♪ MOT и Мари Краймбрери -Ты должна рядом быть
Лишь ты и я знаем, как это — не остыть
При этом не касаясь тела, а только руки
Секундная стрелка огромных настенных часов ползла слишком медленно. Он сидел на парте и ждал, пока Рассказов заполнит журнал. Пальцы отбивали по деревянной столешнице рваный ритм, за что Игорь Ильич уже два раза косо на него посмотрел. Но промолчал — заметил, что приятель не в настроении, когда 5 минут назад тот залетел в кабинет и едва не вынес дверь с петель. Впрочем, возможно, дверь была слишком хлипкая и нуждалась в замене. А кто-то явно нуждался в дружеском разговоре. Виктор же упрямо молчал. Ему казалось, что он так и остался в том коридоре. Прокручивал в голове каждое ее слово, каждое движение. Впервые он увидел, как Лена потеряла самообладание — глаза сверкали, на впалых щеках алел румянец, голос почти срывался от крика, ткань брюк очерчивала напряженно сжатые в карманах кулаки. Ее трясло от… злости? Обиды? На кого? На него или на того придурка, который ее обидел? Он не знал, почему вдруг решил, что это был «он», какой-то вымышленный «придурок». Что должно было произойти, чтобы Кулемина вела себя как… Как кто? Обычная девчонка? Его Ленка никогда не была обычной. Его Ленка?! От сочетания этих слов по спине от затылка, к шее и вниз по позвоночнику прокатилась обжигающая волна непонятной эмоции. Мышцы живота напряглись. Мысли контролировать не получалось. Просто на-хуу-й. Забудь. Сейчас точно не до самокопания. Он вспоминал последние дни: все, что она ему рассказывала, что он слышал от коллег и ее одноклассников. Из всех событий на ум приходило два. Первое — Людмила Федоровна всерьез задалась целью прекратить существование Ранеток, лишив девчонок инструментов. Могло ли это так повлиять на Ленку? И второе. Ее странное увлечение боями. Она ведь сегодня, когда ругалась, говорила именно об этом. Но почему рядовая тренировка вызывала в ней столько эмоций? Если верить логике — дело должно было быть в группе. Это точно для нее важнее. Но доставучая интуиция — или, как он любил про себя называть это чувство «паранойя» — не давала в это поверить. Виктор откашлялся, чтобы как-то начать разговор. — Слушай, я тут в коридоре Ленку встретил. Сама не своя была. Злющая, на репетицию опаздывала. Не знаешь, случайно, что с ней? — С девчонками со всеми что-то происходит нехорошее. Новикова с Алехиной сегодня с уроков отпрашивались. Я даже не стал причину спрашивать: Новикова еще держалась, а Алехину трясло, как осенний лист на ветру. Вот как? Значит, все-таки не одна Ленка ведет себя странно? — Жаль их, — продолжал Рассказов, — У девчонок почву из-под ног выбили закрытием группы. Надо спасать Ранеток, помочь им с репетициями. — Отличная идея, старичок! Пошли уже тогда в актовый зал, а то ты засиделся с бумажками! — Он встал со стола. — Вить, кстати. По поводу Лены, — тон историка ничего хорошего не предвещал, — она тоже с уроков стала отпрашиваться. Гребаная интуиция! Может, есть шанс?.. — С девчонками, да? — Нет, Вить. Она одна подходила. На перемене, чтоб никто не слышал, видимо. Что-то про дедушку говорила, что очень надо. Ты не знаешь, что там с ним? Помощь нужна? Это почти как пресловутый «жизненный урок». Пора бы уже выучить, что чувства редко его подводят. И сейчас он чувствовал, что дело далеко не в дедушке. — Вить, так что там на счет помощи? Вдруг Ленка не справляется сама? В семнадцать лет, знаешь, хочется с ребятами гулять, а не с дедом сидеть, — сострил Рассказов. Кажется, хотел сказать что-то еще, но стушевался под взглядом друга. Показалось или Игорь Ильич только что увидел в его глазах эмоции, которым не было место между этими двумя?***
Их тренировка закончилась полчаса назад. Он медленно шел от ее дома к своему. Все занятие Виктор пытался вытянуть из нее хоть немного информации, но Лена не поддавалась. Знай он ее меньше, повелся бы, как мальчишка. Только он уже давно не мальчишка. Когда девушка мастерски сделала подсечку и врезала ему в челюсть, лишив равновесия, он рухнул на мат. Также, как она в их первую тренировку. Быстро учишься, Кулемина. Слишком быстро. А что, если… она еще где-то тренируется? С кем-то. Стиснул зубы так, что свело челюсть. В груди неприятно кольнуло. В голове всплыл их диалог в то утро, когда она впервые попросила его научить ее драться. «Я тебя никому не отдам». «Что вы, Виктор Михайлович, я вас никогда не брошу». Не бросишь, говоришь? Сама-то уверена? Что ж. Словесные перепалки с ней он проигрывал слишком часто, но попытаться стоило. Раунд 1. Бой. — Кулемина, ты мне скажи, зачем тебе понадобилось биться в полную силу? — Ну, просто хотелось себя проверить. Виктор Михайлович, вам очень больно? Простите, пожалуйста. Ну. ну, вы же сами не защищались, — она рядом, наклоняется к нему, легко прикасаясь к плечу. Так, что можно схватить ее за талию, перебросить через себя и прижать к мату. Держать ее тут, пока не расколется. Хотя, зная Ленку, скорее пока он не получит коленом по яйцам. Но этот бой — исключительно словесный. Еще раз. Раунд 2. Бой. — Ты от вопроса не уходи! Проверяют себя те, у кого морды бить — это профессия. Есть второй вариант — если у тебя большие проблемы. Давай же. Колись! — Да нет, все нормально, — она смотрит на него с улыбкой, всем видом демонстрируя, что только что бросила на мат мужчину. Взрослого мужика, выше ее на голову и тяжелее не пару десятков килограмм. Упрямая девчонка! — Что-то я сомневаюсь. Тебя что, обидеть кто-то хочет? — Да вы что! Кто ж меня обидит. Это же смешно! Она ведет в этой перепалке. Но он не собирается сдаваться. Раунд 3. Бой. — Тогда повторю свой вопрос. Проблемы? — он внимательно наблюдает за ее реакцией. — Ну, просто хотела проверить себя … — все, что она говорит дальше, не важно. Он наконец-то видит, слышит и понимает. Все это — старательно заученные наизусть фразы про «проверить себя», «хорошую физическую форму» и «навыки самообороны» — звучат уже не так уверено, как на первом занятии. Он доверяется своей интуиции, которая орет о том, что девушка врет. Победа. — Значит так: с сегодняшнего дня до школы и обратно только в моем сопровождении.***
Через несколько дней все его подозрения на счет Лены окончательно подтверждаются. В школу приходил ее дедушка. Караулил внучку у входа, только зря — в школе ее уже час никто не видел. Пока дед рассказывал о проблемах с деньгами, о проигрыше в интернет-казино, о ленкиных неизвестных подработках, он узнавал свою Кулемину. Упрямую, гордую, смелую, хитрую. Виктор знал — при желании Лена могла заболтать любого. Уворачивалась от ответов также ловко, как когда-то от соперников на баскетбольной площадке. У Петра Никаноровича точно не было шансов. Был ли этот ли шанс у него?