♪ Мот — Перекрестки
Всё пере-пере-пере-пере-переклеить
Пере-пере-пере-пере-переделать
Заново бы ты, заново бы я
Заново бы до перемирия
Он сидел в тренерской за рабочим столом, обхватив голову руками. Пальцы с силой впивались в волосы, глаза зажмурены, дыхание рваное — плохо так, как давно не было. Даже боль в боку ничто по сравнению с этим. Тошнота накатывает волнами, грозя заставить выблевать все внутренности. Реальность ударила настолько сильно, что внутри образовалось кровавое месиво из несбыточных фантазий и только-только зародившихся надежд. Убила в зародыше. Всего одно собрание в учительской перевернуло жизнь с ног на голову. «Один из наших коллег сожительствует со своей ученицей. Виктор Михайлович, объясните нам, как так получилось?!» «В чем заключается ваша опека?» «Хотим услышать от вас подробности». «А ночью вас тоже попросили присматривать за ней?» «Скандал!» «Мы пригласим сюда Елену Кулемину и устроим вам очную ставку!» Им было плевать на все его слова. Чтобы он не сказал — это не оправдание. «Сожительствует с ученицей». «Педагог!» Осуждение, гребаное море осуждения, сплетни, презрение, насмешки за спиной, нарушение всех правил и норм, чувство отвращения к себе, увольнение, крест на карьере — все это за то, что он не по своей воле посмел влюбиться. В самую необыкновенную девушку, которую когда либо встречал. Которая точно не заслужила того, что могло ее ждать, даже если в какой-то параллельной вселенной она бы ответила взаимностью. Но и в этой вселенной все так закрутилось. Если он посмеет подойти к Лене чуть ближе, чем того предполагает формальное общение, если она еще раз посмеет кинуть этот свой всепонимающий взгляд — им конец. Ради себя. Ради нее. Это все должно прекратиться. После принятого решения дышать стало легче. Даже тошнота отступила.***
ПЕРВЫЙ ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ Осень все-таки решила вступить в свои права — солнце все реже согревало сырой воздух, стремительно падающие листья оставляли голые ветки деревьев, намекая на скорые морозы. Давно пора. Ненормально теплая и хорошая погода стали раздражать. Серость, дождь и холод как нельзя лучше подходили ноябрю и настроению. Виктор в очередной раз покидал квартиру Кулеминой до ее прихода — в привычку вошло избегание ее везде, кроме уроков физкультуры. Однако с Петром Никаноровичем дела обстояли иначе: кроме того, что писатель вытащил его с ринга — почти выкупил у маклеров, он еще и спас его душу. Как поэтично и высокопарно — рассуждаешь, почти как сам Кулемин. Но писательство и правда затягивало все больше и больше. Яна оказалась права — он смог отвлечься от Лены, только вот не переключившись на Светочку, а переключившись на творчество. Удивительно, как это работало — он мог построить свой собственный мир, придумать свои правила. В том мире они были счастливы. В том мире из букв у них был шанс. Глупо, нo этот роман стал отдушиной и способом сбегания из конченной реальности, где их временные линии пересеклись так неудачно. Шли дни и недели. Лена окончательно погрузилась в музыку с головой, совсем забросив спорт, держа обещание сохранять дистанцию. Возможно, и к лучшему. Ему было намного проще и легче любить на расстоянии — просто знать, что у нее все хорошо — не чувствовать опасную близость тела, не разрешать себе вспоминать ничего из того, что они натворили в ее квартире. Слово «любовь» стало все чаще всплывать в голове, заменяя привычные «болезнь», «помешательство», «ЭТО». Он искренне надеялся, что так будет продолжаться и дальше, и, возможно, со временем, чувства уйдут сами — ведь обескровленные, они не могли жить долго? Виктор даже отказался идти на презентацию книги, чтобы не сталкиваться с ней лишний раз. Они с Петром Никаноровичем давали общее интервью. Журналисты все переврали и назвали Степнова настоящим и единственным автором романа. Ложь, конечно, хорошо была прописана, но то, что