Драконы старой Валирии

5. Воссоединение их большой семьи вышло весьма странным. Визерис так искренне радовался, словно это не он на несколько лет вычеркнул из своей жизни дочь и брата. Он не выпускал из рук маленького Визериса, названного в его честь, которого видел впервые, гладил по голове маленького Эйгона, все время улыбался и ворковал с детьми, держал Рейниру за руку, хлопал по плечу брата, обнимал старших внуков и засыпал всех расспросами. Эймонд давно не видел его таким довольным жизнью. Он не помнил, чтобы отец так радовался ему, Эйгону или Хелейне с их близнецами. Его снедала обида и зависть, и в то же время он был счастлив за отца, который в последние годы превратился в усталого затворника, а теперь снова ожил и радовался. Эймонд вспомнил свой первый обед с семьей Деймона, необычайную атмосферу тепла и уюта, теперь казалось, что ее частичку они принесли с собой. Деймон первый сделал шаг навстречу, предлагая помириться с братом. Эймонд понимал, что прежде всего он это делает ради денег Визериса. Политическая борьба, подарки, взятки, устройства праздников требовали огромных затрат, и пусть старший брат никогда его не поддерживал, но его состояние могло пригодиться. Эймонда бесил и одновременно восхищал этот циничный расчет. Деймон прекрасно понимал, попытайся он поговорить с братом наедине, получит лишь скандал, поэтому убедил, что пришло время забыть старые обиды и снова стать одной семьей. Визерис тоже не был наивен, он хорошо знал младшего брата. Но охотно согласился на примирение. Эймонд понимал, что отец глубоко переживает разлуку, даже жалеет о том, что сам разорвал все связи, но упрямая гордость не позволяла сделать шаг навстречу. Когда Деймон осторожно спросил племянника, как Визерис отнесется к попытке примирения, Эймонд искренне ответил «Он давно ждет». Ему было жаль, что Деймон подумал об этом лишь ради выгоды. – Я знаю, что ты попытаешься втянуть меня в свое очередное безумие! – сразу же заявил Визерис, едва они уселись за стол. – Даже слышать ничего не хочу о твоей новой авантюре! Сегодня мы собрались здесь, чтобы наконец провести время как одна семья. Для Визериса не было секретом, чего добивается Деймон, он уже слышал все и от других лордов, с которыми еще поддерживал общение, и от Эймонда, и заранее был настроен против, даже красноречие брата не могло его переубедить. – Я не прошу поддерживать меня в Сенате, просто помоги немного, устрой праздник, пригласи своих давних друзей. Ты не можешь отказать мне в такой малости, – уговаривал Деймон. – Проклятый хитрец! Знаешь, чем меня подкупить, – усмехнулся Визерис, покачивая на коленях своего младшего внука. – Давай оставим все разговоры о делах на потом. Я просто хочу провести спокойный вечер с моими родными. Он ласково улыбнулся Рейнире, и она погладила его по руке. Она тоже была счастлива снова увидеться с отцом. Эймонд сидел на другом конце стола, насмешливо наблюдая за этим парадом лицемерия. Эйгон даже не пытался скрыть своих чувств, понимающе переглядывался с братом и корчил рожи. Алисента была безупречной хозяйкой вечера, но одаривала гостей лишь холодной вежливостью. Она тоже не любила родственников мужа, до сих пор винила Рейниру за драку ее детей с Эймондом, но считала, что нужно держать лицо, раз уж ее супруг решил все забыть. К тому же леди Алисента мечтала, что Эймонд станет важным политиком, а потому должен держаться за Деймона, который становился весьма популярен. Матери не привыкать носить маску в обществе, где ее до сих пор считали чужой, и потому приходилось быть со всеми любезной и угождать. Визерис старался уделить внимание каждому родственнику, с которым давно не виделся. Он нашел много общего с Джекейрисом, и они увлеченно обсуждали науку, искусство и древние книги. Гонки Люцериса мало его интересовали, дракон Визериса умер в его юности, и у него даже не появилось желание оседлать нового, хотя богатства и влияния хватало, но он вежливо выслушал его, хотя то и дело пытался найти новую тему для разговоров. Рейнира мягко усмехалась, видя бесплодные попытки отца найти общий язык с внуком. – Отец, когда Люцерис не участвует в гонках, он только и делает что летает над вулканами целыми днями, больше его ничего не интересует. Люцерис смущенно опустил взгляд и стал похож на славного милого мальчугана, а Эймонд вспомнил, как он отзывчиво целовался и стонал в его объятиях… Хелейна тоже искренне радовалась воссоединению с родственниками, она с детства тепло относилась к племянникам, и у нее не было причин таить на них обиду, а сейчас была в восторге от малышей Рейниры и пыталась подружить их с Джейхейрисом и Джейхейрой. Она казалась такой веселой и беззаботной, все тревоги, который часто донимали его последние дни, исчезли. Лишь однажды, когда Деймон что-то разъяснял Визерису, пристально посмотрела на дядю и загадочно сказала: – На острове за Узким морем ждет спасение. Деймон на мгновение застыл, а потом улыбнулся и повернулся к брату: – Видишь, твоя дочь меня поддерживает. Люцерис весь вечер изо всех сил избегал Эймонда, старался лишний раз даже не смотреть в его сторону. Эти натужные попытки смешили Эймонда, чем сильнее Люцерис пытался казаться холодным и отстраненным, тем больше выдавал свое неравнодушие. Эймонд понимал, что на семейном сборище нужно держаться от Люцериса подальше, но не мог перестать пожирать его взглядом. Синяки почти сошли, и Эймонд был рад, что больше они не портят его милую мордашку. Лишь однажды удалось добиться его реакции, когда все