Фея в кроссовках

Они шли по степи уже два дня. Моа успешно охотилась, и изредка даже прыгала в высокой траве ради удовольствия, пытаясь достать прытких и мелких прыгунов. А Травинка все шла вперед, делая небольшие передышки днем, и останавливаясь в сумерках на ночь, под каким-нибудь низким деревом. Моа даже предположить не могла, что девочка здесь ест, и не видела ни разу, как Травинка что-то ест. Но, тем не менее, она шла дальше, и довольно бодро. На третий день пути, когда они взбирались на очередное возвышение, Моа, только насытившись, услышала вдалеке странный шум. Он становился все громче, и вскоре она увидела людей, которые ехали верхом на каких-то странных животных: конечности их были длинные, и глухо стучали о землю; на голове и задней части тела виднелись длинные волосы вроде тех, которые Моа видела у женщин в долине, они развевались от бега и небольшого ветра, их цвет и цвет тела был разный у каждого животного. Пока она гадала, что же это за животные, всадники окружили ее и Травинку. Увидев нацеленные на них луки, и почуяв запах крови, Моа вся подобралась, и, оскалившись, зарычала. Один из всадников начал о чем-то говорить с девочкой, и по его тону Моа поняла, что он хочет ее заставить что-то сделать. Барс только приготовился напасть на этого человека, как Травинка погладила его по голове, сказав что-то ласковым голосом. И направилась за всадником, едущим в сторону, откуда он и остальные люди появились. А по обеим сторонам от Травинки и Моа ехали остальные всадники, явно на случай, если барс и девочка попытаются сбежать. Так они продолжили путь к возвышению впереди, и шли в молчании. Наконец, поднявшись на возвышение, Моа увидела самое странное зрелище из всех виденных ею ранее: очень большая постройка людей из камня, возвышающаяся, подобно муравейнику, но не со сплошными стенами, а дырчатая, с длинной и узкой штукой вроде палки на самой вершине. К ней они и направились, ускорившись, а Травинка едва поспевала за остальными. Но не говорила ничего, продолжая идти вперед изо всех сил. Наконец, они вошли в эту постройку, и Моа показалось, что они попали в пещеру с очень высокими стенами по бокам, но без стены над головой. Здесь встречались люди, и немало; каждый смотрел на Моа со страхом. А барс все шел вперед, вместе с Травинкой, готовый защитить и себя, и ее. После долгого подъема по тоннелям пещеры, они оказались перед отдельной каменной постройкой, вершина которой и была той узкой длинной штукой. Один из всадников повел их внутрь, через широкий вход правильной формы, и Моа с Травинкой оказалась в длинном, хорошо освещенном маленькими огнями, тоннеле. Она чувствовала, что за ними следуют еще два человека, и оставалась настороже. По тоннелю они шли недолго, в какой-то момент, свернув в боковое ответвление. Здесь оказался крутой подъем, и Моа с Травинкой начали взбираться по чередующимся друг за другом камням, гладким. Девочка здесь шла еще медленнее, чем раньше, и в какой-то момент остановилась, но идущий впереди человек не дал ей постоять на месте, грубо толкнув в спину – так сильно, что Травинка чуть не упала. Моа, зарычав, хотела кинуться на злого человека, но Травинка ласково заговорила с ней. Злой человек сказал несколько слов, и Моа смогла успокоиться, только от ласковых прикосновений девочки. Но она решила, что позже обязательно достанет злого человека, обижающего девочку. Они продолжили подъем, и в какой-то момент оказались в небольшой пещере. Из нее они вышли в пещеру раза в четыре больше, и стена над головой была очень высоко. А в середине пещеры Моа увидела длинную деревянную доску на ножках, за которой сидели четыре человека. Запах еды (сильнее всего пахло жареным мясом) дал барсу понять, что люди едят. Злой человек заговорил, и из-за доски поднялся человек в красных одеждах. Он сказал несколько слов, и Травинка внезапно присела, обняв Моа. И заговорила – сначала – громко, а потом – тише, но очень решительно. Человек в красном заговорил снова, и Моа вдруг почувствовала, что руки Травинки расцепились – девочку схватил злой человек. Моа кинулась к нему, но тут почувствовала, как в ее тело попала мерзкая штуковина, ранив. От боли Моа даже не смогла стоять на лапах, и рухнула на пол. А Травинка громко кричала ее имя, и что-то еще, с болью в голосе. Моа попыталась подняться, но ее лапы мгновением позже опутали железные, толстые, веревки. Барс почувствовал, что его тащат куда-то, и попытался прогрызть противные веревки. Но они были очень прочными, и Моа не смогла от них избавиться. Ее волокли обратно по каменному спуску, длинному светлому тоннелю. Затем Моа оказалась опять на свежем воздухе, и теперь ее тащили по земле, вдоль постройки, внутри которой осталась Травинка. Тащили долго, а когда Моа почувствовала, что ее больше не тянут вперед, чуть приподнялась, оглядевшись: вокруг было пустынно, не считая штуки из темных палок, замкнутой со всех сторон. В нее Моа и втащили, сразу после, к ее облегчению, вынув мерзкую, причиняющую боль, штуку из тела. Моа смутно видела людей за штукой, в которой она была, до тех пор, пока не потеряла сознание… Очнулась она, слыша чьи-то негромкие голоса. Подняла голову, и увидела, что вокруг штуки, в которой она лежала, на расстоянии столпилось много людей. Моа попыталась приподняться, и все эти люди тут же отшатнулись назад, словно думали, что она на них нападет. Сквозь боль в ране и слабость Моа поняла, что они боятся ее, хотя она ранена и заперта. А мгновением позже она рухнула снова на землю, чувствуя, как из раны потекла кровь. Нужно зализать ее… Моа начала тянуться к ране, и для этого пришлось приложить много усилий. А когда она зализала рану (это принесло ей облегчение), снова улеглась на земле, глядя на людей. Те подходить ближе не стали, и так же смотрели на нее, перешептываясь. Барса это начало злить, но он все равно ничего не мог сделать, запертый за палками, поэтому просто закрыл глаза. Открыла их снова Моа, почуяв аппетитный запах сырого мяса. И увидела, что от толпы людей к ней идет человек в красном, который разговаривал с Травинкой в том странном помещении. А в руках у него плошка с большим куском мяса. Моа чуть приподнялась, нетвердо встала на лапы, и ждала, когда человек приблизится, чувствуя, как пасть