Лена поверила в эту статью и последующие за ней сплетни, все равно задело. Виктор надеялся, что недоверие после того, что он сделал для нее, остудит его пыл. Прокручивал в голове Ленкины фразы снова и снова: «Мы вам доверяли, а вы… зачем вы так? Он доверчивый, как ребенок, у него больное сердце! Это тоже самое, что втереться в доверие и обокрасть! Пустите меня!». Вспоминал взгляд зеленых глаз и пытался сам себя настроить на злость, обиду, разочарование — хотя бы какой-то негатив. Но упрямый, глупый орган в межреберной клетке был способен только на желание исправить ситуацию и вернуть ее доверие. Он добился опровержения. Ему даже показалось, что журналистка была симпатичной и не отдавала бы вся эта история дерьмом, девушка могла бы ему понравиться. Когда Кулемина пришла с извинениями и приглашением на презентацию, он отказался. Это была последняя попытка заставить эмоции работать так, как нужно. Но уже через пару часов все пошло прахом — он бежал в кафе. Ведь по словам Лужиной, к Лене на этой самой презентации кто-то приставал. Путь от школы до кафе занял целых 25 минут — непозволительно много. Лена была в кафе — спокойно стояла в дальнем углу, подальше от гостей. И улыбалась этой своей чемпионской улыбкой победителя. Туше. На лопатки. Ему оставалось только усмехнуться, сесть рядом с Петром Никаноровичем и отвечать на вопросы журналистов и читателей.***
Блики свечей, расставленных по всему помещению, приглушенные голоса, потрескивание искусственного камина в углу — все это создавало ощущение, что в кафе встретились не незнакомые люди, а старые друзья, обсуждающие знакомые всем истории и события. Когда кто-то из зала задает вопрос про любовную линию романа, Лена понимает, что сама с волнением ждет ответ даже несмотря на то, что не читала их шедевр. Вот интересно, что ты хочешь услышать? Историю его великой любви? Она смотрела на Виктора Михайловича, пытающегося подобрать слова, смущающегося и путающегося в своих «да-нет-история друга» и улыбалась. Лена ведь почти точно также вешала ему лапшу на уши, когда рассказывала про подружку, владеющую навыками самообороны. Он врет. — Это так заметно. Голос Лужиной отвлекает от ответа Степнова — но это не страшно — ответ-отмазка пустой и ничего незначащий. — Что? — Что Степнов к тебе неравнодушен. Да, Рит. Согласна. Сейчас это объяснение выглядит весьма логично. Непривычно — обычно сплетни в школе дико раздражали. Но Рита говорила без осуждения, без подколов, с легкой улыбкой — как будто они давние подружки, обсуждающие очередного парня. Толи атмосфера располагала, толи Рита отлично владела языком, на котором говорила сама Кулемина — захотелось поделиться. — Знаешь, мне тоже сейчас так показалось. — Только сейчас? Об этом уже вся школа трещит. Впервые в жизни стало интересно узнать — на сколько близко свели их языки сплетников? Хотя, догадаться не сложно. Это так глупо… — Да знаю. Просто раньше как-то не обращала на это внимание. Скорее не разрешала себе обращать внимание. Но столько всего поменялось с начала года. — А он тебе нравится? Рита, видимо, решила поработать сегодня ее внутренним голосом и позадавать те вопросы, которые Лена не осмеливалась формулировать даже мысленно. Кулемина прекрасно понимает, о чем они говорят, но этот так странно. — Как тренер? Улыбка Риты становится шире. — Как мужчина, Лен. В ее жизни было мало таких по-девчачьи легких разговоров о парнях. И, кажется, зря. Это бывает полезно. Сейчас признание запросто слетает с языка. — Нравится. Только … Я думала, что он не сможет относится ко мне всерьез. — Почему? Лену удивляет этот вопрос. Все же очевидно. — Он мой учитель — я его ученица. — Ну, ты же не будешь его ученицей вечно. — Лужина так легко все это говорит! Лена не находит, что ответить. Взгляд возвращается к Степнову. Спустя пару часов Лена сидит в своей спальне, держа в руках книгу «Это будет вчера». За окном давно ночь и