пили за здравие семьи, Эймонд поднял кубок и провозгласил тост: – За воссоединение семьи и славу нашего дома. И за моих любимых племянников, в которых течет кровь истинных Таргариенов, – язвительно добавил он. Люцерис бросил на него пылающий гневом взгляд, и Эймонд почувствовал, что вознагражден за этот унылый вечер. Уж лучше злость, чем равнодушие. Леди Алисента посмотрела на сына с укором, Визерис, Рейнира и Джекейрис делали вид, что не произошло ничего особенного, Деймон лишь нахмурился, и только Люцерис снова продолжил сердито хмуриться и отводить взгляд. «Ничего, – подумал Эймонд, – я еще заставлю тебя на меня посмотреть». И все же этого было мало, зуд нетерпения не унимался весь вечер. Люцерис словно заполнил ту пустоту, которая царила в его жизни до этого времени, и теперь Эймонд не знал, что с этим делать, и не находил покоя. Ему удалось улучить момент наедине, когда вся семья после обильного ужина вышла на широкий балкон, чтобы отдохнуть, подышать воздухом и полюбоваться огнями города. Эймонд схватил Люцериса за руку и привлек к себе. – Подожди, Люцерис, – позвал он. Люцерис вопросительно посмотрел на него, нахмурив брови. Эймонд снова собирался сказать что-то дерзкое, что заставит эти темные глаза вспыхнуть, но все мысли исчезли, когда он заметил еще не зажившую ранку на губе, вспомнил, как он целовал ее и слизывал кровь… – Чего тебе нужно, дядя? – раздраженно спросил Люцерис, отнимая свою руку. – Веди себя пристойно хотя бы на семейном ужине. – Думал, мы сможем поговорить, – начал Эймонд. – А я думал, ты все уже сказал! – перебил его Люцерис. Он собирался уйти, но Эймонд снова схватил его за руку. – Неблагодарный мерзавец! – вспылил он. – Я вообще-то помог тебе. Не хочешь меня отблагодарить? Люцерис чуть приподнялся на носках, так чтобы их глаза оказались на одном уровне, и приблизился к его лицу. – А ты все еще мечтаешь получить мою девственность? – нахально спросил он. «Он же меня дразнит!», – понял Эймонд. Сейчас он готов был схватить его, утащить в свою комнату, и даже полный дом родни его не смущал. Но тут в комнату заглянул Джекейрис и подозрительно посмотрел на них. – У тебя все хорошо, брат? – Да, – ответил Люцерис, медленно отводя взгляд от Эймонда. – Просто немного поболтал с дядюшкой. Они скрылись на балконе, а Эймонд отчаянно рассмеялся и прислонился к стенке. «Подожди, Люцерис, – подумал он, – мы с тобой еще не закончили этот разговор» * После семейного ужина дядя и отец надолго закрылись в кабинете Визериса. Эймонд точно не знал, о чем они договорились, но был рад, что после этого братья снова не разругались, а Деймону удалось получить финансовую поддержку старшего брата. «Визерис сказал, что его деньги это все, на что я могу рассчитывать», – признался потом Деймон. Но он был доволен и таким исходом, и теперь мог тратить еще больше на привлечение сторонников. В сравнении с праздником Эйгона прием у Деймона для высокопоставленных гостей казался слишком скучным и формальным, к тому же его башня была не такой роскошной, как у Визериса. Но Деймон уверял, что прежде всего знатные лорды любят внимание и лесть, потому не важно, насколько изысканные и расточительные праздники ты устраиваешь, главное, не забыть никого пригласить. Гости прогуливались по пиршественному залу, лакомились легкими закусками, которые подносили слуги, и непринужденно переговаривались друг с другом. Для их развлечения пригласили музыкантов, устроили выступления акробатов и танцоров, поединок борцов. Эймонду было скучно вести праздные разговоры, но он ценил, что Деймон включает его во все беседы со знатными лордами и высоко о нем отзывается. Лорд Танареон особенно хвалил Эймонда. – Забудь ты о несбыточных мечтах своего сумасбродного дяди и присоединяйся ко мне. В следующем году я отправлюсь наместником в Лис, мне нужны такие молодые и целеустремленные помощники. – Благодарю, мой лорд, – ответил Эймонд, – но я уже принял решение. Деймон благодарно похлопал его по плечу. Эймонд старательно поддерживал разговоры, отвечал на все вопросы, благодарил за похвалы, но он не мог полностью сосредоточиться на том, чтобы очаровывать лордов. Его взгляд то и дело шарил по лицам гостей в поисках Люцериса. Последний раз они виделись на общем семейном ужине, на котором их общение вышло слишком коротким и безрадостным, с тех пор прошло несколько дней, и Эймонд изнывал от нетерпения. Он снова был так близко, но не мог ничего сделать. Сначала Люцерис не отлипал от матери, сидел за столом рядом с ней и другими почтенными дамами, женами и дочерями лордов. От Эймонда не укрылся его отсутствующий взгляд, и радовался, что Люцерис тоже не радуется празднику. Но потом, когда пир уже был в разгаре, а лорды налегли на вино и предались менее важным разговорам, Люцерис куда-то пропал. Сердце Эймонда бешено колотилось, когда он подумал, что им может преставиться случай остаться наедине. Эймонд отправился блуждать по башне, оправдывая себя тем, что вовсе не пытается его найти. И все же надеялся, что столкнется с Люцерисом, судьба сама приведет его к нему. Он снова и снова вспоминал тот вечер, как спас Люцериса от побоев, убеждал себе, что теперь мальчишка должен быть ему обязан, а значит, он имеет права требовать благодарности. И он сам теперь чувствовал ответственность за Люцериса, словно невольно стал его защитником. Мысль о том, что кто-то может снова напасть, причинить ему боль, вызывала ярость, Эймонду хотелось быть рядом, чтобы покарать обидчика. В их странных отношениях появилась