***
Из-за проливного дождя ежедневная тренировка была перенесена в холл детского сада и проведена под чутким руководством Андрея в исключительно мужском составе. Он был беспощаден. Упражнения доходили до такого уровня сложности, что и спортивный Винсент, и не менее спортивный Кевин справлялись только с Божьей помощью. На усложнённые виды отжиманий они в беспомощности поднимали руки и под осуждающим взглядом Андрея откисали в сторонке. Миша же без особых усилий завершил тренировку раньше остальных и довольствовался заслуженным отдыхом. Было видно, что такое для него не в новинку. Бри, решившая понаблюдать за процессом, вовсю болела за Руиза, потому что хотела как можно скорее продолжить играть с ним и учить что-нибудь новое. Девочка была очень познавательной и любопытной. Хендерсон шутливо обижался по поводу отсутствия поддержки малышки в его сторону, на что получал извинения и виноватые улыбки Бри. Он собирался предложить девочке устроить соревнование по прыжкам на скакалке, когда из кабинета показалась фигура Хэла. — Винс, зайди ко мне, — позвал он, вновь исчезая за дверью. Хендерсон не заставил его ждать. Он был крайне благодарен Хэллтону за то, что тот спас его от жестокого тренера! Через чур бодрой походкой Винсент направился в необходимую комнату, слушая зазывающие реплики Бри за спиной. Ей не терпелось увести Кевина знакомиться с нескончаемым количеством игрушек, которыми кишел детский сад. — Знаешь, я всё-таки рад быть твоим личным психологом, — улыбнулся Винс, закрывая за собой дверь и ступая вглубь кабинета. Он уселся рядом с Хэлом на диван. — Не переживай, потом отработаешь упущенное, — серьёзно пообещал он. Хорошую физическую подготовку Хэл ставил на первое место. — Какой ужас, за что мне это, — отшутился Винс. — Скоро ли вернётся отряд из вылазки? — У них не так много времени в запасе. Если будут действовать разумно, вернутся к завтрашнему утру. — Специально, что ли, выделил только сутки? — прищурился Хендерсон, ища ответ во взгляде собеседника. — Читаешь меня. — Это моя работа, — махнул головой Винс. — И, ладно, было очевидно. Рэй и Бриг ни за что не справятся, если не забудут о разногласиях. Ограничить их — очень хитро. — Рад, что ты оценил моё решение по достоинству, — похлопал его по плечу Хэл. — Ты, кстати, подумал насчёт парного сеанса с Бригом? — Подумать-то подумал, но ты так и не рассказал о том, почему он тебя недолюбливает. Без этого знания я не могу предложить ему работать над проблемой. Может ли быть такое, что мир с тобой Безымяшке только навредит, м? Если ты не готов, расскажешь в другой раз, — Винс пожал плечами. Давить он не хотел, но надеялся, что уходить от важного разговора Хэл больше не станет: он и так постоянно отмахивался, делясь чем угодно, но не самым главным. — Ты такой настойчивый, мистер Хендерсон. Я думал, что всю правду об этом узнает только Бриг, но совершенно не ожидал, что воспользуюсь услугами психолога. А тебе уж точно надо знать, что между нами произошло, — Хэл опустил взгляд на свои руки. Он сжал их в замок и усмехнулся. — Я ведь уже говорил о Каравале? — Твой заклятый враг, с которым ты никак не мог поделить территорию и силу, верно? Неужели он тут замешан? — Уж поверь, Хендерсон. Тебя ждёт очень увлекательная история.***
Хэллтон уже несколько недель сидел как на иголках. Неблагоприятные вести из больницы давили на него и усложняли и без того нелёгкую жизнь: его продуктивность снизилась в разы, раздражение возросло, а опечаленные от отсутствия новых дел мины помощников действовали на нервы. Беспокойство Брига заставляло чувствовать слабость и беспомощность. Доходило до нервных срывов и панических атак, бессонных ночей, страха от возможной неудачи и последующей апатии ко всему окружающему. Гарольд хотел опустить руки, у него иссякали силы на дальнейшую борьбу с тяжёлой болезнью самого близкого человека — родной матери. Она страдала давно и тяжело. Жизнь явно не была благосклонна к добрейшей женщине с болезненным прошлым. Гарри помнил своё несчастное детство, когда мать безуспешно скрывала следы побоев за слоями тонального крема и на людях делала вид, что с ней всё в порядке. Она прятала сына от отменно поставленных ударов отца, после чего закрывалась в ванной и подолгу плакала. Агрессивный муж, что не мог прожить ни одного дня без бутылки чего-нибудь крепкого на столе, отбирал у неё все тяжело получаемые деньги. Уже тогда Гарольд понимал, что должен во что бы то ни стало защищать мать от домашнего насилия, однако женщина всё равно из раза в раз подставлялась под удары. Она всегда жертвовала собой ради безопасности единственного ребёнка, умоляла остановиться и подумать о страдающей психике сына. Её старания ценились Гарольдом, но ребёнок отхватывал в любом случае: тогда, когда мать теряла сознание или обессиленно ревела на полу, никакой защиты у него не оставалось. Отец заставлял мальчика доставать для него деньги и выпивку, угрожая тем, что прикончит маму в случае сопротивления. У Гарольда не было выбора, он был обязан делать то, что требовалось. В возрасте девяти лет он научился воровать еду из