— Прошу меня извинить, но, боюсь, что такой гитары у нас нет, — Артём печально опустил голову, но затем снова улыбнулся старому музыканту.
Отблагодарив старика, он отошёл от прилавка, достал свой дневник и что-то зачеркнул. Неделю назад он сломал свою любимую гитару. Она практически в щепки разлетелась, упав с большой высоты. Паренёк лелеял надежду, что её ещё возможно будет починить или на крайний случай найти такую же.
Чем же она отличалась от многих других акустических гитар? Многим. Это была и её необычная фигурная резка, её изгибы, точно бёдра красивой девушки, приятный цвет, запах, правильно подобранные струны… она была всем для Артёма. Но в основном это, конечно, воспоминания. Он получил её в подарок от отчима на восемнадцатый день рождения и хранил до того злополучного дня. И вот уже некоторое время он ходит по всем возможным станциям и лавкам, ищет хоть какую-то информацию — новый музыкальный инструмент или мастера, способного починить старый — но все его попытки оказались провальными. То струны тонкие, то дерево хрупкое. А мастера лишь разводят руками.
— Чего грустишь, д’Артаньян? — Тëма оторвался от записной книжки и повернулся на голос. Вот кого-кого, но встретить на Маркете Павла он никак не ожидал. Майор Красной линии не был похож на человека, который бы ходил среди прилавков, выбирал свежайшее мясо или новые шмотки. Скорее он пошлёт кого-то это делать, занимаясь более важными делами. Но и не сказать, что рейнджер был расстроен этой встречей. Они уже так давно не виделись, парень просто соскучился по теплу Пашиных рук. Он улыбнулся и кинулся обнимать старого знакомого. Тот не растерялся и прижал младшенького к себе, целуя его в лоб.
— Соскучился, — тихо и кратко объяснил свои чувства Артём. Однако этого хватило, чтобы Паша залился краской.
— Как твоё самочувствие? — майор переживал, ведь рейнджер только пару месяцев назад впервые за двадцать лет заговорил. Он потерял голос ещё в детстве, когда умерла его мать, и только сейчас смог перебороть этот недуг. Всё ещё больно, но он старается, а Паша ему в этом помогает своей поддержкой. На вопрос о здоровье Тëма неоднозначно крутанул плечом, говоря этим, что всё терпимо. — Почему ты тогда такой печальный? И что делаешь на этом рынке?
— Ищу. Гитару, — печально признался рейнджер, вздыхая.
— Новую что ли? А как же твоя та, не фурычит больше? — это должна была быть шутка, но по печальным глазам Паша понял, что попал этими словами в самое сердце. Извинившись, продолжил. — И не починить? А-а, я понял, разбилась. — без слов понял он причину. — И долго ты уже ходишь так?
— Неделя. Почти.
— Достойно. Сразу видно — человек музыки, — Паша вновь рассмеялся, заставляя Тëму улыбнуться. — И я понимаю, что дело никак не продвинулось? Зная твою предвзятость… то струны тонкие, то дерево хрупкое, то форма не та. Слушай, у нас на станции недавно тип один появился. Так говорят, что он с любым инструментом на «эй, ты». Из обычной доски может тебе гитару какую-нибудь сделать.
— Но Красная же…
— Да. — Паша вздохнул. — Красная линия сейчас под, скажем, замком. Закрыли многие пути после переворота и смена власти. Недоверие растёт. Леонид наш как на иголках. Я-то еле выбрался сюда. Одни допросы и проверки. Но я не хочу… сейчас об этом. Я просто надеюсь, что это скоро закончится. — Артём осторожно погладил спину Павла, взял за руку и понимающе кивнул. — Так что хрен знает, как он к нам попал. Может, заплатил кому, может, связи. Так или иначе, какая у тебя там была гитара?
Они болтали по дороге в бар. Отметить эту случайную встречу предложил сам Артём за свой счёт. Некоторое время они отправляли друг другу письма, но о личной встрече можно было и не мечтать. По крайней мере на тот момент, пока всё метро отходило от последствий войны. В этих муках и делах прошло лет пять, наверное. Может и меньше, но для Артёма это всё равно огромный промежуток. Пашу хотелось держать рядом, но парень понимал, что этому не бывать, учитывая вольный нрав самого красного и его преданную любовь к Родине. Хотя насчёт последнего уже можно было задавать вопросы. Преданность рушилась на глазах, как и сама Красная линия, но майор продолжал делать всё, что мог, только чтобы сохранить свой дом.
