Проклятие

<h2>Проклятие (5 из 14,5)</h2> Автор: Tsutsuji Дата написания: июнь-июль 2005 Переводчик: Kaworu Дата перевода: март 2011 Фэндом: Slayers Рейтинг главы: PG-13 (T) Пэринг: Zelgadis x Xelloss Жанр: яой, приключения Предупреждения: h/c, angst Дисклеймер: в предыдущих главах Саммари: События накаляются, и UST растет! Зельгадис находит надежду много разочарований в поисках исцеления. И у Кселлоса тоже не самый удачный день. Размещение: спросите — и вперед Оригинал: http://anime.adultfanfiction.net/story.php?no=600000234 ***** Глава 5 Толпа рассеялась когда Зельгадис и Кселлос покинули торговый город, но, тем не менее, на дороге был постоянный поток людей. Большинство были паломниками, идущими в Храм, но навстречу им шло тоже немало путников, уже нашедших исцеление. Время от времени мимо проезжали телеги с теми, кто не мог идти самостоятельно. Теперь Зельгадис замечал, что на большей части из них были как минимум браслет или подвеска в стиле Шимера. У некоторых, видимо, было слишком много свободного времени на покупки, и они выглядели еще более вызывающе, чем сам Шимер. Равнина между холмами и Храмовым городом была открытой и гладкой, по ней рассеялись полоски засеянных полей и ферм, к которым шли каналы от рек. И больше не было ничего, кроме бескрайних серых степей до горизонта. И по всей долине вдоль дороги были натыканы многочисленные плакаты и вывески с рекламой магазинов, торговавших артефактами Шимера. "Чудесное исцеление!", гласили вывески огромными расписными буквами. "Самые превосходные результаты! Быстро и эффективно! Эксклюзивно в нашем магазине! Спешите, пока не кончились запасы!" На некоторых плакатах были признания счастливцев, которые исцелились в том или ином магазине, и многие из них содержали ужасающе-подробные описания, от которых Зельгадис мог только кривиться. На некоторых плакатах были изображения "до" и "после", и, естественно, "после" все, как один, счастливо улыбались. — Только подумай, — сказал Кселлос читавший одно из таких объявлений через плечо Зельгадиса. — Очень скоро твое лицо может появиться на одном из таких постеров! Зельгадис представил свое хмурое каменное лицо на плакате, и рядом с ним — сияющее человеческое. Он хотел это лицо "после", но не мог представить на себе такой до глупости счастливой улыбки, ни как химера, ни как человек. — Спасибо, обойдусь, — сказал он, скривившись, глядя на очередную рекламу. После этого он усиленно игнорировал рекламные щиты, даже если у него перед глазами остались только счастливые лица путешественников. Либо смотреть на них, либо на не особо впечатляющий пейзаж. С полмили налево, по краю канала, проходившего вдоль узкой дороги, Зельгадис заметил участок земли, покрытой зеленью, на котором даже росло несколько деревьев. Время от времени по ней проезжали телеги, запряженные ослами, и буйволы тянули небольшие баржи, которые плыли за ними по каналу. Все они двигались в сторону торгового города и основной реки. — Очевидно, это торговая дорога, — сказал Кселлос, проследив взгляд Зельгадиса. — Путешественники идут по основной дороге, а торговцы, видимо, по своей собственной. Идущая рядом пара кивнула. — Так оно и есть, — сказал мужчина. — Я слышал, что это — путь, по которому привозят украшения на рынок. Говорят, в старину по этому пути ездили только знать и богатые торговцы, а все остальные шли по дорогам вдоль каналов. Этот путь называют дорогой Дровера. Женщина задумчиво посмотрела на деревья, которые росли вдоль канала, и промокнула пот с шеи. — По крайней мере, там тень, — сказала она. Мужчина погладил ее по руке. — Мы скоро дойдем до Срединного города и сможем выпить чего-нибудь холодного в постоялом дворе, — сказал он. — А затем обыщем все магазины в городе, пока не найдем артефакт, который позволит нам, наконец-то, стать настоящей семьей! Не смотря на жару, у женщины загорелись глаза. Пара, улыбнулась друг другу глазами, полными любви, и отправилась дальше в обнимку. Кселлос обошел Зельгадиса, чтобы оказаться подальше от счастливого семейства. У Зельгадиса почти получилось сдержать смех. Кселлос взглянул на него краем глаза, затем уставился прямо перед собой, на уходящую вдаль дорогу. Пара едва плелась, явно витая в облаках, и скоро Зельгадис с Кселлосом оставили их далеко позади. Многие из путешественников обмахивались, чем придется, и промокали пот со лба, но даже изнуряющая жара не омрачняла их счастья. Жгущее солнце не действовало на Зельгадиса так же сильно, как на них, но многочисленные расплывшиеся в улыбке лица начинали действовать ему на нервы так же, как все повышающаяся жара — на многочисленных прохожих. Кселлос же выглядел как завядшее растение. — Тебе одолжить плащ? Может, под капюшоном будет лучше? — спросил он полу-шуткой. — Благодарю за заботу, Зельгадис-сан, — ответил Кселлос, — но я пытаюсь выработать естественный иммунитет, как загар! Он одарил Зела взглядом приоткрытого фиолетового глаза, сияя над собственной шуткой. Зельгадис криво ухмыльнулся и прибавил шагу. Даже не смотря на то, что Кселлос выглядел как