наполняется слюной. А он подошел к палкам неспешно, и вошел через одну из сторон штуки из палок, которая отворялась. Положил перед Моа мясо, и застыл рядом, словно что-то выжидая. А Моа теперь, помимо аппетитного запаха, чуяла еще неприятный запах крови и оружия от человека, и ее это насторожило. Поэтому она принюхалась к мясу, и сквозь его запах, естественный, почувствовала слабый запах чего-то непонятного, не свойственного мясу. Наверняка, этот человек не хочет просто покормить ее, он замыслил что-то недоброе… Оскалившись, Моа зарычала, и мощным ударом лапы отбросила мясо так, что оно вылетело из ограниченного палками пространства, плюхнувшись на землю. Следующим ударом барс хотел достать человека в красном, но он успел выбежать наружу, и, закрыв вход так, что штука опять стала сплошной, что-то прокричал полным гнева голосом. К штуке, где заперли Моа, подбежали несколько человек с длинными палками, и просунули их внутрь штуки. Моа начала грызть одну палку, но остальные больно ранили ее острыми наконечниками. Барс заметался, не зная, что делать – он мог обезвредить только одну палку, тогда как остальные причиняли ему боль. А из ран начала течь кровь…. В бессилии и отчаянии Моа рухнула на землю, чувствуя, как наконечники палок приносят ей все больше боли, и жалобно замяукала, пытаясь выразить эту боль, надеясь, что злые люди перестанут ее ранить. Но они словно не слышали ее, продолжая колоть пиками тело Моа. И вскоре от боли и слабости она потеряла сознание… Очнулась она, чувствуя ту же боль, и текшую из ран кровь. Смогла приподнять голову и оглядеться – вокруг штуки, в которой она лежала, никого не было. А, значит, можно зализывать раны, не опасаясь внезапного нападения. Это оказалось труднее, чем до этого – ведь у Моа теперь было совсем мало сил. Она смогла зализать раны, до которых почти не надо было дотягиваться, и одну рану чуть дальше, и легла на землю, восстановить силы. По ощущениям, кровь текла из четырех ран тоненькими струйками, и Моа оставалось только надеяться, что она остановится сама. Так, накапливая силы, она лежала очень долго, и даже задремала. А когда снова открыла глаза, обнаружила, что вокруг по-прежнему пусто. Лучше уж так, чем много злых людей…. Но как же плохо, что она не может увидеть Травинку! И не узнает, что с ней, не увидит, причиняют ли и ей боль плохие люди… Думая так, она закрыла глаза снова. И, наверное, задремала – слишком уж резко и близко прозвучали голоса для нее. Моа открыла глаза, приподнявшись, и увидела нескольких человек, от которых шел запах крови и оружия. Те самые злые люди, что мучили ее раньше, а в их руках – длинные палки… Теперь она даже подняться на лапы не смогла – так много сил потеряла от ран. А спустя несколько мгновений в ее тело опять впились противные железные штуки. А Моа не могла даже кусать их, и только тихо мяукала от боли… В какой-то миг она подумала, что они так скоро убьют ее, но почти сразу поняла, что штуки больше не ранят ее. А в следующее мгновение почувствовала близость Травинки – внутренне, как до этого, очень давно, поняла, что должна быть с ней. Девочка, появившись словно из ниоткуда, крепко обняла ее, и Моа подняла голову, посмотрев в ее лицо. А Травинка шептала что-то, полным боли и сожаления, голосом, гладя ее по спине, а потом, чуть отстранившись, внимательно посмотрела на Моа. Легко прикоснулась к двум свежим ранам… Моа ожидала почувствовать боль, приготовилась ее сдержать. Но боли почему-то не было, вместо этого ей стало лучше: кровь из ран текла все слабее, уменьшилась застарелая боль, и словно из ниоткуда в ее теле появились силы. И даже когда Травинка отняла руки от тела Моа, необычные ощущения не исчезли. «Она обладает удивительной силой,- подумала Моа, едва видя, как Травинка разговаривает со злым человеком в красном,- просто приложила свои руки к ранам, а мне стало намного лучше!» Тут она поняла, что перед ней тот самый человек, из-за которого ее кололи пиками, и, встав на лапы, угрожающе оскалилась, зарычав. Травинка обернулась к Моа, улыбнувшись, и, сказав злому человеку несколько слов, снова присела возле барса. Она заговорила с ним тихим, ласковым голосом, с нотами мольбы, и барс понял, что она не хочет, чтобы он нападал на злого человека в красном и других людей. Удивившись этой просьбе (по мнению Моа, всех злых людей нужно было загрызть, или, хотя бы, серьезно ранить), Моа лизнула девочку в щеку. И пошла следом за ней, наконец, выйдя из штуки наружу. Небольшая боль и слабость в теле еще оставались, но идти вровень с Травинкой Моа могла. Вместе они пошли вниз по тоннелям, и вскоре очутились снова в степи. А Моа чуяла, что позади них идет много злых людей, от которых шел запах оружия и крови, и большинство из них ехали на тех самых странных животных. Людей было так много, что Моа и Травинке пришлось ждать, когда все они выйдут из «муравейника», и за это время Моа умылась, очистив свою шкурку от крови, и зализав самые свежие раны. А после, когда девочка опять пошла вперед, присоединилась к ней. Они шли так очень долго, и злые люди следовали за ними. Моа радовалась тому, что ей становится все лучше (слабости в теле почти уже не осталось). А вот Травинка начала выбиваться из сил, но все равно продолжала идти вперед, не замедляя темпа, словно брала силы из воздуха. И только когда вокруг них начало темнеть, Травинка остановилась, и вместе с ней все злые люди. Моа сразу же отправилась на охоту, и, поймав нескольких крупных грызунов, отправилась обратно – туда, где злые люди зажгли множество маленьких огней, и чувствовался запах жареного мяса. Травинка встретила ее возле самых крайних огней, улыбнувшись, и Моа пошла с ней туда, где девочка решила спать. Следующие два дня они тоже шли вперед от восхода солнца до темноты. И, как поняла Моа, возвращались обратно к горам – их гряды возникли на второй день, и начали постепенно приближаться, увеличиваясь. Моа уже перестала чувствовать даже самую малую боль в местах ран, не было и слабости. А вот Травинка все больше с каждым днем слабела – не столько от усталости, сколько от голода. Моа как-то увидела, с какой жадностью девочка съела маленький кусок какой-то еды, который ей бросил один из злых людей, видела, как Травинка смотрела на огни, откуда