Чудовище внутри

      Вернувшись в лагерь, Бильбо тут же сменил шубу Дубощита на свою сменную одежду — серую рубашку, тёмно-синий пиджак и тёмно-коричневые бриджи. Это был единственный сменный комплект верхней одежды. Но, благо, нижнего белья хватило бы еще на три обращения. Конечно, эта одежда была не столь тепла, но она принадлежала хоббиту, и чувствовать несколько слоёв ткани было комфортнее, чем одну теплую вещь на голую кожу.       Теперь оставалось отдать шубу Торину. А это было сложно, так как среди десятка гномов, снующих по поляне, его не было видно. Поэтому Бэггинс решил, что она ему не очень-то и нужна и вновь накинул шубу на свои плечи и пошел помогать готовить похлебку.       После утомительной ночи глаза у всех начали слипаться, уже через пару часов первые гномы захрапели. Под светом полуденного солнца им, видимо, спалось также, как и под светом луны.       — Ладно, Бильбо, ты давай доваривай еще пару минут и снимай с огня. Я пойду прикорну, — зевнул Бофур и похлопал хоббита по плечу.       Бэггинс кивнул и, когда гном отошел, повернув голову в сторону, шумно вдохнул запах, исходящий от шубы. Первый раз такое поведение хоббит заметил за собой еще час назад, когда наткнулся на смеющиеся глаза Бофура и уже с того момента пытался быть осторожнее. Бильбо не знал почему, но ему очень нравился запах. И он просто не мог не тянуться к нему и не вдыхать раз за разом.       Он был даже несколько рад, что не нашел Торина и сейчас мог нежиться от блаженства аромата.       Хотя назвать это ароматом было сложновато. Запах мужского пота, который ощущался не как пот жирного мокрого соседа, что убегал от сварливой жены, а запах молодого сильного тела, которое могло защитить от врагов и обеспечить защиту. И он смешивался с каким-то теплом и вкусом стали и золота.       Разнежившись, Бильбо чуть было не упустил момент, когда вода из котла попыталась вытечь, и только тогда снял его с огня и поставил на холодную землю — остывать.       Со стороны леса раздавались приглушенные голоса, которые становились все громче, пока на поляну не выступили улыбающиеся Кили и Фили, а также как всегда хмурый Торин.       Последний придерживал закинутую на плечи тушу огромного кабана. Еще один украшал плечи Фили и только Кили шел налегке, потрясая луком.       — О, Бильбо, как раз! Распотрошишь? — Улыбнулся старший принц и скинул добычу к ногам хоббита. — Нам чутка досталось. Надо обработать дяде раны.       Только сейчас полурослик рассмотрел, что волосы и лица старших гномов заляпаны кровью, которая уже спеклась и, наверное, неприятно стягивала кожу.       Незаметно поведя носом, Бильбо принюхался и не почувствовал явного запаха новой крови, которая могла бы идти, если бы кто-то из троицы был сильно ранен.       — Да, хорошо.– открыто улыбнулся хоббит, –Торин, положи кабана. Я сам справлюсь. Наши нашли по северной стороне небольшой ручей. Идите умойтесь. А то мертвечиной несет.       Дубощит фыркнул, сбрасывая тушу, которая упала с таким грохотом, будто весила как пони. Хотя по размеру она была с Бильбо. Так что хоббиту придется очень нелегко с ее разделкой.       Кили, вставший рядом с братом, дернул того за косицу, пачкая пальцы в крови, а затем подскочил к полурослику и мазанул его по щеке и тут же театрально зажал нос:       — Фу, мистер Бэггинс, от вас несет мертвечиной! Какой позор! — на что получил слабый толчок в плечо от этого самого мистера Бэггинса.       — Хватит, — рыкнул Торин, — идем.       Он кивком головы указал в сторону ручья, проходя мимо хоббита и смотря так грозно, что Бильбо в миг расхотелось ему отдавать шубу и благодарить за нее.       