Грай

      Неожиданное ощущение снега на лице заставило Джеспера подскочить. Парень встрепенулся, распахивая глаза, и с удивлением узнал ворота Ледового Двора, у которых он когда-то сломал лебедку. Земенец резко крутанулся на месте, оглядываясь. Высокие каменные стены форта были припорошены снегом, мягко валившем с неба, массивные деревянные перекладины подпирали тяжелые ворота. Парень сидел в бойнице, занимая стратегическое положение. Это место пробудило еще одно воспоминание.       Сдавленный хрип проливной, когда он пронзил ее тело облаком металлической стружки. «Помогите». Парадный штандарт на стене при входе во Двор, созданный из красных, синих и фиолетовых полос. И льющаяся стремительным потоком с небес кровь, выжатая гришом под паремом из стражника. Кровь, покрывающая его с головы до ног.              Джеспер поднял руки, ощутив на пальцах липкую влагу, и в ужасе вскрикнул — он действительно был залит кровью. Парень завертелся, оглядывая себя, и в бессмысленном порыве принялся отряхивать тюремную робу от густых пятен, но те уже въелись в ткань. Земенец сглотнул, неосознанно потянувшись к револьверам, которых здесь, конечно же, не было. Он вскинул руки, зарываясь руками в волосы. Святые, нет, он не мог здесь оказаться. Немыслимо. Откуда? Ледовый Двор давно остался в прошлом.              Парень резко выпрямился и обвел взглядом коридор между стен. Здесь должен быть Уайлен. Правда? Ван Эка не было.              — Уайлен! — хрипло позвал Джеспер и, не получив ответа, неуверенно побрел вперед, постоянно оглядываясь. Здесь вообще никого не было. На улице царила густая тишина, прерываемая лишь редкими завываниями ветра. Никакого воя сигнальной сирены Черного протокола.              Земенец почувствовал пробежавшие по телу мурашки. Ему это не нравилось, совсем не нравилось. Стрелок вдруг испытал нестерпимое желание найти кого-нибудь — кого угодно, любого завалящего стражника. Просто чтобы убедиться, что он не сходит с ума.              Не заметив никого вокруг, Джеспер сорвался на бег. Он несся вперед, постоянно окликая Уайлена, и чувствовал, как срывается дрожащий голос. Ему было страшно.              Мимо проносились голые стены, снежные сугробы, темные бойницы. И ни одной живой души. Совершенно беспрепятственно Фахи вдруг оказался в самом сердце Двора и замер при виде священного ясеня, величественно раскинувшего свои ветви над круглым внутренним двориком.              И тогда он увидел — залитый кровью снег и множество тел, разбросанных по земле. Парень кинулся к ближайшему и перевернул — тело оказалось молодым дрюскелем, завернутым в черную овечью шкуру. Лицо юноши перекосилось от боли, глаза навсегда застыли, а рот был распахнут в безмолвном крике. Джеспер отшатнулся и попятился. Наступив на еще одно тело, с трудом удержался на ногах и склонился над трупом. Стражник, выглядящий так, словно из него высосали все соки. Под мужчиной расползлось огромное красное пятно — будто всю кровь из его организма выкачали и обрушили на него же.              Фахи отступил, тут же спотыкаясь об очередной труп, и на этот раз упал на землю, окунаясь в залитый кровью снег. Перед ним лежала женщина. Невинная, если так можно было сказать о фьерданцах — они ведь возлагали на слабый пол исключительно заботу о домашнем очаге. Женщина лежала на спине, обратив застывшее в агонии лицо к небу. Ее живот был рассечен — и из тела на землю вывалились внутренности.       Джеспер пару секунд разглядывал покрытые мутной кровавой пленкой кишки, а затем отвернулся и рухнул на руки. Его вырвало. Тело сотряслось от нескольких судорог, живот сжался, исторгая из себя желчь. Парень захрипел, откашливаясь. Вытер рот рукавом и тут же ощутил новый рвотный позыв, спровоцированный металлическим привкусом крови, пропитавшей робу.              Стрелок зажмурился и потряс головой, словно мог отогнать страшное видение. Открыл глаза — но женщина никуда не исчезла. Трупы лежали на своих местах: на земле, на лавках, в фонтане у ясеня. Некоторые были вывернуты в неестественных позах, некоторые выглядели иссушенными. На лице каждого отражалась мука.              — Святые, — прошептал земенец, отползая в сторону и стараясь не разглядывать мертвецов. Он уже видел смерть. Черт возьми, он и сам не раз убивал, но то всегда был честный бой, борьба за жизнь. Либо они, либо я.              Представшее сейчас перед парнем зрелище походило на бойню. Словно скот, фьерданцев задрали, выпотрошили и бросили. Им не дали возможности защищаться, сражаться и биться за свое выживание. Их уничтожили.              Джеспер вздохнул, пытаясь по кусочкам собрать расползающиеся мысли. Возможно, они заслужили свою участь? Нет, никто не заслуживает такой смерти.       Парень сплюнул и поднялся на ноги, ощущая в коленях дрожь. Нужно убираться отсюда. Что здесь произошло?              Земенец нашарил взглядом открытые двери, ведущие во дворец, и бросился к ним, но замер, заметив краем зрения внезапное движение. Вскинул голову, оглядываясь, и в ужасе задержал дыхание: над ним в воздухе завис парень, облаченный в синий кафтан, расшитый серебристыми нитями. Он взмахнул руками, и стрелок ощутил, как его легкие сжимаются от воздействия гриша.              — Они давали нам парем, — отстраненно произнес тот, словно отвечая на невысказанный вопрос. — Они пытали нас. Они поплатились за это.              Джеспер вцепился руками в горло, словно мог отворить невидимый заслон, перекрывающий ему доступ к кислороду, и попятился. Порыв ветра ударил ему в спину, сшибая с ног, и Фахи захрипел, падая на колени. Из-за его спины вышел еще один гриш, вытянувший вперед дрожащую руку.              — У тебя есть парем? — жалостливо спросил он.              Земенец распахнул глаза и отчаянно затряс головой, отползая в сторону. Невидимая рука перестала сжимать его легкие, и в них тут же хлынул животворящий кислород. Фахи захрипел, жадно хватая ртом воздух и чувствуя, как тот царапает глотку.              — Вы закончили? — спросил зависший в воздухе гриш, обращаясь к новоприбывшему. Джеспер с ужасом осознал, что новый шквальный пришел не один: вслед за ним вышла девушка в красном кафтане, с ног до головы покрытая еще влажной кровью. Ее растрепанные волосы слиплись в липкие бордовые сосульки, лицо было заляпано алыми пятнами. Стрелку показалось, даже ее ресницы были красными.              — Внутри никого не осталось, — сообщила девушка. — Но мы не нашли парема.              Шквальный махнул рукой в сторону Джеспера — и парня подбросило в воздухе, отшвыривая к стене. Земенец впечатался затылком в каменную плитку, и с его губ сорвался стон.              — Он может нам рассказать.              Фахи понял, что они считают его одним из фьерданцев, и затряс головой, собирая все силы, чтобы извлечь звук из глотки.              — Нет, — прохрипел он. — Я один из вас. Я ничего не знаю.              Первый шквальный задумчиво склонил голову и опустился на землю.              — Я не знаю тебя. Ты не был в темнице.              — Я фабрикатор! — взвыл Джеспер, ощущая тугой комок страха, сжавшего сердце. Три гриша под паремом в поисках наркотика считали, что он скрывает от них желаемое. Три гриша, вырезавших весь Ледовый Двор. Парень никогда не испытывал такого ужаса — животного, первобытного, поднимающегося от кончиков пальцев ног и до самой макушки. Ужас пропитал все его тело.              — Если тебя не было с нами, — продолжал шквальный, — значит, ты был с ними. Ты знаешь, где парем?              Стрелок застонал, пытаясь подняться на ноги, но плотный поток воздуха пригвоздил его на месте.              — Я один из вас, — прошептал Джеспер. — У меня нет парема.              Шквальный опустил руку, и земенец выдохнул, перестав чувствовать давление, сжимающее грудь. Он встал и попятился от гришей, спотыкаясь о разбросанные по земле тела. Обжигающий страх заставлял отступать дальше.              — Ты ему веришь? — сурово спросила девушка, а потом улыбнулась и шагнула следом за стрелком. — Если бы ты был гришом, ты был бы в темнице, но ты здесь. Ты один из них.              