♪Zivert — ЯТЛ
И не суть, что потом
Даже если вам не суждено вдвоём
Наша жизнь — это миг
И пусть этот миг горит
Ледяной ветер кружил и кружил вокруг них, проникая сквозь одежду, пробирая до костей. Огни ночной Москвы, свет от фар пролетающих машин и лёгкий снег, похожий на сыпучие блестки превращали все вокруг в зимнюю феерию. Им, простоявшим у Ленкиного подъезда целую вечность, должно было быть холодно — так говорили все законы биологии и физики. Но почему-то именно в эту морозную ночь им было тепло, как весной. ЗА 2 МЕСЯЦА ДО. ДЕКАБРЬ. Ну, невозможно же быть такой раздражающей. — Мне что, надо самой драться?! Неужели дублера найти не могли? А что за слова тут дурацкие? Да я даже прочитать это не могу! А, нет. Возможно. Блондинка напротив бесила жутко — вымораживал ее писклявый голос, манера разговаривать, жеманность, попытки казаться той, кем она не являлась. Бесил ее маникюр с длинными нежно-розовыми ногтями. Как, вот как, блять, с этими когтями она собиралась сразиться с монстрами, сыграть в космический футбол, а потом съездить ему по лицу в сцене, где им нужно будет поспорить?! Как она вообще собиралась сжать руку в кулак, когда на пальцах ЭТО? Актриса на роль главной героини романа была подобрана ужасно. Она была скорее ее полной противоположностью. После того, как Виктор попытался донести до звезды, что она играет не так, как нужно, девушка психанула и ушла в гримёрку. Еще больше убеждая его в том, что она совершенно не подходит на эту роль. И режиссер, хочет он того или нет, заменит эту принцессу хоть на кого-нибудь! — Глеб, неужели вы не видите: если на нее надеть мужской костюм, она будет похожа на транса! Ну, Геб! Героиня — дочь лучшего летчика, сильная, решительная! Она пошла на преступление, нарушила закон, чтобы попасть на корабль! А эта из себя корчит просто … ебанашку какую-то! — Не устраивать же заново кастинг! У нас жесткие сроки! Уймись, Степнов. — Глеб, а если я приведу ту, которая точно подойдёт на эту роль? Это, конечно, невыполнимая миссия, но вдруг. — Я подумаю, ясно? Подумаю! А пока работай с тем, что есть! Виктор уже месяц работал на съемочной площадке. Даже не верилось, что роман, который он считал скорее чем-то вроде личного дневника, кто-то решил экранизировать. Но еще больше не верилось, что его занесло в шоу-бизнес — играть роль во всем этом…действии. Роль самого себя. Этот шаг еще больше отдалил его от того, чем хотелось бы заниматься на самом деле — от собственной спортивной школы. Ну, или хотя бы студии с нескольким секциями. Но на исполнение мечты нужна была неплохая сумма денег и опыт преподавательской деятельности. Второй вопрос он решил, когда пару лет назад Савченко взял его на работу. С первым было сложнее, но уже почти удалось собрать нужную сумму — благо, кроме работы учителем, у него был еще один способ заработать. До детской мечты оставалось чуть-чуть, а за съемки полагался гонорар в несколько раз больше, чем процент от издательства романа. В общем-то, дела складывались неплохо. Весь декабрь они с Леной не виделись — он дал себе слово больше никогда не давить на нее. После всего того, что случилось в ноябре — когда он увидел ее страх из-за его слов и действий, непонимание, смущение, когда ему снесло крышу от ревности — внутри сработал предохранитель. Конечно, чувства никуда не ушли, да и себя не перекроишь, но как бы не было сильно иногда желание вылить на нее всю кипевшую внутри мешанину из любви, желания, нежности и какой-то почти маниакальной привязанности — теперь все только в ее руках. Свою главную героиню он готов ждать, сколько потребуется.***