рыба, плывущая против течения, они шли быстрее большинства своих случайных попутчиков. Ко второй половине дня на их пути стали появляться дома и магазины, и они не успели заметить, как оказались у невысокой стены, ограждавшей Срединный город. Город был гораздо крупнее торгового поселения на перекрестье дорог. По обеим сторонам главного проспекта расположились высокие здания, и посреди дороги был ряд фонтанов, сверкающих разлетающимися каплями. И по обеим сторонам расположились постоялые дворы с замысловатыми фасадами достойными стиля Шимера. Во дворах плясала и переливалась на солнце вода в многочисленных фонтанах. Магические огоньки двигались и сияли на вывесках перед постоялыми дворами, подсвечивая названия — "Сокровище долины", "Гостиница "Звездный свет"", "Две Реки". Перед дверями поджидали швейцары, готовые тут же проводить путешественников внутрь, и на каждом углу продавались артефакты. На улицах было яблоку не где упасть, и все, как один, сияли неистовым счастьем почище посетителей торгового городка. Они не просто здоровались друг с другом — они встречали друг друга как старые друзья и делились историями о своих путешествиях и чудесах, которым они были свидетелями. Пока Зельгадис и Кселлос вывихивали шеи, разглядывая фасады все более и более изощренных дизайнов, они не сразу заметили, что многие из прохожих оборачивались и смотрели на них в счастливом ожидании. Люди кивали друг другу, и некоторые даже показывали на них пальцем со счастливыми выражениями лиц. — Как я и думал, — радостно заявил Кселлос. — Зельгадис-сан, тебя здесь любят! Похоже, слухи о тебе добрались до Срединного города раньше тебя самого. — Слухи? О чем это ты? Какие слухи? Некоторые из торговцев артефактами начинали махать руками, как только видели Зельгадиса с Кселлосом. Многочисленные торгаши усердно жестикулировали и плясали перед дверями магазинов в попытке заманить их к себе. — Только сегодня! Уникальные амулеты для снятия проклятий! — заорал один из них, как заправский зазывала на ярмарке. — Лучшие восстанавливающие артефакты только у нас! — вторил конкурент через дорогу. Они выглядели, как будто оба сейчас взорвутся от натуги, так сильно они старались привлечь внимание Зела. По крайней мере, они привлекли внимание толпы. Еще больше людей столпилось, чтобы разглядеть их поближе, и все улыбались в ожидании. — Очевидно, — продолжил Кселлос, — ты — один из самых заметных и сложных случаев, которые видела долина. Скорее всего, рассказы о том, что случилось у Тамбора, и слухи о персональном приглашении от Верховного смотрителя Храма уже разошлись среди сочувствующих. Если силы Шимера способны исцелить химеру вроде тебя, то конечно их будет более, чем достаточно, чтобы разобраться с незначительными недугами всех этих бедняг! По крайней мере, они на это надеются. Ты стал настоящей знаменитостью, и станешь еще известнее, когда вернешь себе человеческий облик. И, естественно, каждый торговец мечтает заиметь твое лицо у себя на рекламной брошюре! — Я не хочу быть знаменитым, — пробормотал Зельгадис неловко. — Я просто хочу снова стать человеком. Он очень скоро понял, что взгляды полные обожания и сочувствия ничем не лучше отвращения, к которому он привык. Он чувствовал себя как цирковой уродец, и публика ждала, когда он исполнит какой-нибудь номер к их радости. А за поведение торговцев ему было просто стыдно. — Давай свернем с главной улицы, — предложил Зельгадис. — Все эти постоялые дворы выглядят слишком... дорогими. Должны же быть в этом городе другие места, в которых можно переночевать. — Может, это поможет? — сказал Кселлос. Он оперся на посох и разглядывал нагромождение указателей, смотрящих во все стороны. Зельгадис посмотрел на десятки вырезанных названий — постоялых дворов и магазинов по всему Срединному городу. Он растерянно прошелся глазами по многочисленным надписям, сбитый с толку таким широким выбором. Наконец, его внимание привлекла одна из вывесок, по большей части, потому, что она была самой простой. Незамысловатыми буквами было написано "Постоялый двор и ресторан Кари. Тихое место с видом на канал. Торговцы приветствуются. Домашняя кухня, отдельные купальни, доступные цены". Судя по схеме на плакате, это было так далеко от главного проспекта, как только можно было добраться, не выходя за черту города. По крайней мере, там должно было быть меньше людей, глазеющих на Зельгадиса, и он не думал, что Кселлос будет возражать, если они уберутся подальше от толпы. Он всегда мог вернуться и посмотреть есть ли у местных торговцев что-нибудь стоящее. У них ушло почти полчаса, чтобы добраться до гостиницы Кари. Однажды они даже заблудились среди узких улочек за большими постоялыми дворами, но когда они, наконец, добрались до своей цели, спутать это место было невозможно. Постоялый двор Кари уютно расположился на открытом участке поодаль от городского нагромождения домов, как кусочек природы, пробравшийся через канал в черту города. В этой деревенской гостинице не было ни подсвеченных вывесок, ни замысловатых фонтанов во дворе