Джеспер открыл рот, собираясь опять возразить, но сразу его закрыл. Впервые в жизни парень не находил слов. Что бы он сейчас ни сказал — ему не поверят. Гриши жаждали наркотика, остальное их не интересовало.       Корпориалка вытянула руку, продолжая улыбаться.              — Я заставлю твои внутренности переплестись и разорву тебя изнутри, а после выпущу кишки наружу. Тогда ты заговоришь.              Фахи ощутил жгучую боль, сдавливающую сразу все его органы. Словно его разом пронзило множество лезвий. Сердце отчаянно забилось. Внутренности сжимало и тянуло, а кровь в венах буквально закипала. Нестерпимая боль. Казалось, он вот-вот лопнет, точно воздушный шар, и разлетится по дворику мясными ошметками. Стрелок бы закричал, если бы смог найти в этой вспышке мучений свои голосовые связки.              Джеспер в панике огляделся, пытаясь сообразить, как спастись. Взгляд наткнулся на ясень, ветви которого свисали со всех сторон. Парень выдохнул, преодолевая разрывающую изнутри боль, и захрипел.              — Я один из вас, — пробормотал он в последней отчаянной попытке достучаться. Девушка сжала ладонь в кулак — и земенец испытал резкий и острый укол в сердце. Орган будто вспыхнул и был готов вот-вот взорваться.              Джеспер взревел, поднимая руки. Времени на уговоры не осталось. Либо они, либо я.              Парень направил силу, переполнившую его от отчаянного желания выжить, в ладони и сконцентрировался на ветке ясеня, нависшей над корпориалкой. Энергия заструилась от его рук невидимым потоком. Дерево задрожало, а в следующий момент сучья начали стремительно расти и удлиняться, заостряясь на концах. Ветви, словно летучие змеи, быстро поползли в сторону девушки — и пронзили ее тело насквозь. Та издала сдавленный крик и тут же обвисла. Ветки, проткнувшие спину и грудь девушки, удерживали ее на месте, но она уже была мертва: земенец сразу же ощутил, что его внутренности больше никто не контролирует, и облегченно выдохнул.              Шквальные, до этого молча наблюдавшие за разворачивающейся сценой, на несколько мгновений потрясено застыли, а затем, яростно закричав, синхронно вскинули руки.              — Татьяна!              Джеспера отшвырнуло в сторону, выбивая из легких воздух, но парень уже сконцентрировал силу на ясене и теперь пытался дотянуться острыми ветками до остальных. Откуда-то донесся яростный вопль — и во двор выбежало еще несколько гришей в синих и красных кафтанах.              Святые, сколько же их тут?              Земенец не оставил себе и секунды на размышления. Не давая противникам опомниться, парень призвал всю свою силу, сотрясая дерево, и заставил все его ветви зашевелиться. Сучья рассекли воздух, резкими и стремительными движениями одновременно пронзая всех гришей.       Стрелок ощутил, как его покрывает кровь с нависших над ним тел, готовых его уничтожить. Кровь заливалась в глаза, уши и рот.              Сжав челюсть, Джеспер отполз в сторону на дрожащих руках и свалился на землю.              Он убил всех — до единого.              Он никогда не управлял своей силой так, даже не думал, что такое возможно. Но адреналин и отчаянное желание выжить стерли все границы и стены, которые земенец возводил вокруг себя всю жизнь. Либо они, либо я.              Такое мощное применение силы наполняло уверенностью и спокойствием, словно кто-то из святых даровал свое благословение. Никогда раньше Джеспер не испытывал такого удовлетворения и умиротворения. Энергия бурлила в нем, заставляя сердце биться.              Парень закрыл глаза, в ужасе отгоняя от себя образ только что случившегося, но картина будто отпечаталась на веках. Величественный ясень, из которого вещал сам Джель, был обвешан телами, словно какими-то страшными и жуткими плодами. Стрелок поднялся на руках, снова опустошая желудок в рвотном позыве. Горькая желчь обожгла глотку. Фахи закашлялся, ощутив на языке солоноватый вкус.              Что я только что наделал?              