Хотелось, чтобы подарок был не о спорте, не о музыке, не о его чувствах, а о ней. Для нее. Не мяч, не струны для гитары, не пошло-попсовые сердечки и знаки бесконечности с гравировкой I love you. За все время, что они были знакомы, Лена никогда не говорила, чего ей хотелось бы просто так — для себя. Ну, кроме желания чаще видеть родителей. Родители, точно! Может, билеты до Швейцарии? Нет. Идея хорошая, но брать билеты на наугад, без точной даты — не вариант. Задачка посложнее чем тогда, осенью — до Нового года остался один день.***
Лена забежала за кулисы школьной сцены — надо было положить букет от Гуцула. Девчонки ждали, чтоб сыграть следующую песню. Она немного растерялась, когда Мирослав Николаевич — их школьный «Дед Мороз» — протянул ей маленькую коробочку и поздравил с Новым годом. — Ой, это мне? — Тебе-тебе, кому ж еще. Неужели Гуцул еще что-то придумал? Лена открывает коробочку и достает открытку. «Желаю тебе в этом году найти настоящее счастье. Виктор». Подпись заставляет сердце биться быстрее. — Виктор Михайлович! Черт-черт-черт! Ей было уже все равно, что там завернуто внутри в этой маленькой коробке. Куда ты ушел так быстро. Ему хватило минуты, пока она распаковывала подарок и рассматривала открытку. Блин! — Ленка, ну ты где? Пошли скорее, нас там все ждут! — За кулисы залетает Прокопьева. Идея рождается в голове моментально. Надо только решиться. Лена не знает точно, зачем она делает это, ведь точка в их недоотношених была поставлена на ноябрьских соревнованиях. Она выходит на сцену и берет гитару. «Дед Мороз» уже близко к выходу из зала, но еще можно успеть. — Девчонки, что играть будем? — Играм «Лети». Ей так страшно не было даже в Лужниках. Главное — чтобы голос не подвел. Звучат первые аккорды гитар и клавиш, Лерка задает ритм. Три-два-один. — Нет пустых эмоций Значит нет простых побед Ты ничего не бойся И не всегда «Да» это «Нет» Она смотрит только на него. Лена поет эти строчки, вспоминая волшебное чувство, когда она их писала. — Лети за мной, лети Ты узнаешь, я люблю тебя Лети за мной… Он уходит чуть раньше, чем звучит припев. А у нее нет возможности догнать и что-то сказать. Да и что говорить-то?***
Ни полета. Ни падения. Ни космоса. Ни крыльев за спиной, ни бабочек в животе. От поцелуев с Гуцулом внутри — пустота. Мозг не хочет отключаться, как она не пытается. Хотя эти поцелуи так отличаются от мимолетного касания губ — они не дарят ей ровным счетом ни-че-го. От шуток и приколов Игоря и то эмоций больше. Значит, это было не сотрясение…тогда. Лена четко осознает грань между дружбой и влюбленностью. И задается вопросом, а был ли Степнов хоть когда-то другом? В последние минуты уходящего года у нее появился парень — в самом нормальном понимании этого слова. И Лена твердо намерена удостовериться в том, что именно для нее «нормально», а что — нет. ЗА 1 МЕСЯЦ ДО. ЯНВАРЬ. Утром первого января Лена сидит в свой комнате. В руках — маленькая коробочка. Она решилась только снять крышку и достать открытку. Перечитала эти две строчки уже раз десять. В коробке что-то завернуто в упаковочную бумагу. Она может прямо сейчас достать подарок и узнать, что внутри. А может закрыть крышку и убрать коробку подальше. Лена чувствует себя ужасно — они только начали встречаться с Гуцулом, она поставила букет от него в вазу в зале, а сама держит в руках подарок от другого мужчины. Ну, и как ты себя теперь назовешь? Ей не хочется быть нечестной по отношению к Игорю, а с Виктором Михайловичем … кажется, в день его увольнения она сама сказала, что все закончилось. На новогоднем концерте у нее случилось очередное помутнение рассудка, которое ни к чему не привело. Лена закрывает коробку и прячет ее в нижний ящик стола. Ложится в кровать, но не смотря на бессонную ночь, заснуть сразу не получается. Когда-нибудь эта бессонница обязательно закончится.***