какая-то новая связь, и Эймонд до конца не мог ее понять, но знал, что хочет узнать о ней больше. И не мог перестать думать о поцелуе, о том, как охотно и жадно Люцерис отвечал на него. Он тоже желал Эймонда. Сейчас это казалось таким важным, что все обиды и не выплаченные долги тускнели. Если бы он сам не оттолкнул его, Люцерис прямо там отдал ему свое тело, то Эймонд забылся и великодушно простил ему все обиды. Но ледяной голос разума не позволил взять верх над слабой плотью, злобная часть его натуры хотела причинить Люцерису боль, и он добился своего. Теперь Люцерис избегает Эймонда, но этим только распаляет желание увидеть его снова. Никогда он не оказывался в таком запутанном клубке сложных чувств, но это делало его жизнь еще ярче и острее. Если бы все случилось так просто, он бы давно выбросил все из головы и не переживал, а теперь одержимость им стала только сильнее. После того, как он осознал, что Люцерис окончательно вернулся в его жизнь, он не хотел снова его отпускать. Перестав обманывать себя, Эймонд ощутил безграничную свободу, и готов был признаться себе: да, он хочет Люцериса. И не только его тело, но всего целиком. Только теперь не знал, что с этим делать. Наконец запутавшись в своих мыслях и блуждая по башне, он услышал чьи-то голоса, один из которых казался знакомым, и пошел им навстречу. Эймонд оказался на просторной крытой террасе, возвышавшейся над залом приемов. Там он и нашел Люцериса в весьма неприятной компании. Толстый лорд Бенерезис оттеснил мальчишку к перилам, не давай пройти, схватил за руку и жалобно проговорил: – Мой мальчик, мне кажется, ты нарочно избегаешь меня. Лицо Люцериса исказила мучительная гримаса. Он осторожно пытался высвободить руку и уйти, но Бенерезис преграждал ему путь. – Прошу вас, отпустите. – Я начинаю думать, тебе нравится меня мучить, жестокий мальчишка. Будь ко мне добрее, и я буду добр к тебе, – заискивающе проговорил Бенерезис. Перед Эймондом упала пелена ярости. Как часто он будет видеть подобную картину, если не сделает Люцериса своим? Он рванул к Бенерезису, схватил за плечо и с силой отшвырнул в сторону. Толстый лорд испуганно вскрикнул и ударился задницей о перила ограды. – Да как ты смеешь! – возмутился он, а потом рассмотрел напавшего, – Эймонд Таргариен?.. Как ты посмел поднять на меня руку?! – Оставь его в покое, – угрожающе произнес Эймонд, наступая на Бенерезиса. Тот испуганно сжался. Эймонд схватил недоумевающего Люцериса за руку и потащил за собой. Люцерис пытался вырваться, но он держал его стальной хваткой и увлекал за собой подальше от всех гостей, в пустующие покои на верхнем этаже. – Эймонд, что ты наделал?! – воскликнул Люцерис. – Если Деймон узнает, что ты напал на Бенерезиса… Эймонд с яростью толкнул его к стене и навис над ним. В глазах Люцериса мелькнула паника. Эймонд придавил его за плечи. – Да что на тебя нашло?! – возмутился Люцерис. – Этот урод тебя лапал! – со злостью выпалил Эймонд. – Какое тебе дело? Прежде ты был не против, – возмутился Люцерис. Эймонду хотелось отвесить себе пощечину. Он сглупил в прошлый раз, но больше не допустит такого. – Теперь ты под моей защитой! Я больше никому не позволю прикасаться к тебе! – глухо проговорил он, в его голосе отчетливо слышались возбужденные и яростные нотки. Люцерис удивленно охнул. Темные глаза в пушистых ресницах широко распахнулись, с губ сорвался глубокий вздох. – Ты просто сумасшедший… – тихо произнес он, и в его голосе послышалось восхищение. – Да, – прошептал Эймонд и накрыл его губы поцелуем. Его охватила жажда обладания. Ярость и ревность словно сорвали с него тугие путы, освободили его от мучительных раздумий, и он наслаждаться пьянящим ощущением безумия. Поцелуй был жестоким и властным, он прижал Люцериса спиной к стене, придавил своим телом, жадно гладил ладонями по лицу, шее, потом спускался к груди и бедрам, хотелось обладать всем сразу, поглотить его, сделать своим. Люцерис успокаивал его нежным движением губ, ласково касался языка своим, ласкал изнутри щеки, нёбо, и все время гладил по волосам. Этот поцелуй был таким же неистовым, как первый, но теперь в нем ощущалась болезненная правильность, Люцерис был там, где и должен быть – в его руках… «Мой, мой», – билась в голове лихорадочная мысль. Наконец Люцерис оттолкнул от себя Эймонда и уперся ладонью в грудь, не позволяя снова поцеловать себя. – Я хочу тебя, – Эймонд прижался губами к его горлу, чувствуя, как судорожно дернулся кадык, – ты будешь моим? – О боги, Эймонд, замолчи! Люцерис снова оттолкнул его от себя. – Тебе лучше сейчас уйти… иначе будут неприятности, – проговорил он, тяжело дыша, – не попадайся на глаза Деймону… я попытаюсь успокоить лорда Бенерезиса. – Ты позволишь ему трогать себя? – Эймонд властно схватил его за талию и привлек к себе. Сейчас ему было плевать на последствия, на гнев Деймона, только держать в руках Люцериса, заявить на него свои права… гнев и похоть туманили разум. – Нет, конечно нет… – Никому не позволяй к себе прикасаться, – приказал Эймонд, стиснул подбородок Люцериса и чуть прихватил зубами нижнюю губу. – Ради всех богов, просто уходи, – простонал Люцерис и вытолкал его в коридор. 