и, что самое главное, там не было тучи осчастливленных лиц. Над дверью, обращенная в сторону города, висела простая вывеска, но главный вход был с другой стороны, к дороге Дровера. Когда они подошли, они увидели молодую женщину, которая только что обогнула дом. В руках у нее была корзина моркови, видимо, из собственного огорода, она ворчала что-то себе под нос и, казалось, была слишком занята, чтобы обратить на них внимание. Через несколько секунд мужчина в рабочей одежде тяжелыми шагами спустился по лестнице и только едва взглянул на них когда проходил мимо. От него несло перегаром и чесноком. — Кто бы мог подумать, — прокомментировал Зел. — Оказывается, у долины Шимерии есть и другая сторона. — Какое приятное удивление, — добавил Кселлос. Он облегченно вздохнул и оперся на посох. Он выглядел, как будто сейчас упадет, но Зельгадис был уверен, что мазоку сильно преувеличивал свою усталость. — Кселлос-Кселлос, наконец-то, ты выглядишь на свой возраст, — сказал он с ухмылкой и направился к двери. Кари, хозяйка постоялого двора, была энергичной женщиной с ребенком на руках, оба они были жизнерадостными, но не более, чем обычные деревенские работяги. Она проводила их наверх и извинилась за то, что у них остался всего один свободный номер, но он был лучшим в гостинице. Кселлос медленно и тяжело плелся позади всех. Кари открыла дверь в комнату с умиротворяющим видом на канал и дорогу Дровера. В простой, но просторной комнате было две кровати, далеко друг от друга по разные стороны двери. Кари распахнула окна, чтобы гости могли насладиться видом. Пока Зельгадис и Кари смотрели вниз на дорогу с растущими по обе стороны деревьями, раздался звук, как будто что-то упало, заскрипели пружины, и за этим последовал тяжелый вздох. Они повернулись и увидели Кселлоса, который распластался на одной из кроватей, измотанный и бездвижный, как тряпка. Ваш друг в порядке? — спросила Кари, обеспокоено посмотрев на Зельгадиса. Кселлос, все еще лежа, отмахнулся нетвердой рукой. Зельгадис вздохнул. — Думаю, ничего серьезного. У него просто был сложный день. — Ну, как знаете. — Кари еще раз с сомнением посмотрела на Кселлоса и повернулась к Зельгадису. — В постоялых дворах в центре нет мест? — спросила она. — Э, вообще-то, мы не проверяли, — ответил Зельгадис. — Нам больше по душе тишина и покой. — Этого здесь в достатке. Если, конечно, не явится Дуглас и не начнет ныть про цены на зеленый горошек и "неблагодарную ведьму", его дочь, и если он не отловит "счастливца", который его напоит! Он может орать во всю глотку часами. В любом случае, если вы решили здесь остановиться, у меня свободен только этот номер — слишком много барочников в последнее время. Они пытаются сбить цены за проезд по каналу — их опять поднимают на следующей неделе. Кари нахмурилась и покачала головой. — Не знаю, о чем думает Совет. Опять взвинчивают цены для торговцев, уже второй раз за год, и с оплатой за полив — то же самое. Фермеры не могут позволить себе поливать поля, а расфуфыренные гостиницы в центре транжирят воду на щегольские фонтаны! Смех, да и только! Иногда мне кажется, что Совет не помнит о том, что нам всем здесь надо на что-то жить, не только торгашам побрякушками и счастливчикам, которые живут за счет Храма. Они утверждают, что "достаток течет, как вода по склону горы". То есть, по их мнению, что хорошо для Храма — хорошо для всех нас, но, сдается мне, они не помнят, откуда берется их еда! Она скривилась в отвращении, но потом рассмеялась, когда ее дочурка попыталась скопировать ее выражение лица. — Не обращайте на меня внимания, — сказала она Зельгадису. — Ворчать по поводу Совета — одно из местных развлечений. Боюсь, здесь вы не найдете ничего особо увлекательного, в отличие от центра. Она повернулась, когда пружины снова заскрипели. Кселлос теперь сидел на краю второй кровати и слегка подпрыгивал, проверяя матрас. Если до этого он выглядел как тысячелетний старик, то теперь скорее был похож на мальчишку в кондитерской лавке. — Не обращайте на него внимания, — пробормотал Зельгадис в ответ на ее удивление. — Его просто... легко развеселить. Через несколько минут Кселлос проследовал за ними в ресторан, где им подали ужин, который не разочаровал бы саму Лину Инверс. Только, она бы смолотила три или четыре порции всего за то время, пока Зельгадис умиротворенно поедал первое блюдо. Кселлос, практически соблюдая придворные манеры, тихо клевал с тарелки и пил обычный для него чай, но Зельгадис был уверен, что истинной его закуской были местные жители, которые увлеченно поносили Совет всеми возможными выражениями. Даже ужин в пятизвездочном ресторане в "центре" не мог бы даже приблизиться к тому, что Кселлос мог получить здесь. Посетители ресторана и бара были по большей части барочниками и фермерами из близлежащих угодий. Зельгадис рискнул спуститься сюда без капюшона и шарфа, но на него только пару раз любопытно взглянули без излишнего дружелюбия или, напротив, враждебности. Его сочли всего лишь одним из путников в поисках исцеления в Храме. Но