***
Вечер для демона, как и ожидалось, выдался утомительным и не шибко интересным. Антихрист, опять же ожидаемо, облажался, да оно и к лучшему. Времени и сил, конечно, жаль, но зато какой контент записать удалось! "Ну, хоть не зря смотался" — думает Азик, уже сидя в такси и прокручивая свой спонтанно снятый клип на экране смартфона. Про себя он отмечает, что ни единого звонка от девчонки не было, как и уведомлений о списании средств с оставленной ей карты. Последнее удивляет Азика даже больше, чем первое. Но вот чего он точно не ожидает по возвращении, так это тихих, сдавленных всхлипов, доносящихся из гостиной. В прихожей отчётливо веет... страхом. Первобытным, человеческим. Чистая эмоция, не страх даже — паника, примитивный ужас. По ощущениям — совсем не то, что испытывала Варя несколько часов назад. "Это ещё откуда?", — мучительно соображает Азик, устало швыряя пиджак на тумбу у двери. И тут же морщится, вспоминая свой эпичный уход, запрокидывает голову, сжимая кулаки в бессильной злобе на самого себя. "Чёрт! Это же надо, именно сегодня! Опаздывал, блядь! А зеркало - так удобно и, что скрывать, эффектно. Варюха, конечно, увидела. Плачет теперь от страха, как бы рассудком не повредилась. Вот только утром себя за эту привычку осадил, так нет — опять проебался, второй раз за день!" В полумраке гостиной свернувшуюся клубком на жёстком диване Варю разглядеть удаётся не сразу. В человеческих чувствах Азик не разбирается. Да и к чему бы — сам он до недавнего времени был подвержен весьма узкому спектру эмоций, по большей части приятных. Потому и жизнь его среди людей протекала легко и приносила сплошные удовольствия. Но диапазон испытанного за сегодняшний день поражает воображение: к такому резкому расширению круга привычных ощущений он готов не был. Вот сейчас демона накрывает волной удивления: "Увидела и не сбежала, странно, нормальная ведь была бы реакция" и ещё чего-то, подозрительно похожего на обычную тревогу. Вникать в это, идентифицировать собственные непрошенные чувства в планы Азика точно не входит. — Варюх, ну ты чего, решила потоп устроить? — тон его голоса звучит непривычно мягко, взгляд карих глаз уверенно прикован к скорчившейся в углу фигурке. Азик думает, что хорошо бы привлечь ее внимание, может, хотя бы немного разговорить. Делает глубокий вдох, пытаясь прикинуть, насколько всё теперь плохо, и что девчонка вообще успела разглядеть. — Варюх, — снова зовёт он, повышая голос. Хлопок входной двери, шаги, чужое присутствие — всё это оставляло Варвару безучастной. Но собственное имя в уникальной манере исполнения одного конкретного беса наконец вызывает реакцию. Переводя застланый слезами туманный взгляд на Азика, она поджимает колени к груди. Выбираться из глубин собственного одиночества сложно, как и отпустить скрытый под подушкой мобильник. То ли все еще ждет невесть чего, то ли на чудо надеется. Только чудеса ни с того ни с сего не случаются. Зато случился окончательно вымотанный сегодняшним днём бес, и вот он покидать её сейчас явно не собирается. Неуверенно, не в своей манере, тянется к ней, трогая за плечо, выжидательно сверля взглядом. "Да, эта семейка меня точно доканает" — внезапно проскальзывает мысль, пока Азик пытается набраться терпения, — "Или нет, мы друг друга доканаем, обоюдно". Подумать о чём-нибудь ещё он не успевает — Варя вдруг отзывается нервным, почти истеричным смешком. Азик на это выдыхает чуть с облегчением, сталкиваясь взглядом с карими глазами напротив, и нервно закусывает губу: он, пожалуй, чуть ли не впервые за три тысячи лет не знает, с чего начать. — Ну, а чего ты ожидала? — тихо, нарочито спокойно вопрошает он и удивленно вскидывает бровь, когда ловит непонимающий взгляд Варвары, — В смысле... ты же догадывалась... не могла не догадываться. Затаив дыхание, Варя растерянно смотрит на него, непривычно нервного, пока он, то заламывая свои длинные татуированные пальцы, то сцепляя их в замок, не переводит тяжёлый взгляд на прихожую со злосчастным зеркалом. — А-а-а, ну-у-у... — задумчиво тянет Баженова, внезапно принимая более уверенный вид и уже с интересом поглядывая на демона. "Да, на демона" — неожиданно легко для себя самой обозначает она. — Это было эффектно, — тихо добавляет Варя, — но ты мог хотя бы предупредить, я думала, у меня крыша потекла конкретно, — уголок рта нервно дёргается. — Испугалась, — констатирует Азик, чуть