Но тем не менее Бильбо нашел в себе силы и в последний момент схватил гнома за ладонь, призывая остановиться, а когда тот вопросительно выгнул бровь, выпалил на одном дыхании:       — Я хотел сказать спасибо за то, что поделился одеждой и нашел меня вчера, а не бросил умирать в лесу. Вот. Спасибо. Да. — К концу Бильбо стушевался, но продолжал сжимать чужую теплую ладонь и неотрывно смотреть в холодные голубые глаза.       — Пожалуйста, мистер взломщик. Вы член моего отряда, а значит я несу за вас ответственность и слышать, что я мог оставить кого-то из отряда — верх оскорбления. — Голос звучал сухо, и Бильбо опустил глаза и выпустил руку, но тут почувствовал, как чужие пальцы до боли сжали его ладонь и сверху раздался скрытый в усах глухой смех. — Я вас прощаю.       Хоббит стоял в растерянности и глупо моргал глазами как олененок, ровно до тех пор, пока за спиной короля не зашушукались братья, смеясь в ладони и шепча шутки в ухо друг другу, а после приглушенно хихикая в рукава.       Торин закатил глаза, и Бильбо сразу отмер, нервно стягивая с плеч шубу и протягивая Дубощиту.       Тот молча кивнул и сразу же накинул ее на плечи.       Когда они скрылись, прихватив по пути еще парочку желающих искупаться гномов, Бильбо приступил к работе.       После вчерашнего ему казалось, что он стал сильнее. Иначе как объяснить то, что сейчас он без особых усилий приподнял одну из туш и оттащил чуть в сторону от костра?       Также ему не составило труда в один хлесткий удар распороть брюхо, хотя раньше не всегда удавалось проделать такое даже с пойманным зайцем, у которого шкура была в разы тоньше.       Кишки и органы были вырезаны без особой концентрации. После нескольких недель каждодневного потрошения руки все делали уже на автомате.       А вот что еще на автомате делало его тело хоббит даже думать боялся. Он не помнит, как вчера снова стал собой и опасался, что подобные провалы в памяти могут повториться. Что, если в следующий раз он уснет хоббитом, а проснется ужасным чудовищем, которое нападет на гномов? Хорошо, если его убьют сразу, а что, если на другой день он проснется весь в крови своих друзей?       Мозг отчаянно не хотел принимать это, ища доказательства того, что это все ему показалось и привиделось от страха. Но раны от когтей всплывали в сознании, словно говоря: это сделал ты, Бильбо, никто иной.       От этого становилось страшно и совестно. Такую тайну ему долго не утаить. Кто-нибудь да догадается. Ведь в их отряде много гномов, которые обладают гораздо большим опытом, чем Бильбо. Может, они уже сталкивались с таким и теперь внимательно присматриваются к хоббиту? Бэггинс робко оглянулся и поймал то ли задумчивый, то ли сонный взгляд Балина, который, посмотрев на взломщика, добродушного улыбнулся. Бильбо сделал то же самое, но более нервно.       Вернувшись к работе, он неумело отрезал кожу от копыт и крайне неаккуратно открутил голову, чтобы стянуть волосатую шкуру.       Затем самым лёгким было найти нужную толстую палку, чуть выше самого Бильбо, и привязать к ней за ноги кабана. Выбрав кишки почище, хоббит без экономии намотал их на лапы и подвесил над затухающим огнём.       Накидав хвороста под низ, Бильбо блаженно откинулся на траву, вытирая об неё грязные и дурно пахнущие руки.       Но второй кабан все еще оставался не подготовленным. Махнув на него рукой, полурослик поднялся и зашагал в сторону воды. Ему бы не мешало ополоснуться.       Выйдя из-за деревьев на бережок, хоббит устало усмехнулся. Прямо у воды сидели в одних рубашках Торин и Фили.       Кили помогал брату, распутывая его мокрые волосы, а Дубощит расчесывал уже высохшие под солнцем свои.       