Грай

      Каз устало потер переносицу, прислоняясь к стене. Они находились в часовне и ожидали появления Инеж и Аники. Джеспер с Уайленом с интересом разглядывали гостей, которые постепенно занимали свои места. Пространство было тесным и душным, но парень не собирался пропускать церемонию, раз уж его пригласили.              — Это принц Фьерды? — прошептал земенец, кивая головой в сторону, где стоял молодой человек, сопровождаемый парой дрюскелей. Бреккер кивнул. Он уже выяснил, что будущего короля звали Владимир — он принял новое имя, когда официально объявил о дате свадьбы с простой девушкой родом из безвестной деревушки. Девушка — вот это новость, Нина Зеник — по имени Мила Яндерсдат, по слухам, была ведьмой и поклонялась Святым. Кто-то шептал, что она приворожила принца, и Каз почти был готов поверить в эти сплетни, потому что от сердцебитки, повелевающей мертвыми, ожидать можно было чего угодно.              Уайлен нервно косился на дрюскелей, но в самом сердце Равки опасаться охотников на гришей не стоило. Тем более, если те находились под влиянием Нины. К тому же лиц их они тоже не могли узнать — по крайней мере, лиц преступников, ограбивших Ледовый Двор. Разглядывали ли они объявления с назначенной за их головы наградой, когда были в Кеттердаме, оставалось только гадать.              Неподалеку стояли Амита и Толя. С ними Вороны тоже уже успели побеседовать. Шуханец сообщил, что они с послушницей собираются в путешествие и надеются открыть новые земли. Весьма самонадеянно, но почему бы и не попробовать? В конце концов, мир был велик.              Бреккер бродил взглядом по залу, разглядывая гостей. Все они выглядели роскошно. Дорогие наряды переливались золотом, серебром и драгоценными камнями. Фраки и сюртуки лоснились изысканными тканями. Вороны и сами были в костюмах, но жилет Каза ничем не отличался от того, какой он носил обычно. Иногда Бреккер скользил между гостями, незаметно снимая серьги и ожерелья. Это его забавляло. Никто не замечал, как ловкие руки вора неуловимыми движениями уносили драгоценности — а сам Каз через секунду оказывался в другом конце помещения. Голуби словно сами напрашивались, а карманы главного ублюдка Бочки казались бездонными. Каз ощущал в них вес брошей, запонок, часов, колец, заколок и, может быть, золотых пломб.              Наконец, в зал вошла Нина. Она быстро огляделась, подмигнула парню и направилась в сторону своего жениха. Бреккер перевел взгляд на двери, ожидая появления сулийки. Аника быстро шмыгнула внутрь. Она была облачена в легкое зеленое платье в пол, подчеркивающее ее глаза. Волосы девушки были собраны в высокую прическу — в ней сложно было узнать одну из канальных крыс Кеттердама. Каз легко улыбнулся ей, Джеспер галантно подставил локоть.              — Выглядишь прекрасно.              Аника смущенно улыбнулась и опустила взгляд. Следом за ней показалась Инеж — и у Бреккера перехватило дыхание. На девушке было простое синее платье, а распущенные волосы струились вдоль спины. В ней не было ничего необычного, ее наряд и в подметки не годился вычурным одеяниям королевских особ. Но ее вид настолько отличался от того, к которому Каз привык в Кеттердаме, что создавалось впечатление, будто она сошла со страниц какой-то сказки. Сулийка словно светилась изнутри — и была поистине прекрасна. Туго затянутый корсет подчеркивал ее фигуру, а в ямке между ключиц поблескивал скромный кулон. Ее обнаженные руки и плечи казались невероятно интимными. Парень почувствовал, как у него сводит живот.              Инеж подошла к ним, отбрасывая упавшие на лицо волосы, и прошептала:              — Я чувствую себя неуютно. Нина нарядила меня, как куклу.              — Ты выглядишь потрясающе, — улыбнулся Уайлен. Каз уже рассказал парням о Зеник, поэтому ее имя не вызвало вопросов.              — Дамы, — прошептал Джеспер, оглядывая сулийку и Анику. — Мое сердце разрывается от вашей красоты. Боюсь, вы затмите саму королеву.              