шел запах жареного мяса – тоже с жадностью, и с грустью. Поэтому барс чувствовал злость на злых людей, морящих девочку голодом, и очень хотел наказать хотя бы нескольких из них. Но Травинка каждый раз, когда Моа скалилась на проходящих мимо людей, успокаивала ее ласковыми прикосновениями и словами, и от этого Моа поняла, что девочка не даст ей тронуть даже одного злого человека. Поэтому, чтобы утешить девочку, лизала ей руки и лицо, прежде чем они ложились спать. На третий день их подняли засветло. Моа, проснувшись, увидела, как злой человек разбудил Травинку грубым ударом в спину, и от этого в ее глазах показались слезы. Моа почти кинулась на этого человека, но девочка сжала ее в объятиях, что-то горячо шепча, и из глаз ее капали горячие слезы. А барс недоумевал: почему Травинка не дает ей наказать плохого человека, а терпит боль, заставляя ее бездействовать? Они вышли вскоре, и шли теперь быстрее, чем вчера. Травинка едва выдерживала общий темп: шла спотыкаясь, тяжело дыша, игнорируя попытки Моа взять ее к себе на спину. Наконец, горы приблизились вплотную, и все злые люди остановились. Травинка только села на землю, передохнуть, но тут вперед вышел человек в красном, что-то приказав девочке. Она обреченно поднялась на ноги, и пошла к горе. Начала забираться на нее…. Но сразу съехала обратно, чему Моа не удивилась. Но злой человек в красном продолжал ее заставлять идти в гору, и Травинка была вынуждена делать одну безуспешную попытку за другой. Потом, в какой-то момент, генерал что-то сказал, и девочка, отчаянно вскричав, загородила Моа. А после начала что-то говорить с болью в голосе. Но злой человек не знал жалости – подняв Травинку за волосы, он начал что-то ей говорить. Моа почти кинулась на него, но путь ей перегородили несколько человек с длинными, острыми на концах, палками. Она начала грызть одну палку, а острия других уперлись в ее тело, причиняя небольшую боль. Но сквозь эти палки она увидела, как злой человек в красном швырнул Травинку на камень, и начала с удвоенной яростью бороться с палкой. Но вдруг услышала грохот камней – с горы шел камнепад. Все злые люди тут же побежали назад, а Травинка метнулась к Моа, сжав ее в объятиях. Моа закрыла глаза, думая, что их засыпет, то и дело, чувствовала катящиеся мимо камни. Но, ни один из них так и не упал на барса и девочку, а вскоре Моа поняла, что грохот прекратился, и, ощутив, что руки Травинки разжались, оглянулась. Вокруг на большом расстоянии лежало много-много камней, под которыми исчезли все злые люди. Девочка поднялась на ноги, закашлявшись от пыли, и, повернувшись к горе, что-то сказала. А потом вместе с Моа направилась обратно к степи, по большим булыжникам. Моа, то и дело, чуяла кровь, поэтому, принюхиваясь к тому или иному камню, мимо которого проходила, была готова наброситься на злого человека, если он вдруг выберется из-под завала. Но ее опасения не оправдались – видимо, все злые люди были похоронены под камнями – и Моа ступила на траву. Ей пришлось подождать Травинку (девочка шла по камням гораздо медленнее барса), после чего они вдвоем неспешно направились вперед. Теперь они могли идти гораздо медленнее, Травинка стала останавливаться, едва ей становилось тяжело идти, а в это время Моа либо охотилась, либо сидела рядом с ней. И хотя темп их передвижения становился все медленнее, Моа не винила в этом девочку, зная, что она очень устала, и помнила, как Травинка налетела на камень от удара злого человека. Так прошло два дня. Моа удивлялась, как Травинка может идти дальше, даже и медленно – судя по ее виду, она так ничего не нашла себе поесть за это время. Весь день она делала остановки, пройдя совсем чуть-чуть, и уже под вечер, едва продолжив путь, повалилась на землю. Моа решила покормить ее одним из грызунов, и, поймав его, принесла девочке. Она повернула голову в сторону грызуна, и погладила Моа, благодаря ее. Но есть его не стала – покачала головой, что-то сказав при этом. Моа поняла, что она не жареное мясо не будет есть, и сама съела добычу. А потом задумалась – где же найти девочке еды? Обычно она срывала плоды с деревьев в лесу, значит, ей нужен лес. Решив так, Моа начала тыкаться носом в тело Травинки, надеясь, что она догадается, чего она хочет, и заберется на ее спину. Девочка поняла это, хоть и не сразу, и начала забираться к Моа на спину. Это отняло у нее много сил, заняло много времени, но вот она оказалась у Моа на спине, и прочно обхватила ее за шею. И барс помчался вперед, принюхиваясь, то и дело, и слыша шепот девочки. Скоро Травинка затихла, обмякла, и Моа поняла, что она потеряла сознание. Теперь нужно еще и воду найти, большое ее скопление, чтобы привести девочку в себя. Думая об этом, Моа бежала вперед, пока не почувствовала, что пахнет лесом. Почти сразу она увидела приближающуюся стену деревьев, и устремилась к ней. А чуть позже почувствовала запах воды, и увидела жужжалок, которые летали обычно возле озер. Ей сильно повезло найти все это после недолгих поисков… Остановившись возле небольшого озера, лежащего в тени леса неподалеку, Моа аккуратно легла на землю, и перекатилась, опустив так Травинку на землю. Зашла в воду так, чтобы намокло все, кроме головы, и сразу же вышла на берег, отряхнувшись совсем рядом с девочкой. Травинка сразу пришла в себя – присела, и начала так ошалело оглядываться, словно не ожидала увидеть то, что увидела. Моа отряхнулась еще, и девочка заметила ее, погладила по спине, что-то сказав и улыбнувшись. А потом подползла к озеру, и начала жадно пить. Утолив жажду, Травинка обернулась, и, увидев лес, радостно улыбнулась. Хотела подняться на ноги…. но упала на траву, едва приподнявшись. Моа снова подошла к девочке, и помогла ей забраться себе на спину. Направилась через лес, ожидая какого-нибудь знака от Травинки…. Но, видимо, она не видела ничего пригодного к пище – ничего не делала, и не говорила, сколько бы Моа ни шла. Вот она достигла другого края леса, и сразу же девочка радостно воскликнула. Моа увидела неподалеку невысокое деревце с мелкими плодами, и подошла к нему. Травинка начала срывать их одно за другим, съедая, и ела довольно долго, после ласково погладив по голове Моа. Барс решил, что можно идти дальше, и шел некоторое время вдоль