Грай

      Когда Зоя спала, она выглядела умиротворенно. Морщинка между бровей разглаживалось, и все лицо словно светилось. Николай осторожно поднял руку и нежно провел пальцами по волосам девушки, стараясь не разбудить ее. Он был готов любоваться ей вечно. Он так мучительно по ней соскучился, что теперь время рядом с ней словно неслось галопом. Хотелось остаться в этом мгновении навсегда — растянувшись в уютной кровати вместе с любимой.              Они лежали в королевских покоях, когда-то принадлежавших самому корсару. Мягкая перина пуховых одеял приятно проминалась под телом. Мало что могло сравниться в роскоши с царской постелью, особенно когда в ней находилась Назяленская.              Тусклого предрассветного света едва хватало, чтобы различать очертания предметов мебели в комнате, но Николай уже привык и почти не напрягал глаз, изучая лицо Зои. Густые темные ресницы едва заметно трепетали.              Парень не помнил, что его разбудило. Он резко проснулся посреди ночи, взбудораженный каким-то непонятным внутренним ощущением. Сердце колотилось, словно ему снился кошмар, но корсар не помнил сна. Он поворочался, но уснуть обратно не удалось — поэтому он просто лежал, разглядывая потолок и Зою, пока солнце медленно поднималось за окном.              С момента их возвращения прошла лишь пара дней, за которые парень успел наведаться в Лазлайон, познакомиться с кергудами и новыми гришами, пообщаться с Бергином, которому не терпелось выяснить подробности жизни в Кеттердаме. Толя сообщил, что хочет покинуть дворец и пуститься в путешествие вместе с Амитой. Эта новость была неожиданной, но Николай мог понять шуханца. Он бы и сам с удовольствием отправился в долгое плавание вместе с Зоей, если бы не его любовь к стране — и девушке, лежащей рядом. Корсар согласился подобрать достойную команду и снарядить «Волк волн», но попросил Толю задержаться, пока они не завершат эту геройскую миссию по спасению Дарклинга. Возможно, это было чересчур эгоистично с его стороны, но парню тяжело было так просто отпускать друга. С другой стороны, приказывать ему он тоже не мог. Хотя шуханец и согласился со справедливостью аргументов, теперь Николай испытывал ноющее чувство вины.              Назяленская занималась королевскими делами, совещалась с Малым советом, министрами и политиками, погруженная в отношения с Керчией, Шуханом и Фьердой. Несмотря на то, что глобально самое страшное осталось позади, Равка все еще была погружена в переплетения интриг. Не все были довольны новой королевой-гришом-сулийкой — и с этим Зое тоже приходилось бороться, но она замечательно справлялась.              Анику Николай отправил в дом Керамзина, лично представив кеттердамку Алине и Малу. Девушка не была верующей и не могла узнать в скромной хозяйке приюта живую Святую, поэтому это представлялось отличным решением. Оставлять ее во дворце казалось и неправильным, и опасным. Аника и так тяжело переживала отбытие из дома. Корсару не хотелось запирать ее в золотой клетке, тем более, что кто-то из кеттердамских шпионов, которых тут было предостаточно, мог ее узнать. А в Карамзине она могла не только спрятаться, но и действительно быть полезной — а это было важно для потерявшего все человека, Николай знал это по себе. В конце концов, у девушки был опыт общения с осиротевшими, непослушными, трудными детьми.              Алина встретила девушку с радостью и приняла с теплом. Парень не сомневался, что та прекрасно уживется вместе с четой Думкиных — и, может, даже, организует небольшую фракцию местных Отбросов. Этой стране определенно не хватало своего «Клуба Воронов».              Демон внутри что-то неразборчиво проворчал, наполняя тело гудением, и Николай сосредоточился на ровном дыхании королевы. Она лежала на животе, вытянув руку. Ладонь девушки покоилась на обнаженной груди парня, и он старался особо не шевелиться. Ему нравилось чувствовать тепло ее пальцев над своим телом.              