Кселлос привлекал гораздо больше внимания. Зел оставил свой меч в номере, аккуратно наложив на него защитные заклинания, но Кселлос носил свой посох с собой. Некоторые из местных работяг с приподнятыми бровями рассматривали красный шар на наконечнике посоха и отделанную камнями застежку плаща. Очевидно, они догадывались, что это были не артефакты Шимера. Пара женщин, которые сидели у барной стойки неподалеку, пристально на них посмотрели, а потом принялись что-то шепотом обсуждать, нагнувшись над своими стаканами. И благодаря своим сверхчувствительным ушам, Зельгадис без труда слышал, о чем они шушукались. — Похоже на пару магов! Что им понадобилось в Шимерии? — сказала женщина с выжженными на солнце рыжими волосами. — Не совсем, — ответила ее собеседница. У нее было круглое лицо и бегающими глазками, и Зельгадис легко мог предположить, что эта дама ловила сплетни на лету. — Темненький — священник! — Священник! — воскликнула блондинка. — Да, нечасто нам такие попадаются, особенно в последнее время. Ее собеседница покачала головой. — Я слышала как в центре говорили об этих двоих. Мне рассказала подруга, она работает официанткой в "Двух реках", — пояснила она. — Они идут в Храм, кто бы сомневался. Говорят, тот, с каменной кожей, под каким-то проклятьем из черной магии. Говорят, он пробовал лучшие артефакты Тамбора, но на него ничего не подействовало, так что теперь он идет в Храм, да еще и по персональному приглашению Смотрителей! Зельгадис прикрыл лицо рукой, чтобы они не заметили, что он подслушивает, но он чувствовал, как они поглядывали на него через плечо. — Ха, Тамбор! — ответила блондинка таким тоном, как будто говорила о насекомом. — Если бы ему нужны были артефакты, он бы гораздо лучше устроился здесь, в Срединном. Однако... Не знаю, чего этот так торопится. Мне он даже нравится в таком виде... Зельгадис еще больше опустил голову, смущенно покраснев. И, судя по расплывшемуся в улыбке Кселлосу, он тоже слышал, о чем говорили женщины. Зельгадис пристально на него посмотрел. — А священник! — продолжала женщина. — Вот это точно симпатичный молодой человек. Но говорят, что он тоже идет в Храмовый город. Он собирается отказаться от своего сана и присоединиться к Храму! — Она с сожалением покачала головой. — Как будто нам нужен еще один приспешник дела Шимера. Зельгадис моргнул от удивления. Оказывается, не все в долине были ярыми сторонниками Шимера. Интересно. Он поймал взгляд Кселлоса. — Это чушь собачья, я прав? — осведомился он в крайне вежливых выражениях. — То, что ты собираешься стать последователем Шимера. — Конечно! Я здесь только для того, чтобы составить тебе компанию в пути и помочь найти исцеление! Зачем еще я бы стал путешествовать по этой прекрасной долине среди всех этих замечательных людей, с которыми мы имели радость встретиться! Зельгадис хмыкнул. — На что я надеюсь, когда что-то у тебя спрашиваю? Но кстати. О чем это ты говорил у Тамбора в лавке? Про богов и белую магию. Ты обещал объяснить. Хотя, я даже и не надеюсь, что ты расскажешь мне что-нибудь осмысленное. — Ах, да, тут же без объяснения не разберешься. — Кселлос наклонился вперед и тихо заговорил. — Не многие знают, что Шимер ненавидел белую магию, черпающую силы от богов, так же сильно, как и черную. Он растерял немало сподвижников, когда публично заявил, что Цефеид не лучше Шабранигдо! У Зельгадиса отвисла челюсть. — Правда? Не шутишь? Кселлос поднес палец к губам и с выражением посмотрел на сидящих неподалеку постояльцев. Продолжил он еще тише. — Истинная правда, но в последние годы его последователи не говорят об этом открыто. Шимер искренне полагал, что люди не должны надеяться ни на кого, кроме себя, и что пользоваться силами богов — не меньшее зло, чем пользоваться силами демонов. Если порасспрашиваешь кого-нибудь из своих друзей-драконов, они расскажут тебе немало "добрых историй" о Шимере. Он даже как-то сказал, что драконы не лучше мазоку! Конечно, ты можешь представить, насколько глубоко драконы оскорбились. Кселлос тихо рассмеялся. — Большая часть людей соглашалась с Шимером на счет мазоку и прочих демонов, но были и многие, многие сподвижники этого... кхем... достопочтенного Цефеида и Верховных Драконов, которые были крайне недовольны отношением Шимера к их богам. На некоторое время Шимер практически потерял популярность, не смотря на все свои целительские силы. Строительство кристального города здесь, в честь его рождения, было приостановлено, потому что не хватало приношений. Многие годы Шимер не мог собрать даже толпу на базарной площади. &nbsp;&nbsp;Так и продолжалось, пока он не начал свою, к сожалению, непомерно известную кампанию против Мазоку, которая завершилась великой битвой в Демонэнде. Эта битва подкрепила его репутацию как героя, хоть и со специфическим чувством моды, как ты мог заметить. Но несколько лет спустя его убили Мазоку, не смотря на все его великие силы. Кселлос усмехнулся, и Зельгадис заметил щелку одного приоткрытого фиолетового глаза. — Какая ирония, ты не согласен? — продолжил Кселлос