Грай

      Ветер быстро из приятного и освежающего стал колючим и отвратительно холодным. Амита стояла на палубе, зябко кутаясь в одну из шуб, подготовленных Штурмхондом, и с напряжением вглядывалась в горизонт. Покажись, покажись, покажись. Они плыли уже две недели, и ей до боли осточертел однообразный вид ледников и бескрайнего моря. Теплые бризы вод Шухана, Керчии и Нового Зема сменились сначала умеренным климатом Равки, а после — беспроглядным морозом Фьерды. Часто шел снег, изо рта валил густой пар.              Девушка думала, что уже вовсе не хочет видеть этот мир. И зачем он ей сдался? Сидела бы в своей келье, крутила браслеты на запястьях и изучала историю, сдерживая любой свой порыв болезненным уколом шипа. Нет, ей хотелось сделать что-то великое, найти свою цель, узнать предназначение. Нет никакого предназначения! Только ледяное море, иней на ресницах и острые снежинки, царапающие кожу.              Амита запрыгала на месте, разгоняя кровь по телу.              — Развлекаешься? — за спиной раздался сдавленный голос Толи. Девушка обернулась и почти рассмеялась: шуханец был облачен в огромную накидку из черной овечьей шерсти, такие же огромные валенки. Иней застыл на его бровях и тонких полосах отросших за время плавания усиков. Парень не брился всю дорогу, занятый управлением кораблем. Удивительно, что на его могучем лице отросла лишь скудная бородка, в то время как Николай покрылся плотной щетиной.              — Пытаюсь не замерзнуть насмерть, — процедила Амита сквозь стучащие зубы. Тело била дрожь.              Толя подошел ближе и вгляделся в горизонт. Он взял девушку за руку, и она почувствовала, как кровь быстро поднялась по жилам, разогнанная сердцебитом. Тут же стало тепло — и даже жарко. Амита не была уверена, что это все — результат работы шуханца. Она быстро отдернула руку и плотнее закуталась в шубу.              — Спасибо, — улыбнулась, сглаживая неловкость своего резкого поведения. Толя пожал плечами. Он периодически обходил всех на корабле и ускорял сердца, будоража кровь. Даже Каз, обычно избегающий любых контактов, соглашался, когда шуханец осторожна касался двумя пальцами его лба. Напрягался, сжимая челюсть, но принимал заветное тепло.              — Мы вот-вот будем на месте.              — И потом еще святые знают сколько будем ходить по месту в поисках проклятого монастыря, — простонала Амита.              Ей ужасно хотелось вернуться в Равку или хотя бы Керчию. Но знание, что цель уже где-то близко, успокаивало. В конце концов, они не просто так проделали этот путь.              — Уверен, все разрешится очень быстро, — интонации шуханца не соответствовали высказанным словам, но послушница закивала. Им всем не помешает немного веры.              Амита еще раз посмотрела на линию горизонта. Еще раз убедилась, что море все такое же бескрайнее, вздохнула и направилась в сторону кают. Девушка взяла на себя роль кока в этом путешествии, потому что оказалось, что никто из компании не умеет готовить хоть что-нибудь сносное. Она варила крупы, с трудом удерживая в руках котелок на гуляющем судне. Но в поварской рубке хотя бы было тепло.              Амита вошла в камбуз, с удовольствием протягивая ладони к уже разогретой печке. Она заранее затопила в ней угли и оставила их тлеть до нужной степени перед своей разочаровывающей прогулкой. Достала чугунный котелок, в котором варила крупы, засыпала что-то из пакета не глядя. Она повторяла это каждый день и со временем решила, что судьба сама будет выбирать, чем им питаться. Своего рода рулетка. На корабле было мало развлечений.              Девушка залила крупу — сегодня перловка! — водой, кинула в котелок пару ломтиков вяленого мяса для вкуса и поставила его на горячий пласт днища печки. Святые, ничего сложного. Почему никто не был в состоянии это повторить? Самые талантливые воры, которым грозит смерть от голода из-за неумения сварить простую кашу. Амита фыркнула своим мыслям и опустилась на пол, прижимаясь спиной к теплой стенке печи. Нашарила рукой рядом подготовленную книгу и погрузилась в чтение, изредка проверяя котелок и помешивая крупу.              Она уже практически наизусть вызубрила содержание каждой взятой на борт книги, могла по памяти назвать, о чем говорилось на любой из страниц. Но все равно продолжала читать, потому что иначе на нее накатывали воспоминания. Она снова становилась маленькой девочкой, запертой в темной келье и не умеющей разогнать тьму. Хлыст рассекал воздух, а монотонные молитвы матери-настоятельницы гудели в ушах.              