тишина, в комнате горит ночник, в кружке остыл мятный чай. Ее тело в кровати, под одеялом, но мысли далеко, в других вселенных, в далеких мирах, на межгалактических соревнованиях. Сюжет так захватил, что порой она пропускает целые куски текста, только чтобы успеть к утру дочитать и узнать, чем закончится эта история, кажущаяся до боли знакомой. Этот роман — его признание, которое она никогда не услышит. Признание, разрушающее ее план остаться друзьями. За окном — утро, но ноябрьская темнота превращает все в одну бесконечную ночь. Лена дочитывает последнюю строчку и бросает книгу в дальний угол комнаты. Дед бы схватился за сердце, если б только видел, но он не видит — не видит, как внучка швыряет их произведение подальше от себя, как подтягивает ноги к груди, сворачиваясь в комочек, накрываясь одеялом с головой и тихо смеясь невеселым, полным горечи смехом. Как же все было просто в этой истории! Неправдоподобно просто! Герои проходят нелепые испытания, все их поддерживают, великая любовь, свадьба, хэппи энд. Почему ее это так смешит и бесит? Это же фантастика…просто выдумка. Как вообще можно было написать подобное в здравом уме?! У этих героев не было и шанса, а вы свели их так легко! Да вам ли, в конце концов, не знать? Не ты ли сбежал, стоило мне один — ОДИН — раз нарушить эту самую дистанцию! Не ты ли в прошлом году попал на педсовет за то, что просто НОСИЛ ПАКЕТ С РОМАНОМ. Такие истории не имеют право на счастливый конец, чтобы***
Лена с трудом замечает букет цветов в его руках — она старается не пялиться на учителя так откровенно, но ничего не получается. Взгляд прикипает к широкому развороту мужских плеч, подчеркнутых плотной тканью пиджака, к голубой рубашке, она уверена, пахнущей морем и свежестью, к черным волосам, создающим гипнотический контраст с голубыми, как небо, глазами. Только вот поймать его взгляд не получается — он не смотрит на нее. Совсем. Желает им удачи на концерте и уходит. — Интересно, куда он отправился такой расфуфыренный? — На свидание, куда ж еще. Слова Леры — не истина в последней инстанции, но логичны. Как ты и любишь, Лен. Сама подумай. — Ты думаешь? — А че тут думать? При параде, с цветами — так на зарядку не ходят. На свидание. Несколько недель назад Лена поняла, что неравнодушна к учителю. Несколько дней назад она узнала, что чувства взаимны — пусть он не сказал это прямо, но Лена умеет читать между строк. Пару дней назад она тем же способом — между строк — дала ему понять, что это невозможно. Сегодня он уже побежал на свидание с какой-то мымрой. Внутри что-то оборвалось — словно лопнула струна на любимой гитаре. Лена и сама не знает, зачем идет в кабинет школьного психолога. Просто она уже не уверена в том, что поступила правильно. Все становится слишком сложным, и она не может найти верный путь — а все из-за того, что впервые в жизни она увидела его в костюме. Это пиздец. Верить в то, что Виктор Михайлович так быстро может…переориентироваться, не хочется.***
— Яна Ивановна, а вы не знаете, куда Степнов пошел? Яна не ожидала увидеть здесь бас-гитаристку Ранеток — у девчонок же концерт в Лужниках, они вроде как должны были уже уехать. Видимо, девушка искала учителя, попрощаться, послушать слова напутствия или что-то вроде того. Не хотелось ее разочаровывать, но она не успела. — Да, знаю. На свидание. Наконец-то он кем-то увлекся. Кроме тебя. — Это правда? Яне не требовались уточнения уже в этот момент, но Лена выглядела такой подавленной, что не поддержать ее было бы профессиональным преступлением. — Лен, может быть ты присядешь? Ты какая-то взволнованная. — Нет, не надо. Мы на концерт уезжаем…и… Я даже не знаю, как это сказать… Яна помогает ей. — Лен, скажи, тебе не приятно, что Степнов пошел на свидание с какой-то девушкой? Лена присаживается на край стола спиной к психологу, не торопясь с ответом. Складывает руки на груди в защитном жесте. Ее немного