6. Только в полете Люцерис ощущал себя по-настоящему живым и свободным. Дракону было плевать на цвет его волос и чистоту происхождения, он безоговорочно принял его, и они стали единым целым. Только в вышине он испытывал моменты простого, ничем не замутненного счастья. Когда перед ним расстилалось безбрежное небо, а холодный ветер бил в лицо, ничего не имело значения, кроме восторга полета, скорости и горячего сердца дракона, которое билось в унисон с его собственным. Но сегодняшний полет не приносил долгожданного покоя. Эймонд Таргариен прочно обосновался в его мыслях. И Люцерис не понимал, что между ними происходит. Они оба желают друг друга, в этом нет сомнений. Но между ними столько преград, которые им невозможно преодолеть. Люцерис готов был открыться навстречу, а Эймонд… В одно мгновение он обливал его ненавистью и презрением, терпел только ради Деймона, а потом обнимал и целовал так, словно хотел сделать своим и никогда не отпускать. Он желает его так же сильно, в нем горит тот же огонь, но слишком боится в этом признаться. Как бы Люцерису хотелось просто поддаться этому притяжению, забыться в его руках и не бояться очередного удара. Вчера, когда Эймонд так дерзко заявил на него свои права, они готовы были покориться обоюдному безумию. Люцерис отдался бы ему прям там, если бы знал, что потом Эймонд снова не оттолкнет его. Он проклинал себя за глупую влюбленность, из-за которой каждый раз поддавался бесплотным надеждам. Не стоило вообще целовать Эймонда, но он не сумел побороть искушение. Люцерис так погрузился в переживания, что не замечал волнения Арракса. Лишь когда дракончик начал кричать, он стряхнул оцепенение и заметил на горизонте стремительно приближающиеся темные пятна. Люцерис резко развернулся и пустился наутек, а позади на него с рычанием неслось четверо драконов, уродливых черных тварей, чуть крупнее Арракса. Всадники на них были облачены в черное, их лица скрывали маски. Они стремительно настигали Арракса, морда ближайшего из них уже оказалась в двух корпусах от его хвоста. Люцерис резким маневром свернул в сторону, ушел вниз, сбивая погоню с толку. Опыт гонок помогал оторваться и сбросить преследователей, но сейчас Люцерис летел над плоской равниной, и негде было спрятаться. Скалистые пики высились на горизонте, но до них было слишком далеко, он не знал, удастся ли ему уйти… Арракс был быстрым и ловким драконом, но все еще очень молодым. Он был напуган нападением нескольких противников, Люцерис тоже боялся и не мог успокоить дракона. Его едва хватало на то, чтобы уворачиваться от клацающих зубами пастей или растопыренных когтей. Но они оба уже уставали, а от погони никак не удавалось оторваться. Когтистая лапа потянулась к боку Арракса, вцепилась в чешую и пропорола длинную полосу. Арракс истошно закричал, и Люцерис вместе с ним. Боль дракона отозвалась во всем теле. Люцерис просто зажмурился и припал грудью к луке седла. Ему нужно добраться до скал и ущелий в предгорьях Четырнадцати Огней, там он сможет найти укрытие. Но они ничуть не приблизились, а Арракс уже терял силы и был ранен. Боль, страх и паника захлестнули Люцериса. Он не мог поверить, что сейчас погибнет здесь, и их тела не скоро найдут, никто не узнает, что с ним случилось… Вдруг преследователи начали отставать. Сначала испуганно закричал один из драконов, а потом второй, и вот они уже в панике захлопали крыльями, а всадники начали разворачиваться и улепетывать в обратную сторону. Люцерис недоуменно оглянулся на них, а потом взглянул вперед, пытаясь понять, что их испугало. На него стремительно летел другой дракон. Даже издали Люцерис видел, какой он громадный. Его парализовало от ужаса… Путь к отступлению оказался закрыт… Арракс испуганно бил крыльями, метался из стороны в сторону и терял скорость. Люцерис из последних сил удерживал поводья. Когда в приближающемся исполине он узнал Вхагар, дракона Эймонда, в глазах проступили слезы облегчения. Вхагар пронеслась над ним сверху, не обращая внимание на Арракса. Люцерис проводил ее взглядом и пустил своего дракона к земле. Мощная драконица пустилась в погоню за преследователями Люцериса, но те уже сильно оторвались, молодые драконы были намного быстрее, Вхагар была от них далеко, а расстояние между ними лишь росло. Арракс приземлился, и Люцерис торопливо расстегивал цепи на седле, руки не слушались и тряслись от пережитого потрясения. Эймонд прекратил бесплотную погоню, сделал в небе круг, и тоже начал снижаться. Наконец, Люцерис отстегнулся от седла и спрыгнул на землю. Ласково похлопывая Арракса, подошел к его боку, взглянул на рану. Сердце неистово колотилось от пережитого ужаса, и он еще не мог поверить в свое спасение. Арракс испуганно рычал на Вхагар, пусть она приземлилась поодаль и не пыталась приблизиться к нему. Эймонд торопливо спустился из седла по канатам, и помчался к Люцерису. Но когда оказался рядом, резко остановился и нерешительно опустил руки. – Ты цел? – обеспокоенно спросил он. – Да, – с облегчением произнес Люцерис. – Просто испугался. Но Арракс ранен. Эймонд приблизился к дракону, и тот зарычал, чувствуя запах Вхагар, и угрожающе раскрыл пасть. – Тише, Арракс, тише, успокойся. Он друг, – Люцерис успокаивающе погладил его по шее. Эймонд осмотрел длинную царапину на боку дракона, из которой сочилась дымящаяся кровь. – Рана не глубокая, он поправится. Люцерис облегченно вздохнул и снова погладил Арракса. Тревога начала его отпускать. Он повернулся к Эймонду и осторожно спросил: – Как ты нашел меня здесь? – Твоя мать упоминала, что ты любишь летать поблизости вулканов. – И ты решил проследить за мной? – недоверчиво спросил Люцерис. – Боялся, что ты опять попадешь в неприятности, – голос Эймонда звучал почти беспечно. Люцерис не сдержал улыбку, и Эймонд тоже чуть улыбнулся в ответ. – Спасибо, – искренне сказал он. Он