леса, а Травинка сидела у него на спине. Но вот она остановила его легким прикосновением к голове, и спустилась на землю, продолжив путь сама. А Моа смогла, наконец-то, пойти поохотиться (она успела проголодаться). Через некоторое время, присоединившись к девочке, Моа обнаружила, что она полностью восстановила силы – шла так быстро, что Моа не приходилось ждать ее. Они еще некоторое время шли рядом с лесом. Потом он остался позади, а к вечеру этого дня стала видна далеко впереди полоса гор. Барс и Травинка заночевали в рощице, которую обнаружили спустя некоторое время, в сумерках. А на утро опять продолжили путь. Глядя на горы, постепенно приближающиеся, Моа подумала, что они гораздо выше тех, в которых она родилась, и ей захотелось подняться на них. Ее желание исполнилось к вечеру, когда Моа вместе с Травинкой подошла к горам вплотную – девочка сразу же начала карабкаться вверх. Моа легко продвигалась (склоны были не очень крутые), а вот Травинка ползла медленно. К тому же, вскоре стало холоднее, налетел резкий ветер, и девочка все сильнее замерзала. Самой Моа все это не было страшно, она даже чувствовала, что ей хорошо, как никогда. Добравшись до ближайшей ровной поверхности, Травинка сжалась, и Моа легла рядом с ней, обернув девочку своим длинным хвостом. Улыбнувшись, Травинка вскоре уснула. А Моа, подождав, когда ее тело достаточно согреется, отправилась на охоту. Выбрала одну из горных троп, по которой и пошла, надеясь учуять запах горного козла. Но, ни запаха, ни самой дичи не было, и Моа, устав ходить без толку, вернулась к девочке, чтобы отдохнуть. Из-за голода она долго не могла уснуть, отчего почувствовала уныние. Нужно будет завтра обязательно найти какую-нибудь дичь, иначе Травинке она не поможет, если она опять потеряет все силы… Проснулась она, слыша, как Травинка рядом прыгает, и машет руками. Моа смотрела на это некоторое время, думая, что она так согревается, а когда девочка начала карабкаться дальше, присоединилась к ней. Весь день они карабкались по скалам, изредка переходя на крутые горные тропы. Моа видела, что Травинке стало еще тяжелее карабкаться замерзающими руками, и жалела, что нет возможности ее согреть. В какой-то момент ветер стал сильнее, он принес с собой много белых, холодных, крупинок, которые падали из туч над головой до вечера. Из-за этих крупинок Травинка начала дрожать еще сильнее, и теперь едва держалась на скале. Впрочем, им повезло выйти на тропу, на которой был уже небольшой слой этих крупинок. Тропа привела их в пещеру, в которой Травинка поспешно укрылась. А Моа, не в силах бороться с усилившимся чувством голода, сразу же пошла охотиться. Она долго бродила по горам, то и дело, меняя направление, постоянно принюхивалась. Но ветер и холодные крупинки, к которым она не привыкла, сбивали ее, как раньше цветы, и ей пришлось вернуться к девочке. И надеяться, что завтра или позже ей больше повезет… Следующие два дня оказались, вопреки надеждам Моа, еще более мрачными, чем предыдущие. И хотя она много времени тратила на охоту, ни одного, даже самого маленького, грызуна, здесь не было. И не удивительно – горы замело так, что кое-где было по колено Травинке, и из-за этого девочка шла еще медленнее. От крупинок и ветра девочка целыми днями дрожала и кашляла, а когда она вечером растапливала ледяные крупинки в ладонях, чтобы получить воду, ее руки еще больше мерзли. Поэтому Моа ложилась в такие минуты рядом с Травинкой, и грела ее своей теплой шерсткой. В конце второго дня девочка еле шла даже по пологой горной тропе. И, едва дотянув до каменного уступа, закрывающего небольшую площадку под собой, обессилено упала под него. Моа легла рядом, максимально укрыв тело девочки от ветра – все равно знала, что уходить на охоту бесполезно. Травинка легко погладила ее рукой, и рука ее тут же сползла на камень – должно быть, девочка потеряла сознание. Но Мао хотелось верить, что она просто уснула, и скоро проснется. Шло время, а ветер дул так же сильно, создавая новые завихрения, в которых крутились ледяные крупинки. Голод усилился, сделавшись нестерпимым, но Моа лежала рядом с Травинкой, зная, что пока она беспомощна, не оставит ее – ведь без ее меха девочка могла замерзнуть насмерть. Поэтому Моа дышала на лицо, руки Травинки, надеясь, что вот-вот она поднимется, и можно будет продолжить путь. Но Травинка все так же безжизненно лежала на камнях. Моа уже решила ее разбудить, но вдруг почуяла запахи людей. Они усиливались, видимо, шли прямо к барсу и девочке. Из последних сил поднявшись на лапы, Моа ждала, когда они приблизятся, загородив своим телом Травинку. И вскоре увидела их – пятеро людей, одетые в шкуры животных, с оружием за спиной. От них пахло кровью, поэтому Моа оскалилась, глухо зарычав. Люди заметили ее, остановились в трех шагах от барса, и начали о чем-то говорить. То и дело они смотрели на Травинку, и Моа, решив, что они хотят украсть девочку, зарычала еще громче, махнув лапой. Но люди словно не заметили этого, продолжая переговариваться. Моа не хотела отходить от девочки, но ей нужно было сократить расстояние, чтобы прогнать людей. Поэтому она начала медленно подходить к ближестоящему человеку, готовясь атаковать. Он не попятился, сразу же выхватил из-за спины длинную палку, которая напомнила Моа палки с острыми концами, которые причиняли ей боль в людском муравейнике. Эти воспоминания привели ее в ярость; Моа кинулась на человека с палкой, и, сомкнув зубы на палке, начала ее грызть. Но внезапно ощутила сильную слабость, и упала на ледяные крупинки, сжимая палку в зубах. Снова подняться она не смогла – из-за ярости потратила все силы. Поэтому только смотрела, как Травинку поднял на руки один из людей. Ее саму положили на длинную шкуру, и понесли по крупинкам куда-то во тьму. Моа не запомнила путь (наверное, потеряла сознание еще в начале), но очнулась полностью, чувствуя, что ей жарко. И поняла, что лежит не на ледяных крупинках, под ветром, а в какой-то постройке людей. И рядом находится одна из них, судя по длинным волосам, женщина. Она внимательным взглядом смотрела на Моа, а потом, куда-то отойдя, вернулась с куском аппетитно пахнущего мяса. Но Моа слишком хорошо помнила мясо от злого человека, и не стала есть этот кусок. Но