магазинов, кошельки у подвыпивших мужчин в забегаловках и оставляемые посетителями чаевые прямо со столов. Хэллтоны в целом жили небогато: человек, называвший себя отцом Гарри, менял работы как перчатки и нигде не продерживался больше недели, — ещё немного и в городе могло не остаться ни единого места, где бы хотели видеть рожу Хэллтона-старшего, — а мама проводила дни напролёт за мытьём туалетов и полов в местной школе. Над Гарольдом нередко подшучивали одноклассники, видя его мать в стенах учебного заведения, но он, как правило, заставлял их жалеть обо всех нелестных выражениях в её адрес. Тринадцатилетний Гарольд также не колебался, держа перед собой нож и уворачиваясь от атак пьяного отца. Мать тогда лежала на полу позади и заливалась слезами, потому что неудачно попалась на глаза Хэллтону-старшему и отплатила за это сполна. Он избивал её табуреткой, пока та с треском не сломалась, а в комнату не вбежал ошарашенный подросток. Парень знал, что надо делать. И ему повезло покончить с этим быстро — всего одним удачным взмахом ножа и попаданием в шею непутёвого отца. Расследование убийства длилось недолго. Мать хотела взять всю вину на себя, но Гарри яростно отрицал её признания и на каждом углу гордо кричал о том, что совершил убийство собственными руками. В рамках самообороны, разумеется. Он был ребёнком, желающим защитить себя и маму. Все признали невиновность Гарольда. Некоторые соседи даже снизошли до благодарностей за столь героический поступок — покойный изрядно трепал нервы многим жильцам квартиры, бывшим коллегам и работникам баров, в которых тот появлялся едва ли не чаще, чем в собственном доме. Гарольд отказывался идти на похороны, но мать его заставила. Женщина ненавидела погибшего мужа всем сердцем, но не смогла принять его потерю, отчего первое время совсем не хотела видеть и слышать сына. Она всегда считала, что семья должна быть полной, мечтала о том, чтобы и у неё было как у всех. С тех пор она сильно изменилась. Исхудала, перестала общаться с теми немногими подругами, что у неё имелись, уволилась с работы и начала скрываться от внешнего мира в четырёх удушающих стенах дешёвой квартиры на окраине Вашингтона. Гарольд чувствовал себя ужасно, видя мешки под глазами матери, улыбку через боль и незастывающие мокрые дорожки от слёз на её щеках. Он не мог донести до неё позитивную сторону кончины жестокого отца, а если и пытался — получал по лицу за длинный язык и неуважительные выражения. О мёртвых полагалось говорить или хорошее, или вовсе не говорить. Спустя много серых и безжизненных лет у женщины обнаружили страшную болезнь — рак. Гарольду тогда только исполнилось девятнадцать лет, он ходил на курсы татуировки и подрабатывал курьером. Вёл жизнь законопослушного гражданина. Он понимал, что его мизерной зарплаты не хватит на оплату лечения матери. Именно поэтому Хэллтон пошёл на отчаянный шаг — начал заниматься незаконным предпринимательством. Благо у него имелся некоторый опыт, которым он не пользовался на протяжении многих лет по причине отсутствия крайней необходимости. Гарри быстро обрёл популярность и собственную команду. Сейчас Гарольду было двадцать, он снимал тату-салон и стремительно покрывал связанные с арендой расходы за счёт невероятных умений. И торговли наркотиками наряду с воровской деятельностью. А ещё его маме требовалась операция. Её состояние ухудшалось — об этом говорило сообщение врача, пришедшее две недели назад. Денег катастрофически не хватало. Помочь могло только чудо. Помогла подброшенная к двери салона анонимная записка с предложением встречи и заверением, что Гарольд не пожалеет, если решит явиться. На встречу в безлюдный — оно и неудивительно, на дворе был обед — бар пришёл тот, кого он ожидал увидеть меньше всего. Каравале. — Какая честь, какая честь. Малыш Гарольд снизошёл до простых смертных. В последнее время у тебя появилось много свободного времени, не прекрасно ли это? Я позаботился о том, чтобы ты побольше отдыхал и не уставал от работы, — откровенно насмехался он. Каравале сидел на грязном барном стуле и вёл себя так, будто владел этим заведением, лично нанимал весь персонал и собственноручно составлял меню. Он выглядел солидно и ухоженно, совсем не как жестокий преступник, готовый ходить по головам ради достижения собственных целей. — Я рад, что ты принял моё приглашение. Нам стоит почаще видеться, не считаешь? Тебя давно не ставили на место. Совсем распоясался, мелкий. Снова лезешь на мою территорию... Но сегодня не об этом. — Что тебе надо? — от неожиданности неровно выпалил Гарольд. Он не был готов увидеть именно этого человека, потому что знал — встречи с ним не заканчиваются ничем хорошим. — Напомни, как давно ты начал считать, что можешь делать всё что вздумается в моём городе? Пять лет? Десять? Нет. Ты ещё совсем зелёный — в криминале всего год. Кто ты, чтобы говорить со мной в таком тоне? — Каравале, — прошипел Хэллтон. — У меня и без тебя много забот! Говори, что хотел, или я уйду. — Постой-ка. Неужели ты хочешь, чтобы твоя матушка пострадала? — Каравале скорчил невинно-удивлённое выражение. Он знал