Девушки синхронно фыркнули.              — Как же сладко ты поешь, — ухмыльнулась Аника. Земенец пожал плечами.              — Я просто говорю правду.              Инеж подняла на Каза неуверенный взгляд. Возможно, ей хотелось услышать от него подтверждение, что она не выглядит глупо, но у парня не находилось слов. Он старался скрыть разрывающее его изнутри восхищение, царапающее глотку. Он не сомневался, что весь вечер будет смотреть лишь на одну девушку. Наконец, парень сглотнул и просто подтвердил слова Джеспера, надеясь, что его голос не звучит как у влюбленного до беспамятства мальчишки.              — Он говорит правду, — слова прозвучали сухо и сдержанно. Бреккер внутренне похвалил себя за самоконтроль. Инеж усмехнулась и встала рядом. Она прочитала в глазах Каза все, что ей требовалось знать.              Спустя какое-то время по помещению пронесся нарастающий гул. Люди начали расступаться, освобождая проход. Тихая музыка, исходившая от спрятавшегося у дальней стены небольшого оркестра, зазвучала громче и торжественнее. Двери церкви распахнулись, и внутрь широким шагом вошел Николай, направляясь к алтарю и священнику. Парень был облачен в синий камзол, расшитый серебряными нитями. Бреккер подумал, что таким образом костюм отсылал на шквальную природу невесты. Корсар занял свое место и возбужденно оглядел толпу, выискивая знакомых. На его лице читались нетерпение и возбуждение. И счастье. Фахи сложил руки у рта и, перекрикивая гомон собравшихся, громко проскандировал:              — Ни траура!              Николай вскинул брови, нашаривая взглядом кеттердамцев, и усмехнулся, прошептав губами: «Ни похорон». Джеспер присвистнул и зааплодировал. Каз ощущал исходивший от парня восторг, который, на самом деле, был заразительным. Волнение перед появлением Назяленской охватило каждого присутствующего, прокатываясь по толпе крупной дрожью. Музыка сменилась, напоминая теперь военный марш, и вдруг резко — все замолчали, оборачиваясь на вход.              Вошла королева. Зоя была облачена в пышное платье, переливавшееся серебром. На ее плечах струилась синяя накидка, расшитая так же, как костюм Николая. Черные волосы были собраны синей лентой, а голову венчала изящная тонкая диадема, выполненная в виде драконьих крыльев. Инеж рядом потрясенно выдохнула, прижимая руки к животу, и подалась вперед, чтобы лучше видеть. Помещение наполнилось гудящим трепетом и напряжением, исходившим от каждого из присутствующих.              Каз удержал в себе фырканье, провожая Назяленскую взглядом. В их короткую встречу днем та назвала босса Бочки жадным крысенышем, а он ее — жалкой ящерицей. Ее ноздри гневно раздулись, и, Каз был готов поклясться, зрачки превратились в вертикальные щелки. Зоя почти зашипела на Бреккера, проклиная святых и Ланцова, который пригласил во Дворец поганого карманника, и лишь деликатный и ловкий маневр Жени позволил избежать неминуемого скандала. Портниха увела девушку на срочную и важную беседу с князем Крыгиным, а Каз решительно вознамерился устроить себе персональную экскурсию в царскую казну: нужно было соответствовать титулу, дарованному королевой.              Она тоже не умела говорить слово «спасибо».              Зоя прошла вперед, величественно вздернув подбородок. Люди почтительно склонялись перед ней, но девушка твердо смотрела перед собой. Ее взгляд был прикован к Николаю. Корсар, в свою очередь, жадно пожирал невесту глазами, запоминая каждую деталь ее облика. Каз, хоть и не переваривал Назяленскую, мог понять его чувства — он так же смотрел на Инеж.              Когда Зоя поравнялась с женихом и священник воздел руки, приступая к церемонии, сулийка схватила Бреккера за руку. Парень переплел с ней пальцы, чувствуя, что девушка дрожит. На ее глазах выступили слезы восхищения. Она искренне радовалась и за Николая, и за Зою, а Каз был рад возможности держать ее ладонь. Вместе с ней не было больше Джорди, не было мертвецов и отвратительной паники, охватывавшей его в присутствии других людей. Инеж внушала спокойствие и разгоняла тьму. Он мог выдержать ее прикосновение — и всю жизнь рядом с ней.              