женщина не уходила, и мясо так же лежало перед барсом. Тогда он принюхался к мясу, и, не учуяв посторонних запахов, откусил небольшой кусочек. Тут же начал рвать мясо на части, поспешно глотая – так был голоден. Женщина засмеялась, а Моа съела мясо без остатка, и улеглась, мгновенно уснув. Проснувшись, Моа обнаружила, что силы вернулись к ней. Она смогла походить по строению, и все в нем разглядеть. Постройка была маленькая, вся белая, видно, из множества холодных крупинок, а на полу лежали шкуры. Моа почувствовала запахи еще двух людей, один из которых был ей знаком, но в постройке была только женщина, которая ее кормила. И еще спящая под шкурами Травинка. Моа сразу же подошла к ней, прикоснулась носом к ее лицу – оно было теплым, видно, шкуры помогли девочке согреться. Моа хотела лечь рядом с ней, но здесь было жарче, чем в том месте, где она спала, поэтому пришлось ей вернуться туда. Она поняла, что рядом вход, и дует от него небольшим ветром. Наружу Моа пока выходить не стала, решив дождаться, когда Травинка проснется, и снова улеглась у входа в строение. Ждать, когда Травинка проснется, пришлось долго, и Моа опять уснула. А, проснувшись, увидела девочку совсем рядом – она гладила Моа, что-то говоря полным тепла голосом. Потом начала говорить женщина, и спустя некоторое время Травинка вернулась под шкуры – уже начала зябнуть. А Моа, чувствуя, что ей еще нужно отдохнуть, снова уснула… Проснулась она, слыша чьи-то крики. Открыла глаза, и увидела, что кричит маленькая девочка, а женщина и мужчина пытаются ее успокоить. Но это у них плохо выходит – крик становятся все сильнее. Мгновенно поднявшись на лапы, Моа угрожающе оскалилась, негромко зарычав. Девочка тут же замолчала, а Травинка подошла к Моа. С маленькой девочкой начали говорить женщина и мужчина, а когда Травинка что-то сказала, положив руку на голову Моа, девочка забралась под шкуры. Травинка начала говорить с мужчиной и женщиной, а Моа решила пойти поохотиться – голод уже давал о себе знать. Вышла из постройки на снег и ветер, и почуяла, что Травинка идет за ней. Моа знала, что девочка еще не выходила из постройки, поэтому составила ей компанию ненадолго, видя, как она кружится на месте, и слыша ее слова, полные теплоты, содержащие в себе очередной непонятный вопрос для Моа. А потом, ощутив голод сильнее, отправилась охотиться… Следующие несколько дней Травинка жила в этой постройке, и Моа большую часть времени проводила с ней: резвилась в снегу днем, когда девочка перебрасывалась с детьми из селения комочками из ледяных крупинок, ходила вокруг построек, принюхиваясь ко всему. А вечером отправлялась, как обычно, на охоту. Теперь ей везло, и только раз она ничего не поймала (ее в тот день покормила женщина из постройки). Маленькая девочка больше не плакала, и все дни, когда была рядом с Моа, так восхищенно смотрела на нее, что Моа позволила ей к себе прикоснуться. Травинка полностью поправилась, набралась сил, и когда Моа утром очередного дня увидела, что девочка собирает себе мяса в небольшой мешочек, поняла, что они вскоре пойдут дальше. И верно – вскоре Травинка вышла из постройки, вместе со всеми ее жителями, и Моа последовала за ней. Девочка простилась с женщиной, мужчиной, и маленькой девочкой (последняя тихо плакала), и бодро пошла по тропе за Моа. Теперь у девочки были одежды из теплых шкур, и ни холод, ни ветер, не были ей страшны, как и Моа. Поэтому они передвигались достаточно быстро, делая небольшую остановку днем, и останавливаясь в сумерках в какой-нибудь пещере. Там Травинка разжигала огонь, на котором растапливала снег, чтобы получилась вода, и съедала кусочек мяса. А Моа почти сразу уходила на охоту, обычно – успешную. Дни летели за днями. Они забирались на очередную гору, спускались с нее, и местами было так круто, что Травинка съезжала вниз, лежа на спине и громко смеясь. Как-то Моа почуяла барса, и даже увидела его издали. Он не стал приближаться к ним, скрывшись, чему Моа порадовалась (он был крупнее, и она вряд ли победила бы его, если бы они сцепились). А на следующий день пошло очень много холодных крупинок сверху, задул ветер, и все это не прекращалось целый день. Поэтому даже Моа обрадовалась, когда в сумерках они нашли пещерку, в которой и укрылись. Через два дня они обходили вершину очередной горы. И, когда тропа резко повернула, Моа увидела, что внизу, после череды небольших скал, лежит лес, укрытой белой шкурой. И почуяла близость людей, многих – наверное, близко их селение. А еще она чувствовала запах незнакомых ей зверей. Вот показались из-за поворота белые строения, и Моа увидела этих животных – они внешне напоминали волков. Они издавали странные, резкие, звуки, непохожие на рычание и мяуканье, и побежали к Травинке и барсу. Когда они приблизились, барс начал рычать, и отгонять животных мощными ударами передней лапы. Это их немного спугнуло, они отошли подальше, но издавать странные звуки не перестали. Вдруг раздался короткий свист, и из крайней хижины показался человек в одежде из шкур. Животные побежали к нему, и улеглись на снег, больше не выказывая угрозы девочке и Моа. Травинка подошла к этому человеку, вместе с Моа, и о чем-то заговорила с ним. Вскоре они зашли в строение, и Моа тоже пошла туда, чтобы убедиться, что человек не причинит зла Травинке. Она устроилась у входа (как и в строениях другого селения, в этой постройке было очень тепло, а у входа довольно прохладно), и не спускала глаз с человека, который говорил с девочкой. Она сняла верхнюю часть одежды, обувь, положив рядом с маленьким огнем, и заговорила с человеком (это был мужчина). Они говорили долго, но вот оба засмеялись, и Моа расслабилась (она знала, что смеются вместе только друзья). Поэтому принялась умываться, и пока она это делала, Травинка и мужчина все о чем-то говорили. Но вот их голоса перестали звучать, и Моа, оглянувшись, поняла, что Травинка уснула. Мужчина подложил палочек в огонь, чтобы не потух, и вышел наружу. Моа тоже решила поспать, и спала до тех пор, пока чувство голода не разбудило ее. Она вышла наружу, увидев, что уже почти стемнело. Животные, похожие на волков, лежали у входа в хижину, и даже вида не подали, что заметили Моа. Поэтому она без задержек прошла к тропе, на которой не