wasteland.

рассвет не успевает наступить, блондин это чувствует на подсознании, как только открываются его глаза. ему не нужны окна, не нужны щели, куда мог бы проникнуть свет из улицы. хеймдалль знает асгард куда лучше, чем может показаться. — снова? его тихий, граничащий с откровенным презрением, шепот быстро проглатывается в воздухе. этого достаточно, чтобы не отвлекать мужчину от размышлений и сконцентрироваться на чутье. словно охотник в лесу, который пристально наблюдает за добычей и идёт по следам. где-то за стенами раздаётся вздох. затем мученический стон. хриплый, местами отчаянный. на секунду хеймдалль думает, что сходит с ума. вокруг него всё те же стены его комнаты, которая находится в главном здании. никакого хейльхейма и мёртвых душ вокруг нет. но он упорно слышит, как кто-то задыхается. слышит, как чужие ногти впиваются со скрипом в древесину дома, оставляют царапины. маленькие щепки отлетают, труха крошится на постель. отвратительно. — очень вовремя, — закатывает глаза и поднимается с места. это до невозможного несправедливо: пусть ему и не требовался полноценный отдых, но ас впервые за долгое время решился уделить себя свободному времени. и что же получается? кто-то вновь всё портит. шаг за шагом, хеймдалль оставляет за собой закрытую дверь и уверенно следует к источнику звуков, с каждой секундой которые становятся отчётливее. — конечно, кто бы сомневался. неприятная ухмылка искажает губы хранителя биврёста. прежде чем увидеть надпись на двери его «пункта назначения», хеймдалль определённо слышит бормотание. и, боги, этот противный голос он узнает из миллионов похожих на него голосов. локи, очевидно, не спалось. мужчина закатывает глаза. неприязнь сочится из него настолько сильно, что в ней можно было бы уже утопить кого-либо, и он непременно бы поступил так, только вот слышит, как за дверью раздаётся стихающее хрипение. и, не смотря на желания, ему приходится пройти внутрь. — что, неужели кто-то первым добрался до тебя и решил избавиться? замирает. хмурится. — какого чёрта? его взгляд впивается в тело локи, повисшее в воздухе. руки юноши словно хватаются за плечи.. призрака? и хеймдалль видит, как лицо рыжеволосого начинает синеть. но как только ас подходит ближе, дабы выяснить, что происходит, атрей мгновенно падает на кровать, отскакивает и с переворотом оказывается на полу. сухой кашель настигает его также быстро, и ас больше хмурится, будучи не готовым к резким звукам. — не потрудишься объяснить, что тут происходит? некоторые, если тебе интересно, пытаются уснуть. но угадай, что им мешает. атрей нарочито игнорирует последние слова и ждёт, когда спадёт головокружение. — понятия не имею, — вздыхает и трёт кожу на шее, где остались следы. — это не в первый раз. я никого не вижу, но что-то пытается меня убить. — удивительно. хеймдалль кратко смеётся. это вызывает раздражение, но он лишь жмёт плечами. — тебе лучше спать более чутко, маленький полубог, — довольно щурится блондин. — кто знает, что случится дальше. вспыльчивостью и агрессией ничего не сделаешь, атрей с большим трудом вспоминает уроки от отца по контролю эмоций, поэтому терпеливо, максимально терпеливо, дожидается, когда мужчина уйдет, и только после этого позволяет себе выпустить чувства кулаком в стену. хорошо, что их комнаты сделали рядом. пусть хеймдалль послушает плоды своих стараний. — добрых снов, — слабо улыбается юноша и делает второй удар.