намного больше, чем показывал. Шестёрки у Каравале были повсюду, он пользовался положением и связями в обществе. Это делало его чрезвычайно опасным соперником. — Сядь и слушай. Гарольд послушно сел на свободный стул. Хотел показать, что ничего не боится — занял место слева от Каравале, на что тот отреагировал заливистым смехом. — Был бы ты всегда такой паинькой, может, не сидел бы сейчас здесь, — хохотнул неприятель и кашлянул, готовясь поделиться истинной причиной их встречи. — Почему ты раньше не говорил о том, насколько дружелюбная твоя мать? Она, наивная, невероятно сильно обрадовалась наличию такого друга как я у её сыночка, что с удовольствием рассказала мне о-очень много интересного о тебе. — Ты... Что ты сделал с мамой?! — Тише, тише. Я, вообще-то, хочу помочь! Ты знал, что врачей очень легко подкупить? Стоило дать им несколько шелестящих купюр, как они поделились целой историей болезни твоей любимой матушки. Да у неё рак, какое горе! Женщина нуждается в экстренной операции, а у тебя нет средств для её осуществления. Тебе, честно говоря, повезло со мной, ведь я готов оплатить лечение. — Ты ничего не делаешь просто так, — Гарольд не верил своим ушам. Он был готов принять помощь врага здесь и сейчас, но не мог показаться в его глазах слабым и безрассудным. Хэллтон знал, что за щедрым предложением последуют серьёзные условия. — Не думал, что скажу нечто подобное, но ты прав! Помни, что я в первую очередь хочу помочь милой Джине! Ты знаешь, чего я попрошу — твоего исчезновения с радаров. Ты мешаешься под моими ногами с самого появления, ты портишь и срываешь мои дела. — И всё? Я должен просто исчезнуть? — позволил себе обрадоваться Гарри. Он мечтал лишь об одном — выздоровлении матери. Если для этого требовалось бросить опасную работу, то он был полностью согласен. — Было бы всё так просто, мой дорогой, — в голос Каравале прокрались злорадные нотки. — Ты должен отдать мне всё, что нажил за этот год: заказы... Ох, у тебя же их нет! Значит, товар... Людей. Ты передашь мне всех до единого. Гарольд должен был согласиться. У него не было других вариантов. Оставить маму умирать наедине с раком он не мог. Не мог, ведь она была единственным человеком, который оставался рядом всегда несмотря ни на что. Она воспитывала его, защищала от отца, всеми силами старалась держаться на плаву после его жалкой смерти, изображала вид счастливой домохозяйки и банально успокаивала своим существованием. Гарри не имел права опускать руки, когда ему прямо сейчас представлялась возможность спасти её от мучений и предоставить долгожданную спокойную жизнь. Он должен был согласиться. И он сделал это. — По рукам. Гарольд подумал о том, что ему удастся уберечь не только маму, но и ещё одного дорогого человека. Бригхема. Он обманывался месяцами, убеждал себя, что не привяжется к кому-либо с работы. Но остаться равнодушным к юноше с горьким прошлым Гарри не мог. Так же как и не мог отдать его клятому Каравале. Надеялся, что тот осведомлён не обо всех членах его группы. — Как чудно! Повторюсь, что мне нужен каждый без исключения. Ах, да, у меня есть список. Завтра вечером ты приведёшь сюда тех, чьи имена обведены красным маркером. Об остальных тогда и договоримся. Бывай! Каравале бросил на барную стойку несколько блестящих монет, предназначенных бармену за его неплохое обслуживание, которые тут же со звоном упали на землю, и уже аккуратнее положил в разжатую ладонь Гарри небрежно сложенную бумажку. Он кивнул в знак прощания и ушёл, не сказав больше ни слова. Гарольд долго не решался прочитать содержимое очередной записки. Только выйдя из бара он осмелился заглянуть в список. Три выделяющиеся среди остальных имени тут же бросились в глаза. Хэллтон обречённо вздохнул, увидев выведенные явно на скорую руку «Бригхем Аттельман».***
— На следующий день я, как мы и договаривались, привёл троих, — мрачно закончил Хэл. У него пересохло в горле от безостановочного рассказа о далёком тёмном прошлом. На последних словах он горько улыбнулся. — Как прошла операция твоей мамы? — Винс протянул Хэллтону бутылку воды. Он, как и просил рассказчик, слушал крайне внимательно, молча ужасаясь и не перебивая. — Чудесно. Она быстро восстановилась после неё, мы даже переехали в другой город. Мне больше не надо было нарушать закон, но тогда я не хотел оставаться здесь, учитывая, что Каравале знал адрес моего дома и салона, — Гарольд отпил несколько глотков и вернул бутылку обратно, чувствуя, что снова начинает злиться. Он ни с кем не обсуждал свои мысли по поводу произошедшего. Неудивительно, что сейчас никак не мог скрыть искренние эмоции. — Но морально маме не стало лучше. Постоянно говорила, что ей недолго осталось, что рак обязательно вернётся, и тогда она точно проиграет в борьбе за жизнь. Она считала, что уже давно является мёртвой и всё вокруг — иллюзия. — Что случилось потом? — Винс положил ладонь на колено Хэла, показывая, что он рядом и готов слушать дальше. — А потом самое интересное. Матушка настояла на том, чтобы я завёл семью. Она была так уверена в своей скорой смерти, что каждый день умоляла