тем же тихим тоном. — Шимер, великий представитель самого Человечества, был убит Гаавом, единственным Мазоку с частично человеческой душой. — Он откинулся на спинку стула с чересчур довольным выражением лица и сделал несколько глотков чая, прежде чем продолжить свою рассказ. — После этого, в течение нескольких десятилетий, последователи Шимера обнаружили, что артефакты, освященные в его храме, все еще обладали силами, способными исцелять людей, и так они начали восстанавливать его репутацию. Его популярность настолько разрослась, что даже ты слышал о нем в своих путешествиях, что, сдается мне, и было причиной того, что ты решил искать здесь исцеления. Но Шимер клялся, что его силы не имеют никакого отношения к белой магии, в отличие от твоих друзей Амелии и Сильфиль. Он утверждал, и его приспешники подтвердят эти слова, что исцеляющая сила Шимера берет свое начало в самом Человечестве. Зельгадис несколько минут просто смотрел на него, переваривая неожиданную информацию. — И я могу предположить, что все это имеет какое-то отношение к твоей собственной цели, ради которой ты сюда пришел, — сказал он. — Эта предполагаемая "сила Человечества", которой мы можем лечить себя. Она чем-то беспокоит Мазоку? Кселлос пожал плечами. — Если бы у людей действительно была такая сила, было бы не лишним ее изучить. Но нет, могу тебя уверить — это не то, зачем я здесь. — Ты не веришь, что Шимер изобрел новую форму лечебной магии, так? Кселлос снова пожал плечами. — Скажу только, что я до сих пор не видел никаких достойных подтверждений. Ты видел, чтобы силы Шимера сотворили что-то, чего не мог бы сделать Резо с помощью белой магии? Зельгадиса передернуло от упоминания Красного священника, которому он был обязан своей теперешней внешностью. — Пока нет. Но надеюсь в скором времени увидеть, потому что, чтобы снова сделать меня человеком, понадобится сила как минимум равная Резо. Он отвернулся от Кселлоса и вспомнил магическую энергию, которую чувствовал от артефактов, которые на него надели. Здесь могла быть сила, способная обратить то, что сделал с ним Резо, если только он сможет ее найти. Его не волновало, откуда эта сила, если она поможет снова сделать его человеком. — Итак, — сказал Кселлос, потягиваясь и откидываясь в стуле с чашкой чая. — Думаю, ты слышал, о чем говорили наши друзья за барной стойкой? Качества артефактов здесь может быть гораздо выше, чем в развалюхах на дороге, которые мы видели. Может, тебе стоит сходить по магазинам перед тем, как идти дальше, в Храм? Конечно, Тамбор утверждал, что у него лучшие артефакты в долине, и Верховный смотритель с ним согласился. С другой стороны, могу предположить, что Зуллер хотел притащить тебя в Храм ради пущей популярности. Только подумай, какая это будет сцена! Репутация сил Шимера возрастет неимоверно, и еще больше путников направятся в долину Шимерии! Зельгадис представил это, и он был в ужасе. Нелюбовь к вниманию толпы сидела в нем гораздо глубже, чем просто стыд за собственную внешность, и представить, что он станет основой рекламной кампании, было, мягко говоря, неприятно. Он одарил Кселлоса "радужным" взглядом. — Но ты считаешь, что этого не случится, так? Думаю, ты немало повеселишься, если я проделаю весь этот путь и дойду до Храма только ради того, чтобы увидеть, что силы Шимера не такие великие, как их рисуют! Зельгадис почувствовал, как будто кто-то зажег заклинание света у него в голове. Он внезапно подался вперед, через стол, и прямо к Кселлосу. — Так вот оно что. Ты за этим со мной увязался? Чтобы разоблачить Шимера и придавить распространение его культа, когда его силы не смогут меня исцелить? — Как ты мог так подумать! — воскликнул Кселлос, отстраняясь с выражением невинного удивления. — Потому что ты... — Он остановился, когда понял, что они говорили достаточно громко, чтобы постояльцы с человеческим слухом могли их услышать. Он спустил голос до шепота и прошипел, — потому что ты — лжец и коварная скотина-манипулятор! — Ты действительно считаешь, что я настолько плохой? Я только сказал, что не верю, что Шимер нашел новую форму магии, черпающую силу из людей. Я не говорил, что он ни на что не способен. Напротив, я считаю, что если ты настаиваешь в своем глупом решении вернуть себе человеческий облик, ты пришел именно туда, куда надо. Ты же почувствовал силу в украшениях, которые на тебя надел Тамбор. Как тебе показалось, Зельгадис-сан? Это было похоже на белую магию, или на что-то еще? Зельгадис уставился на него, готовый взорваться. Как всегда, чем более невинным и вразумительным казался Кселлос, тем больше Зельгадису казалось, что его водят за нос. Но он действительно почувствовал сильную магию в артефактах, как и то, что они могли бы помочь, если бы им дали достаточно времени. — Не знаю. Это было как-то странно, но... — Казалось, что ты верил, что они сработают, пока Смотритель не убедил тебя в обратном, — напомнил Кселлос. Зельгадис вспомнил разочарование и нежелание снимать артефакты, какими бы уродливыми они не были, потому что чувствовал в них