Ты не один

Проклятый дождь только всё портил, непроглядная занавеса капель здорово так сокращала обзор до кончика носа. Ветер пробирал до костей даже через плотную резину плаща. Берцы хлопали по лужам, разбрызгивая всю воду. Ноги промокли, но он не останавливался и бежал. Бежал так быстро ровно до того момента, пока не услышал громкий собачий лай. Даже сквозь град дождя было слышно, как сильные лапы догоняли. Эта была одна единственная псина, не шайка слепых и не псевдособака, а что-то другое. Более большое, дикое и, кажется, голодное. Он поскальзывается на грязи, чувствуя, как острые клыки впиваются в ногу. Словно гвозди они протыкают толстый плащ и штанину, добираясь до кости…

***

Стрелок с трудом выныривает из полной ванны и делает несколько глубоких вдохов. Он едва не захлебнулся во всей этой крови, что вылилась на пол из-за резких движений, разорванная цепь на его запястье со звоном ударилась о бока керамики, как только мужчина схватился за бортики.       — Хи-хи-хи, ну почти… почти, — прозвучал рядом мерзкий голос. Словно кто-то провёл острым лезвием по листу металла. На зубах захрустел несуществующий песок.       Стрелок, на порядок уставший от пыток, что длились уже несколько часов, лениво повернулся к мудаку, который сидел рядом на корточках. Его грязные руки гладили бортик ванны, медленно размазывая густую кровь. Тёмно-синий шарф скрывал половину лица, но серые глаза так и горели азартом. Все эти несколько часов он получал дикое, животное, наслаждение. Точно садист.       — Видишь? — не унимался маньяк. — Я хороший мальчик. Обещал же, что тебе не будет больно. — его голос стал наигранно высоким, с нотками обиды. Будто ребёнка наругали за плохое поведение. Стрелок разозлился.       — Ты, сука, прав… но кто же знал, что ты такая хитрая мразь? Не уточнил, как именно мне не будет больно.       — Ой, да я и подумать не мог, что ты боишься темноты… тоже мне, герой.       — Да?! — сталкер сел, опустив руки в алую жидкость, чтобы через секунду опять вытащить их и прижать крепко к телу. Он дрожал, но не от холода. — Оставить одного в тёмной большой и пустой комнате на несколько часов… где стоит только эта ванна, полностью заполненная кровью! До этого ещё и морально изнасиловав, да так жёстко, будто в каком-то дешёвом порнофильме.       — Не обижай меня, я ведь могу коготочки выпустить. Так же делают котики? — пленник вопросительно посмотрел на него. — Так же ты меня назвал, уëбок? — мужчина встал на ноги и откинул назад надоедливую ткань шарфа. На предплечье показался шеврон с изображением гордой голубой птицы, что грубо раскинула свои крылья. Перья, словно лезвия, были расправлены, готовые пронзить в самое сердце.       Стрелок закрыл глаза и согнулся, практически касаясь носом красной глади. Его тошнило уже от этих ароматов, а мокрая насквозь одежда мерзко липла к телу. На дне ванны валялось несколько лезвий, о которые сталкер успел порезаться. Да и что-то подсказывало, что эта кровь человеческая. Вопрос только в том, кому именно она принадлежала и откуда её так много. Сталкер надеялся, что здесь не было Шрама.       Наëмник грубо толкнул его, а затем ударил, привлекая внимание к своей важной персоне. Подобно дикой кошке он ходил кругами, запугивал, хотя и не говорил вообще ничего. Его руки опустились на плечи бедолаги, что сидел так тихо, что даже дыхание не было слышно. Голова оказалась пуста, только одна мысль вертелась на краю подсознания. «Выжить. Выжить. Выжить». Наёмник приблизился к уху Стрелка, ошпарив горячим воздухом кожу, слегка помассировал напряжённые мышцы и сдавленно посмеялся, уткнувшись носом в затылок.       — Расслабься… мы же только начали, — прошипел сладко он, оглаживая шею, а затем и грудь сталкера. Его руки были такими тяжёлыми.       — Знаешь… трудно это сделать, когда тебя мысленно ебут во все щели.       — Нужен ты мне. — мужчина выпрямился, точно разозлившись, скрестил руки на груди и осмотрел комнату. — Я если и буду с мужчинами спать, то точно не с тобой.       — Это радует. Тогда ответишь на вопрос? Где Шрам?       