меня только об одном: дать ей подержать на руках внука. Хотела убедиться, что хотя бы я буду счастлив. — Бри была нежеланным ребёнком? — внезапно спросил Винсент. Он видел, как тяжело Гарольду давались эти слова, поэтому направлял его мысли в необходимое русло. Сейчас Хендерсон пытался лучше узнать прошлое Хэллтона и на основе этого прорабатывать полученные душевные травмы. — Можно и так сказать. Мне было всего двадцать, я не думал о детях. — Что произошло в итоге? — Мама чуть ли не прыгала от радости, когда я поделился с ней новостью о беременности моей на то время девушки, — Хэл слабо улыбнулся. Он вспоминал те радостные мгновения, когда искренне надеялся, что жизнь может наладиться. — У мамы случился инфаркт, а Бри родилась спустя два дня после её смерти. Она так и не увидела мою дочь. Взгляд Хэллтона в пол, вдох и выдох Хендерсона. — Хэл. Не говори, что винишь себя за это. — Так и есть. Мать Бри тоже вскоре умерла. Я нашёл её с передозом у колыбели. Наши отношения нельзя было назвать тёплыми, но я до сих пор жалею о том, что не подоспел вовремя. Я не хотел, чтобы Бри, как и я, росла в неполной семье. — Пойми, она бы не завязала с наркотиками. Ты мог отсрочить кончину, но не более. Думаешь, она бы смогла вырастить здорового ребёнка? — рассуждал Винс. Он был уверен, что в случае с Хэлом не помогут банальные слова поддержки и убеждения в его невиновности. Винсент должен был оценить ситуацию со стороны и предоставить убедительные аргументы. — Нет. Но у Бри могла быть мать. Я хотел бы, чтобы она у неё была. — Подумай о том, как зависимая от веществ женщина могла повлиять на Бри. — Я должен признаться, что грешил тем же. Завязал я после рождения Бри, но эта... Чудо, что она не принимала во время беременности. Ей ничего не могло помочь. Ты прав. — Молодец. Это был её выбор, её жизнь. Ты не несёшь ответственность за чужие решения, — Винс ободряюще погладил колено Хэла, второй сжал его ладонь. — Что-то в этом есть. — Ещё бы. Теперь о Бриге, Хэллтон. Почему ты сразу не рассказал ему о своей матери? Гарольд недолго помолчал, подбирая правильные слова. Рано было расслабляться, поскольку они до сих пор не обсудили то, ради чего здесь собрались. — Я никому не говорил о себе, а уж о семье подавно. Никто на работе не должен был знать мою личную информацию. — Понял. Ты не хотел раскрывать своё слабое место и видеть жалость в его глазах. Но разве это честно по отношению к Безымяшке? — Хендерсон уже не особо стремился называть Брига по настоящему имени. Его кличка стала куда более привычной. Хэллтон понимал, о ком речь, и того было достаточно. — У меня не было желания заводить друзей, лишь заработать денег. Я не мог признать, что пошёл против принципов. — Что изменилось? Почему сейчас ты хочешь помириться? — Бриг имеет право знать правду. Он не говорит прямо, но я уверен, что он точно искал проблемы в себе, а не во мне. Он ненавидит меня, но пытается заставить пожалеть о содеянном. Кажется, ему, как и раньше, слишком сильно необходимо чьё-то одобрение, — высказался Хэл. Если неделю назад он видел в Бригхеме абсолютно другого человека, то сейчас, пообщавшись с ним побольше, понимал, что изменилась лишь оболочка, а в душе Аттельман остался тем же ранимым подростком, которого Хэллтон когда-то взял к себе. — Он и правда очень старается. Не могу утверждать наверняка, но, вероятно, всё именно так и есть. — Проблема в том, что он не слышит меня, как бы я ни старался. Будто не с человеком разговариваю, а со стеной. — Мне кажется, что он боится услышать правду. У всех есть страх перед неизвестным. Тебе не стоит давить на него, просто дай больше пространства, как мы с ребятами. Любой успех даётся тяжёлым трудом. — Окей, я тебя понял, — смиренно кивнул Хэл. Винсент был прав. Ничего не происходит по щелчку пальца, невозможно заполучить всё и сразу. Он ждал возможности объясниться шесть лет! Не произойдёт ничего плохого, если придётся подождать ещё несколько недель или месяцев. Наконец расслабившись, Хэллтон поднял на Винсента многозначительный взгляд: — А ты мне что расскажешь, Хендерсон? Я ничего о тебе не знаю. Не поделишься, почему решил стать психологом? — Давай об этом в другой раз. Достаточно на сегодня грустного, — отмахнулся Винсент. Хэлу осталось только догадываться о том, что скрывалось за его желанием копаться в головах людей.***