трясет. Бедная девочка. Никто на тебя не нападет. — Неприятно. Мне вообще это не нравится. Я запуталась. Не могу объяснить, что со мной происходит. — А, по-моему, этому можно найти объяснение. Если тебе это не нравится, значит… Лена должна сама это сказать. В-первую очередь себе. — Я только сейчас это точно поняла, когда его с цветами увидела. Мне кажется, я к нему неравнодушна… Нет, Леночка. Это не «неравнодушна». — …мне кажется, я влюбилась. — Ты только сейчас это поняла? Лена задумывается на минуту и Яна понимает, что девушка и сама не знает ответа на вопрос. — Да. И опоздала. Значит не судьба. Яна хочет сказать что-то еще, но Лена резко закрывается. Будто что-то в ней щелкает. — Ладно. Извините, мне пора. — Даже мимика меняется. Кто-то сказал бы, что Лена очень спокойная, рассудительная и взрослая девушка, реагирующая по-взрослому на проблемы и неудачи. Яна же догадывается, что это было на самом деле. Отрицание и подавление эмоций — мощный прием психологической защиты, приводящий к плохим последствиям. Ей хочется сказать Лене, что ее «защита» ей не поможет — спрятанные эмоции не исчезают. Они путешествуют в бессознательном в попытке найти выход. Иногда таким выходом становятся кошмары или бессонница. Яна работает последний день в школе перед уходом в декрет. И она очень хочет помочь этим двоим, как бы неправильно это не было. Счастье важнее.***
ВТОРОЙ ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ Ты же сам себе обещал отвалить от нее. Но он, слабак блин, не может. Не может, потому что, после слов Яны разве это возможно? Мы не рассматривали вариант, если твои чувства взаимны. Она сама сказала. — Звучит в голове голос Яны. То есть это все были не его больные фантазии? Не ее сотрясение? Но Лена же ясно дала понять, что она знает о его чувствах и не разделяет их. Если она, зная о твоих чувствах, решила все оставить как есть — уважай ее решение. Это плохая идея. Уходи. Уходи, пока она тебя не увидела. Еще слишком рано. Вы оба не готовы. Вспомни Борзову, в конце концов! Но разве он мог послушать довод разума сейчас? Да, влюбленные глупы…могу использовать это как оправдание. Он ждет ее у подъезда. Готов был бросится к ней еще вчера — сразу после звонка Яны, но какая-то часть мозга все же возобладала над неадекватным желанием. Ему казалось, что будет правильным сделать первый шаг. И это действительно могло бы быть верным решением — не будь это именно они двое. Не в их случае.***
— Нравишься ты мне, понимаешь? Хочется закрыть уши руками и зажмурить глаза. В романе ее героиня намного решительнее настоящей Лены. Ей страшно. Ей так редко бывает страшно за себя. — Виктор Михайлович, я-я…пойду. Мне нужно подумать и вообще…не ждите меня у подъезда. Мало ли кто увидит. Она ведь всеми силами пыталась дать ему шанс не говорить это вслух. Как ей теперь вести себя? Одно дело — тайно быть влюбленной в учителя. Совсем другое — когда этот самый учитель признается тебе в ответных чувствах. И, как на зло, сегодня у нее физкультура по расписанию. Впервые в жизни ее любимый приемчик не помогает собраться с мыслями. Впервые в жизни она прогуливает физру. Впервые в жизни она знакомится со своими чувствами — с собой. Впервые она пытается представить себе их отношения — и у нее ничего не получается. Она точно знает, что их чувства взаимны, но как…как это вообще может выглядеть? Ей никто раньше не признавался в любви, не приносил конфет по утрам, не приглашал на концерты — она не понимает, нормально ли испытывать такое сковывающее тело смущение? Это от чувств или от того, что он — учитель? Или все вместе? Как им себя вести? Десять лет — это много или мало для отношений? Лена не так себе представляла первую любовь. Но она точно уверена в одном — больше у них не получится притворятся. После поцелуя в квартире они попробовали — и что? Хватило их на месяц. Проходит всего неделя — слишком маленький срок для поиска ответов на