Ненормально — когда расстаешься с парнем, а жалеешь только об упущенном времени. Ненормально — когда от прикосновений хочется убежать, а от поцелуя — увернуться. Ненормально — когда твой парень целовался с другой, а тебе все равно. Ненормально — когда ты вечно сравниваешь его с другим. Ненормально — когда друзья пытаются играть в любовь, заигрываются и теряют друг друга. Эксперимент удался — Лена точно понимает, что для нее нормально, а что — нет. Только вот результат удивил. Теперь ей кажется, что все, что происходило с ним, между ними — нормальнее, чем то, что было между ней и Гуцулом. — Ну, и что думаешь? — Лера наливает им обеим чай, попутно болтая о том, что наконец-то ее тетка свалила куда-то. Лена тоже рада, что можно с кем-то поделиться наболевшем. Мало того, что ее отношения с Гуцулом закончились ужасно, так еще и Степнов сегодня приходил в школу. В дебильном костюме. Конечно, она старалась не смотреть, но ничего не получилось. — Не знаю. Я думала, что с Гуцулом мне лучше будет, а получилось только хуже. — Да-а. Натворил он дел. — Он ведет себя, как ребенок. И не только в нем проблема, как оказалось. Лере можно сказать. — Виктор Михайлович никогда бы так не поступил. — А какой он красивый сегодня в школу пришел, весь такой элегантный. Наши куры глаза вылупили. И, между прочим, учителя тоже. — Новикова никогда не изменяла самой себе. Хотя Лена согласна. Степнов сегодня был очень красивый, но ведь важнее то, что он ей сказал. — Хм, разве только в этом дело? — Ну да-а. Знаешь, что взрослыми мужчинами гораздо проще, чем с мальчишками. — Ясно, к чему Лерка подводила. Лена улыбнулась, прекрасно понимая намек. — Я тоже начинаю так думать. — А что он тебе говорил, когда вы в коридор вышли? Степнов приходил в школу. В гости в бывшим коллегам, видимо. И зашел к ним на урок физкультуры как раз в тот момент, когда Виктория Дмитриевна — новая физручка, отчитывала Кулемину за нежелание учувствовать в соревнованиях. Лена что-то не припоминала, в какой момент соревнования стали обязательными для нее. Просто не хотелось с Гуцулом лишний раз пересекаться. Степнов попросил отпустить Лену в коридор. — Лен, что происходит? Ты что, решила завязать со спортом? Традиционное начало. — Нет, не решила. — А что тогда? Почему не хочешь идти на соревнования? — Проблемы в личной жизни. Он, как тренер, должен был бы сказать, что не стоит смешивать личное и спорт. Что эмоции тут не помощник и вообще, она же боец. Но он удивил. — Что такое? Поделишься, что случилось? — Вы извините, вас это никак не касается. Еще не хватало обсуждать ее провал на личном фронте. И по ебучей традиции — море, ветер, холод — развязывают ей язык. — Кстати, хорошо выглядите. — Профессия обязывает. Тебе нравится? Лена, все это время смотревшая на стены, потолок и пол аж повернулась к нему лицом. Да, хорошо. Великолепно, если уж честно. Интересно, если бы Игорь носил рубашки, он мог бы вызывать в ней хоть каплю похожего чувства, что вызывал Степнов? Вряд ли. — Я рада, что у вас все хорошо. Я могу идти? — Она опять отворачивается, начиная злиться на себя. — Да, конечно. Только я хотел, чтоб ты помнила, что у тебя есть я. — В каком смысле? Сердце ускоряется. Боже. Просто…неужели он готов сейчас вернуться к давнему разговору, когда впервые признался ей? Кажется, сейчас ей уже не страшно. И она не собирается его перебивать, как в тот раз, у