Амита вздохнула, в очередной раз перечитывая истории Санкта Григория, Санкты Анастасии, Санкта Николая. Они были похожи на сказки — с плохим концом.              Дверь скрипнула, и девушка подняла голову. В проеме показалось извиняющееся лицо Уайлена.              — Штурмхонд спрашивает, когда будет завтрак.              Амита раздраженно захлопнула книгу.              — Когда он сам его себе приготовит, — пробормотала сквозь зубы. — Пусть ест сыр и соления, которыми он завалил весь трюм.              Уайлен неловко поджал губы.              — Тебе нужна помощь?              Девушка вздохнула и поднялась. В приготовлении каши не было абсолютно ничего сложного. Ей не была нужна помощь. Ее злило, что из нее сделали кухарку. Она заглянула в котелок.              — Все готово. Можно накрывать стол.              Ван Эк кивнул и скрылся. Спустя пару минут пришел Толя, чтобы забрать котелок. Амита проводила хмурым взглядом его широкую спину, отчего-то раздражаясь еще больше, и сжала руку на запястье, успокаивая чувства. Шипы давно затупились и не царапали до крови, но холодный металл браслетов помогал привести мысли в порядок.              Шуханец вызывал в ней незнакомое волнение. Ей хотелось, чтобы он обратил на нее внимание. Не подошел разогнать кровь и согреть, не говорил об их миссии. Может быть, прочитал дурацкую поэму, которая предназначалась бы только для нее. Сделал что-то, чтобы Амита поняла, что не сходит с ума. Но она не знала, что именно ей от него нужно. Чувства не облекались в сформированные и цельные мысли.              Девушка прошла в кают-компанию, где уже почти все собрались. Уайлен принес сыра и соленьев, вяленого мяса и сухарей — одной кашей наесться было невозможно. Тем более, что запас круп был не очень велик.              Джеспер и Каз сидели за столом и играли в карты. Амита не знала правил, но наблюдать за парнями было достаточно интересно. Бреккер не выражал никаких эмоций, с легким прищуром наблюдая за земенцем. Фахи же то и дело выдавал себя. Он не был совсем уж плох, но от внимательного взгляда Каза нельзя было скрыть даже легкого движения брови. И он выигрывал — он всегда выигрывал. Джеспер разочарованно стонал, отбрасывал карты — а потом они повторяли. Иногда земенцу везло, и он отвоевывал несколько фишек. Амите в эти моменты казалось, что Каз позволял парню побеждать. Она была уверена, что босс Бочки тасует колоду, подсовывая Фахи мусор, но доказать это не представлялось возможным. Даже в перчатках Бреккер невероятно быстро и ловко перемешивал и раздавал карты.              Джеспер радостно вскрикнул, подгребая к себе фишки. Каз дернул уголком губы и закатил глаза. Он спасовал. Игра завершилась.              — Ты ведь понимаешь, что он поддался? — прошептал Уайлен на ухо земенцу, когда Бреккер собрал колоду. Фахи кисло глянул на босса Бочки, который отошел с каменным лицом, и покачал головой.              — Ничего подобного. Это была честная победа.              Амите показалось, что она увидела мелькнувшую на губах Каза улыбку, но она не была уверена. Бреккер умел безупречно контролировать свое лицо.              Толя выставил котелок с кашей на стол, девушка наполнила тарелки. Завтрак прошел в основном молча. Шуханец быстро поел и отправился сменить Штурмхонда, стоявшего у штурвала. Они часто оставляли штурвал и на рычаге, но сейчас корабль шел в опасной близости от Костяной Тропы. Маршрут требовал мастерского лавирования, поэтому парни дежурили по очереди.              Амита проводила Толю взглядом и уткнулась в тарелку. Парень был слишком сосредоточен на своих задачах.              Пират появился пару минут спустя в компании Инеж. Сулийка периодически забиралась в воронье гнездо и высматривала оттуда берег или другие опасности — в основном, в виде ледников. Джеспер кивнул ей и отправился подменить. На Костяной Тропе не следовало терять бдительности.              Амита наблюдала, как Каз наблюдает за девушкой. Он никогда не сидел вместе с ними, предпочитая свободное пространство отдельной стойки, но всегда провожал Инеж взглядом, когда она не смотрела. Амите захотелось дать парню подзатыльник.              Слишком много раздражения для одного утра.              Когда все поели, Инеж убрала со стола, благодарно улыбнувшись, Штурмхонд помог отнести в камбуз остатки еды. Ладно, может, они и не готовят, но хотя бы не ведут себя, как свиньи. Амита решила, что больше не будет злиться. Постарается.              