We'll meet again...

Прошло около пятнадцати лет, воспоминания из детства давно размылись в разуме, но любимый образ ровной и широкой спины остался. Остался, и опечатался в памяти навсегда. Не так давно Рейх решил съездить в Москву. Не за просто так, а что-бы поговорить с русскими союзниками лично, ибо негоже правителю страны на переговорах не участвовать. Но приехал он за день до назначенного дня. Хотелось прогулять по российской столице, посмотреть, что интересного можно найти здесь, чего нет у них. Возможно, немец шел на поводу своих мнимых надежд встретить старого "друга", хотя не факт, что его вообще кто-то помнит. Была зима. Такая же снежная, как и в молодости. Сначала прогулка состоялась в центре. Довольно высокие, по здешним меркам, здания. Красивые узоры на домах, ухоженные улицы, толпы людей, спешащих куда-то. Пройдя в центр, можно увидеть Кремль. Величественное сооружение, внушающее доверие, что во время штурма, оно не должно рухнуть от первых ударов. Да и само по себе оно довольно массивное и что-то напоминающее. А может и кого-то. Москва напоминала Союза. Красивого, твердого характером и с теплыми руками и душой, согревающие фашиста в холодные вечера. Пора возвращаться в отель, начинало темнеть. Он решил пройтись пешком. Вообще, фриц выбрал не тот отель, что нужно было. Довольно далеко от центра, но благо две ноги ещë целы, поэтому пешим шагом за час вполне можно. Прогулка выдалась красочная. Тьма укрыла город, а вместе с ней и закрылся небосвод. Тучами, из которых повалил снег. "—Тут всегда так снежно?" – думал фашист про себя, неспеша шагая около старых районов. Неожиданно, Рейх остановился. Этот двор. Новый год. Союз. Прятки. Поце--. Фриц сорвался с места, чуть было не рухнув. Всë такое же, как было пятнадцать лет назад. Только деревья вымахали, а в окнах перестал гореть свет. Они были аварийными, и это понятно. Ещë тогда наладом дышали. Немец присел на лавочку, стоявшую неподалеку и опустил голову. Нельзя ему быть в России, это слишком тяжело морально. Почему он должен мучать себя из-за того, кто разрушил его всë. Сокровенные мечты, надежды на светлую любовь и будущее. А ведь за эти чертовы пятнадцать лет Рейх так никого и не полюбил, хотя любили его многие. Да, он пытался, но всё сводилось к одному и тому же - громким расставанием. Подняв голову он мельком увидел до ужаса знакомую спину. На секунду она показалась за соседним домом и скрылась, но этого мгновения хватило, что бы переступить через "я бросил курить из-за астмы" и взяться за пачку сигарет, что всегда лежала в куртке. Да, возможно ему показалось, но это не важно. Быстро достав еë, и чиркнув зажигалкой, сделал затяжку. А ведь он начал курить из-за воспоминаний о том, кого любил и....любит до сих пор. — А говорил, что не куришь, – раздался басистый голос за спиной. Рейха передернуло. Разряд тока прошелся от мозга, до самых ног. Он резко повернул голову за спину и увидел того, кого даже не думал увидеть здесь. Да, именно его - Союза, что стоял, и по детски ухмыляясь, расставил руки врозь, в знак объятий. Выкинув недокуреную сигарету он буквально оббежал лавочку и набросился на Совета. Слезы навернулись на глазах. — Ты, скотина, бросил меня, и спустя столько блядских лет думаешь, что я не начну курить? – он, уткнувшись ему в плечо, не хотел разрывать объятья, считая, что это всë глупый сон. Фантазия. — Ну всë, у меня были причины, я не хотел уезжать, ну что мне сделать, что бы ты меня простил, Рейхи, – он издевательски выделил последнее слово. Счастье и нахлынувшие чувства накрыли фашиста с головой, и не долго размышляя, встав на носочки и руками подтянув Союза к себе, поцеловал. Этого ему не хватало больше всего. Но вместо того, что бы оттолкнуть, Совет ответил на поцелуй, положив свои теплые руки на всë такую же холодную шею Рейха. Очень чувствительный поцелуй, в который с обоих сторон была вложена такая любовь и тоска друг по другу, что хотелось просто рыдать. Спустя несколько мгновений немец отстранился, обняв того вновь. — Сука, ты не представляешь, как я скучал по тебе. Поехали со мной в Берлин, я не хочу тебя оставлять, только не снова, я слишком тебя люблю, – фриц уже плакал, снова. — Я тоже тебя очень люблю и никуда не уеду, обещаю, только с тобой, – он потрепал немца по волосам.