Неожиданно Зоя резко сжала кулак, впиваясь ногтями в кожу, и закричала. Николай вздрогнул и подскочил, склоняясь над Назяленской.              — Эй, ш-ш, все хорошо, — корсар обхватил ее за плечи, прижимая к себе, и зашептал на ухо успокаивающие слова. Девушка дернулась, пытаясь вырваться, и проснулась, отпихивая от себя парня, но он не отпустил ее, продолжая покачивать. — Тебе приснился плохой сон.              Зоя застонала, расслабляясь. Ее трясло. Николай зарылся носом в ее растрепанные волосы и поцеловал в макушку.              — Это снова он, — прошептала она дрожащим голосом. — Святые, почти каждую ночь я чувствую его боль. Пора покончить с этим.              Корсар согласно кивнул. Пояснений не требовалось. Назяленская все чаще и острее ощущала муки Дарклинга, словно тот знал, что его освобождение где-то совсем рядом — и поторапливал ее таким мучительным способом.              — Значит, сделаем это сегодня.              Он принес ей долгожданное сердце Санкт-Феликса — больше ничего не требовалось. Они могли отправиться в Сикурзой хоть сейчас. Лишь бы это сработало. Николай не до конца верил, что Улла и вправду им помогла. С другой стороны, причин сомневаться в честности святой тоже не было. Оставалось лишь поверить, что это сработает.              Зоя заворочалась, поворачиваясь в кольце рук корсара, и прижалась к нему грудью. Он притянул ее к себе, опускаясь на подушки и не размыкая объятий. Девушка устало вздохнула.              — Сегодня.              Они лежали, прислушиваясь к дыханию друг друга, пока солнце не взошло полностью. Николай поглаживал волосы Назяленской, чувствуя, как ночное напряжение ее отпускает. Кожа у девушки была нежной и бархатистой. Иногда корсар сомневался, что она действительно находится рядом с ним — так она была неуловимо прекрасна. Словно потустороннее создание. Возможно, в этом имелась крупица истины.              После скромного завтрака из вареных яиц, ржаного хлеба и селедки — Николай готов был поклясться, что соскучился по соленой рыбе после стольких порций вяленого мяса — парень быстро собрал сумку, проверив, что драгоценный груз на месте, и встретился с Зоей неподалеку от ее теплицы. Девушка была облачена в привычную черную броню и ожидала его, решительно вздернув подбородок.              — Ты готов?              Она не спрашивала, пойдет ли он с ней — знала, что этот вопрос даже не будет обсуждаться. Безусловно, королева могла и сама отправиться в древний монастырь в горах: она знала дорогу, была сильна и независима. Но Николай ни за что не отпустил бы ее одну — это она тоже знала. И, возможно, ей требовалась банальная человеческая поддержка, но в этом Назяленская никогда бы не призналась.              — Я всегда готов, любовь моя.              Зоя улыбнулась и закатила глаза.              — Посмотрим, как ты запоешь, когда я сброшу тебя.              — Тогда я просто расправлю свои крылья, — корсар сверкнул глазами, хитро усмехнувшись. Он уже привык с своему демону.              Королева поджала губы. Ей не особо нравилось, что Николай жил, наполненный тьмой Дарклинга, но сам парень нашел общий язык с монстром. И, более того, он ему доверял. Он понял это тогда, в пещере, когда в насланном наваждении демон уступил контроль, сливаясь с его телом, и позволил миражу Зои пронзить их сердце. Он навсегда стал его частью — и это просто нужно было принять.              Назяленская дернула плечом и велела отойти, после чего ее тело задрожало, покрываясь мелкой рябью и словно размываясь в очертаниях. Затем девушку замерла на секунду, и в следующее мгновение ее будто накрыло образом, вырвавшимся из ее груди — стремительно, резко, моментально. Она обернулась драконом так быстро, что невозможно было разглядеть трансформацию. Секунду назад перед корсаром стояла Зоя-человек, а в следующую — над ним расправила крылья королева-дракон, сверкая обсидиановой чешуей и серебристыми глазами. Ящер склонил голову и прижался к земле, издав утробное урчание.              