Грозовые тучи сменились спокойным безоблачным небом ближе к вечеру. Как будто силы свыше хотели, чтобы все живые увидели прекрасный закат и чистый звёздный небосвод. Точное время было неизвестно, ведь часов ни у кого с собой не имелось, а следить за временем в постапокалиптическом мире — лишние и ненужные заботы. Брига чудом и, конечно, совместными усилиями удалось уговорить на короткую остановку посреди разрушенного города. Он долго противостоял Рэю, но когда к разговору снова присоединилась Джо и начала твердить о необходимости адекватного медицинского осмотра в подходящей обстановке, устоять стало практически непосильной задачей. Женское давление оказалось как никогда напористым и, к сожалению для Бригхема, действенным. Бриг не любил, когда ему мешали или запрещали что-либо делать, и причина заключалась совсем не в том, что команде, вообще-то, было поставлено чёткое задание с мизерными сроками, а в том, что Бриг не собирался плясать под чью-то дудку. Он думал, что, согласившись с идеей Рэя, весь его выстраиваемый на протяжении долгих лет образ исчезнет и вместо ледяного непоколебимого мужчины останется беззащитный ребёнок, но в итоге ничего страшного, вроде как, не произошло. Рано было говорить о последствиях. Аттельман неохотно вышел из машины, громко и сильно стукнув дверкой, и оглянулся. В поле зрения одни новостройки — сейчас они мало чем отличались от остальных полуразрушенных зданий, пострадавших в результате вмешательства людей и мертвецов, но ещё совсем недавно открывали двери для первых желающих поселиться. Бриг знал это наверняка, потому что каждый день видел кричащие объявления об аренде квартир в данном, моментально ставшем популярным районе — известность он получил благодаря чрезмерно высоким и дорогим жилым зданиям, которых больше нигде в Вашингтоне не наблюдалось. Недалеко от центра, как-никак. Одна из многоэтажных построек едва держалась в земле. Крыша у неё напрочь отсутствовала, а в центре строения красовалась огромная дыра, из которой можно было разглядеть остатки некогда заселённых людьми квартир. От чьих-то домов остались развалины. — Не думаете, что в такой атмосфере есть определённое очарование? — Джоан ободряюще улыбнулась, обошла машину и уселась на капот одновременно с Бригом. Рэй остался в машине и разлёгся сзади, когда Лайла последовала за остальными. Это то, что было так необходимо — расслабление мышц и мыслей. — Ага, — отчуждённо согласился Бриг, несильно вслушиваясь в речь девушки. Он глядел вдаль расфокусированным взглядом, но внезапно перед ним вырисовалась Лайла и протянула пакет с едой, чтобы тот выбрал себе что-нибудь по вкусу. Выбор не радовал разнообразием: типичные консервы и успевшие надоесть батончики. Среди всего Бригхем нащупал жестяную банку и мгновенно безошибочно определил, что это может быть. Энергетик. Лайла наверняка специально положила энергетический напиток, так как знала о привязанности Аттельмана к нему. А может просто стремилась задобрить? Бригхем кивнул, обозначая, что свой выбор он сделал, и девушка предоставила пакет подруге, а затем и Рэю. Бриг посмеялся — его соперника оставили на конец. — Спасибо, — отозвался Кислински, достав из пакета первую попавшуюся упаковку. Что ж, к еде он не придирчив. Как и Бригхем, в общем-то. — Так, думаю, что дальше можно... — А это ещё что? — воскликнула Лайла, указывая пальцем на заброшенные многоэтажки. Рэймонд чуть не подавился жалким банановым батончиком в шоколадной глазури, когда, приняв вертикальное положение, перед его глазами встала интригующая картина: со стороны подорванного здания, прямо с последних этажей, летело нечто неопознанное. Бриг было подумал, что кто-то, предположительно Док, снова взялся за своё и опять выталкивал людей из окон, но все сомнения насчёт вмешательства подозрительной личности развеялись, когда стремительно падающая фигура распустила парашют. Это был явно очередной псих, не иначе — здоровому человеку не могло прийти в голову заниматься подобными глупостями, когда вокруг полно опасностей. Парашют мог попросту не раскрыться, и тогда авантюрист бы пожалел о принятии безрассудных решений. Только бы устроил захватывающее представление случайным зрителям. — Да неужели что-то интересное! — восхищённо посмотрела Джоан. Она отложила приём пищи при виде такого зрелища на второй план. А выглядело это завораживающе. Яркий красный парашют на фоне серых, безжизненных руин. Незнакомый и без сомнения безумный человек приземлился на одну из находящихся вблизи машин и неловко соскочил с неё на землю, чуть не споткнувшись при этом о свои же ноги. Даже с расстояния десятка метров можно было развидеть его лучезарную улыбку, адресованную далеко не уставившейся на шоу команде. С той же стороны что есть мочи бежал маленький мальчик с огромным рюкзаком на спине. Удивительно, как он вообще тащил его на себе. Тот, что был постарше, сгреб ребёнка в объятия, поднял на руки и закружил в воздухе — Эй, ребят, мы собираемся и дальше тут сидеть? — Лайла неспокойно оглянула компаньонов в надежде увидеть в их глазах хоть часть тех же переживаний, которые возникали у девушки при контакте с какими-либо существами. Чаще всего мёртвыми, но и живые напрягали не меньше. — Может… Того самого, знаете… Уедем, пока не поздно? — Тупо. Другого я от тебя не ожидал, — фыркнул Бриг и слез с капота. — Оставайтесь здесь. Рэй укусил батончик в последний раз и закинул его в просторный карман штанов, уверенным рывком направляясь следом за Бригхемом, но Джо тут же рявкнула на Кислински и приказала вернуться на место, чем привлекла внимание незнакомцев ещё до того, как Аттельман успел к ним приблизиться. Старший темноволосый парниша насторожился и потянулся за оружием, а блондинистого мальчика суетливо спрятал за спиной, будто мог помочь в случае нападения. — Вы кто? — он опасливо покосился и поднял миниатюрный