***

— что? но всеотец.. — я всё сказал. с этого дня ты будешь присматривать за локи. мы не хотим, чтобы с нашим гостем что-либо случилось. один выпускает колкое раздражение и даже не удосуживается поднять своего взгляда на раздражённого мужчину. с другой стороны, это и не нужно. его слово всегда будет законом. по крайней мере, в асгарде. для хеймдалля. — как прикажете, всеотец. ему хочется стереть в порошок трижды проклятого йотуна, который влез в их размеренную жизнь. ему хочется разорвать его в клочья и скормить диким медведям то, что останется. втоптать ногами в землю, давить на грудную клетку каблуками до тех пор, пока кости не начнут хрустеть. до первого всхлипа, до первого стона. но никто не позволит ему такой роскоши, и ас только хмурится, скалится, заглаживает волосы так сильно, как только может, чтобы успокоить нервы. только после нескольких вдохов и выдохов неохотно идёт к комнате лучника, чтобы сообщить новость. дубовая дверь не останавливает его ни на мгновение. хеймдалль уверенно заходит в комнату, минуя порог. сталкивается взглядом с юношей, с его отражением. — для труд прихорашиваешься? его усмешка нелепа, создана из воздуха, вытянута так грубо и бесполезно, что до атрея не сразу доходит её смысл. одна бровь даже скептически поднимается, вызывая у аса новую волну раздражения. и почему именно ему приходится возиться с этим крысёнышем? но другие слова застревают в горле. атрей вовсе не приводил себя в порядок, как ожидалось. он осматривал свою шею. хеймдалль с трудом различает издалека красные пятна, словно от пальцев, поэтому продолжает сверлить взглядом искаженное отражение в зеркале и подходит ближе. становится за спиной. изучает следы на настоящей коже. почти прикасается. атрей отскакивает от него, как испуганный заяц от лиса, и хеймдалль опускает руку. его взгляд мутнеет. — ты что собрался делать? — хмуро тявкает юноша. вот-вот, и он уже потянется в ножны с намерением оставить лезвие между рёбер блондина. щенок. — всеотец велел мне смотреть за тобой. привыкай. — один? но зачем? мне не нужна твоя помощь. — тебя не спрашивали, — весь туман тут же сходит с разума аса, и он вновь возвращает отвращение в свою интонацию. — думаешь, мне нравится эта идея? пустая трата времени. тебя пытается убить воздух, о, какой ужас. наигранное восклицание и беспокойство получились смазанными. хеймдалль понимает: ему не скрыть настоящего напряжения. в асгарде никогда не было такого. ни в одном из девяти миров невозможно было провернуть такие фокусы. и никогда не было пустоши, которая высасывает жизнь. словно игдрассиль был болен, ровно настолько, чтобы заразить всех, кто с ним связан, начиная от макушки, кроны, и заканчивая длинными корнями. только лекаря, способного справляться с такими недугами, вряд ли есть возможность найти. если же всеотец не решил, что локи на это способен. — так что, хочется тебе или нет, я буду рядом. и, локи, в твоём случае это не сулит ничего хорошего. — ещё бы. атрей сценически закатывает глаза, на мгновение думая, что уже успел этого нахвататься у хранителя биврёста. жестом показывает, чтобы тот уходил. — ты уверен, что у тебя рядом с висками настоящие уши? — э.. да. а что? — тогда можешь отрезать их. они бесполезны. я сказал, что я теперь всегда буду рядом. даже когда тебе приспичит уединиться с твоей подружкой. этого желает всеотец. — в туалет тоже будешь за ручку отводить? свечку держать? хеймдалль рычит. агрессивно смотрит, позволяет видеть, как вены на шее набухают. ещё немного, и он сорвётся. — советую думать, прежде чем говоришь что-то. мозги для этого и нужны, в курсе? я должен присматривать, но речь не заходила о том, что я буду помогать, когда тебя в очередной раз попытаются придушить. кто знает, может быть, мне придется даже найти это существо и поблагодарить от всей души. у атрея терпение более растягиваемое. не безграничное, но его хватает, чтобы дождаться, когда блондин всё же выйдет за дверь. — мудак, — шипит рыжеволосый. придётся срочно заняться этим делом. иначе их дуэт ни к чему хорошему не приведёт. ни для них самих, ни для окружающих людей.