Бильбо кивнул им и по лодыжку зашел в воду, вздрагивая от холода. Руки быстро избавились от крови, а вот ногти никак не хотели прощаться с грязью. Бэггинсу пришлось сильно повозиться, прежде чем у него получилось избавиться от чёрных отметин под ногтевыми пластинами. Быстро ополоснув лицо, хоббит развернулся и вышел на берег, направляясь к троице и усаживаясь на тёплый камень со стороны Торина.       — Ты вообще расчесываешься? — бурчал Кили.       — Чаще, чем некоторые! — Ответно наигранно ворчал брат.       — Мистер Бэггинс, вы видели Фили с расческой? Я тоже нет! — Младший театрально упер руки в бока и тут же получил от старшего подзатыльник.       Кили, еще в большем возмущении, пихнул Фили, и у них завязалась шуточная драка. Оба покатились по траве, щекоча друг друга и пихая.       Хоббит усмехнулся, наблюдая за ними, а затем повернулся к ворчащему Торину, что довольно агрессивно пытался распутать клок, вырывая волосы и ворча еще больше.       Бильбо тут же вспомнил утренний разговор с Ори о том, что предложить расчесать волосы — это высказать огромное уважение.       Вторая часть беседы о том, что этого все же лучше не делать — благополучно забылась. Поэтому Бэггинс и начал:       — Торин, позволь я помогу тебе с волосами?       Гном замер, медленно перевёл взгляд на полурослика и недоверчиво хмыкнул, скользнув взглядом сверху вниз и обратно, словно оценивал, а потом усмехнулся в усы и в глазах появился какой-то странный блеск. А затем оно также быстро сменилось на осознание. Вернее, так показалось хоббиту:       — Оу, мистер Бэггинс, вы же не знаете наших обычаев! Как я мог не понять! Позор мне! — тон звучал весело, что было очень непривычно для Бильбо. — Я уж думал, что вы шашни с Кили ведете! Хах!       — Что? — Взвизгнул названный, услышав своё имя и тут же оказался снизу, получив щелбан по носу. — Да хватит! Они меня обсуждают! Пусти!       Братья в один миг оказались на прежних местах, с любопытством глядя на обоих. Бильбо сидел в смятении. Он все еще был шокирован смехом предводителя и хоть был рад, что смог его рассмешить, но все еще не понимал сути всего происходящего. А Торин за секунду вновь стал серьёзным, но на этот раз стал более спокойно опускать гребень в копну волос и вести его вниз.       — Эй, что вы замолчали? — Обиженного поджал губы Кили.       — Наверное дядя рассказывал, как тебя нам эльфы подкинули, — Фыркнул Фили и вскочил с места, убегая от подскочившего Кили, и оба быстро побежали в сторону лагеря, сыпля шуточные оскорбления и угрозу в стиле: эльфийский подкидыш! Да я тебе сейчас жопу надеру и т.д.       Бильбо улыбнулся им вслед. Они так беззаботны, что у хоббита сразу на душе становилось спокойнее. Будто тревоги и постоянная угроза жизни отходили на второй план.       — Я не хотел их брать, — тихо сказал Торин, — слишком юные для похода.       — Но тем не менее воины получше меня, — попытался пошутить хоббит, но тут же вспомнил вчерашний конфликт, и ему стало неприятно. Вновь появилось чувство собственной никчемности и ненужности.       Дубощит фыркнул, не продолжив диалог. Вероятно, он вспомнил то же самое, но явно не чувствовал угрызений совести.       Поэтому Бильбо поднялся и с сожалением пошел вслед за братьями, оставляя гнома в задумчивом одиночестве.       Рядом с Торином было так уютно и спокойно. А еще от него пахло его шубой. Вернее, его шуба пахла Торином, а Бильбо все утро балдел именно от этого аромата. А сейчас рядом нет ни шубы, ни её хозяина.       Вернувшись, Бильбо распотрошил второго кабана и обильно засыпал его солью, чтобы его не облюбовали опарыши, чьи мамаши уже жужжали и копошились в кишках другой дичи.       