подъезда. — Ну, мы же договаривались, что останемся друзьями, чтобы не случилось. Ритм сердца снова в норме. — Ммм. Ты сама его отшила. Причем уже два раза. А он тоже хорош — то люблю, то не люблю, то друзья, то на месяц пропал. И даже несмотря на все это, он тут. Рядом. Пусть и просто друг. Ты что, сожалеешь?! Ты же сама не представляла как могут выглядеть ваши… отношения! — Спасибо, Виктор Михайлович. Лена могла бы обойти его с любой стороны. Но она резко делает шаг вперед, почти врезаясь носом в чертову голубую рубашку. Он не отходит. Кулемина! Вы в школе! И шаг влево. Почти бегом в спортзал. — Кулемина! Земля вызывает! Ал-лоо! Ой. Лера все еще ждала ответ. — Да так. Сказал, что я всегда могу на него рассчитывать. — Видишь, не все потеряно. Лен, ты подумай. — Ну, ты же понимаешь, что не все так просто. — Мне ли не понимать. Мне тоже скоро светят крутые разборки со Стасом, — Лера недовольно поджимает губы. Год выяснения отношений объявляется открытым.***
Если в декабре они не виделись и не разговаривали вообще, не считая случай на новогоднем празднике, то в январе Лена могла по пальцам руки пересчитать их встречи. Одна — в школе, три — у нее дома, одна — на улице недалеко от ее дома. Степнов несколько раз предлагал ей прийти на площадку, когда в очередной раз наталкивался на ее невеселое настроение. Один раз даже позвал на кастинг на роль главной героини. Лена, само собой, не собиралась даже слушать этот бред, но из-за уважения к деду и Виктору Михайловичу все-таки сходила на этот чертов кастинг и свинтила оттуда через пять минут. Они и так кого-нибудь подберут. Туда он ее никаким способом не затащит. По крайне мере из тех, что она может себе представить. В какую-то из таких встреч Лене кажется, что она близка к ответам на свои старые вопросы. Если это еще все еще актуально, конечно.***
Она лежит на кровати, кидая мячик в стенку. Обычно это помогает успокоить рой разъярённых мыслей перед сном, но не сейчас. Лена бросает мяч в сторону, он попадает в письменный стол. Черт! Еще не хватало разъебать мебель! Она встает проверить, не испортила ли ничего. Взгляд падает на нижний ящик стола. Лена подходит к нему, открывает. Достает коробочку с упакованным подарком. Поджимает губы. Да хватит уже мяться! Давно пора было сделать это. Снимает крышку, откладывает открытку и бережно разворачивает бумагу. Внутри мягкая подушечка бордового цвета. И сережки с переливающимися даже в темноте изумрудами. Небольшие, квадратные гвоздики с тонкой каемкой золота по контуру. И еще одна записка, спрятанная сбоку. Раньше люди верили, что изумруд полезен при бессоннице — он якобы дарит крепкий сон. Бред, конечно, но долго ты еще собираешься пить таблетки? Надеюсь, это поможет тебе уснуть. Лена почти физически чувствует, как в ее голове рушится одна из стен. В ЭТОТ ДЕНЬ. ФЕВРАЛЬ Второй раз это случается в феврале — стена в ее голове разлетается на кирпичики. Наташкин отец вляпывается в историю с наркотиками — точнее, ему их подкидывают. Наташа, Женя и Платонов находят пакет с порошком и смывают его в туалет. Наташку и тетю Олю похищают те, кто подкинул наркоту, и требуют вернуть либо деньги, либо товар. Такое только в кино бывает. Но Лене совсем не до шуток. Утром перед школой она узнает, что Степнов, Рассказов и Лагуткин решили, не дожидаясь действий полиции, отправится туда, где их ждут дилеры. Самоуверенные идиоты! Она решается в последнюю минуту. Звонок на урок вот-вот прозвенит. — Лер, я в школу не пойду. Я пойду к ним. К нему. — Зачем? — Ну, вдруг, моя помощь понадобится. Лера понимает. — За Степнова волнуешься? — Да. Они снова