Николай выдохнул, ощущая, как часто бьется его сердце. Он видел Зою в этом обличии лишь дважды — и каждый раз его пробирали дрожь, трепет, восторг. И первобытный ужас перед страшным огромным зверем.              Дракон раздул ноздри, с шипящим звуком выпуская струйки горячего пара, и корсар услышал в голове раздраженный голос Назяленской: «Так и будешь столбом стоять? Не пялься». Парень широко улыбнулся.              — Как прикажете, моя царица.              Он приблизился к Зое, проводя рукой по жесткой чешуе, крупными звеньями покрывавшей ее новое тело. Девушка склонила спину в бок, вытягивая крыло, и Николай, убедившись, что сумка надежно закреплена, взобрался на спину дракона, цепляясь за раковистые изломы шкуры.              — А за что держаться? — спросил он недоуменно, устраиваясь в ямке изгиба шеи и растерянно оглядываясь. — Надо бы соорудить для тебя седло…              Зоя заворчала, отчего ее тело затряслось, и корсар почувствовал, как дрожит, наполненный вибрациями звука ее голоса. «Я сама тебя оседлаю». Губы парня растянулись в широкой улыбке от двузначности высказывания. Назялинская и сама быстро уловила двойной смысл своих слов и раздраженно взмахнула крыльями, заставив Николая пошатнуться и припасть к ее шее. «Не зли меня, иначе я тебя никогда не оседлаю».              — А вот это уже удар ниже пояса.              Дракон присел, напрягая лапы, и в следующую секунду взлетел. Корсар в панике обхватил его руками, но размаха явно не хватало. Оставалось только молиться о том, чтобы не свалиться.              Зоя стремительно набрала высоту. Внизу замелькали деревья, деревушки, похожие на мельтешащих муравьев люди. Полет на спине ящера нельзя было сравнить с полетом на флайере, где машиной управлял человек. Зверь норовисто ловил встречные потоки ветра, проваливаясь в воздушные ямы, и летел так быстро, что дыхание перехватывало. Зная характер Назяленской, Николай подумал, что она и вправду может его сбросить.              Решение добираться до монастыря в облике дракона, несмотря на то, что так они могли привлечь нежелательное внимание, казалось оправданным. Теперь, когда они знали, что монастырь надежно охраняется древним орденом, а желание достичь цели было таким неистовым, было бы глупо утруждать себя ненужными мерами безопасности. В конце концов, весь мир знал о королеве-драконе. Могла же она просто захотеть размять крылья, скрываясь от чужих глаз?              Они быстро отдалялись от города, минуя небольшие поселения и приближаясь к вечным снегам высоких гор Сикурзоя, граничащих с Фьердой. Женя осталась во дворце за главную, согласившись поддерживать порядок, пока они не вернутся. Зоя не была уверена, что все пойдет гладко, и Сафина согласилась, несмотря на то, что хотела присутствовать во время освобождения Дарклинга. Долг перед страной был превыше. К тому же, Назяленская обещала все передать в подробностях.              Полет длился несколько часов. Николай успел окоченеть, задыхаясь от стремительного потока воздуха, бьющего в лицо. Место в изгибе шеи дракона оказалось, на удивление, безопасным. С обеих сторон спину защищали могучие крылья, а голова Зои не давала свалиться вперед. Корсар испытывал восторг, любуясь открывающимися видами, и даже заледеневшее тело не умаляло трепета перед величием дракона и его полета.              Попытки завести беседу парень бросил, когда понял, что все его слова тонут во встречных порывах ветра. В какой-то момент девушка начала снижаться, и Николай узнал знакомую горную тропинку, ведущую к монастырю, по которой они когда-то взбирались на горный гребень. Внизу раскинулась долина, укутанная серебристым туманом и опоясанная увенчанными снегом пиками Сикурзоя. Корсар разглядел знакомые горные озера, поблескивающие, как замерзшие монеты. Стада лохматых бизонов видно не было: видимо, они сообразили, что в заснеженных холмах им весны не дождаться, и ушли искать лучшей жизни. Николай не мог их за это винить.              