Сзади послышался смех, перешедший в стон, полный раздражения. Наёмник снова обошёл ванную, встав на этот раз напротив самого Стрелка. Он стоял там, смотрел и страшно ухмылялся, вроде как даже намекая, что случилось с другом сталкера. Стрельцов вжался в изголовье ванны, только больше окунаясь в кровь. В очередной раз порезался о лезвие и начал оглядываться в поисках выхода. Страх и паника снова охватили его, сжали грудь, выбив весь воздух из лёгких. Он чувствовал себя настолько ничтожным и униженным. Мог свободно вылезли из этой мерзкой жижи, но не делал этого, тело не слушалось, боялось, а мозг не знал, как вернуть контроль. Хотелось забиться в угол и плакать. Реветь как маленькая девочка, молить о помощи и биться о пол.       А ведь наёмник просто стоял и смотрел молча. Он мечтал поймать Стрелка в свои руки с того момента, как только услышал о нём, с лёгкостью переключившись с прошлой цели. Легендарный сталкер да в его коморке, мечется и истерит. Об этом только мечтать можно. Он его сломал. Почти полностью, всего ничего осталось, и тогда…       Не думая ни секунды больше, он залез в эту же ванную, устраиваясь поудобнее на коленях сталкера. Не в силах сдержать распирающее изнутри счастье. Руками он упёрся в плечи, придавливая жертву ко дну, да посильнее, чтобы не елозила надоедливой мошкой. Форма почти сразу пропиталась кровью. Свой томный взгляд он устремил на Стрельцова, смотрел сверху вниз.       — Тихо, тихо. Видишь? Всё не так уж и плохо. — Стрелок схватился за руки наёмника, приводя дыхание в норму. — Я успокаиваю тебя, мой милый друг. На своём примере показываю, что эта кровь тебя не расплавит как кислота, и что ты просто на ровном месте разводишь панику. — он пересел ближе к паху сталкера. Словно верный пёс он ждал чего-то.       — Ответь на мой вопрос, ублюдок. Где Шрам?       — Опять ты о нём. — наёмник лёг, опустил своё лицо на грудь сталкера, словно милый щеночек, а затем подпëр его рукой. Он смотрел в карие глаза так обиженно. — Уже надоедает. Чем я-то хуже? Тоже наёмник.       — Ты — больная мразь! Грязное животное, что не видит ничего, кроме своих ебанутых желаний! Может ты ещё и людей жрёшь? — Стрелок больше не мог держать свои эмоции. Он был зол, напуган. Понимал, что крики ничего не сделают хорошего, но не мог больше молчать. Его сердце билось с бешеной скоростью, готовое вот-вот разорваться, голова раскалывалась от боли и большого количества мыслей, в ушах звенело. Ещё немного, и из них пойдёт пар. Он просто хотел знать, где дорогой ему человек. Жив ли он? Хотел снова прижаться к широкой груди и почувствовать безопасность. Обнять Шрама так крепко и не отпускать, пока сам не вырубится.       Наëмник медленно опустил голову, спрятал глаза, но ничего не сказал. Он был разочарован в Стрелке. Его жизнерадостный голос стал холодным, низким, словно из преисподней. Он не выражал никаких эмоций, только жуткое спокойствие.       — Я, конечно, слышал, что ты грубый человек, но… чтобы настолько. Ты меня обидел.       — «Обидел»? Ты меня убить хотел. И возможно прикончил моего друга, — голос Стрелка дрогнул, а из глаз непроизвольно пошли слëзы. Он зажмурился, погрузившись в кровавую ванну до носа. Голова начала кружиться, рот наполнился слюной. Всё шло к тому, что его сейчас вырвет.       Наëмник резко схватил мужчину за волосы и с силой опустил на самое дно, полностью погружая. Он бил сталкера затылком о керамику, пока не почувствовал, что сопротивление сошло на нет. И когда жертва снова вынырнула, начав кашлять и задыхаться, повысил голос, практически переходя на крик.       — Шлюха! Может ты поэтому мне все уши прожужжал своим Шрамом, а? Ты скучаешь по его члену, достаточно большому, чтобы ты, сукин сын, получал такое удовольствие! Я угадал? Да, ведь зачем он ещё тебе нужен? — наёмник в последний раз ударил сталкера в нос, сломав его, и вылез из ванной. Обувь неприятно захлюпала, драгоценная кровь залила весь пол. Его кулаки дрожали от гнева. — Я нарушу своё обещание, если ты продолжишь. А пока я сделаю кое-что.       Наëмник ушёл в другую комнату, оставляя за собой кровавый шлейф. Стрелок почувствовал боль в районе живота и стремительно разрастающийся по всему телу жар. Его вырвало прямо в ванну, в эту кровь. Только он успел отблагодарить Бога, что ничего кроме сока в его желудке нет, как к горлу снова подкатил комок, да побольше. Когда он закончил, всё внутри него болело. Сталкер дышал как маленький зверёк, загнанный в клетку.       