пистолет, больше по своему виду напоминающий детскую игрушку, но этого было недостаточно для того, чтобы Бриг передумал подходить ближе. — Мы всего лишь люди, которые хотят выжить. А вы? — спокойно начала подоспевшая на помощь Джо, зная, что Аттельман не умеет вести адекватные разговоры и скорее сведёт их всех в могилу, чем дружелюбно отнесётся к кому-либо в этом большом мире. Она подняла руки вверх и тем самым показала, что у неё нет при себе плохих намерений и острых или тупых предметов. Хотя Бриг… Кхм. — Ты, — лохматый парень нацелил пистолет на остановившегося Бригхема, — брось оружие. — Тогда уж и ты, — он усмехнулся и кинул на землю керамбит. Пристальный взгляд незнакомца буравил карманы Аттельмана. Бриг фыркнул и достал из одного складной нож, из другого — украденную накануне вилку со столовой. — Ещё. — Ой, блять, — Бриг недовольно закатил глаза и присел на корточки, оттянул кожу ботинка и вынул оттуда кусок салфетки. Кусок салфетки, в котором скрывался острый осколок. — Доволен? — Ахахаха! — парень рассмеялся и без раздумий спустил курок. Из дула пистолета вылетели мыльные пузыри. Он развернулся и вручил игрушку ребёнку, а после обратился к Джо и Бригу. — Видели бы вы свои лица! Чел, тебе зачем стекло в ботинке, лол? Ты серьёзно собираешься им защищаться? Пха-ха, ёп вашу ж, ща помру! Уфф, ладно, как вас зовут-то? — Джоан, — будничным тоном представилась Готс, не теряя бдительности. Она сомневалась, что эти двое могут причинить вред, но расслабляться не спешила. — Это… — она кивнула в сторону Аттельмана и еле заметно скривилась, — Неважно. — С хуя ли? — А там Рэй и Лайла, — невозмутимо продолжила она, игнорируя возглас Брига. Упомянутые никак не отреагировали на слова Джо. Может не услышали, что очень вероятно с такого расстояния, а может добивались сливания с окружающей средой. — Они не особо разговорчивые... Мы ищем какое-нибудь безопасное место. У нас раненый, нужна операция. — Вам повезло оказаться здесь! Я Зак, а это мой мелкий братишка Лука. Мы приехали в Америку на летние каникулы и застряли тут. Мда-м, — расслабленно продолжил незнакомец. Они совсем не были похожи на родственников благодаря слишком уж заметным различиям во внешности и поведении, но ставить под сомнения слова Зака никто не стал. Возможно, кто-то из них пошёл в отца, а кто-то просто приёмный. Паренёк, опережая вопросы новых знакомых о его схожести с братом, сам тут же залепетал: — Он выглядит как ангелочек, ну скажите же! У него просто батя добряк, а у меня кончелыга, хаха! — Я сразу поняла, что вы не американцы. Слегка отличаетесь, — усмехнулась Джо, тактично проигнорировав последние слова Зака. Она предпочла не начинать обсуждение чьих-то родителей спустя несколько минут со знакомства. — А, ты о… — Зак усмехнулся, оглядываясь на высокие здания и вспоминая свой прыжок с парашютом. — Люблю экстрим, так скажем. Это придает серым будням… особую перчинку! Стоп... Не говорите, что вы так не делаете! Ах, окей, хватит здесь стоять! Идите за нами, мы покажем, где можно отдохнуть. Джо быстро сбегала к машине и начала, судя по тому, что звучал только её голос, объяснять всю ситуацию, а Бриг тем временем посвятил себя агрессивному поиску ранее брошенных в густую траву ножичков. Вскоре Готс пригнала тачку с напряжённой Лайлой и обессиленным Рэем внутри. — Оу... Нам идти недалеко, вы можете оставить эту малышечку здесь, — посоветовал опешивший Зак. — У нас инвалид. Сказали же, — буркнул Бриг. — Ну ладненько, пошли! Братья отвели компанию в защищённый со всех сторон ларёк и с радостью пригласили внутрь. Поначалу Аттельман склонялся к тому, что Зак, как любой адекватный человек, ни за что не подпустит к себе первых встречных, но первое впечатление о нём оказалось ложным. Он оказался куда более отбитым, чем Бриг представлял. Хорошо это или плохо — отличный вопрос, но думать стоило до принятия помощи от незнакомцев. — Оп-оп, а вам лучше сдать оружие! Меры предосторожности, ребятишки, — Зак улыбнулся и покосился на опасно выглядящего Брига. Аттельман, вообще-то, не прилагал никаких усилий для того, чтобы казаться угрожающим, но его серьёзное выражение, холодный взгляд и странные виды оружия заставляли готовиться к худшему. Другое дело Рэй — от него веяло теплотой и добром, хотя он совсем не пытался казаться хорошим мальчиком. — Вы тут живёте вдвоём? — спросила Джоан, прерывая образовавшуюся тишину. — Да, мы прячемся от злых людей, которые хотят сделать нам плохо, — звонким голосочком ответил Лука. Девушки умилились таким зрелищем и не смогли устоять перед милым малышом. Они окружили и затискали ошарашенного ребёнка, не оставив ему ни шанса на отступление. — Ахаха, Лука, похоже у тебя появился фан-клуб! — смеялся старший брат. — Ты такой славный, сколько тебе годиков? — присев на корточки, искреннее улыбалась Лайла. — Мне шесть лет! — гордо пролепетал мальчик. — О-о-о, какой взрослый уже! — восхитилась Джо. — Хаха, братишка, принесешь нам чего-нибудь попить? Ребята наверняка устали с дороги! — попросил Зак, намереваясь спасти брата от столь напористого женского внимания. Мальчик послушно кивнул