Зоя приземлилась, жестко касаясь лапами земли, и Николай подскочил, заваливаясь на бок. Девушка подняла крыло, удерживая его на спине, и пригнулась. Корсар потешил себя мыслью, что виновато. Он слез, погружая ноги, обутые в меховые сапоги, в снег, и крепче закутался в тулуп.              — Почему все эти монастыри всегда погребены под завалами снега? — пробормотал парень, наблюдая, как дракон перед ним дрожит и съеживается до человеческих размеров. В следующую секунду Назяленская взмахнула волосами, отбрасывая их за спину, и пожала плечами.              — Может, так до них сложнее добраться? Не каждый выдержит долгое путешествие через ледники.              — Чего не сделаешь ради любви?              Они направились в сторону туннеля, вход в который был обтесан изысканным фасадом из арок и фриз, украшенных резьбой, изображавшей историю первых Святых. Серый камень строения сверкал, отражая солнечный свет, и переливался вместе с бликами сияющего снега. В нос ударил знакомый сладковатый запах.              Николай знал, что увидит впереди. Крону огромного ясеня он заметил еще в небе, с высоты драконьего полета. Дерево действительно было огромным и величественным. Парень достал автоматический фонарь — сувенир от Уайлена, — который через толстую линзу испустил яркий луч света, подчиняясь реакции смешанных реагентов в склянке. Они прошли по темному проходу и оказались на круглой поляне. Здесь, к удивлению корсара, снега уже не было, хотя в прошлый раз он мягко устилал землю. Теперь под ногами зеленела сочная трава, казавшаяся невероятно неуместной и созданной искусственно.              Из окружавших их каменных стен, усыпанных полукруглыми нишами, похожими на сотни голодных ртов, вдруг выступили люди, облаченные в алые шелка. Они замерли в ожидании, от чего Николай почувствовал себя словно под прицелом.              К ним приблизилась женщина с черными волосами, уложенными тремя косами вдоль спины. Парень узнал ее. Монахиня посмотрела на Зою и улыбнулась, переступая босыми ногами. Ее глаза цвета молодой листвы, такие необычные для шуханцев, заблестели.              — Nae brenye kerr, eld ren.              Девушка улыбнулась в ответ.              — И я рада вас видеть.              Монахиня почтительно склонила голову и перевела взгляд на сеть мощных толстых корней, раскинувшихся от основания ствола ясеня. Высоко вверху сплелись в купол, почти накрывший поляну, колючие ветви, усеянные алыми цветами и шипами длиной в несколько ладоней.              — Ты нашла сильное сердце?              — Я надеюсь на это.              Зоя шагнула вперед, но монахиня предупреждающе вскинула руку.              — Ты хорошо обдумала свое решение, девочка? Пути назад не будет.              Николай посмотрел на Назяленскую. На ее лице быстро сменился ряд эмоций: смятение, смущение, страх и, наконец, решимость. Девушка вздернула подбородок и выдохнула.              — Я обдумала. Святые знают, сколько я думала, обсуждала это с Женей и Алиной. Меня мучают сомнения. Как я могу быть уверена в том, что решение правильное? — она беспомощно обернулась на корсара. — Но я должна попробовать, чтобы узнать. Иначе я просто не смогу жить спокойно. Он не даст.              Николай быстро покосился на монахиню и пробормотал:              — Это она про Дарклинга, не про меня.              Женщина грустно улыбнулась, кивая.              — У тебя добрая душа и чистые намерения. Ты права, что сомневаешься. Ты права, что хочешь узнать, — она отступила, скрываясь в тени кроны дерева, и прошептала: — Дай знать, как будешь готова.              