такую немалую силу. Тамбор смирился с тем, что не сможет заключить сделку, и, явно нехотя, согласился с Зуллером. Но что если у Храма был договор с наиболее известными торговцами? Что если они должны были отправлять клиентов определенного типа в Храм, где их исцеление принесет гораздо больше огласки и популярности? Тогда еще больше путников направятся в долину, и в конечном итоге, выиграют обе стороны. Не хотелось верить, что для всех этих торговцев и смотрителей храма он был не больше, чем рекламным трюком, призванным прославить силы Шимера. — Черт возьми, Кселлос! Каждый раз, когда я с тобой разговариваю, я начинаю думать кругами! Он поднялся и широким шагом вышел из ресторана. На крыльце, которое смотрело на канал, он остановился и попытался собраться с мыслями. Он все еще думал, что с Кселлоса сталось бы затеять всю эту чехарду только ради того, чтобы подмочить репутацию Шимера. Иначе зачем бы он стал подталкивать Зельгадиса снова попробовать артефакты, особенно когда он утверждал, что Зельгадис больше нравится ему в теперешнем виде? Разве что, потому что он думал, что попытки исцеления с треском провалятся на глазах у публики. Еще он размышлял над тем, почему его должно волновать, что Зуллер хочет подкрепить свою популярность за счет его исцеления. Если все получится, как должно, это будет того стоить. Кроме того, Зельгадис так и не был уверен, что Зуллер действительно собирался подвешивать его на рекламный щит — эту идею подсказал ему профессиональный махинатор Кселлос, хоть Зельгадис и не мог понять, что Кселлос получит, если Зельгадис будет сомневаться в Храмовых Смотрителях. И тут его озарило, что Кселлос, скорее всего, просто пытается поднять уровень отрицательных эмоций, как антидот счастью, от которого он страдал весь день. Это убило последнее сочувствие к Мазоку с его рационом. Это было из той же серии, что и поцелуй прошлым утром, которым Кселлос его разбудил — исключительно чтобы его разозлить... И тут же ему захотелось стереть эту мысль из головы. С надеждами на возможное исцеление он умудрился забыть о произошедшем, но теперь картина стояла у него перед глазами во всем цвете. Он закрыл глаза, чтобы отогнать воспоминание, и попытался решить, что было хуже: словесная баталия, которую он, в любом случае, проиграет, или плясать вокруг чувств, к которым он бы с радостью не имел никакого отношения. Зельгадис смотрел через канал на бескрайние равнины, где тени раннего вечера тянулись от Проклятого хребта до Храмового города. Он пытался не вспоминать сцену на хребте и всполох, который он почувствовал от одного легкого прикосновения. Но, не стоило и сомневаться, именно в этот момент Кселлос вышел наружу и остановился рядом с ним. Зельгадис всеми силами его игнорировал, пока Кселлос не заговорил тихим голосом. — Приношу извинения за то, что расстроил тебя, Зел... И тут Зельгадис сорвался. Это тихое извинение, которое могло быть только бессовестной ложью, было последней каплей. Он развернулся, схватил Кселлоса за грудки и хорошо приложил его к стене. — Не извиняйся, черт тебя дери! — прорычал он Кселлосу в лицо. — Лучше расскажи, что здесь на самом деле происходит! Кселлос ничего не ответил. Его веки едва разъединились, а уголки губ поднялись в улыбке. На секунду Зельгадис отвлекся, глядя ему в лицо. И внезапно он вспомнил, насколько на самом деле Кселлос опасен. Затем Кселлос поднял руку у него перед лицом и вытянул указательный палец. Зельгадис заскрежетал зубами и сильнее вцепился в тунику Кселлоса. Кем бы Кселлос ни был, Зельгадис готов был голыми руками пробить его черепом стену, если тот скажет то, что Зельгадис знал, что он собирался сказать. Но вместо этого Кселлос поднес палец к губам Зельгадиса и мягко, словно перышком, прошелся по их контуру. Так же, как тем утром, Зельгадис замер, ошарашенный не только самим фривольным прикосновением, но и собственной реакцией — он почувствовал, как тепло от точки прикосновения разливается по всему телу. Внезапно все его внимание притянулось к телу у него под руками, прижатому к стене, и к живому теплу на его бедрах, которыми он придавливал Кселлоса. Зельгадису приходилось сдерживать себя, чтобы не притянуть Кселлоса еще ближе и не приложиться к его губам. Вместо этого он с силой отпихнул Кселлоса и злорадно усмехнулся, когда голова мазоку с треском вписалась в стену. Не говоря больше ни слова, Зельгадис крутанулся на пятках и спрыгнул с крыльца. Прежде, чем он успел подумать, что собирается сдвинуться с места, он успел нырнуть за угол и перелететь почти через весь двор. Он завернул в лабиринт узких улочек и зашагал так быстро, как только мог, не переходя на бег. Очень скоро он потерялся, но его это более чем устраивало. Все, чего он хотел, это убрать подальше от Кселлоса. Чем дальше, тем лучше. Он ждал, что Кселлос догонит его или внезапно появится у него над головой со своей самодовольной улыбкой, а затем откроет глаза и испепелит Зельгадиса за то, что тот впечатал его в стену. Лучше бы Кселлос его испепелил, чем так прикасаться, это было бы настолько