была еще, и, после недолгого пути по ней, учуяла аппетитный запах горного козла, устремившись на него. Она прыгнула на добычу, как обычно, из-за крутого уступа, и принялась поедать, оставив только кости. А потом вернулась к селению, и, найдя строение, в котором чувствовался запах шкур Травинки, легла у входа, уснув вскоре. Проснулась она, слыша голос Травинки. Наверное, она сообщала что-то приятное – улыбалась, и Моа лизнула ее в щеку. А девочка вернулась на шкуры, и принялась осматривать свою одежду - так, словно в ней где-то могла быть дырка. Моа поняла, что они вскоре пойдут дальше, и обрадовалась этому – среди гор и снега ей было намного комфортнее, чем в душной и теплой постройке людей. Хотя странно, что они выходят так быстро – ведь и дня не прошло, как они попали сюда. Она решила побыть снаружи постройки, вышла из нее, обнаружив, что сверху идут ледяные крупинки. И увидела людей селения, собирающихся куда-то, набивающие мешки едой и разными вещами. Им мешали дети, кидающиеся друг в друга снежными комками, и животные вроде волков, бегающие туда-сюда. Моа подумала, что они, наверное, идут охотиться, чему порадовалась – может, они знают места, где много горных козлов? Через некоторое время Моа увидела Травинку – девочка подошла к ней, у нее за спиной тоже висел мешок вроде тех, которые надели мужчины. А они, наконец, собравшись, пошли по той тропе, которая привела Травинку и Моа в селение. Девочка и барс присоединились к ним, оказавшись в конце, и шли за всеми не очень быстрым темпом. Вскоре, когда тропа пошла в гору, и темп стал еще медленнее, Моа захотелось идти быстрее, и она легко обогнала всех мужчин, и даже зверей вроде волков, которые бежали до этого впереди. И, время от времени, оглядывалась на Травинку, проверяя, не отстала ли она от остальных. В какой-то момент тропинка начала виться вокруг горы, постепенно взбираясь на нее, и подъем стал крутым. Моа взбиралась в гору легко, возглавляя шествие, за ней с некоторым отрывом шли животные, напоминающие волков, а после – люди, растянувшиеся длинной вереницей (каждый шел на расстоянии от другого). Моа заметила в руках у них палки – должно быть, с ними люди шли легче. Через некоторое время тропа стала почти пологой, и люди разошлись в разные стороны, должно быть, искать место для ночлега. Вскоре двое мужчин нашли пещеру, позвав остальных. Люди поели и почти сразу уснули, улегшись на пол. А Моа решила остаться с Травинкой – чувство голода еще не мучило ее. Завтра с утра они продолжили путь. Шли долго, по неровным камням (тропа уже пропала), и внезапно Моа почуяла запах нескольких горных козлов. Она тут же побежала вперед, слыша, что животные, похожие на волков, бегут следом. И за поворотом увидела добычу – козлы были крупные, и настороженно стояли на месте. В воздухе замелькали стрелы людей, и козлы побежали в гору, ловко перепрыгивая с уступа на уступ. Моа заметила, что два козла сильно отстают – должно быть, их подстрелили люди. Одного из них она легко догнала, и, перекусив глотку, отчего он упал в снег, побежала дальше – ей нужна была своя добыча. И для этого надо было бежать очень быстро – козлы уже были на значительном расстоянии от Моа. Она неустанно шла по их следу, чувствуя, что животные вроде волков отстали, и за ней идет несколько человек. А вскоре снова увидела козлов – они застыли на одном месте, видимо, решили, что охотники от них отстали. Моа тихо подкралась к ним, и, совершив длинный прыжок из-за крупного камня, повалила на землю самого ближайшего козла. Остальные снова побежали вверх, а Моа, убив добычу, лакомилась ее мясом до тех пор, пока не наелась, ощущая, что мимо пробегают животные вроде волков и люди. Когда она насытилась, оставив часть туши (козел был большим), увидела, что люди волокут по снегу двух мертвых козлов, а рядом с ними бегут животные вроде волков. Моа принялась умываться, а один из людей, шедших налегке, забрал оставшуюся часть туши пойманного ею козла. Умывшись, Моа вернулась назад, к тому месту, где охотники делили убитых козлов, распределяя мясо между собой. Охотников было в три раза меньше, чем в начале, не было Травинки, и Моа решила, что девочка и остальные мужчины пошли другой тропой. Значит, остается только ждать их. Подумав так, Моа легла на снег, отдыхая. А через некоторое время увидела группу людей, и среди них – Травинку. Моа тут же подбежала к девочке, тщательно обнюхала ее, проверив, не ранена ли она, а Травинка улыбалась, гладя Моа по голове. Люди начали рассказывать друг другу об охоте, а Травинка присела на большой камень, отдыхая. Моа легла возле нее, наблюдая за людьми и животными вроде волков. А в какой-то момент увидела, что к ним идет еще одна группа людей – теперь все были в сборе. Мужчины снова начали распределять мясо, так, чтобы всем досталось. У Травинки мешочек за плечами заполнился до отказа, но по сравнению с мешками мужчин, казался маленьким. Наконец, когда с этим покончили, люди пошли вниз по тропе, и животные вроде волков радостно бежали впереди, то и дело, издавая непонятные Моа звуки. Моа не стала отходить от Травинки – с горы даже девочка шла быстро. Они спускались с горы до темноты, пока не остановились у каменного карниза, достаточно широкого, чтобы вместить всех охотников. И снова все уснули, едва опустились на камни, и Моа вместе с людьми – она так наелась, что на охоту идти уже не надо было. … Почему-то Травинка встала еще в темноте, вместе с несколькими мужчинами. Моа заметила, что в мешках у них почти пусто, и подумала – неужели они решили пойти на охоту снова? Тогда почему их так мало? Моа думала над этими вопросами, идя вместе с людьми сквозь тьму. Сначала они шли по тропе, а потом начали взбираться в гору. Моа шла легко, впереди всех, а люди передвигались медленно, видимо, им мешала темнота, да и некоторые камни сильно обледенели. Моа вскоре забралась на вершину горы, и ждала там людей, а ночь плавно переходила в утро. Небо начало светлеть, и в этот момент люди добрались до вершины, и Травинка начала восторженно смотреть по сторонам. Сейчас все вокруг горы было застлано туманом, и внизу нельзя было что-то разглядеть. Звуки сзади отвлекли Моа – она обернулась, увидев, что мужчины положили мясо на слой белых крупинок, и что-то негромко