растягивая слова, пытаясь изобразить в голосе... хотя нет, на самом деле ощущая... вину? Не досаду оттого, что так глупо подставился, и приходится теперь, и без того вкрай задолбавшись, тратить время на утешения случайного свидетеля его эпатажа. Самую настоящую вину. "Вот ещё, опять что-то новенькое. Горшочек, не вари!". Где-то на периферии сознания мелькает мысль, что этот неиссякаемый источник человеческих чувств и эмоций вполне можно отключить — на сегодня уж точно хватит. Но мысль эту Азик тут же отпускает. — А как же это твоё "во мне эта тёмная кровь всегда лилась"?.. За точность цитаты не поручусь, краем уха слышал. Как могла не догадаться, кто я? — Догадывалась, конечно... было бы странно, если бы в компании Сатаны к нам в гости феечка заявилась — давится новым нервным смешком Варя. Азик насмешливо фыркает следом. — Догадываться — догадывалась... но всё равно не ожидала увидеть... Ну, понимаешь, наверняка-то не знала, что ты не человек. И вообще, может у всех вас, популярных тиктокеров, так принято — Сатане прислуживать. На этот раз они прыскают в унисон - демон откровенно хохочет, запрокинув голову. Девушка, по-прежнему обнимая себя руками, тихо смеётся в собственное плечо, роняя остатки слёз на грубую кожу дивана. Азик, наконец, выдыхает, на мгновение расплываясь в своей самодовольной улыбке. Но тут же подбирается вновь, подозрительно уставившись на заплаканную Варю, такую бледную, что лицо её словно светится в полумраке комнаты. — Но плачешь ты не поэтому? Варя молчит. Смотрит мимо него огромными своими глазищами на маленьком худом лице, оцарапанном, с отёкшим, багряного цвета виском. Подсыхающие слёзы стянули кожу на щеках и отблёскивают перламутром в свете луны из панорамных окон. Азик не отступает. Продолжает смотреть, склонив голову набок. Варя под строгим взглядом обсидиановых глаз принимает решение быть с ним честной. Как всегда, впрочем. Поэтому она только отрицательно мотает головой. — Вот ещё, — выразительно фыркает и нос морщит. "Как ёжик" — думается в этот момент Азику. Больше она ничего не говорит, погружая их обоих в тишину, будто бы подбирает слова, мысленно готовится оголить часть собственной души. Бросает на собеседника задумчивый взгляд, словно прикидывая, не будет ли он над ней насмехаться после. Но этому бесу — существу странному, ("специфичному" — подбирает слово Варя), почему-то хочется доверять. Больше, чем собственной равнодушной матери или тому же Демьяну. Азик вообще весь вечер проявляет чудеса терпения и выдержки, о чем Баженова мысленно себе напоминает, и, кажется, решается — будто впихивает демону в руки безумно дорогую и хрупкую вещицу — собственное доверие. — Знаешь, я же и правда думала, что ты не придешь. Никто не придет... Теперь черёд Вари заламывать пальцы и делать лирическую паузу. Слова, кажется, и так даются ей с трудом, поэтому демон покорно, кротко даже ждёт, пока девушка стискивает злополучную бутылку, сжимая жалобно отзывающийся, местами уже помятый пластик, и морщится от резкого звука. Варя же собирается с духом и продолжает: — Им всем плевать. Будто меня в этой семье и нет вовсе. С братом вот только ещё носятся... Фразу эту она почти выплёвывает, со смешанными нотками зависти и злости, кажется, от обиды выделяя слово "брат". Азик кидает на неё удивленный взгляд. Он ожидал, что девчонка посетует на одноклассников или на ситуацию в целом. Да, впрочем, и на самого Демьяна, не то что на помощь не подоспевшего, а даже и не поинтересовавшегося, почему сестра телефон обрывала. Хотя мысленно соглашается, понимающе хмыкнув в ответ, пока Варвара выплёскивает боль и обиду: — Мать вот хоть бы эсэмэску прислала, на часах половина одиннадцатого. И трубку не берёт. Плевать ей. Молчавший до этого момента Азик думает, что тянуть дальше уже некуда, подходящего момента ждать бесполезно, не будет его. Не в этой жизни. — У неё больше нет души. Ты пытаешься взывать к тому, чего в человеке больше не существует. К тому, что отдано взамен на что-то... , — подобрать подходящее слово очень трудно — Что-то более... ценное... для неё. Желанное. Варя косится на него с полным непониманием, что отражается в недоверчивом прищуре карих глаз, и Азик не выдерживает: — Да душу она продала. Сатане. Ты не знала, конечно. Он смотрит на неё виновато, будто самолично подписал контракт с ее матерью. И ждёт — слёз, истерики, хоть какой-то реакции, отклика