проще. Но мазоку так и не появился, и, в конце концов, Зельгадис заставил себя замедлиться до прогулочного шага и взять под контроль разыгравшиеся чувства. Кселлос не стал бы пользоваться своими силами здесь, в Шимерии, по крайней мере, пока у него была "тайная миссия", и уж подавно, если он хотел, чтобы Зельгадис ему в этой самой миссии "помог". И это его волновало больше всего — если, конечно, не считать поток чувств и физических ощущений, которые сваливались на него от прикосновений Кселлоса — то, что он был всего лишь пешкой в фарсе, который разыгрывал Кселлос. Но, к сожалению, он не мог убедить даже себя самого, что желание поцеловать Кселлоса было частью плана мазоку. Может, он и осознал это только из-за того, что Кселлос попытался отвлечь или разозлить его, но само чувство родилось гораздо раньше и таилось, забитое в уголок его души. Если бы только артефакты действовали именно так, как о них говорили, думал Зельгадис, и в них были бы силы достаточные не только чтобы его исцелить, но и чтобы держать Мазоку на расстоянии. Тогда он мог бы покинуть долину с чистой совестью и начать, наконец, нормальную жизнь вдалеке от Кселлоса с его махинациями. Он потеребил браслет у себя на запястье, бусинки перекатывались по камушкам у него на коже, и Зельгадис хотел верить, что их магия на него подействует. По крайней мере, тихое дребезжание бусинок помогало отвлечь его от ненужных мыслей и приглушить шторм поднявшихся чувств. Зельгадис пошел еще медленнее, прогуливаясь по улочкам, тихим и мирным в этой части города. За забором одного из крупных постоялых дворов был сад с озерцом, и в воде отражались склоненные ветви цветущего дерева. Он остановился, чтобы окунуться в спокойствие пейзажа и позволить клубку вопросов распутаться в своей голове. Он решил, что если Зуллер и захочет использовать его исцеление, чтобы пригнать в долину толпу страждущих, это не имело особого значения. Даже если Зельгадис окажется на сверкающем рекламном щите во славу силы Шимера, может, это поможет многим другим избавиться от недугов и проклятий. Еще больше счастливых лиц покинет долину, и еще больше чудес случится в магазинах по дороге в храм. В голове у него прояснилось, и вместе с этим вернулась надежда. Зельгадис почувствовал радость, как будто уже нашел исцеление, как будто он снова был полноценным человеком, и не было в не демона, омрачняющего его жизнь. Он даже представил, как вернется к друзьям человеком, которого они никогда не видели, и как они будут за него рады. Он расскажет им о чудесных силах Шимера и об исцеляющих артефактах. И перед уходом из долины он обязательно прикупит сувениров для каждого из них, может, по браслету, вроде его собственного. Он сел на садовую скамейку и стал перебирать стеклянные бусины, рассматривая, как его пальцы скользят по ним. Он заметил, что улыбается, подбодренный надеждой и мыслями о том, как он поделится своей удачей с друзьями. Он был настолько счастлив, что, казалось, его каменное лицо расколется от улыбки, и из-под него выглянет человеческое лицо. Зельгадис не привык к такому умиротворению и, тем более, к таким улыбкам. Это было даже... больно. Мышцы лица как будто горели от улыбки, а пальцы жгло и кололо, как будто он засунул их в пчелиный улей. Он решил, что это его нечеловеческие составляющие реагируют на заклинания исцеления, наложенные на браслет. Тьма внутри него стала подниматься, как ледяная ярость, и он попытался своей человеческой сущностью оттеснить ее обратно вглубь. Он снова прикоснулся к бусинам в попытке снова ухватить чувство удовлетворения, но оно как будто проскользало между пальцев. Под кожей словно ползали огненные муравьи, и тихое дребезжание бусин теперь больше было похоже на скрежет ногтей по стеклу. Зельгадис прикрыл браслет рукой, чтобы заглушить звук, и он как будто обдал его каменную кожу ледяным огнем. В порыве паники он сорвал браслет и собирался его выбросить, но в последний момент остановился. Он хотел его снять, но не хотел от него избавляться. Он тяжело дышал в борьбе между своей демонической частью и обещаниями, которые были в браслете. Он уставился на нитку бусин, висящую у него на пальцах, пораженный ее силой. Он надел браслет совсем недавно, и уже чувствовал, как заклинания разрывают три части его существа. Бусины засверкали изнутри, как солнечный свет на воде, как будто их активировала внутренняя борьба Зельгадиса. Пока он смотрел на переливы света и пытался прочувствовать их шаманским взглядом, он понял, что не может вспомнить, когда снова надел браслет. Он снял его, когда они вышли из торгового города, и оставил в сумке. Как он оказался у него на руке? По спине пробежали мурашки — он был уверен, что сам не надевал браслет. — Что это за исцеляющая магия? — спросил он вслух. Его чувства были натренированы распознавать тончайшие потоки энергии, и он позволил им просочиться между силами, притягивающими и отталкивающими его руку, между заклинаниями в бусинах, которые притягивали его, и магией в его собственном теле, которая стремилась избавиться от