Назяленская обхватила себя руками. Николай подошел к девушке, обнимая ее сзади, и уткнулся носом ей в шею.              — Ты всегда можешь передумать.              — Нет, для этого уже поздно, — покачала головой та. — Пан или пропал.              Они простояли так пару минут. Зоя собиралась с силами, готовясь к встрече с Беззвездным Святым, и медленно дышала, успокаивая сердцебиение. Корсар поддерживал ее, ощущая важность момента. Пан или пропал. Это решение было сложным, но верным, даже если сама королева сомневалась. Николай видел, как она мучается. Незаметно для себя самой она все больше погружалась во тьму, впитывая в себя боль Дарклинга, все чаще предавалась мрачным мыслям и дурному настроению. Александр нуждался в спасении — и Зоя вместе с ним.              Наконец, девушка выдохнула и кивнула.              — Я готова.              Николай разомкнул руки и достал из сумки мраморный ларец, передавая его Назяленской. Из темных ниш на поляну легко скользнули силуэты, облаченные в красный шелк. Те же мужчины и женщины, что и в прошлый раз, окружили ствол дерева и переплетения его корней.              — Подойди, дитя.              Монахиня поманила девушку, указывая ей на место напротив ясеня. Корсар заметил на стволе отпечаток ладони и вздрогнул, следуя за Зоей. Внезапное осознание, что Дарклинг был здесь все это время, запечатанный в темнице дерева, заставило демона внутри съежиться, болезненно сжимаясь вокруг сердца. Николай выдохнул, ощущая волнение монстра, его страх и печаль. Скоро все закончится. Парень вдруг подумал, чем это обернется для демона. Он никогда всерьез не размышлял, что произойдет с ним, когда Беззвездный освободится.              Что вообще произойдет?              Дарклинг снова будет терроризировать Равку? Начнётся новое противостояние? Он вновь подчинит себе монстра в его теле?              Николай сжал зубы. Что бы ни случилось, он узнает об этом первым. Отступать было поздно.              Монахи склонились над деревом, прижимая к нему ладони, и ствол задрожал. Ветви, извиваясь, поползли в стороны, словно гремучие змеи, с глухим скрежетом преодолевая сопротивление земли.              — Действовать нужно будет быстро, — сообщила монахиня, и Зоя подобралась, принимая уверенную позу. Она открыла шкатулку, с некоторым отвращением разглядывая покрытое блестящей пленкой сердце, а затем достала его, слегка сжимая в кулаке, и отбросила ларец в сторону: больше он не был нужен. — Мы откроем проход. Ты заберешь Александра, — женщина кивнула Николаю и вновь обратилась к Назяленской, — а ты поместишь на шип новое сердце. Как только Дарклинг освободится, тлен вырвется наружу и будет расползаться по миру, пока портал вновь не будет запечатан. На счету каждая секунда.              Девушка кивнула. Корсар сглотнул. Ничего сложного. Они справятся.              Монахи сосредоточились — и кора ствола покрылась трещинами, расступаясь. Ветви дерева подались вперед, обнажая тощую фигуру, погрязшую в темноте. Несколько мгновений Николай с удивлением разглядывал Юрия — Дарклинга. Тот застонал, открывая глаза, и его губы искривились в болезненной усмешке.              — Зоя, — прохрипел он. — Я не ждал тебя. Ты умеешь удивлять.              — О, ты меня ждал, — процедила сквозь зубы Назяленская, поднимая руку с сердцем Феликса. — Ты с самого начала знал, что так будет. Иначе не согласился бы на это.              Беззвездный грустно покачал головой.              — Моя дорогая Зоя… Я сделал это ради страны. И ради тебя. Ради каждой души, обреченной страдать на этой земле. Я сделал это ради любви.              — Ты не знаешь, что такое любовь, — возразила девушка, но ее голос дрогнул. Лицо Дарклинга было искажено мукой. Он говорил тяжело, с придыханием, точно каждое слово давалось с невыносимой болью. Что-то клокотало в его хрипевшей глотке.              — Любовь — это всё.              