и принялся за исполнение просьбы: он порылся в набитых хламом коробках и с трудом достал оттуда двух литровую бутылку. Зак помог ему и следом предложил воды гостям. — Ну, рассказывайте, как вас сюда занесло? Выглядите потрёпанными, подрались с кем-то?! — Да, представь себе! Нелёгкий день выдался, — пожаловалась Джо. — Мы искали еду, но нашли только приключения на свои задницы. В хвостатого стреляли, если что. Не кусали. Если никто не возражает, я осмотрю его ранение. — Ох, что ж ты сразу-то не сказала, разумеется! Так, все с дороги, пусть больной ложится на пол, сейчас сначала плед ему постелим! — раскомандовался Зак. Все отступили ближе к стенам, освобождая место в центре. Здесь и так все теснились как могли, ведь хлам, заполняющий большую часть ларька, не давал свободно передвигаться. — Ну вот, прекрасно! Доставайте свои инструменты, укладывайте пациента и начинайте! Скоро детское время подойдёт к концу, а Луке необходимо соблюдать режим сна! — Ну Зак! Я же больше не маленький! — расстроенно топнул ногой мальчик. — Да-да, малыш! Давай порисуем с тобой, пока ребята будут заняты, а? — весело предложил Зак, оживлённо протягивая брату материализовавшийся в его руках блокнот и приличное количество цветных карандашей. — Давай! Пока Джо рылась в аптечке, Рэй предпринимал попытки снять давящую повязку и запачканные в собственной крови штаны по просьбе той же Готс. С первым он вполне успешно справился, но стянуть с себя одежду было не под силу. На помощь тут же подоспел Бриг, любезно разрезав ножом окровавленную ткань в районе раненого бедра. Аттельман бросил кусок штанины Рэю в лицо и опёрся спиной о набитые неизвестно чем коробки, готовясь наблюдать за извлечением пули. Он не сомневался в способностях Джо, так как та не единожды показывала свои умения, но признавать это вслух не стал бы даже под дулом пистолета. Ему было также интересно посмотреть на то, как Кислински выдержит неминуемую боль. Вряд ли он когда-либо испытывал подобное, хотя от друга Гарольда можно было ожидать всего. Рэймонд был совсем бледным и вымотанным. Он бросил на Бригхема злобный взгляд, но более яркой реакции не последовало. — Безымяшка! Раз уж ты такой умный, будешь помогать, — воскликнула Джо, ставшая свидетельницей повреждения любимых, судя по ежедневной носке, штанов Рэя. — Кислински может захотеть покричать от боли, попробуй не допустить этого. Я не уверена, хватит ли наших запасов обезболивающего, поэтому ты уж постарайся. — Я вырублю его и дело с концом, — без тени сарказма будто бы предупредил Бриг. Он похрустел пальцами, всерьёз намереваясь реализовать сказанное. — Оставь свои дурацкие идеи для кого-нибудь другого, Безымяшка. Ему и так досталось, куда больше? — Джо осуждающе зыркнула на Брига исподлобья. Она подала ему бинты, которые тот по одному Богу известной причине начал немедленно разматывать, и, следом бросив антисептик прямиком в лоб Аттельмана, Готс снова вернулась к внимательному изучению содержимого аптечки, будто не она собирала её перед выездом. Ей требовалось добраться до дна коробочки, где находились необходимые инструменты. Лайла в спешке покинула ларёк, пискнув что-то о том, что хочет подышать свежим воздухом. Это было непохоже на Моралис, ведь она, будучи в здравом уме, ни за что не вышла бы на улицу одна. Ни Джо, ни Бриг не могли пойти за ней, а Рэй тем более, но оставался ещё один вариант — Зак, который как раз вовремя отметил, что вид разорванной опухшей плоти и свежей человеческой крови могут навредить психике его младшего брата, поэтому вместе с Лукой живо отправился на улицу. — Ещё раз привет! Ты так быстро убежала, мы за тобой еле угнались! Лайла, верно? — заулыбался Зак, положив руку на плечо девушки. Она невольно вздрогнула, он отступил. Лука остановился позади с карандашом и открытым блокнотом в руках. На белых страницах виднелся незаконченный набросок большого парашюта. Мальчик, не вмешиваясь во взрослый разговор, молча сел на землю и продолжил рисовать. — Да, а ты Зак. Не очень люблю наблюдать за чьей-то болью, — честно призналась Лайла, пнув носком кроссовка попавшуюся на пути сплющенную банку. Она готова была поспорить, что её здесь оставил Безымяшка, потому что именно он некоторое время назад пил из неё энергетик. — Понимаю-понимаю! Как вас вообще угораздило? Я, кажется, слышал сегодня какие-то выстрелы, но это было та-ак далеко и тихо, что я счёл их за очередные звуковые галлюцинации, хе-хе! — жизнерадостно поделился Зак и коротким жестом предложил Лайле присесть возле Луки. Моралис с радостью заняла место слева от мальчика, Зак в свою очередь плюхнулся справа. — Вау, как красиво! — она не удержалась от похвалы, заглянув в чужой блокнот. — Спасибо, — тихо отблагодарил Лука, не отвлекаясь от заполнения парашюта красным цветом. Он был настолько сконцентрирован, что предпочитал не отвлекаться на слежение за нитью разговора Лайлы и Зака и доносящиеся из ларька приглушённые голоса. — Как вам двоим удаётся выживать? — несмело открыла новую тему Лайла. Зак смотрел куда-то вдаль, но точно слышал каждое её слово. — Лука такой малыш, ты тоже выглядишь