Глава 2. Сокрытая тайна
3 декабря 2022 г. в 14:47
Яркий рассвет встретил солнечными лучами двоих обнажённых друзей, мирно спавших в обнимку. Асока лежала спиной к стене, вольготно водрузив голову на подушку, а кисть её мягко возлегала на сильном плече Энакина, в свою очередь, Скайуокер осторожно обнимал Тано за стройную талию механической рукой, тоже устроившись лицом к тогруте.
Парочка открыла глаза почти одновременно, и, невольно уставившись друг на друга, резко отпрянула в стороны, едва не вскрикнув.
— Что здесь произошло? — мотая всё ещё слегка одурманенной алкоголем головой, спешно спросила Асока.
— Не знаю, я ничего не помню… — задумчиво отозвался Энакин, сидя на кровати и приложив руку ко лбу.
— Мы напились, смотрели кино, шутили, а потом… — Тано пыталась восстановить картину произошедшего, как, внезапно её взгляд упал вниз, и только сейчас она заметила, что была абсолютно голой.
— Ой! — резко вскрикнула тогрута, попытавшись прикрыть краем одеяла свободно болтающуюся в пространстве грудь.
— Кажется, мы перебрали в этот раз, — констатировал факт Скайуокер, стараясь смотреть, скорее на себя самого, накрытого по пояс, нежели на неё, чтобы не смущать, — Слишком перебрали, раз дошли до того, что додумались в шутку раздеться.
— Да, ты прав, скорее всего это была просто шутка, — не желая даже думать о том, что между ними могло произойти что-то другое, подтвердила его слова женщина, немного отодвинувшись от друга назад.
— В любом случае, что бы там ни было, нам уже пора расходиться, — мельком взглянув на часы, строго произнёс Энакин, — скоро другие обитатели храма начнут просыпаться, и нашу вчерашнюю попойку не должны обнаружить здесь, тем более, в таком виде.
Скайуокер решительно спустил ноги с матраса, всё ещё прикрытый ниже пояса одеялом, и, лишь потом опомнившись, серьёзно добавил:
— Извини, мне нужно одеться.
Тано поняла его без лишних слов, и, сильнее укутавшись в кусок белой ткани, тактично зажмурилась, не желая смущать ни Энакина, ни себя.
После длительной, успешно выполненной миссии у тогруты был сегодня выходной, а потому, она могла остаться в своей комнате и ещё немного поваляться, в отличие от Скайуокера, магистрские дела которого не ждали.
Быстро облачившись в свои свободные чёрные одежды, мужчина произнёс:
— Спасибо тебе за очередной весёлый дружеский вечер. Ещё увидимся, Шпилька, — и, по-родственному поцеловав её в щёку, спешно покинул комнату.
От чего-то это действие, само прикосновение губ к её коже, показалось тогруте весьма странным, но, списав всё на утреннее похмелье после крайне много выпитого спиртного и слишком странного пробуждения, женщина не придала сему ощущению какого-то особого значения.
Энакин ушёл, ей больше не нужно было скрываться или прятаться за белой свободной тканью от него, стоило встать с постели и прибраться в помещении, пока, подобный не естественный для джедая бардак в её спальне не заметили другие.
Быстро поднявшись на ноги и облачившись в свои одежды, Асока открыла окно, вдыхая приятный утренний свежий воздух, и начала собирать бумажки, тарелки, бутылки…
Сколько же они вчера выпили со Скайуокером, если от оставшейся тары наполнился целый пакет?
Об этом было лучше не задумываться. Это было лучше не знать.
Стараясь побыстрее прийти в себя после вчерашнего, Тано энергично покончила с мусором и перешла к постели. Нужно было заправить простыни, взбить подушку и аккуратно застелить тонкое одеяло, накрыв его аскетичным орденским покрывалом с эмблемой. За это занятие тогрута и принялась.
Осторожно поправив подушку, она чуть отодвинула лёгкий край одеяла в сторону и обомлела от картины, узренной на простынях. Вместо белоснежной поверхности монотонной ткани там алело два больших алых пятна крови, которая уже постепенно начинала высыхать к утру.
«Неужели?..» — первую страшную мысль Асока попыталась откинуть прочь в сторону.
