***
*** Все последующие дни Диана, закинув яблоки в корзину, носилась по улицам в поисках странной воровки. Она даже прочитала над плодами молитву, впервые в жизни ощутив, что это вправду нужно. Но яблоки начали покрываться волнами и коричневой кожицей, и она, сморщив нос, отнесла их в компостную яму. «Совсем исхудавший, бедный ребёнок» оправдывалась она, подавляя саму вероятность, что ощутила что-то, кроме жалости. — Как ребёнок себя чувствует? – Спросил у неё Пол. — Я так и не нашла её. — Кого? – Он вскинул бровь. – Я про нашего малыша. Диана прижала ладонь к животу, глотнула тревогу и ответила: — С ним всё хорошо, дорогой.Межглавье
3 мая 2023 г. в 11:38
Арлин умрёт лет в двадцать пять. Лет в двадцать появятся первые симптомы её увядания, которые можно описать одним словом – кровь. Кровь из лёгких, из желудка, из сосков и носа, в общем-то, она будет заливать всё окружение красным цветом много лет, прежде чем анемичное, белое тело впитается в землю. Её кожа превратится в мятую бумагу, волосы будут осыпаться прям в её кровяные лужи, целыми локонами. Учитывая, какую пышную, длинную копну она отрастила и отрастит ещё, это будут огромные, пушистые гнёзда волос. Возможно, будет слепота, раковые клетки тут и там, язвы, гангрены. В общем-то, можно было просто открыть человеческий медицинский справочник, ударить пальцем в любое место, и отец наверняка скажет, что у неё будет и это. В одном из двух случаев он добавит, что у него самого это уже есть. С тех пор, как ушла Ренэль, он каждую неделю подозревает у себя новые болезни. Обвинить его в ипохондрии Арлин не могла – она наглядно видела всё это. Хотя, в последнее время всё чаще сбегала, чтобы этого не видеть. Ей было пятнадцать, и у неё в запасе было пять лет, чтобы насладиться красотой и здоровьем… Если планы не изменятся. В лучшую, худшую сторону ли? Арлин знала одно – умирать она не хотела. Она не хотела умирать больше, чем хотела жить – ей просто хотелось выиграть эту игру, переспорить саму смерть.
Её слабость выражалась пока лишь в фигуре – худая, как ветка. Кожа цвета светлой коры, чуть согнутый хребет. Арлин ловко пряталась в чужих деревьях, чтоб наполнить желудок фруктами и ягодами. Это тоже было интересной игрой – не попасться хозяевам. Не попасться смерти, не попасться мужчинам у магазина, которых недавно развела на деньги, не попасться Ренэль, не попасться отцу, когда ему печально, не попасться одноклассницам и учителям на улице. Арлин завидовала sonmase, а особенно – variantae. Метаморфозы помогли бы ей никому не попадаться на глаза, или сделать так, чтоб никто не хотел попадаться на глаза ей. По ночам она только и фантазировала, будь ей четыре, будь пятнадцать, как обхватывает красивым огромным кулаком шеи тех, кого ей приходится бояться. Как топчет их ногами, растирая кровь по асфальту. Как разрывает клыками их потные тела и разбрасывает части подальше друг от друга, превращая город в мясной салат. Но, когда она смотрела вниз, видела лишь своё тело. Самое обычное, пусть, как считала сама, и как считали её мужчины – от души приправленное красотой. Это всё, что было у неё. Благодаря нему она ела не только фрукты.
Однажды Арлин захотелось яблок. Это был осенний день, и листья, словно выкованные из золота, окружали её, вплетенную всем телом в толстую ветвь. Она вытянулась, дряпая джинсы о колючки. С её ног слетели отцовские вьетнамки, и босые стопы нежно поглаживали кончики листвы. Она кусала яблоко, не срывая его с дерева – лишь аккуратно подтягивала к своим губам, будто целуя. Арлин любила этот двор, ведь летом здесь ещё росли сливы и абрикосы, а хозяева не часто выглядывали в окна. Если и выглядывали – до калитки им бежать было далеко, Арлин успевала за это время спрыгнуть, обуться и убежать, ещё и с полными руками плодов. В детстве её уважали все дети в округе. Арлин была бесстрашной, ловкой и кормила целое поколение. С возрастом до неё дошло понимание, что ценили её только за это. А детям с возрастом потребовалось больше причин, чтоб кого-то уважать, и умелое воровство из этого перечня вытекло. Но Арлин себе не изменила. Она наслаждалась фруктами до рези в животе, попутно поглядывая сквозь листву в окна. Только соскользнёт штора – надо подрываться и бежать. Арлин называла себя паразитом и упивалась этим.
Сегодня, когда её внимание было увлечено окнами, она забывала смотреть на дверь. Оттуда, со смешанными чувствами, вышла девушка, до этого незнакомая Арлин. Она не сразу заметила воровку – словно рассматривала свои мысли. Арлин удивило, как можно смотреть с таким кислым лицом на ухоженный сад, на фоне вычурного двухэтажного дома, ещё и будучи в роскошном, длиннющем свадебном платье? То ли странность ситуации, то ли другое смутное ощущение тормозили Арлин. Она не спешила содрать ближайшие плоды и бежать. Девушка чувствовала бурление под землей. Чувствовала, как её тело распахивается. Робость подкашивала ноги.