Новобрачные обменялись торжественными клятвами. Священник прочитал речь о долге, взаимопомощи, понимании, уважении, почтении. Любви. Его слова въедались в подкорку. Каз вдруг подумал, что хочет однажды дать свой обет сулийке. Возможно, с меньшим пафосом. Возможно, с большим. Он понятия не имел, что их ждёт в будущем, но не сомневался, что только рядом с ней у него — возможно, если постараться — получится обрести счастье.              Затем Николай нежно поцеловал Зою. Их лица светились от любви. Джеспер рядом шмыгнул носом, и Каз покосился на него, закатывая глаза. Фахи обнимал Уайлена, у которого на щеках тоже блестели слезы. Бреккер покачал головой. Церемония действительно была красивой и торжественной — и заслуживала соответствующей реакции.              После того, как священник объявил Ланцова и Назяленскую мужем и женой, толпа взорвалась радостными криками. В воздух полетели шляпы. Зал загудел от волны бурных эмоций. Зоя величественно оглядела собравшихся и царственно вскинула руку. Медленно — толпа стихла. Королева обернулась к супругу, и он опустился перед ней на одно колено. Девушка дождалась, пока в воздухе не повисла полная тишина, и громко и четко произнесла:              — Как королева Равки, я короную тебя, муж мой. Клянешься ли ты править народом согласно законам и обычаям?              — Клянусь, — громко ответил Николай, и его голос разнесся под сводами часовни.              — Клянешься ли опираться в своём суждении на справедливость и милосердие?              — Клянусь.              — Клянешься ли править мудро и честно, прислушиваться к гласу подданных и хранить верность своей стране?              — Клянусь!              Зоя изящно шевельнула рукой. К ней подбежал один из слуг, сжимая в руках красную бархатную подушку, на которой лежала массивная золотая корона, которую Николай уже когда-то носил. Королева взяла ее и торжественно надела на голову мужа. Затем отстегнула с плеч мантию и накинула ее на корсара, прикрепляя к костюму.              — Встань же, король Николай, со мной рука об руку, и начнётся с этого момента наше справедливое правление!              Ланцов поднялся, окидывая разразившуюся радостными криками толпу победным взглядом. Его глаза сияли, а на губах играла пьяная улыбка. Зоя переплела их пальцы и подняла в воздух руки, позволяя собравшимся бесноваться. Стены часовни дрожали от распиравших ее криков. Джеспер рядом свистел, а народ скандировал:              — Слава Его Величеству! Слава Ее Величеству!              Каз изогнул бровь, чуть усмехаясь, и почтительно склонил голову, когда встретился со взглядом короля. Торжественная часть была окончена.              Постепенно все переместились в Большой дворец, заполняя зал для приемов. Королевская чета заняла свои места возле тронов, принимая поздравления. Каз продолжал сжимать руку взволнованно дышавшей Инеж, когда к ним подплыла Нина в сопровождении пары гришей, облаченных в синие кафтаны. Зеник изогнула бровь при виде переплетенных пальцев сулийки и босса Бочки и ухмыльнулась.              — Господа, позвольте представить вам Адрика Жабина и Леони Хилли. Без них я бы погибла во Фьерде, — затем она представила Воронов и улыбнулась. — Без них я бы погибла в Кеттердаме.              Джеспер поперхнулся шампанским и подался вперед, когда Зеник представляла своих спутников.              — Как ты сказала? Хилли?              Девушка улыбнулась и кивнула.              — Необычная фамилия. Я взяла ее в честь одной зовы, когда-то спасшей мне жизнь.              Земенец удивленно вскинул брови и прошептал осипшим голосом:              — Ее, случайно, звали не Адити?              — Да, — нахмурившись, Леони внимательно посмотрела на парня. Тот взмахнул руками, расплескивая шампанское, и прижал ладони к груди.              — Святая тетя Ева! — воскликнул он. Уайлен недоуменно покосился на парня.              — Что происходит?              Фахи растянул губы в широкой улыбке и покачал головой.              — Как же тесен мир, — затем он выдохнул и как будто расслабился, но его глаза страстно загорелись. — Нам с тобой найдется, о чем поговорить, Леони.              — У нас языки отсохнут, — довольно согласилась Нина.              Затем они общались, делились новостями, сплетнями и историями, пересказывая о своих приключениях. Впрочем, подробности никто не раскрывал, но Зеник сразу создала весьма доверительную атмосферу.              Каз по большей части молчал, наблюдая за потоком гостей, скользивших мимо и сменявших друг друга. Джеспер отошел в сторону вместе с Леони и Адриком, Уайлен направился к Амите и Толе. Нина, покосившись на Каза, отвела в сторонку Инеж, когда у нее закончились общие вопросы. Бреккер устало выдохнул, не сомневаясь, что сулийку ожидает очередной долгий допрос с пристрастием. Он был рад видеть Зеник, но иногда ее присутствие ощущалось очень утомительным.              Парень отошел к одной из альков и спрятался в нише стены, издалека наблюдая за праздником. В какой-то момент к нему подошел Николай.              — Ваше Величество, — Каз поднял руку, отдавая честь двумя пальцами. — Кланяться я перед тобой не буду.              — Больно надо, — фыркнул король. — Наслаждаешься праздником?              Бреккер изогнул бровь, обводя взглядом толпу, и усмехнулся. В его карманах ощущался вес бриллиантов и золота.              — В какой-то мере.              — Это ты еще не видел шоу, запланированного гришами во дворе. Оно начнётся с минуты на минуту. Советую поспешить занять выгодные места.              Парень кивнул. Он не сомневался, что вечер только начинается. Николай огляделся и шагнул ближе, понижая голос.              — Слушай, насчет Алины. Ты же понимаешь, что этот секрет должен остаться секретом?              Каз бросил на Ланцова холодный взгляд.              — Я многое понимаю. Не беспокойся. Мне просто нравится обладать информацией.              — Я это знаю, — улыбнулся Николай. — И я доверяю тебе, правда. Кто бы что ни говорил, — парень уловил тонкий намек на новоиспеченную супругу, — ты — человек слова. И я благодарен тебе. За все. Если тебе что-то будет нужно — только скажи. Корона в долгу перед тобой.              Бреккер поиграл пальцами, постукивая по набалдашнику трости, и задумчиво посмотрел на короля, изгибая уголок губы в усмешке. Затем поднял руку и легко щелкнул Николая по массивному золотому ободу на его голове.              — Ты ведь помнишь, что с такими высказываниями нужно быть осторожным? Я ничего не забываю.              Ланцов рассмеялся.              — Я понимаю. И я не отказываюсь от своих слов.              Он кивнул, прощаясь, и отступил. Каз окликнул его в последний момент.              — Пират! — Николай обернулся, закатывая глаза, и Бреккер серьезно кивнул ему. — Поздравляю с супружеством. Вы прекрасно смотритесь вместе, — затем он сделал неуловимый жест рукой — и на его предплечье золотым отблеском сверкнул обруч королевской короны. — Полагаю, это я могу оставить себе? Ты ведь предлагал мне ее?              Ланцов с удивленным вскриком схватился за голову, чтобы обнаружить, что венчает ее одна из дорогих подставок под подсвечники, неведомым образом заменившая царственную регалию. Босс Бочки насмешливо наблюдал, как лицо короля бледнеет, зеленеет и краснеет, сменяя рад эмоций — от ужаса до восхищения.              — Святые, как ты это сделал?              Каз пожал плечами, махнул рукой — и корона исчезла, словно ее не бывало. Николай отбросил бесполезный обруч подсвечника и рванул к парню, понижая голос:              — Зоя сожжет тебя заживо, если узнает об этом, Бреккер. Она и так не была довольна твоим присутствием во Дворце. Ради твоей же безопасности и моей собственной жизни, верни корону, мерзавец!              