Грай

      Попутный ветер ласково ерошил волосы Тамары, и Толя не мог перестать любоваться сестрой. Та подозрительно покосилась на брата и отодвинулась в сторону, скользнув вдоль борта «Волка Волн».              — Чего ты так пялишься?              — Просто я по тебе соскучился, — улыбнулся парень. Девушка фыркнула. Она вернулась из Фьерды пару недель назад — и сразу начала собираться в путешествие в Кеттердам, заручившись поддержкой кергудов.              Их миссия по поиску секретных лабораторий Макхи и Ярла Брума завершилась. Бергин помог обнаружить много станций по созданию механических монстров. Нельзя было наверняка узнать, все ли лаборатории они нашли, но принц Фьерды пообещал начать собственное расследование и докладывать каждую новость. Ему доверяла Нина, и Нине доверяла Зоя — поэтому они снабдили гришей антидотом к парему и отправили освобожденных в Равку, возвращаясь домой. Не все прошло гладко: не до каждого кергуда удалось достучаться. Кто-то так и остался бессознательной машиной, не внимающей к доводам Рейема. Таких кергудов убили — Саранча лично сворачивал им шеи, демонстрируя нечеловеческую силу. Холодно и без сантиментов. Тамара с болью в сердце осознавала необходимость, утешаясь тем, что все воины умерли достойной смертью — в бою.              Бергин остался в Равке — помогал освоиться спасенным гришам, обустраивал кергудов. Зоя выделила для них покои в поместье Крыгина. Князь с содроганием согласился, поддавшись очарованию королевы. Иногда казалось, что ради нее он был готов пойти на что угодно. Безудержные вечеринки в Лазлайоне покрылись еще большей пеленой таинственности — и в пещерах под замком Нулевые организовали дежурства, по очереди заботясь о кергудах. Сам Бергин поселился в Малом дворце — с остальными гришами — и восстанавливал силы после путешествия, чтобы присоединиться к Рейему в Кеттердаме. Фабрикатор не планировал долго задерживаться в Равке. Лишь столько, сколько требовалось, чтобы передать королеве всю имеющуюся информацию, помочь освоиться новоприбывшим и убедиться, что кергуды не представляют угрозы.              Рассказ Тамары вышел долгим, несмотря на то, что она опускала многие детали и подробности. Толя подозревал, что большая часть пережитых опасностей была опущена. Он и сам не очень подробно делился с сестрой своим приключением, в основном потому, что ему было сложно рассказать о кошмаре, настигшем его в пещере. Он помнил ужас, отчаяние и ярость — эти чувства надолго отпечатались в его сердце. Но кеббен необязательно было знать о его тайном страхе, тем более теперь — когда она вернулась и была в безопасности.              — Умираю, как хочу обнять Надю, — потянувшись, сообщила шуханка. «Волк Волн» уже вошел в воды Равки и в скором времени должен был причалить.              — Потерпи немного, — пробурчал Толя. Ему не хотелось делить ни с кем внимание сестры, с которой он так долго не виделся, но парень понимал, что это неизбежно. Тамара была жената — и ее сердце навеки принадлежало супруге. Давно прошли те времена, когда они были неразлучными близнецами. Шуханец должен был принять этот факт — и научиться полагаться только на себя.              Когда они прибыли, солнце достигло зенита. Николай нетерпеливо приплясывал на палубе, точно готовый сорваться в воду и плыть самостоятельно — лишь бы быстрее добраться до берега, замка и Зои. Амита задумчиво смотрела на горизонт с противоположной стороны.              Толя подошел к послушнице и аккуратно встал у нее за спиной.              — Ты не выглядишь, как человек, соскучившийся по дому, — произнес он, разглядывая девушку. Та дернула плечом и убрала за ухо выбившуюся прядь. Парень проследил за ее движением, отчего-то испытав странный трепет где-то под ложечкой. Амита поджала губы и обернулась с виноватой улыбкой.              — Я не чувствую, что вернулась домой, — она вздохнула и снова посмотрела на море. — Это путешествие было самым волнительным, что со мной происходило в жизни. Что меня ждёт в Равке? Монастырь, библиотека и служение. Но я не хочу этого.              Неожиданные слова девушки заставили Толю отступить. Корабль встал. Заскрежетала цепь опускаемого якоря, раздался командующий голос Николая, велящего поторапливаться. Команда судна пришла в движение, швартуясь, и Амита прикусила губу, прерывая свою исповедь. Заскрипели доски пристани, царапающей борт «Волка волн» — и медленно опустился трап. Мучительно медленно, если верить выражению лица корсара. Он замер в ожидании и, казалось, был готов взорваться от нетерпения.              