Спанч Боб: прощание с беспечностью

Сквидвард не то, что бы ненавидел Спанч Боба. Но как минимум недолюбливал. Уж больно шумный сосед. Каждый раз ложась ночью спать, он опасался, что утром проснётся не от будильника, что было бы логично и естественно, а от приветственных криков жёлтого соседа – ему и морской звезде, живущей рядом. А днём в выходные, когда осьминог планировал позагорать на улице: хорошенько понежиться в шезлонге, губка начинал пускать мыльные пузыри, которые нередко летели осьминогу в глаза, или играл с Патриком во всевозможные игры, которые, разумеется, мешали отдыху. Но вот уже как несколько дней Спанч Боб затих. Практически пропал с поля зрения Сквидварда. Губка не ходит на работу, практически не гуляет на улице, куда, спрашивается, подевались бесконечные глупые игры губки и Патрика? Впрочем, понятно куда. Шла война, и она отразилась на всех. Осьминог это видел отлично. Даже в его родном и нелюбимом "Красти Крабс", в котором он трудился кассиром, было невозможно не заметить насколько всё поменялось. Спустя две недели войны Юджин Крабс выдал всем сотрудникам нашивки на форму. На них красовалась буква «N». Первая буква имени Нептуна означала поддержку нептунского режима и самой войны. - А мне обязательно её цеплять себе на форму? – с раздражением осведомился кассир. - Сквидвард, это всего лишь буква «N», - ответил краб. – Этот символ сейчас везде вводится. Мы не должны отставать, понимаешь? - Ладно, ладно, - махнул щупальцем. – Уговорили… Придумали же всю эту ерунду. - Тише, тише, - прижал клешню к губам Юджин. – Нехорошо, если кто услышит твои слова. Сейчас порядки знаешь какие. - И без Вас знаю. Давайте уже работать. Сквидвард безучастно стоял за кассой, мечтая о конце рабочего дня, когда к нему подошёл Ларри. Лобстер Ларри был главным спортсменом в Бикини Боттом. Качок и бодибилдер, он славился добродушным характером и готовностью любого научить тягать гантели и штанги. В этом он знал толк. - О, Сквидвард, поддерживаешь наших солдат в посейдонских землях, - широко улыбнулся лобстер, разглядывая нашивку с буквой «N». – Молодец. - Как будто у меня есть выбор, - буркнул кассир. – А ты, я так понял, поддерживаешь войну? - Ну, а как иначе? Между прочим, Посейдон уже разрабатывал план нападения на нас. Нептун его опередил. Поэтому как можно не поддерживать войну? Я даже думаю добровольцем пойти. - Добровольцем? Эм… Ну, ты же понимаешь, что можешь там погибнуть? Спортсмен перестал улыбаться: - Ну… Понимаю… Не хотелось бы, конечно. Но надеюсь, что этого и не случится. Я сперва пройду учения, а потом отправлюсь на фронт. Я уже буду всё знать и уметь. Риск смерти совсем небольшой будет. - Ну что же, удачи тебе там, - сказал Сквидвард, мысленно добавив: «Какой же ты кретин». Позже Сквидвард узнал, что многие думают, как Ларри. Не все правда рвутся в добровольцы, но как минимум вполне искренне поддерживают войну. Клиенты, что приходили в ресторан, в очереди громко рассуждали о «плохих» посейдонцах и грядущем свержении Посейдона. Сквидвард это слушал молча, в разговоры он не вмешивался и вопросов не задавал. Нравится война – пожалуйста. Только не толпитесь у кассы, не орите, и, бога ради, дайте побыть в тишине. Вот чего хотелось осьминогу. Насчёт войны он особо старался не думать. В его представлении она была чем-то далёким, что его, вроде, не касается. Жалко, конечно, погибших, но что ему теперь думать о них всё время? Как он сможет им помочь? Никак. Самому осьминогу война пока не помешала. Разве что приходится носить эту дурацкую нашивку. Но зато Спанч Боб скрылся с горизонта. Сквидвард усмехался в который раз. Хоть что-то хорошее от этой войны. Теперь можно спокойно играть на кларнете, не беспокоясь о том, что громкие приветственные возгласы губки собьют вдохновение. Но кое-что музыканта всё-таки беспокоило. Будто было что-то пугающее в том, что губка пропал. Если уж даже Боб пропал, канул в лету, растворился, то, чёрт возьми, дело плохо. Да, это странное затишье. Сквидвард размышлял, на ходу меняя мнение. Когда губка шумел, игрался, резвился, как идиот – то это хоть и раздражало, но вносило какой-никакой позитив в окружающее пространство, а теперь всё стихло, скрылось, и в воздухе витает тревога. «Всё-таки это скверно» - пришёл к выводу осьминог.