поменялись местами. Лена все отчетливее понимает, что он чувствовал, когда она ввязалась в незаконные бои. Она добирается до их квартиры, надеясь, что успевает. Звонит в дверь. Ей открывают историк и физрук. Лена облегченно выдыхает. Она и не замечала, в каком напряжении находилось тело всю дорогу. — Лена, ты чего? Зачем пришла? — Он ее даже на порог не пускает. — Виктор Михайлович, я помочь хочу. — Нет, это опасно. Мы не можем рисковать. Иди домой. — Он так разговаривал только на тренировках и то, когда был не в настроении. Он закрывает дверь прямо перед ее носом! Что она сделала не так? Он из-за кастинга обиделся? — Постой, сходи в магазин, купи там соды, пачек пять. — Игорь Ильич дает ей шанс зайти, открывая дверь обратно. Протягивает деньги. Лена старательно делает вид, что не видит недовольного взгляда голубых глаз, прожигающих дыру на ее спине. — Зачем? — Потом объясню. Окей, она использует этот шанс. Спасибо, Игорь Ильич. — Хорошо, я быстро! Лена не видит и не слышит, что Степнов говорит Рассказову, но уверена, что ничего хорошего. И почему Виктор так настойчиво ее выгоняет?***
Через полчаса Лене кажется, что она нашла причину, по которой Виктор Михайлович не хотел запускать ее в квартиру. Эта причина прямо сейчас сидит рядом с ней и раскладывает соду по пакетикам, создавая имитацию пакетов с наркотой. Кристина — новая напарница Степнова по съемкам. Новая «Лена». Ну, вот, а вы говорили никого больше на роль не найти. Кристина красивая — длинноволосая блондинка с приятным голосом и фарфоровой кожей. Она кажется спокойной, уверенной в себе, какой-то гипнотизирующей. И сто процентов взрослой. — А вы с Виктором Михайловичем работаете? — Да. Мы вместе снимаемся в кино. — Вы актриса? — Нет, я каскадер. Еще и спортивная. — Это моя первая большая актерская роль. Вы знаете, про что фильм? И вежливая. — Да. Виктор Михайлович с моим дедом эту книгу написали. Лена точно знает, какие там есть сцены. Она читала потом еще несколько раз всю историю и даже обзавелась любимыми моментами. — Мм. Понятно. — Девушка улыбается. И улыбка у нее красивая. — Я играю роль Лены. — Ясно. — А вот самой Лене улыбаться совершенно не хочется. В кино «Лена» точно получится лучше, чем в жизни. — Ты знаешь, Витя хороший актер, но есть одна проблема. Он не умеет целоваться в кадре. Ну, не получается у него. Ему уже и Оля объясняла, и мы все репетировали и репетировали — а в кадре никак. А так он очень хороший человек, мне очень нравится. «Витя. Репетировали поцелуй. Он очень хороший. Мне очень нравится» Она так тепло о нем говорит. Степнов врывается на кухню, прерывая ее размышления. — Кристин! Морозевич звонит! Орет, что мы смену срываем. Простой за мой счет. Что делать? Лена поднимает на него глаза, но тут же опускает обратно на пакет в руках. Он не к тебе пришел. Успокойся. В голове всплывает их разговор в школе. Лен, мы останемся друзьями, чтобы не случилось. Лена смотрит на то, как они общаются, и завидует. Или ревнует. Или все сразу. Кристина договаривается о том, что на съемки поедет одна. — Я тебя прикрою. Она встает. Что ты.?! Он тянется к ней, целуя в щеку. Это больно. — Спасибо, Лен…э-э Кристин. А это еще больнее. Козел! Вы, Виктор Михайлович, настоящий козел! Помнится, после похожего случая он разбил Гуцулу нос. Лена очень хорошо понимает и эти чувства.***