Уайлен расчистил стол и выложил на него несколько листов бумаги. Они занимались с ним чтением каждый день. Ван Эк уже научился различать буквы, складывать слоги. Юноша терпеливо повторял за Амитой все ее махинации, удерживая буквы в фокусе. Это давалось ему нелегко, но девушка знала, с чем имеет дело. Она вспоминала отца и его бархатный голос, которого на самом деле не помнила. Она представляла, каким он мог бы быть.              Так и проходили дни. Девушка готовила утром кашу, которую они растягивали на весь день, сдабривая приемы пищи порядочным количеством сыра и вяленого мяса, потом занималась с Уайленом. Иногда наблюдала за игрой Каза и Джеспера, но чаще читала. Толя и Штурмхонд большую часть времени оставались на палубе, контролируя корабль и море. Они поднимали и опускали паруса, меняли направление волнореза, вязали какие-то узлы. Амита плохо разбиралась в управлении судном, но корсар всегда находил, чем заняться. Инеж часто ходила вместе с ним, наблюдая и запоминая, держала штурвал и сидела в гнезде. Удивительно, как на маленьком и пустом корабле они все умудрялись разбредаться и занимать себя до глубокой ночи.              Когда Уайлен занимался разбором простого текста, написанного Амитой от руки, до них донесся возбужденный топот ног на палубе. Девушка и юноша переглянулись, вскакивая со своих мест, и кинулись наружу.              До послушницы донесся радостный крик Джеспера:              — Земля!              Амита бросилась к носу корабля, перегибаясь за борт, и сосредоточенно вгляделась в горизонт. Все пришли в суетливое движение. Вдали темнела узкая полоса берега Блуждающего Острова. Они добрались.              Остаток дня ушел на то, чтобы выбрать место, куда причалить. По крайней мере, Амите показалось, что с тех пор, как они увидели землю, и до момента погружения в шлюпку, прошло много часов. В этой части света ночи мало отличались от дня: в серых небесах постоянно царил мутный полумрак, становившийся днем лишь немногим светлее.              Когда они наконец сошли на землю, девушка почувствовала жгучее желание расцеловать белоснежный снег, устилавший все вокруг. Несмотря на холод и все тот же ревущий ветер, она стояла на земле. Это не могло не радовать.              Все облачились в необъятные шубы, накидки и меховые сапоги, замотались шарфами и натянули шерстяные шапки и защитные очки. Одежда сковывала движения, но грела. Ноги утопали в толстом слое снега.              — Будем двигаться на северо-запад! — прокричал Каз, пытаясь преодолеть забивающийся в уши ветер. Он открыл рот и сказал что-то еще, но Амита не разобрала: слова утонули в протяжном завывании стихии. Им ужасно не хватало шквального.              Они двинулись вперед, тяжело переставляя ноги. Метель больно раздирала незащищенное лицо и туманила взгляд. Радость от достижения земли быстро сменилась унынием и усталостью. Они шли — и шли — и шли. Вид не менялся. Бескрайнее море сменилось бескрайней снежной пустыней.              Амита сосредоточилась на движении. Ее пробирал холод. Зубы стучали, влага из слезящихся глаз мгновенно застывала на щеках.              Спустя несколько часов девушке стало страшно, что они так никуда и не придут. Придется возвращаться обратно, или — вероятнее — замерзнуть до смерти. Они взбирались по холмам, погружаясь в снег все глубже, и послушница ощущала, как выбивается из сил.              Совершенно неожиданно перед ними вдруг возникла маленькая деревушка. Она раскинулась у подножья огромной заснеженной горы, почти сливавшейся с бесцветным небом, и уютно мигала зажженными вдоль периметра факелами. Амита радостно вскрикнула, предвкушая теплый кров. Может быть, они даже смогут найти кваса. Девушка, хоть никогда его и не пробовала, внезапно практически ощутила вкус напитка на своем языке.              Они добрались до деревни похожими на несколько снежных комов, скатившихся с вершины холма. Местные недоуменно и с опаской на них смотрели. Амита подумала, что стоило бы соблюдать осторожность, но она ее сейчас мало волновала. Хотелось наконец устроиться перед очагом и скинуть с себя тяжелую шубу.              Девушка огляделась и, выбрав целью милого вида бабулю, подошла к той, заговорив на каэльском.              — Мое сердце сковано льдом, но я не несу беды, — произнесла девушка старинное приветствие, вычитанное в одной из книг. Она не была уверена, что это сработает, но решила рискнуть.              — Раздели огонь моего очага и отогрейся, — улыбнулась женщина, поднимая взгляд ясных голубых глаз, в уголках которых собрались складки морщин.              Амита широко улыбнулась — контакт был налажен.              Девушка спросила, где она с друзьями может найти кров, и бабуля указала на небольшую корчму, где они могли бы попытаться снять комнату. В маленькой деревне не было гостиницы — вряд ли они вообще знали такое слово.              