почувствовал прилив облегчения. Напряжение последних дней и страх погони отступили. Эймонд пришел за ним! Все тревоги, сомнения и злость последних дней теперь казались бессмысленной шелухой, самым важным было то, что Эймонд здесь. Сама судьба привела его, и больше ничего в мире не имело значения! Люцерису хотелось броситься ему на шею. Эймонд сам коротко прижал его к себе и прикоснулся губами к виску. От этого жеста внутри разлилось уверенное спокойствие. Теперь он ни в чем больше не сомневался. – Ты знаешь, кто это был? Почему они напали? – спросил Эймонд. – Нет… я не знаю, никогда не видел этих драконов… Может, это связано с гонками… я не знаю, – теперь, когда Люцерис пытался осмыслить случившееся, в голове настал сумбур. – У меня есть недруги, но не думаю, что кто-то из попытался бы меня убить. – Это может быть Бергарис? – спросил Эймонд. Люцерис растерянно нахмурился. – Я не знаю… думаешь, они стали бы нападать из-за той драки? – Их дом всегда враждовал с нашим. Они могли затаить обиду и решили мне отомстить. Но напасть на меня не рискнули бы, поэтому отыгрались на тебе. Люцерис тяжело вздохнул. Неужели он по неосторожности оказался втянут в клановую войну. – Это была всего лишь драка… Да, Бергарис уязвлен, но я не верю, что из-за этого он решится на убийство, – с сомнением проговорил Люцерис. Но он всего лишь бастард, для таких людей, как Бергарис, его жизнь ничего не стоит. Неужели это правда? – Я провожу тебя до твоей башни, – наконец сказал Эймонд. – Спасибо, – Люцерис снова ощутил прилив ликования. Присутствие Эймонда принесло в его душу долгожданный покой. Ему бы хотелось промолчать о случившемся, но рану Арракса все равно не скрыть. Придется рассказать все семье. Деймон и Рейнира уже ждали в гостиной. Они видели, что вместе с Арраксом к их башне приземлилась Вхагар. Деймон был в ярости, узнав о случившемся. Он раздраженно шагал по комнате. Рейнира прижимала к себе Люцериса и то и дело протягивала руку к Деймону, когда он проходил мимо. Эймонд растерянно стоял посреди комнаты. – Уже второй раз нападают на члена моей семьи! – бушевал Деймон. – Этого нельзя так оставить! Ты узнал их, кто это был? Те же люди, что тебя избили? – он бросил на приемного сына испытующий взгляд. – Я не думаю, что это связано… – оправдывался Люцерис, но все больше опасался, что Эймонд прав. – Я же говорил, той ночью была просто случайная стычка… – Конечно, все связано! У меня много врагов, и они пытаются меня запугать, выбрав самую беззащитную цель! – не унимался Деймон. Люцерис тяжело вздохнул. Потому и не хотелось ничего говорить, он так и знал, что Деймон примет все на своей счет. – Ты хотя можешь сказать, чьи это были драконы? – Я их не знаю, – виновато признался Люцерис. – Да как ты можешь не знать? – вспылил Деймон. – Прости... они не участвуют в гонках, и я не видел их раньше. – Деймон, мы не так давно живем в столице, Люцерис не может знать всех, – вмешалась Рейнира, успокаивающе обнимая Люцериса. Деймон с яростью накинулся на Эймонда. – Ну а ты-то должен был их узнать! – Прости, я их вспугнул, и им удалось вырваться далеко вперед, и я не смог рассмотреть. Я пытался догнать, но они слишком быстрые, а я волновался за Люцериса, и не стал их догонять. Деймон разочарованно покачал головой. – Глупые дети! Что ж, я все равно выясню, кто это был. Пусть не думают, что я оставлю угрозу моей семье безнаказанной, – он указал пальцем на Люцериса. – А ты оставайся в башне и больше никаких полетов, пока я не разберусь! – Но, Деймон, ведь скоро финальная гонка, мне нужно тренироваться! – возмутился Люцерис. – Плевать мне на твою гонку! Сейчас ты только спровоцируешь их снова. – Мы не должны показывать врагам, что испугались, – вмешался Эймонд. – Я могу сопровождать Люцериса в полетах. Никто не посмеет к нему приблизиться, пока рядом Вхагар. Люцерис готов был его расцеловать. Деймон смерил обоих подозрительным взглядом. – Что ж, ты прав... Хорошо. Надеюсь, в следующий раз вы оба окажетесь не такими бесполезными. Когда их наконец отпустили, Люцерис затянул Эймонда в пустой обеденный зал, чтобы поговорить наедине. – Почему ты не рассказал ему о том, что Бергарис напал на тебя той ночью? – спросил Эймонд. – Тогда я не думал, что это важно. Они просто случайно на меня наткнулись, никто ведь не знал, что я там буду. Деймон видит врагов в каждой тени, он бы сразу решил, что это заговор против него. – Может быть, он и прав. Люцерис пожал плечами. Они помолчали, и Эймонд смерил его взглядом. – Ты не просто так попросил меня задержаться? Хотел побыть наедине? – Эймонд дразняще улыбнулся. Люцерис чувствовал, как кровь приливает к щекам. Даже сейчас он не мог выбросить из головы непристойные мысли. Хотелось бы, чтобы намек Эймонда оказался правдой. – Я хочу, чтобы ты показал мне загон Бергарисов. Я должен посмотреть на их драконов и выяснить, правда ли они на меня напали. Эймонд смерил его недоверчивым взглядом. – Мне кажется, это очень глупая затея. – Я не прошу помогать мне, просто покажи, – попросил Люцерис. – Нет! Это слишком опасно. – Пожалуйста, Эймонд. Я хочу сделать хоть что-то. Не ждать, пока вы с Деймоном все решите, а быть полезным. Эймонд вздохнул. – Ну хорошо, я покажу. Как ты собираешься проникнуть в загон? – Не знаю, сначала нужно оказаться там, и я что-нибудь придумаю. Может, получится проникнуть незаметно или увидеть со стороны, когда драконы отправятся в полет. Мы найдем способ. – Он с надеждой посмотрел на Эймонда. – Спасибо, что согласился помочь! – Оказывается, ты