Естественно, они не взяли ее с собой на завод. Может, Степнов действительно за нее боится, может, решил, что она будет только мешать, может считает ее еще маленькой — Лене все равно. Это было его решение, а не ее. А она решила, что поедет туда, хочет он того или нет. Наверное, решение было принято на эмоциях — ревности, обиды и все равно никуда не девшегося дикого страха за него. Это глупо. Потому что теперь ей в висок упирается холодный метал пистолета, а на шею давит тяжелая чужая рука. Дилеры оказались ее старыми приятелями-маклерами. Они точно не простят Лену за ее уход. Ей конец. Рядом Наташка и ее мама. Лена очень хочет им помочь и вытащить их отсюда. Ее радует только одно — Виктор Михайлович не здесь. Не рядом с этими отморозками. Такого страха она в жизни не чувствовала. Когда кто-то ударил держащего ее мужчину, Лена на автомате включилась в драку. Но мозг не соображал. Когда ее резко прижали к стене, закрыв собой, она почти не понимала, что происходит. Только вцепилась в мужские плечи и прижалась к спине. Перед глазами — пистолет. Звук выстрела. Кровь. Игорь Ильич с ранением в левой ноге. Полиция, Леркин отец, наручники — все это было так далеко. Наташа, ее голос, счастье тети Оли. — Лен, отпусти, пожалуйста. Она так сильно сжимала его куртку, что пальцы затекли и с трудом получается выполнить просьбу. — Кто-нибудь, выведите ее отсюда! Лена уходит с Наташей и ее родителями, пока Степнов, Рассказов и полковник Новиков остаются что-то обсудить. Спустя десять минут счастливая семья уезжает с завода. Лена все еще тут — плевать на Кристину, сегодня она никуда без него не уйдет. На улице уже потемнело. Снег под ногами хрустит от мороза, поэтому она слышит его шаги издалека. Наконец-то Виктор Михайлович вышел из этого полуразрушенного барака. — Кхм… Лен… ты чего еще здесь? Холодно же. — Подходит к ней ближе. Лена молчит. Оборачивается и просто обнимает так сильно, как может.***
До ее дома они добираются вместе — Лена жмется к нему, как испуганный зверек, и он не может сейчас отпустить ее от себя дальше, чем на сантиметр. Осознание того, что еще пару часов назад он мог потерять ее — совсем, навсегда, окончательно — что она просто могла перестать существовать — превращает тело и мысли в цемент. Виктор будто застыл навсегда с картинкой перед глазами — Лена, пистолет у ее виска, рука, сжимающаяся на ее шее. Если бы только он не успел… Думать об этом — все равно что резать по живому — больно, кровит, хочется кричать. Виктор только крепче прижимает ее к себе, а Лена, кажется, совсем не против — так намного теплее в этот морозный вечер. Они подошли к подъезду, но Лена не спешит уходить. А он не готов расстаться с ней сейчас. — Лен… Зеленые глаза упрямо смотрят вниз. — Лена, посмотри на меня. Она бросает на него мимолетный взгляд. — Никогда больше так не делай. У меня чуть сердце не остановилось. Я так испугался, как… я никогда в жизни так не боялся. Как только крик услышал — сразу понял, что это ты. Что это твой голос. У меня просто…у меня сердце как будто оборвалось. Она не отвечает. Просто утыкается носом в холодную куртку и плачет. Кулемина Лена плачет. Потому что у нее больше не осталось ни одной мысли в голове. Потому что сейчас внутри — ураган, в сердце которого слово «люблю». — Эй, ну чего ты? Он видел такое впервые, не считая случая, когда ее родителей похитили. Если тебе плохо, представь, какого ей. — Прости. Это просто запоздалая реакция. Так бывает. Все уже позади. Он обнимает ее крепче, пытаясь согреть. Пытаясь показать, что она в безопасности, что никто и никогда ее не тронет, пока он рядом. Да и не рядом тоже. Он готов бесконечно выходить на ринг, закрывать ее от пули и спать под окном, если потребуется. В огонь и в воду, Лен. — Не бойся. Я с тобой. Чувствует тихие всхлипы. Она все никак не может успокоиться. — Ну, что ты? Раскисла уже совсем. Холодно же, прекращай