Мне нравится быть человеком

      С тихим ликованием Варя повисает на руках и спрыгивает на асфальт из окна школьного коридора. "Видишь, и без тебя обошлась!", - с гордостью говорит она воображаемому Азику, тут же вздрагивая от внезапного хлопка по плечу. — А что, Баженова, двери для слабаков? Тихий, странноватый парень из её класса, ещё один объект насмешек, время от времени подменяющий Варю на этом посту. За что она, признаться, испытывает к нему своеобразную благодарность. "С Азиком, конечно, не сравнить" - почему-то думает Варя, усмехнувшись собственной глупой мысли. При чём тут вообще этот Азик? Молча кивнув мальчишке, Варя собирается пройти мимо, но он поспевает за ней: — Ты же на Сумской живешь? — вдруг интересуется он, обычно такой молчаливый. За всё время учёбы Варя с ним едва ли пятью-десятью словами перекинулась, с чего бы такой интерес? — Да-а-а, — чуть растягивает она ответ, неуверенно и осторожно, не понимая, к чему он клонит. — Так я тоже! Давай провожу?                                                                                           ***       Преобразившийся, весь в светлом, сам себе непривычный Азик, наконец, позволяет проснуться своему демоническому чутью, обычно мирно дремлющему в ожидании, когда хозяину потребуется нечто большее, чем простая человеческая проницательность. Азик чувствует липкий страх Варвары, жуткую, давящую безысходность, слышит в её ушах свой же расслабленный, чуть глумливый голос, и слегка морщится, подёргивая уголком рта: не заебался бы вкрай на своей чёртовой службе — мог бы отреагировать и чуть менее пафосно. И опасность, которая грозит девчонке, отдаётся в нём тонким ультразвуковым сигналом. Варино облегчение он чувствует тоже - приятным ветерком, пробежавшим по рёбрам, но сигнал опасности никуда не исчез. Она ещё не знает, а вот Азика демоническое чутьё никогда не подводит, и сжатые пружинами потоки злости, чистой агрессии, исходящей от толпы подростков, притаившихся на её пути, он различает легко и точно, как радар. Будучи древним существом, видевшим мир в разные времена и в разных обстоятельствах, Азик знает, что одно неизменно — человеческая толпа, особенно состоящая из таких вот юных и дерзких, способна на что угодно. Вседозволенность — если действовать всем вместе, никого и не накажут; коллективная ответственность - отсутствие какой бы то ни было ответственности индивидуальной, а значит, такая драка — отличный повод выпустить жестокость, оторваться на жертве по полной. Если хрупкая Варька после первого удара не будет сопротивляться, может пронести. Неподвижная, покорная жертва — не так интересно. Но он-то сам ей присоветовал "не показывать, что ссышь". Да и не в характере этой девчонки сдаваться, он это сразу понял. Где-то подспудно билась скользкая мысль о том, что с первой секунды того телефонного разговора он уже точно знал, что бросится на помощь в любом случае, потому и советы дал не бог весть какие мудрые — куда этакой-то Варьке, да против двадцати здоровых лбов? Настойчиво и весьма успешно эту мысль игнорируя, Азик торопится к подземной парковке.                                                                                     ***       — Давай провожу? — неожиданно дружелюбный тон собеседника застаёт Варю, непривыкшую к обычному вниманию, тем более со стороны одноклассников, врасплох. Неужели её, непонятно за какие грехи ставшую изгоем, тоже может просто проводить домой парень? Пусть и такой невзрачный, нелепо одетый, но, похоже, искренне ею интересующийся. Он постоянно задаёт ей вопросы: "А ты аниме смотришь?", "А "Тетрадь смерти" смотрела? Круто, да? Моё любимое!", "А музыку какую слушаешь? BTS тебе нравятся?". То и дело повторяя своё односложное растянутое "да-а-а", всё ещё осторожная, Варя с удивлением обнаруживает, что вот так идти по стылым улицам в спускающихся на город сумерках и болтать с этим тихоней ей очень нравится. Хочется отвечать подробнее, хочется и его о чём-нибудь спросить. Неужели у неё появится друг? Живой, настоящий, не сетевой, с которым можно будет эти чёртовы перемены скоротать, и домой ходить, не обращая внимания на брошенные в спину идиотские замечания. К двоим сразу приставать не так интересно, как к одиночке. Они бодро шагают на ветру вдоль каменных джунглей, серых, невзрачных чертановских