приоткрылись и встретились с теплым взглядом командира. -Доброе. — Шепнула она слегка сонным голосом. Не спала значит. -Не знала, что вы прибываете сегодня. – В голосе сквозило небольшой обидой, хотя Микаса пыталась ее скрыть. Она поднялась с земли, Жан придержал ее за локоть. Размяв затекшее после получасового сна тело, девушка оглядела свою одежду, отряхнув налипшие к плащу листья, и прошлась незаметным взглядом по мужчине, что стоял напротив. Он выглядел так же, как и в их последнюю встречу, лишь выражение лица сейчас было мягче, чем обычно. -Мы не думали, что задержимся на полтора месяца. — Микасе могло лишь показаться, но на секунду он выглядел виноватым. – Я рад тебя видеть. Мужчина не смог скрыть улыбку, и Микаса засмотрелась на нее, замерев на пару секунд. -Да, я тоже. День 130. Час 16. Он тяжело ранен, лежит на койке, пока вокруг кружит солдат, пытающийся оказать первую помощь. Она видит, как рваная рана рассекает обнаженную грудь мужчины. Каждый сантиметр кожи усыпан ссадинами и гематомами. УПМ, разломанное на части, лежит подле ее ног. Его рубашку наспех разрезали на лоскуты, чтобы добраться до ранения и попытаться остановить кровотечение. Пару часов назад их отряд направлялся в Шинагшину из лагеря. Повозку подорвали посреди тропы прямо с солдатами и оружием. Из восьми человек выжили только четверо. Микаса не пострадала, поэтому еще с одним солдатом они тащили раненого командира до ближайшей деревни. А сейчас она ничего не может для него сделать. Просто стоит и смотрит как гримаса боли искажает его лицо, как темная кровь течет по койке на грязный пол. Хотя знает, помнит, как много он для нее делал. День 130. Час 18. Лекарств в деревне нет, благо были нитки и спирт. Его зашивали, пока он кричал в зажатую между зубами ткань. Но длилось это недолго, ведь мужчина почти сразу потерял сознание. Ей сказали, что если он очнется до ночи, то может выжить. Его тело горит. Жар не спадает уже несколько часов, но все же мужчина спит и даже сейчас его брови нахмурены. День 130. Час 23. -Микаса. — Едва слышно прохрипел мужчина. -Да? — Она отталкивается спиной от стены и подходит ближе к его койке. – Мне позвать кого-то? -Не надо, я в порядке. Командир лежал на спине по пояс укрытый лоскутным одеялом. Мужчина был белее стен этой маленькой комнатки. За пару часов он потерял слишком много крови, поэтому его губы приобрели синеватый оттенок, а под глазами появились черные впадины. Микаса не покидала комнату ни на секунду. Все эти долгие часы, она провела здесь, слушая тяжелое дыхание командира, наблюдая за его подрагивающим раненым телом. Девушка боялась оставить его одного. Ей казалось, что уйди она хоть на секунду, то больше не застанет его живым. Он был плох, очень слаб. Меньшее из всего, что она могла сделать — быть рядом. И она была. -Я написала отчет главнокомандующему, Калеб и Мартин повезли его в Шиганшину. -Хорошо. Ей было неловко под его пристальным взглядом, потому что он заметил ее переживания. То, как она говорила слишком тихим голосом, то как она сжимала пальцы — ничего не укрылось от его внимательных глаз. Тем не менее он ничего не сказал. -Не буду спрашивать про твое самочувствие, но скажи, тебе что-нибудь нужно? -Воды, если можно. Мерцание свечи мягко освещало маленькую комнатку. В ней не было даже стула, лишь кровать, банка с водой на подоконнике и один источник света. Девушка потянулась за водой, затем бросила взгляд на Жана. Тот внимательно следил за всеми ее действиями, отчего ее движения выходили скомканными и слегка нервными. Его вид был пугающе болезненным. Кровавые бинты обхватывали крепкую грудь, обе руки перевязаны не слишком талантливым целителем, все тело и даже лицо усыпано синяками и кровавыми ранами. Микаса протягивает банку командиру и слегка пугается, когда он не может взять ее из женских рук. Она все понимает, когда слышит его болезненное шипение. -Прости, я… -Нет, ты меня прости, не подумала. Я сейчас. Микаса присаживается на край кровати, пальцами обхватывает банку еще крепче и неловко подносит ее к пересохшим губам мужчины. Их глаза снова встречаются, но свой взгляд она быстро отводит. Вместо глаз, она выбирает смотреть на губы. Микаса наблюдает как они приоткрываются, обхватывают края банки, медленно потягивают воду. Тонкая струйка жидкости течет по его щетинистому подбородку, капая на грудь. Глаза командира исследуют ее лицо, отмечая для себя каждую перемену в эмоциях. Прошло довольно много времени с тех пор, как Микаса о ком-то заботилась. Сейчас она пыталась не навредить, поэтому с трепетом обращалась с мужчиной, словно он был маленьким и хрупким. Микаса вспоминала аккуратные прикосновения Жана, как он заботился о ней в минуты ее слабости, поэтому она хотела отплатить добром на добро. Девушка тянется другой рукой к его лицу. Холодные пальцы прикасаются к пылающей коже мужчины. Микаса проводит рукой вниз по линии его подбородка, слегка касаясь пальцем губ. Спускается по шее до груди, вытирая капли воды. Она делает это медленно, с нежностью, будто боится, что он может сломаться от любого жесткого прикосновения. Жан закашлялся, давясь водой. Наваждение спало и Микаса нервно дернула рукой, ударив банкой по зубам командира. К ней пришло осознание, что она немного увлеклась. Микаса тут же вскочила на ноги. Вода разлилась по ее одежде и это подействовало довольно отрезвляюще. Они смотрят друг на друга и оба молчат. На его лице удивление, но губы расплываются в подобие улыбки. Микаса начинает извиняться, покидая комнату.