Николай выдохнул и рванул вперед, хватая Александра за плечи. Хватит разговоров. Дарклинг отлично умел заговаривать зубы.              — Мы здесь не ради приятной беседы, — пробормотал парень, подтягивая на себя тощее тело. Шип, державший Беззвездного, с громким хлюпом покинул сердце мужчины, и тот повалился на корсара с облегченным стоном.              В ту же секунду поляна сотряслась от глубокого подземного толчка — и из ясеня густым потоком хлынули темные тени. Александр сморщился, поднимая руки, и остановил волну тлена, скрипнув зубами. На его лбу вздулась вена.              — Зоя! — взревел Николай, оттаскивая мужчину в сторону. Назяленская, удивленно и испуганно замершая, сорвалась с места и кинулась к дереву, водружая на шип сердце Феликса. В тот же момент Дарклинг издал усталый вздох.              — Спасибо, — прошептал он и безжизненно обмяк в руках корсара. Парень удивленно посмотрел на тело, но не успел сообразить, что произошло. Сдерживаемые Александром тени вдруг хлынули на него, полностью обволакивая и закрывая обзор. Парень метнулся в сторону, но перед глазами была лишь тьма. Тело Дарклинга рассеялась в его руках. Корсар не видел этого, но почувствовал, как его пальцы, секунду назад сжимавшие плоть, теперь хватают пустоту.              Тьма наполнила его, проникая в каждую клеточку тела. Демон внутри завыл — и Николай вдруг почувствовал прилив сил, словно тьма, наполнявшая его, была жизненной энергией. Он поглощал ее, ощущая экстаз. Капля за каплей — тело впитывало в себя тени, насыщая монстра и наполняя парня легкостью, уверенностью и восторгом. Настоящая эйфория.              Внезапно тьма рассеялась. Николай обнаружил, что стоит на коленях. Зоя кинулась в нему, обхватывая руками голову Ланцова. Ясень за ее спиной возвышался величественно и непоколебимо. На стволе не было никаких разломов.              — Что случилось? — вскрикнула девушка, обращаясь к монахине. — Где Дарклинг?              — Он истлел, — ответила та. — Поглотил вырвавшийся тлен и, наконец, обрел покой.              Корсар поднял голову, обращая к женщине испуганное лицо. Демон внутри больше не ворочался. Николай вообще не ощущал монстра так, как раньше — не было свернувшегося комка, ноющего под сердцем и молящего о свободе. Но монстр никуда не исчез — парень чувствовал это. Демон слился с ним, наполняя все его тело. Каждую молекулу, каждый атом. Он поглотил Дарклинга.              Николай ощущал в себе его силу.              — Что случилось со мной? — прохрипел парень. Монахиня внимательно на него посмотрела и улыбнулась.              — Такая сила, какой обладал Александр, не может просто исчезнуть. Она стара, как само мироздание. Она потянулась к твоей тьме.              — Подобное притягивает подобное, — пробормотала Зоя. Женщина кивнула.              — И что теперь будет? — парень сглотнул, ощущая головокружение. К такому он точно не был готов. Такую вероятность он никогда не рассматривал.              — Ты притянул в себя силу. Что ты будешь с ней делать — зависит от тебя.              Корсар сосредоточился на ощущении Зоиных рук, сжимавших его, и глубоко вдохнул. Он не понимал, что это значит — что это меняет. Он чувствовал себя прежним, и даже лучше. Полным энергии. Цельным.              — Думаю, у меня будет время, чтобы разобраться, — пробормотал он. Монахиня вдруг усмехнулась:              — Все время мира. Твоя жизнь будет долгой. Очень долгой.              Николай моргнул, осмысляя ее слова, и растянул губы в широкой улыбке, переводя взгляд на Зою.              — Ты теперь от меня не отделаешься.              Назяленская внимательно на него посмотрела. Беспокойство на ее лице быстро сменилось удивлением, а затем — радостью.              — Я уж найду способ, ты мне поверь.              — И почему это заставляет меня чувствовать себя самым счастливым человеком на свете?