***
Павел шёл по своей станции целеустремлённо. Он собирался встретить этого музыканта и хорошо поговорить. У него была фотография, на которой был изображён ещё юный Тëма с той самой гитарой в руках. Есть пример, так почему бы не сделать новый инструмент? Искать уже готовый просто бесполезно, а ручная работа может прекрасно окупиться. Да, был большой шанс того, что Паша может только всё испортить, но ведь он не просто так расспросил все возможные детали у Артёма на счёт гитары. Да и не в одиночку он это будет делать, а под чутким руководством самого маэстро.
Совмещать службу майора, восстановления станцию и создание гитары своими руками было сложно. Часто коммунист приходил в свою комнату после тяжёлого рабочего дня и падал на кровать камнем. Ничего не хотелось делать, только спать. Но он заставлял себя подниматься и продолжать создавать шедевр. Всё ради Артёма.
Как оказалось, для верхней и нижней части нужно дерево разных пород. Несколько дней Паша потратил только на поиски нужных материалов, на покупку которых ушли практически все деньги. «Ничего. Голодание полезно», думал мужчина, продолжая гнуть дерево, чтобы привести его в нужную форму. Он мог показаться больным человеком, который вкладывает последние патроны в дело, что может с треском провалиться, но сам он думал по-другому. Только он представит сияющую улыбку на милом лице, так сразу находит выход из положения.
Самой сложной, а по совместительству и самой важной частью оказалось создание грифа. В метро достать настоящее дерево в принципе было очень сложно. Оно либо было последнего качества, либо слишком дорого стоило. Но нужно быть идиотом, чтобы недооценивать связи майора. Благодаря работе в разведке у него появилась куча знакомых, некоторые из которых вполне могли помочь и внести свой вклад.
А дальше дело пошло само собой. Почувствовав второе дыхание, Павел практически безвылазно сидел в мастерской, за что частенько получал выговоры. Он же не последний человек на этой станции, чтобы забивать на свои главные обязанности. Хорошей идеей было выпросить несколько дней выходных, чтобы со спокойной душой заниматься подарком дальше. И вот спустя месяц работы Паше удалось создать шедевр. Ну как он сам считал. Невозможно создать нечто прекрасное, не имея при этом опыта. Эта гитара не была исключением. Но главным было ведь то, что гитара оказалась рабочей с хорошим звучанием. Удалось даже найти струны, что были максимально близки к оригиналу.
***
Паша попросил Артёма о встрече, написав, что у него для парня важный разговор. Никогда рейнджер не любил серьёзные разговоры, ведь обычно они ничем хорошим не заканчивались. Сгорая от любопытства, рейнджер явился в Полис (сам он жил некоторое время на своей ВДНХ) и стал ждать. Он нашёл точное место встречи и надеялся, что это не была злая шутка или что-то типа того. Но уже спустя пять минут к нему сзади подошёл Паша и крепко обнял. Узнал его Тëма по запаху замороженной смородины. Странный запах для жизни в метро, но очень приятный. Он не был слишком сильным, потому, чтобы почувствовать его, нужен был близкий физический контакт. Повернувшись к приятелю лицом, парнишка хотел уже поприветствовать его, но увидел за спиной майора что-то большое и странное.
— А-а, это... — начал Паша, снимая с плеч чехол для гитары. — Мой тебе подарок. Ты же остался без своей любимой.
Артëм, подобно ребёнку, быстро расстегнул молнию и стал любоваться новеньким музыкальным инструментом. Он был явно сделан вручную самим мужчиной. Взяв его в руки, почувствовал запах дерева, проведя по струнам, услышал чёткий и громкий звук. Эта гитара почти один в один повторяла изгибы старой, даже небольшой скол на краешке был. На корпусе была приклеена винтажная открытка с изображением какого-то океана.
— Тихий, — пояснил Павел, мягко касаясь рук парнишки, — самый крупный океан довоенного времени. Обошёл все известные мне сувенирные лавки, но нашёл.
Артëм ничего не сказал, потому что мне смог, ослеплённый безграничной любовью и благодарностью. Он лишь отложил гитару и обнял Пашу так крепко, как только смог.
Ручная работа всегда ведь ценится больше. Хотя сейчас было наплевать на эту гитару. Хотелось просто чувствовать тепло другого человека.