все ее вопросы — когда Степнов вылавливает ее в школьном коридоре, крепко сжимает руки на плечах и не дает сбежать. — Лена! Лен, стой. Да послушаешь ты меня наконец? Она молчит, но дает шанс сказать ему. Дико интересно, что он может сказать ей тут, в школе. При всех. Это тоже одна из проблем. — Лен, давай сделаем вид, что того разговора не было. Пусть все остается на своих местах. Сердце пропускает удар. Он что, только что забрал слова обратно? Что за детский сад? И что она должна ответить? Нет, что вы, Виктор Михайлович! Я же уже готова была залетать в тренерскую с криком «Привет, дорогой!». — Ну, ладно… — Она наконец-то осмеливается посмотреть ему в глаза. Может он заметит, что звучит ее «ладно» не слишком уверено. — Но я… — Не надо ничего объяснять. — Перебивает, не давая закончить. Будто хватаясь за ее «ладно», как утопающий за соломинку. — Все будет как раньше! Я — тренер, ты — спортсменка. Я — учитель, ты — ученица. Лена не верит в то, что это прокатит второй раз. Лена не успевает за такой быстрой сменой решений: то он убегает от нее, то соглашается все игнорировать, то пишет о них роман, то признается в любви, то забирает свои слова обратно. У нее голова кругом и сил не хватает за ним угнаться. Впервые за последние несколько лет она чувствует себя такой слабой. Будто они снова на первой тренировке, когда он согнал с команды семь потов.***
Урок физкультуры только что закончился. Лера, Наташа и Лена немного задержались, чтобы попросить Степнова о небольшом одолжении — пропустить к ним на репетицию фанатов, которых они уже пригласили. Да, с последовательностью действий у девчонок явно проблемы. Отличная возможность поиграть в намеки. Зачем? Потому что, как показала практика, это у них получается лучше, чем разговоры в открытую. А в коридоре он заткнул ей рот. Новикова начинает. — Виктор Михайлович, а у нас сегодня будет немножко необычная репетиция — мы своих фанатов позвали. — Новости начинают. А вы не думали, что сначала надо было разрешение спросить? Хотя бы у меня? —Он отбивается легко. — Ну, вот мы и спрашиваем. — Лена подключается, но пока не смотрит на него. Козырь, как известно, сразу не показывают. — Да если бы Гуцулов со своей половины не забил бы мяч в кольцо, вы бы даже не заговорили! Нет! Никаких фанатов. — Он все еще отлично держится. — А если к директору сходить? Объяснить? Может он все разрешит. — Наташа тоже пробует пробить эту стену. — Маловероятно. — Но Гуцул попал. —Она наконец-то поворачивается. Улыбается. Бо-оже. Ты флиртуешь! И страшно и… Как это называется? Внутри ощущение, почти как перед выходом на сцену. Живот сводит. — В смысле? — Почему, ну почему ей так нравятся такие словесные пикировки и его забавная растерянность. Время козыря. К улыбке добавляется хитро-игривая интонация. — Это тоже было маловероятно — но он попал. И вообще столько всего маловероятного последнее время случается, не находите? — Не надо ходить ни к какому Николаю Павловичу. Если он узнает — точно не разрешит. И никакого вам концерта не будет. Теперь его очередь опускать глаза вниз. Вот и все твое «как раньше». — Так значит, можно? — Полы за собой помойте. И не безобразничайте. — Встает с козла и уходит из зала. Сбегает. Прям по-традиции. — Мы обещаем! — Кричит довольная Новикова ему в спину. — Ленка, ты — красотка! Без тебя бы точно не уболтали Витеньку. Улыбка становится шире.***