Амита махнула рукой, приглашая всех за собой, и вошла в заведение, окунаясь в долгожданное тепло. Все посетители замерли на своих местах, с удивлением разглядывая неожиданных гостей.              — Дверь! — рявкнул один из сидящих за столом. Девушка зашипела спутникам заходить быстрее и закрыть дверь, пока их не выгнали. Толя вошел последним и плотно закрыл проход, скрещивая руки на груди. Атмосфера маленького зала резко стала напряженной. Чужаков здесь не любили.              Амита огляделась: небольшое помещение, несколько трофейных голов на стенах (два медведя и олень), несколько маленьких столиков. Тусклого света ламп едва хватало на освещение тесной комнаты, зато огонь очага топил вовсю.              Штурмхонд подался вперед и развел руками, окидывая взглядом собравшихся. Посетителей, на самом деле, было немного. Пара сурового вида мужчина у бара, трое за столиком в углу да сам корчмарь.              — Приветствую вас! — поклонился корсар. Потом оглянулся на Амиту и пробормотал на керчийском: — На этом я все. Сделай так, чтобы нас не убили.              Девушка поджала губы и направилась к прилавку, откуда на них не очень дружелюбно взирал трактирщик. Амита постаралась улыбнуться как можно обворожительнее:              — Здравствуйте, господин. Мы со спутниками ищем, где можно переночевать. Найдется ли у вас место для нас?              Мужчина оценивающе оглядел девушку, окинул хмурым взглядом ее компанию.              — Кто вы и откуда? — прохрипел он.              — Мы паломники, из Керчии. Прибыли искать утешения местных гор и молиться.              Мужчина хмыкнул. Каэльцы поклонялись святым, возможно, дольше всех живущих во всем мире. Умирающая нация, хранящая свои тайны и оберегающая веру.              — Далеко же вас занесло.              — Истинная вера не ограничивается доступными территориями, — склонив голову, улыбнулась Амита. Корчмарь довольно кивнул.              — У меня есть комната. Всего одна и маленькая, но выбирать не приходится. У нас нечасто останавливаются постояльцы.              Девушка перевела его слова, Штурмхонд пожал плечами. Выбирать действительно не приходилось. Каз извлек из складок своей одежды кошель и выложил на стойку пару золотых монет. Драгоценный металл везде ценился одинаково.              Мужчина одобрительно выпятил губы, сгребая деньги, и вышел вперед, маня воронов за собой. Посетители корчмы сразу же перестали обращать на них внимание: если вы не представляете угрозы, мы вас не трогаем.              Корчмарь провел их по лесенке на второй этаж, где было всего три двери. Одна вела в комнату собственника, за одной скрывался общий туалет. Мужчина распахнул третью, и Амита вошла в действительно маленькую комнату. Здесь было только две узких кровати, небольшой круглый столик у окна. Через стену, смежную с комнатой корчмаря, проходила труба от камина, разожженного на первом этаже. Разогретый камень служил батареей и отапливал сразу весь этаж.              Каз изогнул бровь, разглядывая кровати, но промолчал. Девушка заказала еды и напитков, чувствуя, как во рту скапливается слюна от запаха жаренного мяса и вареной картошки. Когда корчмарь ушел, Штурмхонд прошел к окну и рассмеялся.              — Один только Толя занимает все помещение. Мы тут задохнемся.              — Не так уж все плохо, — буркнул шуханец, подпиравший головой потолок. Выбирать не приходится.              Они скинули тяжелые шубы, спустились вниз и поели, стараясь привлекать как можно меньше внимания. С учетом того, что отвлечься каэльцам было особо не на что, они разглядывали новоприбывших с нескрываемым интересом. Поэтому Вороны быстро вернулись в комнату, не растягивая трапезу.              Как истинные джентльмены, парни уступили кровати Амите и Инеж. В конце концов, оставив сумки в углу, побросали верхнюю одежду прямо на пол и улеглись поверх.              — Вполне удобно, — пробормотал Джеспер, елозя спиной. — А главное — сухо и тепло. Остальное пережить можно.              Каз лег в углу за кроватью Инеж, размещаясь подальше от остальных. Ван Эк и Фахи улеглись у стены с каминной трубой, Николай — между кроватями девушек, а Толя просто подождал, какое место ему останется. Они покрыли своими телами весь пол.              — Нам стоит обсудить дальнейший план? — подал голос Толя, когда свет был погашен.              — Ради всех святых, можно завтра? — простонал Джеспер. Амита искренне согласилась. Она уснула почти сразу же, стоило ей коснуться головой подушки.