такой же безрассудный, как Деймон! – в голосе Эймонда слышались нотки восхищения, и Люцерис зарделся от восторга. – Хорошо, встретимся сегодня после заката у северных ворот. * Столица даже ночью не засыпала полностью. На вершинах башен горели огни, улицы патрулировали стражники, в тавернах и питейных заведениях еще задерживались поздние гуляки, а воры выходили на свой темный промысел. Иногда в небе можно было заметить редкого всадника, хотя драконы не любили летать в темноте. Но Люцерису и Эймонду повезло, и на своем пути они никого не встретили. Имение Бергарисов и малое драконье логово расположились в предместье столицы, в предгорьях вулканов недалеко от Тирии. Это было излюбленное место для загородных вилл и драконьих загонов у многих лордов, и Эймонд хорошо знал эти места. Останавливаться слишком близко было опасно, их могли заметить, потому они спрятали драконов в укрытии скал и пешими подобрались ближе. Повсюду были раскиданы невысокие холмы, обломки скальной гряды, скопления булыжников из вулканической породы, которые служили хорошим укрытием. Они подобрались как можно ближе и притаились поблизости за большим булыжником, чтобы рассмотреть свою цель – логово Дома Бергарисов. Это был обычный загон для мелких драконов: приземистое здание, выстроенное в виде пещеры из крупного необработанного камня. Сверху его накрывал невысокий купол из темного стекла, створки которого раскрывались, чтобы выпускать драконов. Сейчас они были неплотно сомкнуты, чтобы внутрь проникал свежий воздух. У массивных бронзовых дверей стояло два стражника с короткими копьями, еще двое патрулировали периметр. – В этом загоне Бергарисы держат свой молодняк, – пояснил Эймонд. – Если на тебя напали они, то именно на этих драконах. Что теперь? Будем ждать утра, когда они отправятся на прогулку? – Наше логово в поместье устроено похожим образом. Я смогу залезть по стене и взобраться через щель в куполе, – решил Люцерис. – Ты умеешь карабкаться по стенам? – с сомнение спросил Эймонд. – Мы с братом нередко забирались в него, чтобы полетать по ночам. Это несложно, – уверил Люцерис. – Уверен, что эта удачная идея? Это слишком рискованно. – Я все же попытаюсь. А ты стой на страже, – уверенно сказал Люцерис и поднялся на ноги. Эймонд схватил его за руку и задержал. – Будь осторожен! Постарайся не попасться, иначе я брошу тебя тут, – сказал он с усмешкой. Люцерис ободряюще улыбнулся. Факелы горели только со стороны входа. Он осторожно подобрался с темной стороны Логова, все время останавливаясь и прислушиваясь. Камни слишком громко хрустели под подошвами, и Люцерису приходилось тщательно вымерять каждый шаг. Набрав в грудь побольше воздуха, последний участок пути он одолел бегом и припал спиной к стене, стараясь слиться с ней как можно плотнее. Люцерис немного подождал, и убедившись, что все спокойно, утвердил ногу на небольшой выступ и начал подниматься. Стены были сложены из необработанных глыб камня, на неровной поверхности было много выступов и впадин, за которые можно цепляться. В темноте приходилось действовать практически на ощупь, и он взбирался очень медленно, пытаясь не шуметь и даже дышать, как можно тише. На середине пути пришлось замереть, когда под ним прошел охранник. Он оглядывался по сторонам, но головы не поднял, и Люцерис вздохнул с облегчением. Драконы могли сами себя защитить, и обычно загоны не охранялись слишком тщательно. Оставалось надеяться, что в этот час он не встретит никого внутри. Он добрался до самого верха, ощупывая край стены, и подтянувшись на руках, заполз в щель между створками купола. Внутри было темно, на стенах горели факела, и он смутно различал внизу лишь силуэты драконов в своих загонах. Люцерис понял, что с высоты он ничего не разглядит, и придется спускаться. К счастью, изнутри по стене шла небольшая лесенка из выступающей кладки для слуг, которые следили за механизмом купола. Спускаться пришлось так же осторожно, приходилось все время оглядываться. Шорохи и сопение драконов за спиной заставляли настороженно замирать. Наконец, Люцерис спрыгнул на землю и осмотрелся. Драконы спали в отдельных загонах, похожих на маленькие пещеры и гроты, выложенные горячими камнями, которые нагревали подземные огни вулканов. Тот, что оказался ближе всего, заворочался и открыл глаза, уловив чужое присутствие. Люцерис осторожно наблюдал за ним, не решаясь приближаться. Дракон казался темным, но в таком свете трудно было различить его цвет. Позади послышалось тихое рычание, и Люцерис резко обернулся. Другой дракон поднял голову и угрожающе приоткрыл пасть. Люцерис замер и задержал дыхание. Он знал, что если не будет подходить близко и не делать резких движений, дракон не посчитает это угрозой. Запах чужого дракона на Люцерисе немного успокоил его агрессию. Дракон проворчал, фыркнул ноздрями и опустил голову. Люцерис испустил вздох облегчения и медленно подошел к загону. Он держался на почтительном расстоянии, но уже мог рассмотреть получше. В суматохе погони драконы были больше похожи на мелькающие черных пятна, ему было не до того, чтобы разглядывать и изучать их особенности. И все же все драконы достаточно непохожи между собой, чтобы с легкостью уметь отличать одного от другого, и этот казался Люцерису знакомым – форма морды, рогов, черный гребень на шее. Мелкими шагами он прошел мимо к следующему загону. Сейчас здесь было пятеро молодых драконов, и Люцерис был уверен, что в четверых узнает тех, кто его преследовал. Дракон в последнем загоне