ТРЕТИЙ ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ К концу ноября Лена все еще не находит ответов на свои вопросы, но у нее почти нет свободного времени для размышлений. Ноябрь напоминает сентябрь — только тогда все ее мысли занимал ринг, а теперь выступления Ранеток в кафе и возобновившиеся тренировки по стритболу. Виктор Михайлович поставил их с Гуцулом в пару для соревнований — Лена согласилась вернуться в спорт. Ведь так они вроде не оставались наедине, но при этом не играли в надоевшие прятки. Она ведь скучала по нему все то время, что Степнов прятался от нее после боев. Гуцул разбавлял неловкие паузы, скрашивал диалоги с полунамеками и отвлекал их в моменты, когда кто-нибудь чуть не совершал ошибку. Новый напарник по команде ей нравился — как будто они знакомы сто лет — даже сыгрались быстро. Лене казалось, что все в итоге должно прийти к какому-то логическому завершению, пока Игорь не стал проявлять знаки внимания. Это было приятно, конечно, но…так сильно отличалось от того, что она чувствовала к другому человеку. А, может, это то, что нужно? Может, так и должно быть? Без моря проблем, неловкости, непонятных эмоций? Легко и просто? Логическое завершение истории случилось 30 ноября, на соревнованиях за выход в финал Кубка школ. Они выиграли, не смотря на ее поврежденное колено. Игорь закружил ее в объятиях и чмокнул в щеку. Лена не обратила внимания на такую ерунду. Не заметила. Побежала к девчонкам. В один момент гул и шум в зале резко оборвался. Что … Она оборачивается. Гуцул полулежит на полу, держась за нос. Степнов стоит над ним, сжимая руки в кулаки. ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?***
Последний день ноября. На улице кромешная темнота, на часах одиннадцать вечера. Он стоит в ванне перед зеркалом уже очень давно. Он не узнаёт человека в отражении. Виктор ударил школьника. Ударил. При всех. Прямо на соревнованиях. И плевать, что там говорил этот сопляк. Проводит пальцами по холодному стеклу. Кто ты? Ответа нет. В кого ты превращаешься? Видеть себя помешанным, нестабильным, безработным — отрезвляет, ебнешься. Лена все сделала правильно, когда днем сказала о том, что «все кончилось». Он видел слезы в ее глазах, страх, сожаление, разочарование. Лена достойна лучшего. В эту ночь в сознании будто щелкает включатель — пред глазами в ускоренной перемотке его жизнь с перспективой превращения в ненормального психа. Да, если так пойдет дальше, он слетит с катушек окончательно. Ему вовсе не хочется становится тем, кем его уже видят окружающие. Переломный момент. Строить план на будущее в состоянии шока глупо. Но он знает, кем точно не хочет быть, а кем — хочет. Это самое главное. Его ждет долгая зима и много работы над собой.***
— Ты его любишь? Она поперхнулась чаем. — Дед, ну ты и спросил! — Хорошо, спрошу по-другому. Он тебе симпатичен? Да, дедуль. Очень. Так нравится, что страшно. А теперь…страшно, что я его вообще не знаю. Что я его выдумала. — Не знаю… — Он тебе антипатичен? Нет. Даже теперь — нет. Но дед… кажется, я его плохо знаю. — Нет-нет. — Так значит симпатичен? Да бля. Как ему объяснить? — Дед, пойми: Виктор Михайлович для меня просто взрослый человек, которого я не всегда понимаю. — Лен, меньше, чем через год ты поступишь в университет. Эта разница не будет казаться такой существенной, как сейчас. Если дело только в возрасте. — Дед, даже через два года он будет для меня взрослым — мне будет с ним неуютно. Она не про цифру. Она про то, что не понимает его и про это странное смущение в его присутствии. — Ты так говоришь, потому что пока учишься в школе. Да причем тут это! Нет, причем, конечно, но это далеко не главная проблема. Слова сами срываются с языка. — Дед, ну пойми же: я не смогу чувствовать себя с ним также, как с ровесниками — я буду чувствовать с ним дистанцию. Вон девчонки все вокруг с пацанами встречаются, влюбляются, в киношки ходят. А у меня же такого не было. Ей хочется плакать. Почему она не могла родиться раньше? Почему он не мог родиться позже? — Ну как это не было… Ты же куда-то ходила?.. — Куда?! Всю жизнь на соревнования я ходила и на тренировки! А мне хочется просто общаться, встречаться, болтать о чем угодно. Не хочу я сразу бросаться во взрослую жизнь. Даже если меня туда тянет, как в омут с чертями. Впереди — зима. В телефоне — смс от Гуцула с приглашением в кино. Похоже, это будет познавательный эксперимент над чувствами и эмоциями.