«Живая sonmas…» сразу поняла она. Ни о чем не думая больше, она вскарабкалась на соседние ветки и перепрыгнула через забор, прямо в пасть чужого двора. Невеста уже заметила её, и тоже замерла, охваченная шоком. «Почувствовала ли она? Поняла ли?» думала Арлин, поднимая выпавшее из кармана яблоко. При этом не отводила взгляда от хозяйки дома, пусть при этом её глаза окутывались туманом.
— Здравствуйте. — прошептала Арлин, словно сквозь воду.
— Кто ты? Что ты делаешь здесь? — Невеста явно была смущена не меньше.
— Ем. Я голодная. — Арлин приложила яблоко к дрожащим губам.
Невеста вдруг вырвала яблоко у неё из рук. Не зная, что с ним делать, она впилась в него зубами.
— Это моё. — Сказала она диким тоном. — Но, раз уж ты так голодна — отлично, держи.
Перед тем, как вернуть яблоко девушке, она вновь откусила кусок, не спуская с неё глаз.
— Ты можешь есть. Но это всё ещё мои яблоки. Тебе придётся доедать их после меня. Так будет честно.
Когда плод вновь оказался у Арлин, она вцепилась губами в укушенное невестой место на нём. Она то ли целовала его, то ли покусывала, и не сводила жалобного взгляда с хозяйки. В девушке не осталось ни следа от гордости, лишь изящное подчинение всему сказанному. Казалось, что она вернулась на работу.
— Господи…— Вымолвила невеста, потянувшись к груди — то ли к сердцу, то ли к кресту на шее. — Я думаю, тебе лучше уйти.
Но обе продолжали стоять. Арлин, витиевато доев яблоко и закинув в карман огрызок, протянула невесте ещё одно.
— Можешь его тоже покусать, а я доем за тобой. Я не брезгую.
Но в этот момент вышел хозяин дома. Его Арлин уже знала и, видимо, сегодня он был женихом.
— Это твоя сестра? – Спокойно спросил он.
— Да. Она уже уходит. – Так же спокойно вымолвила девушка и подхватила Арлин за плечо.
Её атласное платье шуршало при ходьбе. Рукава-фонарики и ажурные перчатки придавали девушке вид принцессы, но лицо с тёмным, бордовым макияжем, сморщенными бровями и гордо приподнятыми зрачками – ведьмы.
— Я не знаю, кто ты, но мне не нравится это. – Невеста говорила не про яблоки. Она смотрела себе под стопы. – Не появляйся здесь.
— Появлюсь. – Сказала Арлин, уже стоя за калиткой. – Иначе и быть не может!
Она перевернула пальцами на ногах вьетнамки и обула их. Отряхнула джинсы, несколько раз согнула ушибленную от прыжка стопу. Невеста наблюдала за ней, пока её не окликнул жених.
Арлин побежала домой. Она давилась воздухом, но не останавливалась. Ввалилась в дом, на ходу поздоровалась с тетей Агнесс и её сыном и свернула в самую тёмную комнату. Там, разложив на кровати складки жира, разлёгся её отец. На его тумбе рядом с башенкой коробок от лекарств стояла бутылка пива.
— Я буду жить. Я встретила sonmas. — Широко улыбнулась Арлин. — Тебе помассировать спинку?
Отец развернул к ней лишь голову. Его борода скрывала шею, похожую на баян. Он изучил девушку взглядом, с головы до пят.
— Ты не поменялась. Хорошо. — Он кивнул и тут же закашлялся. Более осипшим голосом добавил: — Больше туда не ходи. А насчёт спинки — было бы…
— Я пойду туда ещё. Я буду жить, папа. – Она протянула руки, чтоб перевернуть его на живот.
— Ты только сократишь себе срок. Вступать в гонку – бестолково. Хочешь такого же? — Он отвёл взгляд на своё тело.
— Меня это всё равно ждёт. – Она достала рубашку из-под джинсов и вытерла кровь у его губы. – Папочка, она очаровательная. Мы с ней нашли общий язык. Она угостила меня яблоками.
— Ещё и баба.
— Что же, сделает меня прекрасным мужчиной.
— Ну, кроме соблазнения ты можешь попробовать вывести её из себя. Увести её мужика. Имеется? — Арлин кивнула. — Проще, а эффект тот же. Лишь бы поменялось что-то. – Он протяжно вздохнул. – Дурная затея, дочь, дурная. Дай случиться тому, что должно.
— Это и должно. — Девушка сильно вжалась в спину отца сквозь футболку.
Ей хотелось упасть, растянуться на кровати, одной ногой упереться в стену, а другую задрать к потолку, и томно вздыхать весь остаток вечера. Но прежде этого она схватила с полки пачку сигарет, перелезла через окно, схватившись за карниз, и по выпирающим кирпичам вскарабкалась на крышу. Арлин закурила, насилу втягивая дым, а после выпускала его жадными, полупрозрачными пучками.
— У неё ведь и вправду… муж. – Вслух произнесла она, вдавливая окурок в поверхность крыши.
Для неё это значило не то, что избранница занята. Это значило, что та и вправду предпочитала мужчин. Ещё и таких высоких, с серьёзным взглядом. Рыжих! Арлин сплюнула остатки табака изо рта и покачала головой.
— Может, у неё есть брат? Или отец?
Листва и ветви щекотали её плечи. Арлин втянула запах осени и едко закашлялась, вытирая нос кулаком. Она потянулась за следующей сигаретой, и от души впитала новую порцию дыма, думая лишь о том, что обязательно будет живой, живой, живой! Чего бы это, чёрт возьми, ни стоило.