оказался самым большим. Когда Люцерис проходил мимо, он резко раскрыл глаза и тихо зарычал. Пасть приоткрылась, и в глотке угрожающе загорелось пламя. Послышался какой-то шум со стороны входа, Люцерис попятился, но в суматохе рванул не в ту сторону, откуда пришел. Кто-то схватил его сзади. Сердце испугано замерло. – Эй, ты кто такой?! – крикнул стражник, стискивая его плечо. – Что здесь делаешь?! Люцерис попытался вырваться, но хватка охранника была крепкой. Взгляд испуганно заметался. – Проклятый воришка. А ну идем за мной. Стражник потащил Люцериса к выходу, тот отчаянно упирался, пинал его ногами. Позади ворчали драконы, рассерженные шумом. Стражник обернулся к Люцерису и наставил на него меч. Вдруг Люцерис заметил впереди какое-то движение. В приоткрытую створку наружной двери проскользнул Эймонд с обнаженным кинжалом. На острие виднелась кровь. Он бросился к стражнику. Тот заметил движение, выпустил Люцериса и поднял свой меч. Эймонд оказался быстрее, молниеносным взмахом полоснул по горлу. Стражник зажал рану рукой и осел на колени. – Скорее бежим! – Эймонд схватил Люцериса за руку и потянул к выходу. – Пока остальные не подняли тревогу. На пороге у входа лежал второй мертвый охранник. Они выскочили из логова и стремглав кинулись в темноту. Едва они добежали до какого-то пригорка, Эймонд схватил Люцериса, заставил повалиться на землю. – Тихо, – прошептал он. Сзади раздались возмущенные крики – другие стражники нашли тела. Эймонд снова поднялся на ноги, схватил Люцериса за руку и потянул за собой. Они мчались со всех ног, не позволяя себе остановиться или сбавить скорость. Люцерису казалось, что они бегут всю ночь, а скалы все не приближаются. Иногда он оглядывался в ночь, пытаясь понять, нет ли погони, но кажется, что им удалось оторваться. Когда они оказались в седлах, Эймонд полетел на запад, прочь от столицы, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Люцерис старался не отставать. Они летели, пока на горизонте не занялась заря, и остановились среди острых пик и спустились из седел, чтобы отдышаться. Эймонд подошел к Люцерису и спросил обеспокоенно: – Ты не ранен? – Нет. Все в порядке, – его еще немного потряхивало от пережитого, но на смену испугу пришел восторг. Им удалось сбежать! – Ты узнал драконов? – наконец спросил Эймонд. – Да, как ты и говорил! Это они на меня напали… Но что теперь? Если мы расскажем, мне никто не поверит, – отчаянно добавил Люцерис. – А теперь, когда Бергарисы узнают… они ведь поймут, что это были мы? – Успокойся, это всего лишь слуги, – Эймонд взял его за плечи и успокаивающе сжал. – Бергарисы не станут поднимать шум и привлекать всеобщее внимание. Если они предъявят обвинение, тем самым подтвердят, что напали на тебя. – Но у нас нет доказательств… – Да, но иногда пересудов достаточно, чтобы испортить репутацию. Бергарисы постараются этого избежать. Давай успокоимся и подождем, что скажет Деймон. Я уверен, он будет на твоей стороне. Слова Эймонда звучали убедительно, но Люцерис все еще опасался последствий. Он знал, что все может кончиться плохо. Им придется рассказать все Деймону, чтобы он решил, что делать дальше. Деймон будет в ярости, но почему-то Люцерис этого не боялся, зная, что Эймонд будет рядом. – Хорошо, – согласился Люцерис. – Я рад, что ты на моей стороне, – пылко сказал он, и Эймонд окинул его проникновенным взглядом. – А ты молодец. Я думал, твоя идея полная чушь, но все получилось. Люцерис довольно улыбнулся. – Не совсем… Они ведь меня обнаружили. – К счастью, я оказался рядом, – Эймонд тоже улыбнулся. В груди Люцериса потеплело. – Да, ты снова был рядом… Когда страх немного улегся, Люцерис почувствовал прилив благодарности. Эймонд снова помог ему, рисковал ради него, даже убил двух людей! Когда Люцерису грозила опасность, он пришел на помощь, не раздумывая, забыв о вражде, ненависти, обидах… Люцерису не нужны больше никакие доказательства его чувств. Он тяжело сглотнул. Больше никаких игры и секретов. – Спасибо тебе за то, что снова меня спас, – проникновенно сказал он. – Я этого никогда не забуду. Эймонд подошел ближе, его глаз горел мрачным огнем. Он пристально разглядывал Люцериса, словно пытался разгадать какую-то тайну. Люцерис подошел еще ближе. Опасность этой ночи и полет разгорячили кровь, и теперь, когда они оказались рядом, когда тревоги остались позади, его охватило волнение от близости Эймонда. Хотелось сделать шаг, протянуть к нему руки, преодолеть последнюю преграду. Сейчас он верил, что больше Эймонд его не оттолкнет. – Я так часто спасаю твою жизнь, что теперь ты в неоплатном долгу передо мной, – произнес Эймонд низким голосом, от которого по телу пробежала волна возбуждения. – Значит, теперь моя жизнь принадлежит тебе, – пылко прошептал Люцерис, не отрывая взгляд от его лица. – Ты говоришь серьёзно? – спросил Эймонд, с надеждой вглядываясь в мое лицо. – Знаешь, я ведь давно отдал тебе свое сердце... Моя жизнь не будет высокой ценой… Эймонд замер, жадно пожирая его взглядом. Люцерис подошел вплотную, поднял лицо, так что их губы почти соприкасались. Лица коснулось учащенное дыхание. – Я хочу отдать тебе этот долг… Если хочешь, я даже принесу клятву в храме… Эймонд не позволил ему договорить, обхватил ладонями лицо и припал к губам в неистовом поцелуе. – Замолчи, замолчи, – шептал он между поцелуями, – не хочу слышать ничего о долге и клятвах, я просто хочу тебя… – Тогда я твой, – ответил Люцерис. * Деймон ждал их в своем кабинете. Он развалился в кресле и осуждающе