Каз криво улыбнулся.              — Я ведь говорил, что ничего не забываю. В том числе, когда мне лгут и недоговаривают.              Он замолчал, позволяя корсару самому догадаться. Ланцов нахмурился, разглядывая застывшее лицо Бреккера, а затем его брови взметнулись вверх.              — Только не говори, что ты до сих пор злишься, что я не сразу сказал тебе о способностях Амиты.              Парень изогнул бровь и снова извлек корону из пустоты. Он играл с королем, как фокусник играет с ребенком.              — Не стоит лгать мне и недооценивать меня. Зоя сожжет тебя заживо, если узнает об этом.              — Я бы посмеялся, если бы не ощущал, что меня вот-вот хватит инфаркт.              Каз махнул рукой, ловко перебрасывая корону Николаю. Если бы он действительно хотел украсть ее, тот никогда бы об этом не узнал. Но она не была ему нужна, даже в качестве глупого трофея или, тем более, символа. Скорее, Бреккер презирал этот кусок драгоценного металла, за который многие были готовы рвать глотки. Он не считал себя королем. Это была ошибка Пекки Роллинса. Глупая, бесславная, опрометчивая. Ошибка, которой он умело воспользовался. Бочка не принадлежит королям, ей правят исключительно ублюдки.              Ланцов поймал золотой обруч и обеспокоенно оглядел его, раздумывая, стоит ли проверить на зуб, не подделка ли это.              — Береги ее. Она досталась тебе с трудом.              — Ты про корону или королеву?              Каз пожал плечами, и Николай усмехнулся.              — Ты настоящий подонок из Бочки, Каз Бреккер, — произнес он, возвращая регалию на законное место.              — Этим я и хорош.              — Полагаю, мне стоит направить усиленную охрану к сокровищнице?              — Можешь не утруждаться. Я уже осмотрелся. Паршивая стража, паршивые замки.              Николай застонал, устало протирая руками лицо и вознося всем святым молитву, чтобы Равка не стала государством-банкротом за одну ночь. От главного ублюдка Бочки не стоило ожидать меньшего.              — Зоя никогда не должна узнать об этом.              — Не поверишь, но я придерживаюсь той же позиции, — Бреккер помнил презрительный и гневный взгляд Назяленской, который ничуть не потеплел с их последней встречи в Кеттердаме, несмотря на значительную роль парня в участии в спасении мира — или, по крайней мере, самой Зои. Он еще хотел пожить на этом свете.              Король вскинул брови и покачал головой, махнув рукой. Потом он ушел, а Каз выбрался из своего убежища и отправился на поиски Инеж.              Он нашел ее в оранжерее. Девушка оттащила его в тень айвового куста, подальше от толпы, и обняла. Парень осторожно коснулся ее обнаженной спины, жалея, что на ладони натянуты перчатки, но снимать их не стал: слишком велик был риск столкнуться с кем-нибудь еще. Даже если присутствие сулийки его больше не волновало — точнее, волновало, но в совершенно новом ключе, — чужие прикосновения все еще вызывали дрожь и отторжение.              После шоу и обескураживающего пиршества, когда Каз ощущал, что готов валиться с ног от усталости, они направились в покои. Искать Джеспера и Уайлена казалось бессмысленным, поэтому парень и девушка удалились вдвоем, сбегая от шумной толпы. Как только они оказались наедине в тишине комнаты, Бреккер стянул перчатки и осторожно провел ладонями по нагим плечам сулийки. Та вздрогнула и порывисто вдохнула, откидывая голову и позволяя пальцам Каза скользить по ее ключицам.              Он хотел сделать это весь день. При каждом взгляде на Инеж его разрывало от желания коснуться ее и исследовать каждый дюйм ее кожи. Парень склонился, прижимая губы к пульсирующей вене у нее на шее. Сулийка обхватила его руками, зарываясь пальцами под полы жилета. Трепет и восторг. Бреккер почувствовал, как его охватывает желание. Между ними еще не было близости в известном всем ключе, потому что каждый из них не был готов. Инеж пережила кошмар в «Зверинце». Каз только-только смог преодолеть свой тошнотворный ужас от соприкосновения с чужой — ее — кожей. Обычно они ограничивались объятиями, позволяя рукам гладить тела друг друга. И жаркими поцелуями, которые всегда завершались сбившимся дыханием и затуманенным взглядом.              