Ты не один

В школе было, как всегда, шумно. Дети (в основном младшеклассники) носились по коридорам и сбивали учителей с ног, а те, в свою очередь, ругались на дежурных, которые должны были следить за поведением детей. Была большая перемена, и большинство учеников ушло в столовую, в классе остались единицы — группа девушек, обсуждающих последние сплетни, один отличник и двое самых обычных парней.       — Давай, я на стрëм, а ты ищи, — высказался один из них, тот, что повыше.       — А чë это… ладно! Но без шуток давай. — Голубоглазый подошёл к учительскому столу и начал перебирать макулатуру листов А4 в попытках найти ответы на предстоящий тест. — Ни как в прошлый раз, когда нас отправили к директору. И всё из-за того, что ты решил подшутить, и я не успел вернуть всё на место.       — Чел, ты бы замолчал и… идёт! — Паша резко дëрнулся, задевая длинную тетрадь, которая тут же упала на пол. — Коля, блядь! — друг рассмеялся, звонко хлопая по косяку дверного проёма. Девочки посмотрели на них, как на идиотов, и вернулись к своим делам. — Опять ты всё портишь, сейчас сам будешь искать.       — Да всё-всё, давай быстрее, иначе реально спалят нас.       Паша вернулся к поискам и вскоре нашёл нужный разлинованный лист с латинскими буквами, стоящими в столбик — ответы к тесту по истории. Ученик победоносно вскрикнул и кинулся фотографировать. К нему в миг подскочили девушки и сделали то же самое, не удосужившись проверить стол, и тем самым сбрасывая на пол ещё одну тетрадь. Когда толкучка прекратилась, Паша быстренько собрал все листы и тетради, как они лежали до этого и наклонился к упавшим.       — А подожди, — начал Николай, — вы же с Артëмом Александровичем так тесно общаетесь. Почему ты не можешь просто подойти к нему и «ласково попросить» дать тебе ответы? Вон вы как друг друга называете. Мушкетёры, ë-маë. И подарки ему отдельно ото всех даришь…       — Чувак, мы, во-первых, не друзья с ним, он мне не отец. Да даже если бы был, послал бы. Он ответственно подходит к своей работе. — Друг показательно закатил глаза. — Во-вторых, он первый начал называть меня Атосом. Ну а в-третьих, какая уже разница? Стой лучше, я тут не всё собрал.       Паша поднял с пола тетради, но сделал это неаккуратно, поэтому та, что была снизу, снова упала. Открылся титульный лист, показывая миру быстрый скетч волка.       — Ого, — удивился Паша и взялся рассматривать рисунки. Он перелистнул страницу и увидел портрет бородатого и жутко хмурого человека, мужчины. В его глазах было столько гнева и раздражения, а также усталости и чего-то отцовского. Старый, злой, но любящий папа. Морозов долго всматривался в портрет, поймав себя на мысли, что знает этого человека. Он не мог точно сказать, откуда и почему (может где-то увидел на улице или в интернете, а возможно и лично сам разговаривал, но забыл), но ощущал какое-то неприятное дежавю.       — Чего ты там? Закончил? — Николай подошёл к другу и встал рядом, заглядывая в альбом.       — Не думал, что наш учитель такой талантливый. Вот это он художник.       Парни рассматривали быстро набросанные скетчи животных, людей и странных жутких тварей, вылезших из ужастиков. Всё это время Пашу не покидало мерзотное ощущение. Он одновременно знал, что это всё значило, но не мог назвать имён или угадать монстра. Он лишь сильнее свёл брови и постарался сконцентрироваться, просто насладиться художеством.       Парни пролистали почти до конца, когда наткнулись на целый разворот, посвящëнный одному единственному человеку. Это был мужчина, лет тридцати на вид, у глаз просматривались небольшие морщинки, которые вместе с глубокими мешками придавали выразительности лицу. Над бровью располагался длинный шрам. На некоторых рисунках он был изображён в шлеме или противогазе, за спиной виднелся, кажется, «калаш», а на одном скетче держал в руке стакан, явно не с простой водой внутри. Здесь он выглядел одновременно гордо и печально. По краям листа были надписи, неаккуратно зачëркнутые, из-за чего прочесть содержание невозможно. Однако это очень похоже на строчки стихотворения.       — Вау, как красиво! — воскликнула одноклассница, одновременно с этим фотографируя страницы.       — А наш историк не таким уж и нудным теперь кажется, — Николай с усмешкой разглядывал портреты. — Вон, целую тетрадь расписал. А ты ещё сомневался, дарить ли ему эту свою…       — Я и не знаю, что сказать… — протянул расстроенно Паша. Коля в шутку ударил друга по спине.       — Мы тоже удивлены, чел, понимаю. Такой талант у нашего.       Артëм Александрович заходит тихо в класс и замечает столпившихся возле его стола учеников. Он подходит ближе, уверенный в том, что дети рассматривают важные учительские документы (журнал или те же ответы), уже готов наказать их за неподобающее поведение, но останавливается, когда встречается со взглядом Морозова. Парнишка стоял в середине и держал в руках тетрадь, в которой Артём узнал свою личную записную книжку. В глазах ученика читался страх, но не потому, что их кампанию застали вот так, а по другой причине. Знал её лишь сам Паша.       — Ой, Артём Александрович, а мы тут просто… она просто упала и открылась сама, честно. — начала оправдываться одна из девушек.       — Да, мы бы никогда не стали шариться по вашему столу. Простите, пожалуйста, — продолжила другая. Она отошла, и Чëрный увидел тот самый разворот, про существование которого хотелось забыть. Вырвать его и выбросить, но Артём не мог этого сделать. Теперь настала его очередь пугаться. От обилия чувств он покраснел и просто молча вырвал из рук Паши свою тетрадь. Обошёл стол и кинул её в один из ящиков.       Он снова встретился с грустным взглядом голубых глаз и тихо произнёс.       — Вы всë рассмотрели? — ученики разом кивнули. — Свободны. — Все разошлись и быстренько заняли свои места, будто ничего и не произошло. Кроме Морозова. Он продолжал стоять рядом и смотреть на учителя.       По спине ученика прошёлся холодок, его ладони вспотели, а язык онемел. Он жутко хотел поговорить, спросить кое-что, убедиться в том, правильно ли всё понял. Но не мог открыть и рта. Артём тоже не знал, как объясниться. По взгляду Павла он догадался, что произошло. Ещё в сентябре понял, что судьба решила сыграть с ним по-жëсткому, когда в его класс перевёлся новенький, Морозов Павел Игоревич. Артём помнил всё. В особенности своего «друга», которого не сумел спасти только «благодаря» своей глупости. Он страдал, всякий раз просыпаясь по ночам от кровавых кошмаров, в центре которых выступал сам красный. И вот теперь у парня появился второй шанс, но страх настолько сильно вскружил голову, что Чëрный просто старался делать вид, что ничего не было. Однако маленькая надежда всегда теплилась где-то внутри.       — После уроков, Паш… — Чëрный сдался и опустил голову, рассматривая журнал, чтобы отвлечься. — После уроков я всё расскажу, обещаю. — На минуту воцарилась тишина, только дети в коридоре её портили.       — Артëм Александрович, у вас же День рождения сегодня. Вы, конечно, не наш классный руководитель, но… мною лично любимый учитель. — Он покраснел, когда услышал нервный смешок преподавателя. — Я не набиваюсь в любимчики, просто от души поздравляю.       На стол парнишка положил небольшую записную книжку в красной обложке и со звëздочкой в углу. Аккуратно подвинув её к рукам Артёма, Морозов притих, начал обдумывать, что сказать ещё. Чëрный вдруг взял руки Паши в свои и большим пальцем очертил костяшки. Они оба поняли, что нашли друг друга, но не спешили развивать отношения. Во многом из-за разницы в возрасте и простого страха. Сначала им нужно было поговорить.       — Спасибо, Паш. — Артём слабо улыбнулся, а в его глазах сверкнуло счастье, как в и глазах напротив. — Огромное тебе спасибо.       — Это тебе спасибо, д’Артаньян. Что не забыл.