говорят в голос. А чуть позже начали разводить небольшой костер – когда солнце уже освещало своими теплыми лучами все вокруг, прогоняя туман, открывая далекую землю внизу. Вскоре люди поджарили мясо на костре, и Травинка позвала Моа, положив на слой белых крупинок перед ней большой кусок сырого мяса. Его Моа быстро съела, а люди управились со своим завтраком. После чего костерок погасили, и люди, постояв немного на краю горы, начали спускаться вниз. А Моа думала о причудах людей – какие же они странные, забраться на гору, только чтобы поесть! Все-таки у всех людей, где бы они ни жили, есть свои причуды… Теперь людям идти было намного легче – все вокруг освещало солнце, и пропустить какой-то камень было невозможно. А, значит, Моа не придется их долго ждать, и от этой мысли она скакала по камням еще с большим удовольствием, чем всегда. Ей хотелось бы остаться здесь, в этих покрытых белыми крупинками горах, где обитало много горных козлов. Но она знала, что Травинка пойдет дальше, а, значит, Моа пойдет дальше вместе с ней. И не столько оттого, что должна подчиняться зову, а оттого, что привязалась к девочке, и не хотела оставлять ее одну. Вскоре они догнали людей, которые не ходили на гору, и вместе пошли обратно в селение. День прошел незаметно, ночевали они в пещере, а на следующий день, еще утром, Моа снова увидела постройки селения. Их встретили резкими звуками те животные, похожие на волков, которые не ходили с ними; обступили любопытные дети, радостные женщины. Мужчины разделили мясо на более мелкие куски, и женщины принялись нанизывать их на длинные веревки, которые подвешивали на палки над кострами, разведенными возле построек. Травинка тоже сделала себе такую связку, и поучаствовала в общем разговоре охотников (наверное, они рассказывали женщинам и детям об охоте). Травинка осталась в селении еще на ночь, а утром, собрав в свой мешочек мясо, пошла вниз, к лесу, и Моа бежала рядом с ней, то и дело, обгоняя. Весь день дорога была легкой, погода – ясной, а вечером Травинка нашла себе пещерку для ночлега. Здесь она развела костер, подсушила свое мясо, дала Моа хороший кусок мяса, и сама поела. А потом девочка уснула, и Моа, устроившись рядом с ней, но на расстоянии от костра, тоже вскоре задремала. Утром они покинули горы, и днем, под кружащимися ледяными крупинками, вступили в лес. Здесь везде было очень много ледяных крупинок, что не страшило Моа, но стало небольшой трудностью для Травинки – она при каждом шаге проваливалась в белый покров по колено. Поэтому Моа забегала вперед, и даже поймала двух белых, ушастых, зверьков, величиной с двух больших грызунов, которые пытались убежать от нее, передвигаясь прыжками. Второго она не съела сразу, а немного поиграла с ним, до момента, когда с ней поравнялась Травинка. А уже потом быстро съела. Сама девочка ела мало, но это не мешало ей идти вперед так же быстро, как и раньше. Она издала радостный вопль, увидев деревце с ярко-красными ягодами, и сорвала их, сбрызнув их соком мясо, к удивлению Моа. Когда начало темнеть, Травинка остановилась, и начала рыть белый покров, а Моа гадала, что же она хочет сделать. Но вскоре, когда девочка скрылась среди ледяных крупинок, поняла – она сделала себе постройку в толще белого покрова, для ночлега. Заглянув внутрь, Моа обнаружила, что она маленькая, и Травинка там едва поместилась. Так что Моа легла снаружи, решив пока не идти на охоту – она чуяла в некотором отдалении запахи разных животных, и среди них были запахи хищников. Хищники пришли к постройке в темноте – это было три крупных волка. Моа оскалилась, зарычав, и кинулась на ближайшего к ней волка, крупнее остальных. Битва была недолгой – она расцарапала ему морду, прокусила переднюю лапу, и остальные убежали вслед за раненым волком. А Моа легла снова у входа в постройку, где спала девочка, и заснула, только когда запахи хищников перестала чуять. День за днем проходил в пути по большому лесу. Моа привыкла охотиться днем, чтобы ночью находиться рядом с девочкой. Обычно Моа ловила белых и ушастых прыгунов, или больших птиц, которые не успевали взлететь из снега прежде, чем их настигала лапа барса. Как-то днем Моа заметила, что Травинка вместо мяса ест плоды, которые собирает, залезая на деревья. Видимо, они ей нравятся больше, чем мясо – это было видно по довольному выражению лица девочки. Идя по лесу в очередной снежный день, Моа почуяла, что недалеко от нее раненый олень, и незнакомый хищник. Запах добычи пробудил в Моа зверский аппетит, и она, в несколько прыжков добравшись до добычи и хищника, увидела этого хищника. Он был отдаленно похож на барса, только на ушах были странные пучки длинной шести, а хвост очень короткий. Напав на хищника, Моа пыталась укусить его за лапы. Но хоть он и был меньше нее, но дрался яростно, острыми когтями выдрав ей несколько клочьев шерсти. Но Моа, все же, удалось укусить хищника за лапу, и он, пораженный, отступил в лес, оставив добычу. А Моа начала жадно рвать мясо оленя, заглатывая его, кусок за куском. Она насытилась, съев половину туши, и отошла в сторону, умыться. А когда закончила туалет, увидела, что Травинка разделывает оставшееся мясо на маленькие кусочки, пользуясь длинными костями. Она оставила три больших куска (Моа подумала, что это ей), а самую небольшую часть нанизала на веревку. Потом она долго разрывала белый покров, пока не добралась до земли, и, отлучившись ненадолго, вернулась с ветками. С их помощью Травинка сделала костер, и над ним повесила веревку с мясом (это мясо, как поняла Моа, она хотела подсушить). Чтобы переночевать, Травинка построила из снега укрытие, а ночью Моа сторожила мясо, отгоняя позарившихся, было, на него волков. Утром Моа съела один из трех кусков мяса, а остальное девочка спрятала к себе в мешок. Барс так наелся, что весь день не охотился, хотя мимо пробежал не один белый прыгун, зато вечером она съела все оставшееся мясо, кроме того, что Травинка подсушила для себя. Они продолжали идти по лесу, день за днем, и Моа поражалась его размерам – сколько по нему идут, а он все не кончается. Видимо, места здесь были глухие – им попадались только звери, и ни одного человека они не встретили за много дней. А деревья теперь стояли так близко друг к другу, что