смотрел на сына и племянника. – Итак, о чем вы хотели рассказать? Что вы двое натворили? – Мы проникли в логово дома Бергарис, – признался Люцерис. – Чтобы увидеть их драконов. – И почему же вы полезли к Бергарисам? – удивился Деймон, – Ты подозревал, что это они на тебя напали? – Джейнор Бергарис со своими дружками напал на меня в ночь праздника, а Эймонд их побил. Мы подумали, что они хотели отомстить. Для этого я должен быть увидеть драконов, чтобы убедиться. – Невероятно! – усмехнулся Деймон. – И вы все это проделали за моей спиной. Почему же ты скрыл от меня, что знаешь нападавших? Люцерис съежился, и Эймонд положил руку ему на плечо, придавая решимости. – Тогда я не думал, что это важно, а прежде, чем бросаться обвинениями, мне нужно было убедиться. Я должен был увидеть их драконов собственными глазами! – Люцерис с надеждой посмотрел на Деймона. – Я хотел убедиться сам, прежде, чем идти к тебе. – Бергарис... я не удивлен. Они всегда мечтали о нашем падении, а теперь спелись с Мельхейрисами и считают себя неуязвимыми! – презрительно произнес Деймон. – После моего выступления в Сенате только и делают, что плетут заговоры за спиной. Я подозревал, что они что-то готовят. Что ж, вы поступили правильно. Надеюсь, вас никто не видел, – он смерил их подозрительным взглядом, и Люцерису снова захотелось провалиться сквозь пол. – Я убил двух охранников, – с вызовом заявил Эймонд. – Они напали на Люцериса. Простые слуги, никого важного. – Проклятье, Эймонд! Я думал, ты умнее. Как ты мог в это впутаться? – вспылил Деймон. – Пока я всеми силами пытаюсь склонить Сенат в свою пользу, вы развязываете войну за моей спиной?! – По-твоему, я должен был просто смотреть, как они избивают моего племянника? Нападают на него на драконах? Или позволить стражникам схватить его?! – Эймонд тоже закипел. Люцерису хотелось взять его за руку и сжать, его переполняла благодарность и восхищение. – Нет, ты поступил правильно, – согласился Деймон. – раз уж ввязался в это, то должен до конца защищать свою семью. Кровь превыше всего. Но не стоило делать этого за моей спиной. Деймон поднялся из кресла и, заложив руку за спину, задумчиво походил по комнате. – Они обязательно сделают ответный ход. Нужно быть готовым. Похоже, открытой войны не избежать. – Они ничего не скажут. Если признаются, что мы проникли в логово, все узнают, что они напали на Люцериса, – возразил Эймонд. – У нас нет доказательств. Слово Люцериса против дома Бергарис! Мы будем выглядеть дураками! Я знал, что мои враги готовят мне ловушку. Они хотели спровоцировать меня, а вы заглотили наживку! Люцерис виновато потупил взгляд. – Прости, отец. Мне очень жаль, я не думал, что так выйдет… – Твои сожаления теперь ни к чему! Нужно думать, что делать дальше. Бергарис преданный прихвостень Мельхейриса, а его партия мой главный противник. Уверен, это он натравил на меня Бельгариса, чтобы спровоцировать и заставить открыто напасть. – Деймон еще быстрее заходил по комнате, в глазах появился возбужденный блеск. Теперь он снова оказался в своей стихии. – Я надеялся, что удастся спокойно дождаться выборов. Но мои враги не могут спокойно смотреть, что у меня появляется все больше сторонников. Что ж, так даже лучше. Я смогу обратить это в свою пользу. Мельхейрис не станет открыто поддерживать Бергариса, а я могу заявить, что моей семье угрожают. Люцерис видел, как горят его глаза, словно он ждал этого момента, словно он и затеял все это голосование, только чтобы начать открыто враждовать с другими семьями. Люцерису стало страшно. – Ты не думаешь, что все становится слишком опасным? – осторожно спросил он, – может быть, еще не поздно отступить? – Ни за что, теперь это дело чести. Если они хотят настоящей войны, они ее получат! * После выволочки Деймон отправил Люцериса к себе и попросил Эймонда задержаться в кабинете. – Ты сможешь на несколько дней остаться в моей башне? Я хочу, чтобы ты был поблизости и присмотрел за Люцерисом. Боюсь, что Бергарис уязвлен, и теперь еще сильнее захочет до него добраться. – Да, конечно! – охотно согласился Эймонд, не веря такому удачному стечению обстоятельств. Он и сам хотел напроситься, придумать причину, чтобы остаться рядом с Люцерисом. – Я вижу, ты им очарован, – от Деймона не укрылась его радость. Эймонд смутился. – Я не осуждаю тебя. Думаю, в нем есть особая привлекательность, – задумчиво произнес Деймон. – У меня были на него другие планы, но я могу отдать его тебе в награду, если ты будешь мне предан. Эймонд вспыхнул от негодования. Люцерис был прав, когда говорил, что Деймон готов подложить его под полезных людей. А ведь недавно он сам вел себя точно так же. Его затопила злость на себя и на Деймона, теперь желание оградить Люцериса от всего стало еще сильнее. От Деймона не укрылось его возмущение. – Не смотри на меня так. Я привязан к мальчику, он сын моей любимой женщины, моя кровь. Но все должны играть свою роль и приносить пользу общему делу. Да, его популярность бывает весьма кстати, когда нужно завоевать симпатии. Но если разразится война, мне будут нужны бойцы, такие, как ты. Эймонд даже не мог сказать, льстят ему эти слова или оскорбляют. – Если придется сражаться, я буду на твоей стороне, – пылко заявил он, – потому что ты моя семья, и я верю в твое дело. Но мне не нужны награды. Люцерис сам придет ко мне, если захочет. – Как романтично, – с иронией сказал Деймон. – Что ж, если вам хочется поиграть в любовь, я закрою на это глаза. Но не заставляй меня об этом пожалеть!