Она была девственницей, так как никогда до сих пор не имела никаких серьёзных любовных связей ни с кем, несмотря на возраст, и, заметив кровь на постели, единственное, что смогла подумать — это то, что ужаснуло её больше всего и что тут же захотелось опровергнуть.
Впрочем, она смогла бы, если бы, постепенно отходя от алкогольного опьянения, реальные ощущения физического состояния тела не дали о себе знать.
Резкая, даже слегка острая, боль внизу живота заставила её поморщиться и немного согнуться, приложив к нему руку. Это было уже посерьёзнее простых пятен на кровати, которые могли появиться от любой другой раны. И это уже никак иначе нельзя было объяснить.
Самые страшные и ужасные догадки тогруты начинали оправдываться. И от осознания этого ей с каждой минутой становилось всё больше не по себе.
Резко бросив одеяло обратно на кровать, женщина, теперь уже действительно женщина, бросилась прочь из комнаты. Ей нужно было с кем-то об этом поговорить, а понять её в данной ситуации могла лишь одна особа.
Баррисс Оффи — самая лучшая и близкая подруга Асоки, после, конечно, Скайуокера, внимательно выслушала Тано и её сбивчивый нервный рассказ, не перебивая.
— Кажется, мы с Энакином переспали, — едва не плача, поделилась своей личной трагедией с ней тогрута.
Она сейчас выглядела такой хрупкой, такой напуганной, как будто снова была той маленькой девчонкой из деревни на Шили, которую едва не пленил работорговец. И Асоке, действительно было чего бояться, преступив грань дозволенного, она должна была понимать, что их отношениям, что их безупречной и идеальной дружбе со Скайуокером пришёл конец. А терять её Тано больше всего на свете не хотела.
— А что он на это сказал? — в один момент перебила её волнительные раздумья, рассудительная Баррисс.
Её вопрос был вполне обоснован и логичен, так как эту ошибку тогрута совершила не одна.
— Мы слишком много выпили… Проснулись утром ничего не помня, абсолютно голые, — кажется оранжевые щёки женщины стали ещё ярче, от того, что она произнесла эти слова, — Мы решили, что это просто была шутка. И я, я… — в этом месте Тано запнулась, даже не зная, что ещё и добавить.
Она сомневалась, что стоило обсуждать подобное с Энакином, даже если бы он всё хорошо помнил и знал. А так, если он ни о чём не догадывался, и ещё существовал малейший, крошечный шанс сохранить их былую дружбу, и раскрывать подобное ему вообще не стоило. Лучше было оставить всё, как есть, утаить от греха подальше. Признание в подобном не вернуло бы прошлое, но, кардинально могло изменить в худшую сторону будущее. Наверное, от того женщина с ещё большим волнением добавила:
— Я ему ничего об этом не скажу… Просто забуду… Так как ему сейчас не до того…
Энакин стоял возле большого панорамного окна в зале совета, он уже проверил, как идут тренировки юнлингов в Ордене, раздал массу заданий для старших джедаев и поучаствовал в собрании магистров, теперь же он внимательно слушал, а вернее, внимательно не слушал то, что говорил ему витиеватыми фразами Йода.
Произнеся какую-то ещё реплику, гранд-магистр убедился, что Скайуокер утвердительно кивнул ему в ответ головой, и спешно удалился, оставив мужчину одного, созерцать красивые виды Корусанта.
Что бы важное сегодня ни произошло, какие бы эпичные речи ни говорил Йода, Энакину было явно не до того. С той самой минуты, как он ушёл из комнаты Асоки, Скайуокера не отпускали странные ощущения, как будто что-то было не так, как будто, та причудливая дружеская шутка с обножёнкой была совсем не тем, что казалось на первый взгляд.