в тускнеющих глазах. И не находит ничего. — Когда? - Голос хриплый, глухой. — Вчера... позавчера уже, наверное... Да кончится этот день когда-нибудь?! — Понятно, — горько хмыкает Варя, — Только мало что изменилось. Ну, может, трубку она раньше брала. И сама бы позвонила. Но смысла в этом было столько же. А теперь и притворяться ни к чему. Что ей на самом деле понятно, так это собственная правота — ни радости, ни удовлетворения не приносящая. Очередной выбор сделан не в её пользу. И кем сделан — самым родным человеком. Единственным. — Всегда все выбирают кого-то, кроме меня. Теперь вот — что-то, кроме, — добавляет она почти беззвучно, поджимая губы, на грани демонического слуха. Собственный мобильник хочется вышвырнуть в окно, но этого Варя не делает. Просто застывает, обернувшись вдруг на голос, внезапно раздавшийся над самым ухом: — Да ладно, Варюх, не пропадешь. Не твоя вина, что люди так легко готовы расстаться с самым ценным в жизни только ради чего-то, что является псевдоважным, совершенно не ценным, зато блестит золотом в руках. Не долго блестит, правда. И не твоя вина, что каждый принимает решения, опираясь на собственный комфорт и степень важности. И если для них ты — не самый важный персонаж, значит, и тебе заморачиваться над этим не стоит. И у матери, и у брата, и у одноклассников твоих, — Варя морщится, передёргивает плечами, но смотрит на него, не отрываясь. Ловит каждое слово, — У каждого из них есть выбор — как поступать, как относиться к тебе. Это не твоя зона ответственности. И их к тебе отношение о тебе самой, как о личности, ничего не говорит. Будешь думать о себе так, как о тебе говорят другие - быстро себя потеряешь. Ничем не лучше продажи души, если честно. Азик улыбается ей всё ещё виноватой улыбкой. Вроде и не виноват на этот раз ни в чём, но от всей этой ситуации провалиться сквозь землю хочется — только фигурально выражаясь, разумеется. Варя смотрит как прежде, задумчиво, только взгляд светлеет. — Азик, — говорит еле слышно, дышит глубоко, — Спасибо. "Спасибо" - короткое, очень тихое, но уверенное. За что именно она благодарит, Варя и сама не знает. То ли за поддержку и приют, то ли за честность, то ли за долгую беседу — кто и когда столько времени на неё тратил — уже и не вспомнить. И только демон понимает, что за всё и сразу. Чужая благодарность — явление непривычное, редкое, отдаётся удивлением и послевкусие оставляет приятное. Как дорогое вино. Как реагировать, Азик не знает, поэтому просто кивает в ответ: мол, не за что. — Тебе умыться надо, — говорит он невпопад, отправляя Варю жестом наверх, в ванную, приводить себя в порядок. Набирает круглосуточную доставку, вспоминая, что сама она этого сделать так и не собралась. "Некогда было" — хмыкает про себя бес, неожиданно повеселев. Сообразив, что, пока в доме наступил хрупкий мир, девушку неплохо было бы отвлечь, достаёт приставку. На столе уже дожидаются охлаждённые бутылки с неизменной колой. Варя возвращается, когда Азик, уже развалившись на диване, перерывает свою игротеку. "Mortal", "Injustice"? Азик вопросительно косится на нее и переводит взгляд на плазму, рассматривая яркие рисованные обложки. С одной из них улыбается Арлекин, и Варя почему-то улыбается картинке в ответ. — Играть хоть умеешь? Вот и чудненько. Они выбирают персонажей, запуская первый раунд. Демон беззаботно болтает, увлеченно расказывая, почему играет тем или иным героем, и какой из них — любимый, и Варя ловит себя на мысли, что сейчас он похож на обычного подростка, такого же, как и она сама. Она делится своими предпочтениями и мнением о Ядовитом Плюще, и в общем о вселенной DC. Обa отмечают, что вот так сидеть и общаться оказывается легко, а Азик думает , что даже весело, когда после очередной одержанной победы в него летит мягкая подушка, и Варя надувает губы, деланно обижаясь, отзываясь заливистым смехом, когда вторая подушка попадает ей в лицо. Закидывая мягкий валик за спину, Варя чувствует себя живой. — Ну что, еще разочек? — с энтузиазмом предлагает она, и тянется за колой, наливая напиток в стакан. — Давай, — Азик только поворачивается к экрану, как раздаётся мелодичный звонок в дверь. — О, Варюх, наша пицца приехала, у нас перерыв. Минуя прихожую, где хозяин дома отсчитывает курьеру чаевые, Варя подаётся на кухню за тарелками и столовыми приборами. Из тускло освещённого светодиодами буфетного шкафчика прихватывает салфетки и пару свечей в тяжёлых латунных подсвечниках. По тёмной квартире, освещаемой только светом луны, проникающим в огромные окна, она передвигается уверенно. Включать свет нет необходимости — страх давно ушёл, вернулась уверенность в себе и собственной безопасности. — О, ветчина с ананасами, — многозначительно тянет Варя, открывая одну из коробок, — Hу, всё сходится. Так всегда и думала, что её только черти заказывают. Азик от неожиданности роняет бутылку с соусом и сгибается от хохота, заставляющего дребезжать стаканы. Варя, сама поражённая своей смелостью, падает рядом в таком же бессильном приступе смеха.***