на земле было совсем мало белых крупинок – Травинке приходилось ложиться прямо на него, из-за невозможности сделать укрытие. Поэтому Моа грела ее в такие ночи, зная, что даже в одежде из шкур девочка замерзнет, если не будет двигаться. Впрочем, вскоре они прошли эти места, и снова меж деревьев гулял ветер, а сверху падали ледяные крупинки. Но Травинка радовалась этому – ведь теперь снова могла ночевать под белым покровом, а не на нем. В один из дней, когда ветер дул сильнее, чем обычно, Моа увидела впереди вместо деревьев что-то вроде луга, занесенного снегом, а за ним – строения людей. Видимо, они дошли до какого-то селения. Моа заметила, что Травинка пошла быстрее – видимо, обрадовалась, и хотела поговорить с кем-нибудь из людей. Моа же было любопытно, как люди живут здесь, и какие у них есть странности. Когда они пересекли невысокую штуку, огораживающую селение от луга, Моа почувствовала странный, неприятный запах. Она раньше не чуяла его, и сейчас даже представить не могла, от чего же он мог исходить. Вместе с Травинкой Моа шла меж построек, видела животных, похожих на волков, и удивлялась – почему они лежат на земле, и спят, вместо того, чтобы бросаться на них? И почему не видно никого из людей? Тревога все возрастала, Моа чувствовала, что нужно уходить отсюда, но не знала, почему. Вот она увидела рядом с одной постройкой лежащего на снегу человека, и еще сильнее почуяла тот мерзкий запах, усилившийся настолько, что Моа отошла подальше. А вот Травинка приблизилась, но отшатнулась, едва ветер сорвал часть одежды с лица человека, и стало видно, что оно сильно обезображено. Девочка стремительно побежала прочь, и Моа тоже, понимая, что тот человек умер, и собаки тоже. А, значит, это был запах смерти… Остановились они только возле леса, что был неподалеку. Травинка поспешно растерла в пальцах лист, длинный и тонкий, и поднесла к носу – видимо, и она почувствовала тот запах. А Моа зарылась носом в белый покров, почти сразу прогнав таким способом неприятный запах. И снова они шли по лесу, вдвоем. Но этот лес кончился через несколько дней, потянулся луг, а на нем они обнаружили озеро подо льдом, которое Моа вместе с Травинкой обошли далеко стороной. Проснувшись как-то утром, Моа почувствовала слабость во всем теле. И вокруг было все как в тумане, хотя она чувствовала, что никакого тумана нет. Из-за этого всего Моа шла медленнее, чем всегда, и Травинка это заметила – присела рядом, и осмотрела. Но, видимо, внешне все было нормально – девочка снова продолжила путь. Весь день Моа не чувствовала даже малейшего голода, хотя в последний раз ела вчера днем, а вечером легла рядом с укрытием Травинки из снега, чувствуя себя еще более слабой. Такого с ней еще не случалось, и Моа не знала, что ей думать. После долгих попыток уснуть, Моа, наконец, задремала. Но проснулась от боли – словно рядом появились злые люди, и снова кололи ее своими острыми палками. Моа жалобно замяукала, и внезапно почувствовала, как на ее теле открываются раны, из которых течет кровь. В попытках понять, откуда могли взяться эти раны, Моа вспомнила селение людей с мертвыми животными и людьми, и поняла – они умерли не сами по себе, а от какой-то заразы. И, похоже, эта заразу подхватила Моа, просто пройдя по селению… Ход мыслей бы прерван новыми, более сильными, вспышками боли, и Моа замяукала вновь, еще громче. В какой-то миг увидела Травинку совсем рядом, как и прежде, в тумане. Но ее рыдания Моа могла слышать, и знала, что девочка плачет из-за нее… Из-за боли Моа казалось, что время застыло. А в какой-то момент ее страдания стали так сильны, что Моа подумала – лучше отгрызть те места, где болит, чем терпеть такую боль! С диким рычанием она начала кусать себя за лапы и бока, выдирая клочья шерсти и мяса, чувствуя, что кровь течет сильнее не только из-за этого, но и открывающихся на всем ее теле ран. А боль все возрастала, становясь ослепляющей, хоть и казалось Моа, что дальше уже ей увеличиваться некуда… И вдруг все эти ощущения – боль, ток крови из ран – пропали. Моа оказалась в тоннеле из множества ледяных крупинок, и некоторое время просто стояла на месте, пытаясь понять, как она здесь оказалась. Осмотрела себя, и не увидела ни ран, ни следов текшей только что крови – она была цела и абсолютно здорова. Как это все странно… Моа решила пройти по тоннелю, и посмотреть, что будет за ним. Тоннель оказался коротким, и вскоре Моа вышла в заснеженные горы, осиянные лучами солнца. А впереди стояла ее мама, приветливо взмахнув хвостом. Моа тут же подбежала к ней, и с радостью ощутила тепло ее тела, движения ласкового языка, приглаживающего шерстку на голове, как и раньше… - Теперь мы всегда будем вместе,- сказала мама,- я знаю, ты скучала по мне, как и я по тебе. - Да, еще как,- подтвердила Моа.- А Мао? Он тоже здесь? - Нет, он еще в долине, но когда-нибудь, мы его обязательно увидим. Моа вспомнила о Травинке, спросив: - А девочка, с которой я была вместе так долго? Она попадет сюда? Ее мама помолчала, словно подыскивала слова для ответа. - Ты сама знаешь, что твоя спутница не человек,- отозвалась она, наконец,- но даже если бы она была человеком, не смогла бы попасть сюда – ведь это обитель душ барсов. - Значит, я умерла?- уточнила Моа. Движение головы матери подтвердило ее предположение. - Я бы хотела снова увидеть Травинку,- протянула Моа,- она стала мне хорошим другом, и не раз защищала меня. Я тоже старалась ей помогать, хоть она не всегда позволяла. Я очень привязалась к ней… - Ты будешь ощущать ее чувства к тебе, хоть и не увидишь ее саму,- сказала мама мягко,- чувствуешь их? Моа кивнула – внутри нее словно сияло маленькое солнышко, согревающее все ее тело. Наверное, это любовь девочки… Приятное чувство. - Когда я ее видела в последний раз, Травинка плакала,- вспомнила Моа грустно,- она видела, как я умираю, и теперь осталась совсем одна. Наверное, ей сейчас больно и страшно…. И некому ее приободрить и утешить теперь. - Она сильная, и справиться с твоим уходом,- сказала мама,- и сколько бы времени ни прошло, будет помнить о тебе. Моа знала, что это так – ведь вместе они пережили так много…. И пожелала, чтобы у этой девочки, кем бы она на самом деле ни была, вдруг оставшейся в одиночестве, все было хорошо…