Но сегодня парень почувствовал, что этого недостаточно. Он желал Инеж. Страстно, до потери пульса. Он хотел ощутить ее кожу на своей, почувствовать ее вкус. Без паники, без проклятой дрожи и удушливого страха. Он хотел быть с ней, принадлежать ей. Он хотел, чтобы она принадлежала ему.              Каз завел руки ей за спину и потянулся к шнуркам корсета, слегка ослабляя его. Девушка замерла, и парень тоже остановился. Он тяжело дышал, ощущая, как желудок сворачивается комом. Сердце вырывалось из грудной клетки. Но он ждал, пока она подтвердит, что тоже готова.              Сулийка заглянула ему в глаза и медленно обхватила ладонями его лицо. Встала на цыпочки, прижимаясь губами к его губам. Нежно, едва уловимо. Словно трепет крылышек мотылька. Затем она отстранилась и, развернувшись к парню спиной, прошептала осипшим голосом:              — Продолжай.              И он продолжил, словно завершая начатое когда-то очень давно, висевшее между ними и ожидавшее своего часа. Каз склонился над ней практически со стоном, целуя в плечо, и принялся быстро расслаблять завязки, разбирая крепление. Ловкие пальцы вора умело справлялись с незнакомым механизмом. Корсет упал на пол, утягивая за собой юбку платья. Инеж выдохнула, оборачиваясь и представая перед Бреккером в первозданном виде. Почти. Парень изогнул бровь, окидывая девушку взглядом: ее правое бедро обхватывал ремешок, к которому крепилось два кинжала. Сулийка заметила, куда он смотрит, и пожала плечами:              — Я не хотела оставаться совсем беззащитной.              Каз покачал головой, притягивая ее к себе. Ему не нравилась мысль, что она может быть беззащитной. Он был готов поклясться своей жизнью, что обеспечит ее безопасность, чего бы это ему ни стоило. Его сердце изнывало.       Девушка была покрыта шрамами. Какие-то из них были едва заметны, какие-то багровели бугристыми полосами. Шрам, оставленный ножом Омена, был самым страшным. Парню хотелось обвести каждый из ее шрамов губами.       Она больше не будет страдать.              Инеж подняла руки, стягивая с парня жилет, и принялась расстегивать пуговицы рубашки. Когда ее холодные пальцы коснулись его обнаженной груди, Бреккер замер, прикрывая глаза. На секунду он ощутил прежний страх, но волну изматывающего ужаса тут же накрыла другая — вожделения. Сулийка была перед ним, она была с ним.              — Каз? — позвала девушка.              Парень открыл глаза, встречая ее встревоженный взгляд, говоривший о ее чувствах больше сотни слов. Инеж аккуратно провела ладонью по его животу, позволяя привыкнуть к ощущениям, но, на самом деле, этого не требовалось. Каз вдруг понял, что всю жизнь ждал этого момента. Мир схлопнулся до одного человека — Инеж. Она была всем. Она вытащила его со дна. Она была спасением.              Бреккер выдохнул, испытывая мощное, плавящее его чувство. Он так давно этого хотел. Так мучительно, безнадежно. Словно умирал от жажды. По его крови расползался жар, а тело ломило ширококостным хрустом.              Глаза Инеж — теплые, живые, искренние, прекрасные — заглядывали прямо в душу. Она видела его — видела Каза Ритвельда, который, казалось, давно сгнил в той злополучной канаве. Она распускалась в нем, как цветок. Как весна. Как что-то новое — прямо в сердце, истекающем кровью.              Она была с ним.              — Я люблю тебя, — прошептал парень. Слова сорвались с языка, словно пломбы, выпуская наружу все, что он сдерживал в себе долгие годы. Любовь затопила его до самых краев.              — Знаю, — улыбнулась Инеж и подалась вперед, сливаясь с ним в поцелуе. Кожа коснулась кожи.