Уже далеко заполночь. Наслаждаясь вкусной едой, они неспешно беседуют, переходя с обсуждения трендов тиктока на новинки игровой и киноиндустрии, пролистывая каталоги на экранах смартфонов. Зацепившись взглядом за очередную обложку с изображением Хеллбоя, Варя наконец не выдерживает: — Азик, — тянет она, дожидаясь, пока он оторвёт взгляд от экрана, — А у тебя рога тоже есть? или только хвост? Вопрос выбивает его из колеи. Взгляд чёрных глаз тут же холодеет. — Слушай, давай не будем, — голос звучит резче, чем планировалось. Глупо, конечно, было ожидать, что Варя так просто сдастся. — Просто... Если ты это только чтобы меня не пугать... Я имею в виду, ты же дома, можешь выглядеть, как привык... — Не привык и не собираюсь. — Азик сверлит ее взглядом, пресекая любые попытки продолжить болезненную тему. Собственный облик — вечное напоминание об ошибке... Ну хорошо, ошибку он, конечно, совершил — ослеплённый искусной ложью, покинул Небеса. Добровольно, получается, вверг себя в рабство — вечное и безграничное. А был какой-то правильный вариант? Не велико ли наказание за то, что просто хотел чуть больше свободы действий, за желание взглянуть на человеческий мир, о котором столько слышал, попробовать что-то новое. И ведь слухи не обманули — реальность оказалась даже полнее, интереснее сбивчивых ангельских рассказов. Жаль только, что попасть на Землю удалось такой дорогой ценой. Ну а не заплати он её — может, и вовсе не попал бы. Желающих всегда было хоть отбавляй, командировки случались редко, и отправлялись в них, как правило, уже опытные хранители. А из ада, при всех его минусах, отпроситься работать с людьми оказалось гораздо легче. И существовал бы с ними дальше бок о бок — поди плохо. Весело же, интересно, вот и спустя пару тысячелетий люди всё ещё могли его удивить. Вот эта, например, что рядом сидит, забавно выпученными глазами на него уставившись — вообще сплошное удивление. Кстати... Внезапный вопрос, казалось, надолго выпавшего из реальности собеседника, застаёт Варю врасплох: — Почему ты не сбежала? Сегодня, когда испугалась, там, перед зеркалом. Ты же могла. Хотела. Я чувствую. Ложь Азик распознаёт обычно на раз-два, легко, играючи. Но в этот раз даже проверять не собирается. Варька всегда отвечает честно. — А я бы так и сделала. Ну, на панике. Как пить дать свалила бы, — говорит смело, смотрит прямо в глаза. Слова задевают Азика, вид он сохраняет нарочито невозмутимый, но зубы сцеплены крепко, до скрежета. Хотя самому непонятно: а чего, он, собственно, ожидал? С чего бы его задела такая естественная, совершенно нормальная человеческая реакция на шок? — Но ты дверь свою видел вообще? — продолжает Варя, — Я этот твой "Форт Боярд" открыть так и не смогла, да меня и трясло ещё. А потом... Потом отпустило, паника прошла, желание сбежать исчезло. И... ну, я рада, что осталась. На самом деле, — заканчивает она, потупив взгляд. Не сразу замечая в непонятно откуда взявшемся смущении, что Азик снова, в который раз за вечер, трясётся в беззвучном смехе. — Что? — недоумевает девушка, недоверчиво сощурившись, — Что я опять сказала? — Ты не ушла, потому что с замком не справилась? — задыхаясь, переспрашивает бес, еле-еле сохраняя вертикальное положение. — Ну да, что смешного-то? — Так я дверь не запираю, — поясняет, уже рыдая от смеха, Азик, — этот замок здесь уже стоял, когда я вселился, я им и не пользовался никогда. От кого запираться, тут страшнее меня сроду никого не было. Ты на ручку нажать не могла? Застонав от осознания нелепости своего поведения, Варя прыскает, снова позволяя себе от души хохотать за компанию с чуть ли не падающим на ковёр бесом. Азик, с трудом восстанавливая дыхание, выдаёт доверчиво и совсем невпопад: — Рога, кстати, тоже есть.