В памяти мелькали необычные картины, обрывки воспоминаний, снов, галлюцинаций, никак не желавшие связываться воедино. Вот они с Асокой распивают алкогольные напитки, вот страстные и жаркие поцелуи, вот он ласкает сильной уверенной рукой нежную оранжевую кожу, похотливо ощупывая каждый плавный изгиб её тела…
Энакину, как никому в мире, хотелось гнать от себя эти отвратительные, пошлые мыслишки, эти стыдливые развратные образы. Видимо, долгое отсутствие Падме рядом, слишком негативно сказывалось на его сознании. Скайуокер не знал откуда взялись эти постыдные сцены фантазий об Асоке, но он всеми силами хотел гнать их прочь, куда подальше. Он не желал и не мог так непристойно думать о подруге. Фантазии это были, мимолётные мечты или сны, он не смел так думать о ней! Он не смел своей развратной похотью портить такую идеальную и прекрасную, чистую дружбу между ними!
Так почему же сознание, то и дело возвращало его к этим образам, всё больше и больше складывая их в одну картину? Так почему же утром, если ничего не было, они с Асокой проснулись в обнимку, абсолютно голые?
Последняя, финальная мысль, стала окончательной точкой во всех этих рассуждениях. Внезапно, невольно открывая глаза на страшную правду.
«Между нами, наверняка, что-то было?!» — в ужасе подловил себя на сием открытии Энакин, и былое спокойствие в один миг исчезло, растворилось навсегда.
Чувствуя, как яркий, будоражащий холодок прошёлся по всему телу, Скауйокер решил выяснить всё наверняка, раз и навсегда, и поспешил, скорее поспешил к ней.
Энакин встретил Асоку в коридоре храма и, аккуратно взяв её за локоть, отвёл чуть в сторону, к самому пустынному окну. Эмоции били через край, Скайуокер волновался, не столько за себя, сколько за неё. Что скажет она? Что почувствует, а главное подумает она?
— Асока, я… Вчера ночью… — запинаясь, начал было магистр, не зная, как и подобрать нужных слов его отвратительному поступку, он, мог бы быть сравним разве что с изнасилованием, хотя, в какой-то степени — это оно и было, если вообще было.
Тано вздрогнула, глядя на него изумлённым глазами, однако, Энакин был настолько нервным, что не смог оценить в полной мере её эмоциональный диапазон.
— Да, мы отлично провели время вместе на дружеской вечеринке, посмотрели кино, поели, выпили, пошутили… А что? — тут же попыталась сгладить ситуацию Тано, при этом ещё больше краснея и пряча глаза в пол, как будто она была в чём-то виновата.
Впрочем, ничего из её вида нельзя было не списать, на то, что Скайуокер, нервный, взъерошенный, безумный подлетел к ней посреди храма, резко схватил за локоть и просто напугал её или смутил, утащив за собой куда-то в угол.
Тогрута говорила о произошедшем абсолютно спокойно: не обижалась, не волновалась, не плакала, не злилась, не упоминала ничего такого за рамки вон выходящего. К тому же, на них двоих уже начинали поглядывать искоса и заговорщицки посмеиваться проходящие юнлинги из-за странности в поведении. Всё выглядело настолько абсолютно нормально, что магистр уже начинал сомневаться в том, о чём он вообще хотел с ней поговорить, или стоило ли вообще говорить о таком.
«Значит, ничего не было, мне просто показалось…» — про себя отметил Энакин, спешно и неловко выпуская локоть Тано из своей кисти.
Он всё ещё не был уверен окончательно в том, что произошло. Но говорить подруге подобное, особенно, если действительно ничего не случилось… Это было даже слишком. Смущать и обижать её своими пошлыми грязными мыслишками и фантазиями… Ну, нет. Энакин слишком уважал Асоку, для того, чтобы позволять себе подобное поведение по отношению к ней. Пусть даже в предположениях, слишком уважал! И, судя по реакции Тано, он десять раз сейчас поблагодарил Силу, что не успел открыть рот о своих развратных мыслях до того, как она ему что-то ответила. Всё было хорошо, всё было по-прежнему, он сам себе что-то напридумывал. И, слава Силе!
— А, нет, ничего… Я просто хотел убедиться, что ты в порядке после всего выпитого… Отличный был дружеский вечер… Давай как-нибудь повторим… — тоже смущённо, бросив ей эти фразы на прощание, Энакин, словно ураган, скрылся с места происшествия, где, он едва не совершил самую непростительную ошибку в жизни — зря не обидел подругу своими пошлыми выдумками, и навсегда не разрушил их замечательную дружбу из-за какого-то пьяного развратного бреда.