Аника, напряженно стоявшая на носу корабля, вздохнула. Девушка мало разговаривала во время плавания, предпочитая держаться особняком. Это было понятно — она не знала своих спутников. Но, раз им доверял Каз, доверяла и она. Бреккер не отправил бы ее сюда, не веря, что так она будет в безопасности — в этом кеттердамка не сомневалась. Вынужденный побег из дома выбил ее из колеи. Аника много размышляла — и оставалось лишь гадать, какие планы она строит.              Послушница махнула рукой и двинулась к спуску с корабля, с которого уже со всей прытью сорвался Николай — и теперь размахивал руками, подгоняя спутников. Тамара, усмехнувшись, спустилась за парнем, пропуская перед собой кеттердамку. Шуханец притормозил, задержав Амиту за локоть, и вскинул брови. Он не хотел оставлять их разговор незавершенным. При виде растерянного лица девушки сердце болезненно ныло — и парень испытывал отчаянное желание чем-то заполнить раздувающуюся внутри пустоту. Отчего-то конец их путешествия ощущался невероятно четко, словно завершалась какая-то важная глава жизни.              — А чего ты хочешь?              Девушка задумчиво прикусила губу, переведя взгляд на ладонь парня, сжимающую ее руку, и Толя смущенно отпустил ее, но не двинулся с места. Он чувствовал, что ему очень важно услышать ответ послушницы.              — Увидеть мир. Путешествовать. Узнать, что находится за границами карт. Там ведь должно что-то быть?              Амита посмотрела на парня с внезапной надеждой. Шуханец испытал смесь тревоги и волнения. Необъяснимо, но от мысли о том, что девушка уедет, сердце сжималось. Он привык к ней за этот месяц. Ему было рядом с ней уютно — и в молчании, и в темных пещерах, и в пыльном архиве Буксплейна. Усы, которые он отрастил в плавании и над которыми все, без исключений, смеялись, оставались на лице парня лишь потому, что как-то Амита назвала их милыми.              — Наверняка.              Послушница вздохнула и двинулась вперед. Толя последовал за ней, ощущая, как в груди нарастает комок каких-то неясных эмоций. Волнение, трепет, торжественность. И почему-то — скорбь.              Они спустились на берег, сопровождаемые недовольным взглядом Николая.              — Сколько вас еще ждать? Карета подана!              Экипаж действительно ожидал их у дороги, сразу над косым уступом берега. Тамара и Аника уже забрались в повозку, а Ланцов хмуро дул щеки, словно малое дитя. Его нетерпение ощущалось практически физически.              — Да идем, идем, — пробурчал Толя, пропуская вперед Амиту. Она разместилась вместе с Николаем и кеттердамкой с одной стороны, шуханец с сестрой — с другой.              Когда карета двинулась, парень погрузился в свои мысли. Тамара о чем-то болтала, выуживая у Аники подробности жизни в столице торговли, обсуждала новости Равки с Николаем и иногда поглядывала на брата, озадаченная его внезапной сменой настроения, но не трогала его. По большей части кеббен старалась разговорить лейтенанта Каза — почему-то только с Тамарой та позволяла себе втянуться в беседу.              Шуханец размышлял. Что меня ждёт в Равке? Тоскливый вопрос Амиты будто ударил его под дых. Он вдруг и сам задумался, что ожидает его. Он не был подданным страны, не служил королеве, не носил кафтан гриша. Он остался с Николаем — по дружбе, следовал зову сердца и выполнял свой долг. То, что он считал долгом.              Что будет теперь, когда война прошла, и Зоя вот-вот освободит Дарклинга, разрешив свое бремя? Королева будет править страной, Николай будет править вместе с ней. Их, несомненно, ждут политические дрязги и интриги, нападки врагов и преследования пересудами — но с этим они умели справляться и успешно справлялись всю жизнь. Все пойдёт своим чередом. Толя продолжит носить мундир Первой армии и заботиться о безопасности Ланцова и Назяленской. Но так ли им это необходимо? Зоя была драконом, у Николая был демон.              У Тамары была жена.              Толя вдруг отчетливо и отчаянно ощутил свою бесполезность и какую-то безысходность, словно вся его жизнь внезапно схлопнулась до размеров хлебной крошки. Он был воином — но война закончилась, и впервые за долгое время себя обещало спокойствие — каким оно могло быть во дворце. Покой? Штурмхонд уже не поведет команду в море, где шуханец провел с ним многие годы. «Волк Волн» был обречен ржаветь в гавани — и именно так ощущал себя в это мгновение парень.              Он выдохнул, невпопад отвечая на вопрос сестры, и скрестил руки на груди, занимая собой больше половина пространства их стороны повозки. Тамара недовольно пихнула брата в бок.              — Ты что-то совсем помрачнел.              — Все в порядке, — скованно ответил он, даже не пытаясь ухватить нить беседы.              Толя нечасто задумывался о своей цели в жизни, но когда это происходило, он надолго погрязал в самокопании. Все восхищавшие его поэмы были вдохновлены каким-то опытом, каждая песня несла за собой тайный смысл. Стихотворения, проза, баллады, сказания, легенды — целый мир неизведанного, задокументированного на страницах старых летописей. Шуханец поэтому и любил читать и запоминал каждое слово: ведь в поистрепавшихся талмудах скрывалось столько нового.              Когда они, наконец, добрались до Ос Керво и миновали каменные стены, окружавшие дворцовую территорию, Толя ощущал в себе невысказанную мрачность. Тогда, в пещере, кеббен явилась ему с обвинением, что он ее оставил. Это был его главный страх. Но что, если на самом деле он сам боялся остаться один? Что, если все злые слова, которые бросало ему наваждение, парень испытывал в отношении сестры? Она оставила его.              Повозка остановилась перед дворцовыми воротами. Николай выбрался из кареты, приветствуя слуг, бросившихся встречать экс-короля, и замер, когда впереди показалась Зоя. Несколько секунд корсар стоял, разглядывая свою царицу, а затем широко улыбнулся и стремительно кинулся к ней, заключая девушку в объятия. Королева, одетая в свою драконью кольчугу, рассмеялась, когда корона слетела с ее головы от порывистого движения парня, и в притворном недовольстве ударила того кулаком в плечо.              — Что ты себе позволяешь?              — Ничего не могу с собой поделать, демон рвется в бой!              Назяленская закатила глаза и покачала головой, изображая раздражение. Но Толя ясно видел, что она лишь играет: девушка была рада видеть Николая, и никакие ее усилия не могли скрыть отражавшихся на лице эмоций. До Каза ей явно было далеко. Ее глаза сверкнули.              — Вы достали сердце?              Корсар вздохнул, зарываясь носом ей в волосы.              — Только прибыл — и сразу к делу. Люблю, когда ты берёшь быка за рога.              — Не ерничай, или я отгрызу тебе голову.              Парень рассмеялся.              — Мы все сделали, дорогая.              — Отлично.              Зоя отстранилась от него и кивнула Толе и Амите, изгибая бровь при виде Аники. Наклонилась за упавшей короной, и из-за ее спины вдруг выбежала Надя с радостным вскриком:              — Тамара!              Девушка бросилась к той и расцеловала ее лицо. Шуханец неловко отступил, уступая дорогу, и поджал губы. Он был рад за кеббен — и неожиданно испытал прилив тоски от того, что никто так не кидался в его объятия.              Кеттердамка покосилась на пару и кисло поджала губы. Она определенно ощущала себя не в своей тарелке.              — Моя царица, позволь представить тебе Анику, — произнес Николай, вытягивая руку в направлении девушки. Та вздрогнула и шагнула вперед, решительно вздернув подбородок. — Она нуждается в убежище, и я пообещал Казу, что мы обеспечим ей полную защиту.              — Это большая честь для меня, ваше величество, — уверенно произнесла кеттердамка, хотя Толе казалось, что она ощущает скованность и напряжение. Зоя несколько секунд внимательно разглядывала девушку, а затем пожала плечами.              — Что ж, если ты обещал, так мы и поступим. Пойдемте во дворец — обсудим все дальнейшие вопросы там.              Назяленская властно махнула рукой. Слуги тут же похватали немногочисленные сумки путешественников и, водрузив их на себя, поспешили за королевой, уже направившейся ко дворцу. Николай двинулся за ней широким шагом, следом — Тамара и Надя. Аника нахмурилась и тут же, уверенно выпрямив спину, быстро догнала компанию. Может, она и предстала перед правительницей страны, но кеттердамские повадки в ней были крепки. Манера поведения Бреккера чувствовалась в каждом движении девушки. Она могла — и была готова — за себя постоять.              Амита нерешительно потопталась на месте и дернула Толю за рукав, прошептав:              — Я пойду. Не думаю, что могу сейчас понадобиться.              Парень покосился на удаляющиеся спины счастливых пар и Анику — им сейчас явно было не до них — и кивнул:              — Я провожу.              Они ушли, бросив вслед товарищам пару слов о том, что присоединятся позже, и Толя почувствовал облегчение. Ему не хотелось сейчас наблюдать за демонстрацией чужих чувств, когда его собственные так неспокойно ворочались в груди. Николай доложит королеве об их путешествии, отдаст ей каменную шкатулку — и они будут решать свои проблемы. Тамара упорхнет с Надей — и шуханец останется наедине со своим ощущением «третьего лишнего».              