Гриши хотели его убить — но они не было в этом виноваты. Их пленили, лишили дома, мучили и пытали. Подсадили на наркотик и одни святые знают что еще делали. Неудивительно, что те лишились разума. Неудивительно, что были готовы на что угодно в отчаянной попытке получить желаемое. Они не делали выбора, их его лишили. Заперли в клетках, как животных, и выдрессировали выполнять команды. Разрушили волю, уничтожили души, стерли эмоции и воспоминания — и оставили лишь жгучую жажду по парему.              Святые, что он только что наделал?              Можно ли было винить несчастных в том, что они творили? Можно ли было как-то оправдать себя? Джеспер затрясся, переворачиваясь на спину, и обхватил себя руками. С неба валил белоснежный снег, прекрасными снежинками оседая в багровых лужах. Ясень шелестел листвой и покачивал ветками, усаженными трупами. Земенец словно оцепенел.              Когда он убил гришей в первый раз — тех двух несчастных проливных под паремом, — он почувствовал, что совершил нечто непоправимое. Несмотря на то, что защищался и боролся за свою жизнь — он убил себе подобных. Таких же людей, вынужденных всю жизнь сражаться за право просто существовать и скрывать свою суть. Он оставил вместе с ними какую-то частичку себя. Незаметную, задвинутую на дальние задворки сознания. Что-то, чему он раньше не придавал значения, такое же неуловимое, как туман. Это было давным давно.              Что он оставил здесь сейчас — в этом море трупов и крови? Стоила ли его жизнь жизней всех убитых им несчастных? Был ли он достоин спасения больше, чем они? Чем он заслужил свое право на спокойное существование, когда совсем рядом страдали невинные?              Что-то внутри него треснуло и рассыпалось крошечными осколками. Страх и отчаяние — все, что от него осталось. Он словно падал в темную бездну и разлетался по воздуху сухой пылью.              Джеспер задержал дыхание, вспоминая, за что он боролся.              Он был разочарованием отца. Растратил все деньги и не умел контролировать свой беспокойный разум. Играл в карты, хотя знал, что проиграет. Он был вором и мошенником.              У него были принципы. Он знал, что такое честь, и старался всегда держать свое слово. Да, он нередко нарушал обещания, но это всегда были мелкие проступки. Он боялся стать разочарованием для Уайлена.              Парень выдохнул и сел, оглядывая картину развернувшегося побоища. Хаос, разрушение и смерть — это было присуще его характеру.              Вера в лучшее, оптимизм и задорный нрав — это было присуще его характеру. Подбадривать друзей, когда они теряли надежду, прикрывать спины. На него можно было положиться. Ему можно было доверять.              В воздухе повис звенящий отчаянный вскрик — Джеспер лишь повернул голову на звук. Во двор вышла проливная в расшитом голубыми нитями синем кафтане. Девушка в ужасе смотрела на ясень, украшенный жуткой гирляндой. Глупое сравнение.              Земенец дернул уголком губы, поднимаясь на ноги. Он знал, что он здесь оставил — всего себя. А еще он знал, какой он — или какими ему хотелось бы быть. Он не станет убивать невиновных. Он не станет убивать своих сородичей.       Он больше не будет ничьи разочарованием.              Джеспер опустил руки и шагнул навстречу проливной. Она убьет его — ну и пусть. Он умрет с честью, потому что принял решение. Возможно, безумное и глупое, но единственно правильное.              Парень закрыл глаза. Парадный штандарт на стене при входе во Двор, созданный из красных, синих и фиолетовых полос. Я один из вас.              В следующее мгновение он почувствовал затопивший его свет, наполняющий каждую клеточку тела солнечным теплом. Белая вспышка обожгла веки, и земенец удивленно распахнул глаза. Он ожидал смерти.              Вместо нее на него обрушились воспоминания. Джеспер огляделся, узнавая своих спутников и облегченно выдыхая. Они были в пещере. Они были на деле. Все, что произошло, ему привиделось. Может быть, он потерял сознание? Теплый свет, испускаемый Амитой, был практически осязаем.              А внезапные звуки рыданий заставили Джеспера отогнать мысли о кошмаре, развернувшемся в его голове. Парень подскочил, заметив сидящую на коленях Инеж и склонившегося над сулийкой Каза.