высоток. Холодный воздух щиплет кожу, Варя ёжится, увлечённо рассуждая с новым знакомым о бодишейминге, интерсекциональном феминизме, ещё чём-то волнующем. Дом уже совсем рядом, когда собеседник вдруг увлекает её во двор ближайшей многоэтажки. — Так быстрее? — доверчиво спрашивает Варя, тут же понимая, что здесь что-то не так, что парень, всю дорогу проявлявший чудеса красноречия, как-то внезапно и резко замолчал, подталкивая её вперёд, в свет фонарей. Из теней, окружающих пятачок света, выступают до боли знакомые силуэты. Боль от осознания предательства, такого циничного, такого неожиданного — в тот момент, когда только преодолела себя, поверив, оказывается сильнее физической. Досада на собственную наивность, понимание безнадёжности своего положения и тот самый липкий страх, с которым, казалось, так легко удалось расстаться — за пеленой этих чувств Варя смутно слышит издевательский голос Задиры, требования извинений — непонятно, за что, непонятно, зачем. То есть, понятно, конечно — нужен формальный повод для избиения и издевательств. "А секрет в том, чтобы не показывать им, что ты ссышь. Иначе всю жизнь будешь бегать" — гулко отдаётся в голове совет вероломного тиктокера. "Не буду" — сжимает зубы Варя, — "Вот бегать точно больше не буду. Всё равно побьют, и пусть. Страх, значит, не показывать. Не "не бояться", а не показывать — справлюсь." — Хуй тебе, а не извинения! — смотря прямо в глаза угрожающе надвинувшейся на неё однокласснице, решительно оглашает Варя. Реакция не заставляет себя ждать. Почти одного с ней роста, но куда более крепкая, Задира изо всех сил толкает её спиной вперёд прямо на асфальт. Варя падает, едва успев прикрыть голову и живот, ссадив висок о торчащие из-под наледи грубые куски асфальта. Время сжимается, Варя пытается подняться, но удары ногами сыплются сверху, хаотично, едва позволяя ей увернуться. На фоне слышатся подбадривающие противницу голоса: "Воткни ей! Давай!", мигают вспышки камер на смартфонах. И так уже повреждённый висок пронзает резкая боль - удар ботинком всё-таки попал в цель. Звуки сливаются в сплошной гул, перед глазами всё плывёт, следующий удар уже рассекает воздух... и вдруг всё замирает, как по сигналу, по резкому громкому свисту откуда-то сзади. В свете фонарей на парапете замерла, раскинув руки, одинокая фигура в белом. Кажется, сейчас человек взлетит вверх, — "Ангел?" — мелькает мысль на задворках Вариного сознания, — "Уже?", — но парень ловко спрыгивает на асфальт, быстро направляясь к замершей толпе. Благоговейным полушёпотом проносится имя: — "Это же Азик, ну, Азик Митрохин!". Уверенной, почти модельной походкой он входит в круг, окинув растерянных школьников презрительным взглядом. Склоняясь над свернувшейся в клубок на холодной земле Варей, протягивая ей руку, он привычно растекается в улыбке: — О Варюх, а чё, драка уже закончилась? А кто победил? Девушка смотрит недоверчиво, с трудом узнавая чужое, но знакомое лицо. Хватаясь, наконец, за протянутую руку, молча и тяжело поднимается на ноги. Ещё оглушённая, неизвестно, чем больше — ударом в голову или предшествующим ему предательством, не смотря ни на мучителей, ни на Азика, она отталкивает стоящего на пути одноклассника, поднимая с земли рюкзак. Азик молчит, крепко-накрепко стискивая зубы — на скулах ходят желваки. Игнорируя подобострастные просьбы— "одну, одну фоточку, можно?" — он дожидается, пока девчонка сделает шаг к нему, оказавшись в безопасной близости. Закинув свою руку на всё ещё подрагивающие Варины плечи — жестом, почти собственническим, Азик уводит её прочь. Заслышав громкое "Сука!", брошенное в адрес Вари неудовлетворённой Задирой, он на секунду оборачивается, смерив толпу ничего хорошего не предвещающим взглядом, задержавшись подольше на парне в аккуратно застёгнутой на все пуговицы клетчатой рубашке. Времени разбираться с этим тупоголовым стадом нет, хотя парочке из них он с удовольствием провёл бы увлекательный квест, может, позже. Азик переводит тут же ставший из опасного обеспокоенным взгляд на Варю, пытаясь понять, нужна ли ей какая-то срочная помощь, помимо обработки ссадин на лице, прислушивается к каждому ее тяжёлому вдоху, пока они бредут бок о бок к его машине. В её реакции нет и толики удивления, когда он галантно распахивает перед ней дверь, помогая устроиться на сиденье.