браслета, запустить его куда подальше. Под этими заклинаниями были другие, переплетенные так же, как цветные завитки на самих бусинах. Было что-то неприятное в том как заклинания были наложены слоями и переплетены, чтобы быть похожими на одно единое заклинание. Даже хотя он держал браслет двумя пальцами на вытянутой руке, Зельгадис заметил потоки магии, тянущиеся к нему, опутывающие руку, пытающиеся прогрызться сквозь его каменную кожу. Чувствами шамана Зельгадис стал планомерно разбирать заклинания, которые были наложены на бусины. Первым было простое заклинание, чтобы сделать браслет привлекательным в глазах покупателя — любимая уловка бессовестных торговцев, которую они накладывали на некачественный товар. Другое заклинание было призвано усилить ощущение хорошего самочувствия — одно из тех, которые иногда добавляли к исцеляющим заклинаниям, чтобы пациент успокоился. Только прикоснувшись к нему, Зельгадису захотелось улыбнуться и прекратить беспокоиться о чем бы то ни было. Он позволил своей демонической части оградить его от этого заклинания, чтобы он мог продолжить изучать браслет. Вспомнив, что Кселлос рассказал ему о Шимере, Зельгадис стал искать силу, с которой никогда раньше не встречался. Если он найдет ее, это и есть новый вид магии, который изобрел Шимер. Но перед ним были только заклинания, делающие браслет неотразимо привлекательным, и целый комок, вызывающий чувства надежды и счастья. И под ними было одно очень сильно, но не менее обычное исцеляющее заклинание из белой магии. Зельгадис откинулся на скамейке и уставился на браслет, не в силах поверить. Под всеми этими блестками и гламуром, этот "уникальный" артефакт Шимера был не более, чем простым талисманом, который смог бы изготовить любой тренированный маг. Само переплетение было крайне необычным, и набор заклинаний придавал артефакту внешней силы, но все это было обманом. Но в то же время, этот браслет объяснял все, что он успел увидеть в Шимерии. Исцеляющие заклинания легко накладывались на украшения, особенно на некоторые камни и металлы, и они могли быть достаточно сильными, чтобы вылечить ребенка. Были и заклинания, которые могли бы снять огненное проклятие или отдачу от неудавшегося заклинания. И конечно, украшения, увешанные этими заклинаниями, не могли не заставить своих владельцев сиять от счастья, их силы даже хватало на окружающих, которые сами не носили артефактов. И целая толпа, затронутая этими заклинаниями, даже косвенно, скоро начнет плясать на улицах, что бы не происходило вокруг них. Еще несколько чудесных исцелений, и результат будет предсказуем. И, очевидно, это действовало. Стоило ожидать, что популярность Шимера будет расти, как на дрожжах, когда эти артефакты носили по всей долине, да еще и несли в мир. Но все это было подделкой. Это была всего лишь обычная магия. Великая и могущественная исцеляющая сила Шимера была не более, чем простым мошенничеством. Зельгадис с утробным рыком швырнул браслет на землю и раздавил башмаком, кроша бусины в пыль. Надежда умерла вместе с заклинанием, которое ее поддерживало, и на ее место пришла злость. Зуллер знал об этом, даже если торговцы могли и не знать. Верховному смотрителю даже не придется доказывать, что химеру исцелили — одно пребывание Зельгадиса в долине раззадоривало интерес зевак, и сплетни должны были добавить масла в огонь, особенно если их подпитать парой плакатов — в конце концов, любой художник сможет нарисовать Зельгадиса человеком. Зуллер может сказать, что Зельгадиса исцелили в храме, и никто не будет его оспаривать. И Кселлос, конечно, тоже был в курсе с самого начала. Зуллер заманит Зельгадиса в храм и сделает вид, будто его исцелил, и тут появляется Кселлос и выводит его на чистую воду, не забывая публично показать, что Шимер и Смотрители храма — простые мошенники. Для обеих сторон это был простейший план. Единственное, что им было нужно, это сам Зельгадис. Зельгадис хотел убить их обоих, но решил все-таки начать с Зуллера, потому что против Кселлоса у него шансов было не много. В любом случае, подумал он с недоброй ухмылкой, почему бы не позволить Кселлосу разрушить Храм, если, конечно, он именно это и собирался сделать. По крайней мере, это положит конец лжи Шимера и махинациям Зуллера. Зельгадис еще раз топнул ботинком по осколкам браслета и развернулся, чтобы выйти из сада. Он составит план дальнейших действий по дороге в гостиницу. Либо он расскажет Кселлосу о том, что обнаружил, либо просто соберет вещи и уйдет из долины. В любом случае, его поиски здесь были закончены. Он остановился, когда почувствовал, что кто-то следил за ним из-под свисающих над озерцом ветвей. Мужчина вышел из своего укрытия, но Зельгадис знал, кто это, еще до того, как увидел белые волосы и улыбающееся лицо. — Зуллер, — прорычал Зельгадис, показывая зубы. — Вот кого я и хотел увидеть. --- Продолжение следует! --- Далее: Зельгадис разговаривает с Верховным смотрителем Храма, тогда как Кселлосу приходится много чего выслушать в постоялом дворе. А потом ситуация слегка запутывается.