довольно молодым... Как вы держитесь? — О, да ладно! Мне всегда говорят, что я выгляжу старше своего возраста! А я уж и не знаю, воспринимать комментарии по поводу моего внешнего вида за комплименты, или оскорбления... — Ну, думаю, это зависит от того, сколько тебе на самом деле. Мне двадцать и я потихоньку начинаю радоваться моментам, когда мне дают восемнадцать или меньше, — мягко улыбнулась Лайла. Она была благодарна собеседнику за то, что он развил беседу в позитивную сторону, хоть и не ответил на интересующий её вопрос. Моралис была под защитой Хэла и друзей, а эти двое — совершенно одни... Конечно, она хотела узнать, откуда у них столько сил на борьбу с новым врагом человечества. — Тогда получается, что у нас целых два года разницы! А мне правда казалось, что ты младше! Хотя, знаешь, двадцать лет — далеко не конец света. Конец света — это когда вокруг ходят мертве... — Не надо, пожалуйста, я знаю, — Лайла позволила себе перебить Зака. Обычно она бывала более учтивой, но любое упоминание о мертвецах отзывалось в ней чем-то до боли неприятным. — Оу... Я просто шучу! Разбавляю обстановку! Извиняюсь, если обидел, я порой не задумываюсь о последствиях своих слов, находясь под веществами, — оправдывался Зак, виновато улыбаясь. Моралис неловко улыбнулась и дёргано поправила рыжую прядь. Она, не зная чем заполнить тишину, сняла с запястья чёрную резинку и собрала волосы в низкий хвост — длина её прически уже позволяла это делать. Лайле больше не было неловко. Теперь она чувствовала опасность. Не стоило начинать с ним беседу. — О, я понял! Ты тоже хочешь попробовать что-нибудь классное? Ты такая грустная, тихая, унылая... Всего одна доза поможет расслабиться, говорю как человек на опыте! — абсолютно серьёзно предложил странный парень, но его постоянная широкая лыба никуда не делась. Лайла не верила, что Зак действительно уговаривал её присоединиться к медленному самоуничтожению с помощью веществ. Раньше она, будучи спортсменкой, всегда вела здоровый образ жизни — поддерживала хороший режим сна, питания, не пила и не курила, каждое утро выходила на пробежку, — до того, как все улицы города заполонили ходячие, — и ни при каких условиях не допускала мысли о принятии чего-то запрещённого. Она росла в обществе, где об этом никто не говорил, — а если и говорил, то только плохое, — и не видела подобных людей собственными глазами, отчего появлялось безосновательное опасение по отношению к Заку. Лайла позволила себе задуматься о предложении, но сильные сомнения останавливали её перед произнесением положительного ответа. — Тебе нормально говорить такое в присутствии Луки? — она ошарашенно кивнула в сторону увлечённого делом мальчика. — А? Что? — удивился ожидавший другого Зак. — Он же не слышит нас! Когда малой рисует, для него весь мир вокруг исчезает. У меня было так же, когда я прыгал с парашютом. Только представь это чувство свободы, когда ты возвышаешься над всем городом, смотришь на него с огромной высоты и ощущаешь себя освоившим основы полёта птенцом! На душе в такие моменты становится так светло и тепло, что совсем забывается вся жестокость окружающего мира и печаль от беспомощности! — Это и правда... Так? — по-прежнему сомневалась Моралис. Она не любила говорить «нет», но надо учитывать, что раньше ей не доводилось попадать в столь необычные ситуации. Лайлу не заставляли пробовать, используя угрозы или насилие, а просто предлагали — возможность выбора подкупала и склоняла больше к одобрению, нежели категоричному отказу. — Конечно, дорогая, знай, что я не умею врать!! Это единственное, что является общим для всех моих состояний! — рассмеялся Зак. — Не хочешь пойти прогуляться, уважаемая? Твои друзья всё ещё заняты, не думаю, что им есть до нас дело. — Ну, э-э, не знаю... А Лука? — почему-то оттягивала время Лайла. Она хотела наконец-то забыться и хоть раз за последние недели насладиться жизнью, но слишком долго перекручивала в голове причины, почему стоило отказаться. Их, однако, затмевало возрастающее желание испытать обещанную Заком эйфорию. Всего один раз. Не произойдёт ничего плохого после маленькой невинной дозы. — А он пусть остаётся тут, незачем детям по городу шляться! Или боишься, что твои друзьяшки ему навредят? — Да нет же... — О, не переживай! Если они захотят сделать что-то с братишкой... Я сделаю что-то с тобой! — он внезапно перестал улыбаться. Моралис в испуге отшатнулась. — Пха-ха, шутка! Видела бы ты себя со стороны, жаль у меня телефона нет, сфоткал бы и показал! Обещаю, что верну тебя сюда в целости и сохранности, да наше отсутствие вообще не заметят! — Уф-ф, пошли уже, — пробормотала Лайла, вскакивая с места. Она приняла решение, но риск передумать оставался — необходимо было воплотить задуманное в реальность как можно скорее. Моралис не терпелось почувствовать то, что она успела себе напредставлять за время разговора. Зак по-быстрому отослал брата в ларёк, перед этим нашептав ему что-то на ухо. Луке не надо было повторять дважды: он активно закивал и потопал внутрь. Теперь-то никто не мог помешать предстоящей прогулке Лайлы и Зака.