Через три часа его сменил Бофур и отправил хоббита спать, но тот не хотел ни в какую идти к своему спальнику. Перспектива превратиться в монстра во сне пугала сильнее, чем упасть от усталости с пони, поэтому хоббит раз в час бегал к ручью умыться и снова возвращался к костру, слушая разговоры отдохнувших гномов. Сумерки собрали возле огня оставшихся. Хоббита раз пять за последние тридцать минут пытались отправить спать, но тот отмахивался и переводил свой усталый вид в шутку.       — Нам придется остаться тут до утра. Пони все ноги переломают, если идти впотьмах. А факелы могут привлечь орков или кого пострашнее. — Изрек Балин, покуривая трубку, — Но кто я такой, чтобы перечить узбаду.       — Вот именно что «кого-то пострашнее» может привлечь наше присутствие. Но раз вы с Двалином не нашли больше никаких следов, то, полагаю, еще немного отдыха не повредит. Только перевяжите пони на другую поляну, чтобы они нащипали себе травы, а то у нас прокормки для них не хватит.       На том и порешили. Гномы сидели около костра до самой полуночи. К этому времени Бэггинс уже несколько раз заваливался на бок, облокачиваясь то на Бофура, сидящего слева, то на Бомбура справа.       В конце концов он очнулся с первыми лучами солнца на половину закинув ноги на Кили (и когда только он успел лечь рядом?) и по традиции чувствуя дыхание Фили на затылке.       Но страннее всего было ощущать очень приятный запах метала, золота и Торина.       Поднявшись, он понял, что все трое накрыты его шубой. Сам предводитель, как и остальные гномы, не стал далеко разбредаться и похрапывал вблизи.       Минут через десять все стали пробуждаться и начались привычные сборы.       Неудобное седло, одинаковый вид лесной тропы — все это длилось еще три дня. И каждый вечер хоббит сидел до последнего и отрубался только совсем оказавшись без сил, терзаемый страхом обратиться.       На четвёртые сутки деревья стали редеть и после полудня отряд уже вышел на равнину.       Потом к вечеру произошел инцидент с троллями и возвращением колдуна.       Тот так эффектно появился в последний момент, что хоббит даже подумал, что он оставил их именно для того, чтобы воспроизвести фееричное спасение гномов и хоббита.       Победа над людоедами подарила отряду небольшой клад и прекрасное оружие. Даже несмотря на вероятность быть съеденными, все были рады этой стычке. Даже хоббит, который удостоился похвалы от гномов и кивка от их короля.       В пещере троллей также был обнаружен самогон. На вкус он был противен, но, как говорится, сладок уксус на халяву.       Сытые и пьяные гномы, позабыв о скрытности, горланили песни, травили байки и даже играли на инструментах. И это всё было даже не под вечер, а ближе к полудню. Поэтому к вечеру отряд был уже не в силах куда-то двигаться и все повалились спать кучей.       В этой куче мог бы и оказаться Бэггинс, но он с самого начала брезгливо попробовал пойло и решил, что точно его пить не будет.       Именно поэтому он сейчас вдвоём с Гэндальфом сидел около костра и неспешно раскуривал трубку. Пообщаться с магом хотелось весь световой день.       У Бэггинса имелось так много вопросов, что в нетерпении он начал постукивать ногой по земле, раздумывая, как бы их задать.       Но Гэндальф усмехнулся себе в усы и произнёс:       — Тебя что-то тревожит, друг мой?       –Да, знаешь… Пока тебя не было, очень много чего произошло… — неуверенно начал хоббит. — К слову, где ты был?       — Так много дел, что о некоторых я вспоминаю в последний момент. А у вас что произошло? Балин сказал, что ты потерялся.       — Да… Было такое… Я заплутал. А потом было чудовище. Скажи, Гэндальф, а ты видел людей, которые могут быть, ну, не людьми?       — Хм, странные ты вопросы задаешь, Бильбо. Но да, я знаю таких. Возможно, в скором времени ты с ним познакомишься.       — Не очень хотелось бы, — поежился хоббит.       — Не бойся. Он неплохой человек. Знает много и может подсказать тебе что-нибудь, на тему того, что тебя тревожит. — Маг подмигнул полурослику, давая понять, что что-то знает.       Бэггинс в страхе подавился дымом и заметно сжался. Он не был уверен, что его секрет раскрыт, и теперь вся его судьба зависит от человека, сидящего рядом. А тот лишь посмеивался и пускал колечки дыма.       — Пути Ауле неисповедимы, — загадочно проговорил маг и поднялся, отправляясь спать.       Хоббит остался один. Наедине со своими печальными мыслями. Если маг все знает, то может что-то рассказать Торину и тот его убьет. Хотя что Гэндальф может знать? Бильбо по прошествии трёх дней уже не был уверен, что все это ему не привиделось. Ведь за прошлые дни ничего не произошло. Хотя у него была версия, что он стал монстром из-за страха, когда варг рвал его на лоскуты. Что-то на подобии последней возможности выжить. Ведь он знал, что иногда загнанные в угол животные в разы опаснее тех, кто имеет возможность убежать. Может и с ним тогда такое произошло. Только вот стычка с троллями опровергла эту версию. Ведь он был в шаге от того, чтобы быть съеденным, но ничего не произошло.       Хотя у Бильбо в момент битвы было необычно желание крикнуть. Или зарычать. Он не знал как назвать это желание. Просто хотел выпустить крылья, вцепиться когтями в лицо троллям и кричать, исторгая из себя пламя. Рвать на части и плавить и…       — Ты чего не спишь? — прохрипел голос и рядом на землю плюхнулся Двалин, обдавая хоббита перегаром.       — Что-то нет сна. — Пожал плечами Бильбо, глуша желание отсесть подальше.       — Ясно. Я… Кхм. Ты не так плох, полурослик. — Грозно произнёс гном, смотря в огонь. Из его уст это звучало как «Спасибо».       Хоббит улыбнулся и кивнул, думая, что на этом все, но Двалин продолжил:       — Я думал, ты в первый день умрешь или сбежишь. Что ж, за это я и поплатился парой золотых. Хах. Ты пойми, я не со зла. Но решение узбада — мое решение. Он мой брат по оружию. Он думал, что ты ничтожен, и я так думал. Сейчас уже не так. Да, ты не гном и вряд ли по силе будешь хоть немного на уровне наших женщин, но ты в чем-то тоже неплох.       Хоббит молчал, давая гному выговориться. Если бы он имел хвост, то сейчас вилял бы от радости как собачонка. Такие слова от грубого Двалина были как бальзам на душу.       — Ладно. Довольно нюни разводить. Твои принцы сегодня дрыхнут где-то в дозоре, так что пошли к нам. — Гном кивнул в сторону, откуда пришёл, и поднялся, шагая туда.       Бильбо покраснел до самых кончиков заострённых ушей. Спать с Фили и Кили — это одно. А вот с другими гномами — это ну прям совсем другое. Но сейчас, после такого душевного разговора, не хотелось казаться неблагодарным и отказываться, поэтому хоббит неуверенно пробирался между храпящих тел.       Двалин, Балин и Торин лежали в ряд. Узбад и его старший советник прижимались спинами. Двалин же уместился спиной к брату. Поэтому перед хоббитом встал вопрос: греться о грозного гнома, который может раздавить тебя одной только рукой; или же не менее угрожающего узбада.       Метания Бэггинса прервали сонные перекатывания Ори, который, все еще немного пьяный, приподнялся и преодолел метр, который разделял его компанию с компанией, к которой хотел присоединиться, и лег к Двалину спиной, используя его руку как подушку.       Наверное, перепутал его с Нори или Дори — решил Бэггинс и, за неимением других вариантов, робко лег к Торину.       Сначала на спину, сцепив руки на животе, потом на правый бок, затем на левый, и в итоге его прижал к себе сонный узбад, заставляя уткнуться в его меховую шубу.       Хоббит пискнул и сам не заметил, когда уснул.