сырость разводить. Лена поднимает голову, смотря ему прямо в глаза. На щеках — мокрые дорожки от слез. Рука сама тянется к ее лицу, нежно вытирая остатки влаги. В свете ночной Москвы ее глаза сверкают ярче, чем сережки. Он улыбается. — Как дела со сном? Лена будто под гипнозом его голоса и прикосновений, которые дарят ледяные пальцы. Он же совсем замерз, пока стоял тут с ней. Чтобы между ним и Кристиной не происходило, он не уходит сейчас. Лена накрывает его руки своими, переплетает пальцы и тянет вниз — в карманы своей куртки. Они стоят так близко. Наверное, он не сопротивляется и не отходит от нее только потому, что и правда так сильно замерз. — Уже лучше. Подарок замечательный, спасибо. Только не стоило. Мне нечего подарить в ответ. — Голос после срыва никак не восстановится, поэтому она говорит почти шепотом. — Лен, не начинай. Не надо ничего дарить в ответ. Это не так работает. — А как? Он усмехается. — Мне кажется, подарок дарят, потому что хочется сделать человеку приятно. А не потому, что просто нужно. Лена полностью согласна. Но она не уверена, будет ли …приятно ему… легко касается его губ своими. Невесомо. Самый невинный поцелуй, который только может существовать. Прикосновение в этот раз не кажется ледяным душем — наоборот, он больше не хочет прекращать это. До одури хочется ответить на поцелуй. Сделать его настоящим. Не смей открывать рот. Он ее напугает, наверное? Секунда-две-три… Его губы сухие и ледяные, но по телу проносится жар. Контраст, сводящий с ума. Их руки все еще в карманах ее куртки, Лена чувствует, что он только начинает согреваться. Степнов не отталкивает. И она идет дальше. Потому что просто касания мало. Она немного приоткрывает губы, выдыхая тепло, обхватывая его нижнюю губу. Медленно проводя языком. И он опять не останавливает ее, а оторваться от него сил нет. Холод и жар — будто разряд пустили по телу. Вдыхает его выдох-полустон. — Куле-е-мина… - Почти не слышно. Его руки крепче сжимают ее. Сердце стучит так, как днем на заводе. Не ответить — невозможно. И он отвечает — сначала мягко и нежно, слегка оттягивая нижнюю губу, всасывая, пробуя ее на вкус первый раз. Сбывшаяся мечта. …четыре-пять-шесть-семь… Ей нравится, он чувствует. Лена, ее выдохи, ее вкус… сводят с ума. Разве с ней можно держать себя в руках? Из-за мороза ее губы потрескались — он бережно зализывает ранку. Счет времени потерян. Для нее есть только его руки, губы, язык. И поцелуи. Лена наконец-то снова чувствует — она улетает. Улетает все дальше от дома. Обнимает его за шею, прижимается, не желая отпускать даже сейчас. Если лететь — то вместе. Когда языки сталкиваются, лаская друг друга, ему почти сносит крышу. Глубже. У нее во рту так жарко. Хочется прижать ее к ближайшей стене. Хочется сильнее… Она на вкус, как зима — мята, свежесть, сладость. Никогда и никто не смог бы описать это. Поцелуй до последней капли кислорода. Жарко. Дышать нечем. Последняя секунда — горько-сладкая. Они отстраняются друг от друга одновременно. Его руки больше не в карманах — одной он легко притягивает ее еще ближе, другой — мягко наклоняет голову. Не отпускает ее. Не уклоняется от ее рук. Трется носом и щекой о ее щеку, втягивая ледяной воздух. После поцелуя кажется, что кислород обжигает легкие. Лене тяжело говорить сейчас, потому что дыхание все ещё сбившееся, сердце стучит, как сумасшедшее, состояние невесомости все еще не прошло, а когда он так близко, мысли не формулируются в предложения. Но она очень хочет сказать, хотя бы тихо. Он услышит. — Я немного затормозила с подарком, но надеюсь, что тебе тоже понравилось. С Новым годом…