We'll meet again...

Учебный день уже подходит к концу. В октябре дети "второй смены" уходят с закатом. Солнце садится стремительно, но настолько красиво, что во время учебного процесса невольно застываешь, видя как по деревне разливается яркий свет уходящего солнца. Морозы уже стояли не хилые, что не удивительно для этих мест. Поэтому чаще всего закат был ярко-алым, что создавало свою волшебно-тревожную атмосферу. Детям, что оставались на дополнительные занятия наверняка было грустно наблюдать за тем, что некоторые дети могут сполна полюбоваться закатом, а кто-то должен продолжать киснуть в этой дыре. К окончанию уроков все уже подустали, в этих числах и Союз - светловолосый юноша лет пятнадцати-шестнадцати. Но, к его великому сожалению, старостам сегодня очень срочно, как выразилась директриса, собраться и обсудить насущные проблемы. Звонок с урока. Учитель, что пытался дорасказать материал, с поднявшимся шумом просто сдался, присев на стоящий рядом стул. Видно, что ему было очень тяжело, но ничего с этим поделать было нельзя, такой вот класс ужасный. Стоя рядом с выходом из кабинета, Совет взглядом пытался уцепиться за знакомую макушку, но не найдя и намека на неë, сдался и отправился на "супер-важный" сбор старост. Проходил он вполне уныло, директор высказывала о поведении и внешнем виде учащихся, по успеваемости сделала несколько замечаний параллельным классам и просто объявила итоги недели. Мол, что надо подтянуть каждому из классов, на что нужно сдать деньги и прочее прочее... Закончили они в общем спустя примерно минут тридцать, и, о Боги, их отпустили домой. Союз очень надеялся, что немец его не ждал и пошел домой, но когда он зашел в класс, что-бы забрать вещи, увидел, почему из класса доносились голоса. Где-то четверть одноклассников собралась в кружочек, и наблюдала, как Рейх, вцепившись в волосы одной из его одноклассниц, чуть ли не выдерал ей клочки волос. Она же в свою очередь делала тоже самое, пытаясь оттолкнуть юношу ногами. Безуспешно. Совет не стал долго за этим наблюдать, и кинувшись в толпу, еле как разнял этих двоих. Девочка уже плакала, а фашист был в не себя, поэтому "тактично" попросив его съебаться ненадолго, начал успокаивать девушку, что повисла на его шее, рыдая в плечо и рассказывая, какой Рейх ужасный. Строгого взгляда СССР хватило фрицу, что-бы как пес, которого приструнил хозяин, уйти куда-то в коридор. Увидев, что драка кончилась, все потихоньку разошлись. Кристина, так звали миледи, которую избил Тройка, спустя время успокоилась, и рассказав всë как есть, быстро чмокнула Союза в щечку, аргументируя тем, что это благодарность за спасение, ушла. Теперь предстоит найти Третьего и послушать его версию истории. Ушел он довольно недалеко, стоял у лестничного пролета с первого на второй этаж. Заметя Совета, он дрогнул, опустив глаза куда-то вниз. Было видно, что ему стыдно. Подходя к нему, нацист уже было начал оправдываться, но блондин его бестактно перебил, взяв за запястье. — У меня на тебя особые планы, поговорим немного в другом месте, – это было сказано довольно серьëзным тоном, да и хватка за руку была довольно сильной. Быстрым шагом те отправились обратно в класс, и запустив фашиста войти первым, закрыл кабинет. Сев на учительское место, СССР скрестил руки на груди, говоря всем своим видом, что он внимательно слушает его. Фриц колебался, но присев на парту всë же начал рассказ со своей стороны. — Понимаешь, она мне никогда не нравилась, постоянно кидала какие-то обидные высказывания в мою сторону, – он запнулся, видно было, что в тот момент он вообще не думал, что делает, — ну и после уроков она отводит меня в сторону, и как бы намекает на то, что ты с ней... типо встречаешься, и что бы я не ошивался вокруг вас, и я пидор вообще, а ты не такой, ну и я в общем врезал этой дуре, – последнее слово он прям голосом выделил, будто выплюнул. — Ну а потом как-то пошло поехало, сбежался класс, а затем ты пришел... – фашист кашлянул. Союз громко вздохнул и прикрыл глаза. Как-же хотелось сейчас въебать ему, но увы, нельзя, ибо ему так ебальник размазать можно. Теперь уже вставая, он облокотился на учительский стол, с укором смотря на парня напротив. — То есть, ты приревновал? – он хмыкнул. — Даже если и так, что ты мне сделаешь? Я солгу, если скажу что ты мне симпатичен, – Рейх поднял взгляд на Совета, что был ни капли не удивлен, будто слышал это в десятый раз. Он растерялся и смутился. СССР в свою очередь давно об этом знал. Находил дома у немца любовное письмо, которое, видимо, он так и не осмелился отдать. Да, может в тот момент он был удивлен и зол, но сейчас, это прошло, и осталось только понимание всей ситуации. Скорее всего, он тоже что-то чувствовал к фашисту, но внутренней гомофобией просто не хотел это принимать. Сейчас, идеальный момент разломать эту гомофобность напополам. Подойдя к Тройке, и взяв его лицо в свои руки, притянул к себе и поцеловал. То, насколько сильно фриц дёрнулся нужно было просто почувствовать, но после этого, осознав, что происходит, положил свои руки на плечи того, отвечая на поцелуй. Напористый поцелуй, что буквально сжирал изнутри настолько нравился обоим, что не хотелось заканчивать его вечность. Воздух быстро кончился, нацист отстранился, кладя голову на плечо Союзу. Оба жадно глотали воздух, пытаясь восстановить нормальное дыхание. Убрав руки от лица Рейха, он просто заключил его в объятья, ничего не говоря. Комфортное молчание, которое длилось где-то с минуты три, нарушил Третий. — Всë равно я бы еë рано или поздно отпиздил. — Рейх, ты долбоеб.