Однако, другого шанса может и не быть. У входа лежал рюкзак этого ублюдка, а в нём должен быть ПДА. Если Стрельцов сумеет добраться до него, сумеет позвать на помощь. Возможно, даже сам Шрам явится, он же всегда отвечал на подобные просьбы. Если, конечно, жив.       — Он жив, жив… не мог же этот псих с ним расправиться. Мы разминулись со Шрамом, когда меня поймали, я видел, как он бежал…       Мысли об этом человеке придали немного сил. Стрелок обязан найти его, убедиться, что всё хорошо. С большой сложностью ему давались движения, всё тело болело, было обмякшим и опухшим. Едва передвигая конечностями, он свалился на пол, а затем дополз до вещей. Он начал рыться в рюкзаке, иногда косился на дверной проём и молился. В боковом кармане он смог найти средство связи. Радуясь отсутствию пароля, он отправил в общий сталкерский чат сообщение о помощи. Голос дрожал, но сейчас это его волновало меньше всего. Но никто не отвечал.       Послышались шаги наёмника, он приближался, как на зло, медленно. Как настоящий хищник. Шмыгнув носом, сталкер снова попытал удачу. Он почти начал молить о спасении.       — Ах, ты… — Стрельцова поразил сильный удар в голову, в глазах потемнело, но сознание он не потерял. Упал на пол, выпустив из рук ПДА. — Мразь. Это мои вещи, в них нельзя копаться. — Наëмник забрал КПК ровно в тот момент, как отозвался «Долг». Стрелок слабо улыбнулся. — Ага, успел-таки позвать на помощь. Ну давай тогда закончим быстро.       Перевернув сталкера на спину, мужчина стал стягивать с него комбинезон. Его верх. Сил у Стрелка не осталось никаких, он просто лежал и считал секунды до прихода помощи. Долговцы должны быть где-то рядом, раз откликнулись на сообщения. Он чувствовал, как грубые руки разорвали его одежду, как голодный взгляд бесстыже шарился по голой груди. Негативно покачав головой, наёмник приспустил штаны. На это действие сталкер отозвался резким движением. Он попытался ногой ударить обидчика, но сам получил в глаз. Наёмник схватил его за плечи, оставив синяки и кровоподтёки от сжатия. Он опустился к кадыку своей жертвы, угрожающе сверкнув острыми зубами.       — Нет, малыш, здесь правила диктую я. В нашей маленькой игре я — ведущий. — мужчина огладил низ живота Стрелку, будто почву прощупывая. — То, что нужно.       Из кожаного подсумка на бедре наёмник вытащил маленький ножик и приставил холодное лезвие к дëргающейся в страхе коже. Стрелок не собирался так просто сдаваться и попытался выбить из рук «хищника» холодное оружие, но оказался прижатым к полу с поднятыми над головой руками. Маньяк притянул тело к батарее, отстегнул от ремня наручники, на которых виднелась ещё свежая кровь, и приковал сталкера.       — Напомни, как звали твоего ëбыря?       — Ч-что? — тихо прошептал сталкер, сдерживая слëзы. Теперь он вообще ничего сделать не мог. Только ждать и надеяться.       — Наёмник…       — Шрам? — это имя он проговорил на автомате, за что поплатился. Ахнул от резкой боли. Дыхание спëрло.       На животе сталкера буква за буквой стало появляться это прозвище. Всё тело горело, он чувствовал всё слишком хорошо. Маленькие капельки крови скатывались вниз, их холод жёг кожу не меньше. Закончив своё дело, наёмник слегка отстранился, любуясь проделанной работой. Почерк был кривым, скакал то вверх, то вниз. Идеально. Всего четыре буквы, но столько боли. Как физической, так и моральной. Он опустился к животу сталкера, прижался к коже, пробуя на вкус кровь. Она была кислой, словно сок лимона, отдавала железом. Напоследок языком слизав её, поднялся. На улице послышались шаги и громкий шёпот.       — Везучий ты, курва… и вкусный. Думаю, мы ещё встретимся, не переживай. — наёмник встал, подбирая с пола свой рюкзак. Он отключил ПДА, но прежде, чем уйти… — Шрам жив, но его местоположение я тебе не скажу. Давай сыграем в игру. Я найду тебя, когда придёт время. — С этими словами он исчез в дверном проёме. Его шаги постепенно слились с окружающими звуками. Но Стрельцов до сих пор не мог выдохнуть спокойно. Он лежал, не двигаясь, разглядывая криво вырезанное на животе «Ш Р А М».