Не этого он ожидал по возвращении домой.              Амита жила в дальнем крыле Большого дворца, вместе с несколькими сестрами местного монастыря, и работала в дворцовой же библиотеке. Девушка медленно двинулась по проходам, минуя узкие улочки, клумбы, коридоры и палисадник. Шуханец шел следом, задумчиво хмурясь.              — Что ты планируешь делать? — спросил он ее, когда они миновали круглый и весьма уродливый фонтан, центр которого венчала то ли огромная ваза, то ли простой булыжник, утыканный голыми мраморными ветками, изображавшими сухоцвет. Амита поняла его вопрос правильно и пожала плечами.              — Я точно не уверена, но мне не хочется возвращаться в монастырь. Не после того, что я пережила, — она обернулась на парня, легко улыбаясь. — Мы пережили.              Толя вспомнил, как изо всех сил призывал энергию, заставляя ее сердце биться, как чувствовал пульсирующую в ней жизнь и до боли боялся, что не сможет исцелить девушку. Он точно спасал ее не для того, чтобы она заперла себя в каменных стенах.              А хотел ли он сам оставаться в этих стенах?              Противостояние Дарклингу, жизнь в пещерах, пиратство со Штурмхондом, не один пережитый шторм, война со Фьердой, козни Шухана, битвы и черные тени, пикирующие с небес, явившие себя Святые и ледники. Образы один за другим вспыхнули перед глазами парня. Алина Старкова, даровавшая свет. Зоя, обернувшаяся драконом. Джель.              Толя привык жить вольно, душа требовала простора. Мир был удивительным местом — и его следовало увидеть своими глазами.              — А что насчет того, чтобы отправиться за границу карты? — шуханец спросил шепотом, испытывая внезапный порыв чистого вдохновения. Неясные чувства в его груди вдруг сплелись в отчетливый комок очевидного решения. Амита замерла и недоуменно обернулась. — «Волк волн» слишком хорош для того, чтобы простаивать в гавани.              Послушница недоверчиво покачала головой, хмуря брови, и прикусила щеку, потянувшись к железным браслетам.              — Николай не позволит взять его корабль, — девушка вздохнула и дернула себя за косичку. — Что я вообще буду с ним делать?              — Ты, может, и ничего, — парень медленно растянул губы в улыбке. Он, наконец, нашел ответ, который был ему так нужен. — А вот я хорошо умею им управлять.              Амита задержала дыхание, поднимая округлившиеся глаза на шуханца, и он продолжил:              — Конечно, корсара придется уговаривать, но я не думаю, что он будет сильно сопротивляться. В конце концов, он мне должен.              Амита нерешительно шагнула ближе и порывисто выдохнула.              — Ты сделаешь это для меня? — она неверяще покачала головой. Парень застыл.       Да, он сделает это. Он сможет с чистой совестью оставить и Николая, и сестру. И не потому, что будет бежать от одиночества, а потому, что ему это действительно необходимо. Толя понял, что его так мучило: отчаянное желание найти себя. Не на службе во дворце, не в подземельях Лазлайона. Несмотря на то, что его по сути ни в чем не ограничивали, парень чувствовал себя запертым в жестких рамках, которые он сам же вокруг себя установил за долгие годы служения, скитаний и борьбы за свою жизнь. Ему безумно хотелось ощутить на языке вкус свободы. И он мог это сделать — вместе с Амитой. Осуществить ее мечту — и, возможно, найти свою.              Толя заглянул в распахнутые зеленые глаза девушки — и вдруг почувствовал, что тонет в них. Сердце забилось быстро и торжественно, и это не было чем-то страшным. Словно пузырьки воздуха поднимались откуда-то из глубины и наполняли легкостью, заставляя испытывать желание рассмеяться — и одновременно задохнуться, потому что чувство было настолько сильным и внезапным, что душило. Ему захотелось коснуться лица послушницы. Вспомнились все мгновения, когда он делал это, разгоняя ее кровь во время плавания среди холодных вод, как он прижимал ее к себе в расщелине у «Храма Ворона», как сидел с ней в библиотеке Буксплейна, час за часом погружаясь в ощущение близости.              — Я сделаю это с тобой.              Амита улыбнулась. Так ясно, широко и чисто — шуханец никогда не замечал у нее такой улыбки. Полной надежды. Счастливой и пронзительно искренней. Изумительной. Невероятно правильной.              Ее улыбка была самой прекрасной вещью, которую ему доводилось видеть на свете.